Ирак политический режим — InTurist

Истоки влияния США и Ирана на политическую элиту Ирака

Три основных события изменили как Ирак, так и Ближний Восток — революция в Иране 1979 года, ирано-иракская война 1980–1988 годов и Кувейтский кризис 1991 года, повлекший изменение внутренней политики президента Ирака Саддама Хусейна, что привнесло новые аспекты и в динамику отношений правительства с этноконфессиональными группами (в основном шиитами и курдами). При этом Ирак находился в состоянии блокады — наложенных на него ООН санкций. Их последствия влияли на ограничение доступа части элиты к распределению ресурсов, вкупе с практикой правительства маргинализации части населения приводили к миграции и усилению находившихся в изгнании оппозиционных сил. США использовали не только экономический, но и военные инструменты давления на Багдад. Военно-тактические выпады США разрушали инфраструктуру Ирака и подрывали стабильное функционирование государственных структур.

Оккупация Ирака в 2003 году обеспечила американцам их многофакторное влияние на процесс формирования новой элиты.

к, даже техническое внедрение избирательного процесса, не говоря уже о принципах образования новой Конституции страны, испытывало зависимость от США. Еще до принятия новой Конституции Ирака 2005 года американцы направляли в нужном им русле иракский политический процесс путем создания двух ключевых органов — Временной коалиционной администрации (ВКА) США и Временного управляющего совета Ирака (ВУСИ). 9 июня 2004 г. была единогласно принята резолюция Совета Безопасности ООН по Ираку №1546, одобрившая создание «суверенного Временного правительства Ирака» (ВПИ) и «график политического перехода Ирака к «демократическому государственному управлению» [1].

По результатам форсированных американцами выборов в 2005 году была закреплена новая иракская политическая элита, хотя и получившая международное признание, но имевшая ограниченную легитимность в самом Ираке. Поскольку выборы проходили в тяжелейших условиях и при бойкоте со стороны существенной части суннитского населения страны, их репрезентативность была поставлена под сомнение.

Имея свою логику развития отношений с Ираком и находясь в региональном контексте, Иран после 2003 года решил использовать уже имевшиеся в его распоряжении рычаги влияния на иракский политический процесс с целью сформировать благосклонную ему иракскую политическую элиту. По сути, этот процесс начался задолго до вторжения американцев, поскольку оппозиционные движения власти С.Хусейна уже были сформированы и их лидеры зачастую проживали в Иране. Несмотря на то что религиозно-политические движения в Ираке относят свое начало к 1950–1960 гг., как, например, Партия исламского призыва — «Даава», наиболее опасная оппозиция иракским властям развилась в период ирано-иракской войны 1980–1988 гг. Так, лидеры «Даавы» находились в изгнании в основном в Иране.

Начиная с 1980-х гг. и усиливаясь в 1990-е гг., оппозиция в изгнании испытывала все большее влияние и доминирование со стороны курдских этноцентричных и шиитских конфессиональноцентричных политических сил. Лица в оппозиции, которые считали необходимым сохранение гомогенизованности и централизованности видения иракского национализма, чем далее, тем более уступали позиции этноконфессионально заряженным политическим силам [2]. В зависимости от политической конъюнктуры Иран продолжал оказывать ограниченную и необходимую, по его мнению, поддержку различным курдским силам в их противостоянии центральным властям в Ираке.

После 2003 года шиитские политические силы стремились образовывать коалиции, ключевой из которых стоит назвать альянс партии «Даава» с образованным в 1982 году. Высшим советом исламской революции в Ираке (ВСИРИ), имевшим и до 2003 года тесные контакты с американцами и оперировавшим из Ирана. Социальной базой ВСИРИ были иракцы иранского происхождения, болотные арабы, мигрировавшие в Иран в периоды кризисов. В Багдаде эти группы всегда рассматривались в качестве неблагонадежных сил [3]. ВСИРИ возглавляли представители части религиозной элиты страны — известная иракская семья шиитских священнослужителей аль-Хаким. Поддержка аятоллы Али ас-Систани закрепляла позиции «Даавы» и ВСИРИ в постсаддамовском Ираке.

С установлением оккупационного режима американцев в Ираке происходивший из влиятельной семьи Садров молодой клерик Муктада ас-Садр призвал своих сторонников к оружию против оккупантов. Из его последователей была сформирована «Армия Махди», которая стоила американцам сотен жизней своих солдат. Движение садристов впоследствии стало влиятельной силой в парламенте и явилось представителем шиитских общин юга и центра Ирака, болотных арабов и заселенного ими багдадского района Садр-Сити [4] (в честь оппозиционного режиму и пострадавшего от него отца Муктады ас-Садра — Мухаммада Мухаммада Садыка ас-Садра). Военное крыло садристов сохраняло серьезное влияние на систему безопасности государства.

Несмотря на наличие политических сил и министерских портфелей, суннитские представители в новых условиях оказались маргинализованы и не могли влиять на процесс принятия решений в Багдаде, как, например, мосульский клан ан-Нуджайфи. Двумя основными вражескими силами американцев и центрального правительства в Багдаде стали вышедшие из суннитской среды «Накшбандийская армия» (связанная с бывшей ПАСВ) и «Аль-Каида в Ираке» [5]. Попытки внедрения в политическую элиту страны отдельных суннитских политических сил в целом провалились («Сахва» или движение «Аль-Иракийя», включавшее в себя и суннитов).

Продолжавшаяся маргинализация суннитского населения со стороны правительства Нури аль-Малики и радикализация в обществе привели в условиях падения цен на нефть и войны в Сирии к образованию в 2014 году альянса различных группировок — террористической организации «Исламское государство Ирака и Шама», или ИГ (запрещена в РФ). Новый премьер-министр (с 2014 г.) от «Даавы» Хайдер аль-Абади взялся не только за борьбу с ИГ, но и пытался провести реформы в стране. В этой связи многое зависело от позиции Тегерана и Вашингтона, которые в молчаливом альянсе поддерживали начинания Х.аль-Абади по формированию правительства технократов для борьбы с коррупцией с 2016 года.

Поставив под угрозу патрон-клиентские связи и распределение благ для старого иракского политического истеблишмента, аль-Абади навлек на себя желание отстранить его от премьерского кресла раньше срока даже со стороны своих бывших соратников по партии «Даава». Однако иранцы и американцы надавили на своих партнеров внутри Ирака и не дали этому произойти [6].

И действительно в 2018 году произошли изменения в конфигурации политических сил, хотя и при сохранении той же политической элиты.

Подготовка новых сил безопасности Ирака американскими специалистами, в том числе в американских центрах, означала на деле подготовку различного рода милиций, группировок, связанных, в частности, с бойцами организации «Бадр» и «Армии Махди». Сотрудничество с США для этих групп было вопросом прагматизма, поскольку все понимали, что роль Вашингтона в будущем федеративном Ираке станет определяющей. Одновременно с этим ставшие доминирующей группой в Ираке шииты ориентировались по форме правления на иранскую модель.

Таким образом, образование как новой политической элиты Ирака, так и органов безопасности оказалось напрямую зависимым от американских оккупационных сил и от политики Ирана и его связей с оппозиционными власти С. Хусейна движениями. Доминировавшие шиитские политические силы оказались очень разнообразны и неоднородны с различными политическими интересами при серьезном влиянии радикалов [7].

Результаты электорального цикла в Ираке 2018 года: американский и иранский след

Пресечение деятельности ИГ было основной задачей вооруженных сил Ирака. Тем не менее принципиальной стала способность достичь национального примирения политических сил страны, где интеграция представителей суннитских интересов во властных структурах сохраняла свою актуальность. На повестке дня встал и «курдский вопрос». Проведение курдами референдума о независимости на подконтрольных Эрбилю территориях в сентябре 2017 г. поставило Багдад и лично премьер-министра Х.аль-Абади в неудобное положение перед выборами 2018 года и усиливало его противников в борьбе за власть.

США и Иран, как и в вопросе борьбы с ИГ, выступили на стороне центрального правительства. Это сподвигло Багдад провести военную операцию по восстановлению суверенитета и даже вернуть контроль над богатым нефтяными месторождениями городом Киркук.

кая потеря для курдов, что, по сути, обозначила провал референдума, вскрыла раскол в элите Иракского Курдистана между кланами Барзани и Талабани, переживавшим разделенность после смерти бывшего Президента Ирака Джаляла Талабани, однако обозначила начало нового этапа консолидации власти центрального правительства и даже рост националистических настроений.

Главным событием еще до выборов 2018 года стал раскол в коалиции «Правового государства» и правящей после вторжения американцев в Ирак в 2003 году партии «Даавы». Большинство мест в парламенте выиграла коалиция «Саирун» («Идущие»), что дало ей преференциальные позиции при формировании будущего правительства. Саму коалицию возглавил лидер движения садристов, влиятельнейший религиозный авторитет Муктада ас-Садр, что не мешало его движению базироваться на националистической и антикоррупционной повестке. Тем не менее не раз обвинявшаяся в связях с Ираном коалиция «Фатх» («Завоевание»), занявшая второе место, уступила садристам только несколько депутатских мест. Считается, что базой коалиции «Фатх» стали популярные силы народного ополчения «Аль-Хашд аш-Шааби», образованные в 2014 г. для борьбы с ИГ. Однако ни одна из сил не имела решающего большинства в парламенте. Было ясно, что даже крупнейшим игрокам придется договариваться между собой и с менее влиятельными силами.

Обновленный парламент собрался только в начале сентября 2018 года. За более чем три месяца отсутствия заседаний политический процесс буксовал на фоне многотысячных массовых демонстраций и митингов [8], самыми масштабными из которых стали протесты в Басре. В конечном счете политическим силам было необходимо прийти к согласию и начать процесс формирования правительства. Именно вмешательство «марджаийя» Али ас-Систани снова стало катализатором достижения договоренностей.

Первым шагом, возвестившим о начале распределения властных ресурсов, стало избрание председателя иракского Совета представителей (парламента). 15 сентября 2018 года 37-летний депутат от провинции Анбар и член партии «Аль-Халь» («Решение») Мухаммад аль-Хальбуси был избран большинством голосов (167) спикером парламента страны. Первым заместителем председателя парламента стал представитель от коалиции «Саирун» Хасан Карим. Он набрал 210 голосов, то есть получил больше поддержки, чем сам спикер. Аль-Хальбуси можно назвать в целом компромиссной фигурой как для иранцев, так и для американцев. Но первый свой визит он нанес в Кувейт, где в начале этого года прошла конференция по вопросу реконструкции Ирака. Это говорит о том, что новый спикер рассчитывает на поддержку монархий Залива и намерен заниматься вопросами восстановления страны после войны.

Следующим шагом стало избрание парламентом президента страны, затем премьер-министра. Традиционно пост президента занимал представитель от одной из крупнейших курдских политических сил — Патриотического союза Курдистана (ПСК). Несмотря на наличие нескольких кандидатов, наиболее вероятным на это место был бывший вице-премьер Ирака и считавшийся проамериканским Бархам Салех. Салех не являлся единым кандидатом от курдов, как это происходило с 2003 года. Само возвращение Салеха в ПСК (он вышел из ПСК накануне выборов для образования своей партии) и поддержка его на пост президента было просчитываемым.

Однако курды Ирака так и не смогли согласиться на единого кандидата, что вновь вскрыло разобщенность элит. Демократическая партия Курдистана (клан Барзани, Эрбиль) выдвинула на пост президента Фуада Хусейна, бывшего главу администрации президента Иракского Курдистана. Очевидно, Эрбиль и Сулеймания в последний момент достигли договоренности по вопросам распределения властных полномочий на федеральном и региональном уровнях. Бархам Салех в итоге получил пост президента, а Фуад Хусейн — министра финансов Ирака.

Ключевой позицией в иракской властной архитектуре является место премьер-министра страны и его кабинет, за который и развернулась борьба. Всем сторонам приходилось идти на уступки и компромиссы. Выход из тупика нашелся, причем не в пользу действовавшего премьер-министра Х.аль-Абади. За несколько дней до избрания стало ясно, что маятник качнулся в сторону бывшего министра нефти и вице-президента Ирака Аделя Абдель Махди.

Страна продолжала базироваться на основе принципа квотирования постов «мухасаса таифийя», когда место президента занимает представитель курдской общины, спикера парламента — суннитской, а премьер-министром становится шиит. Фактически же для Ирака сохраняется важность сложившейся системы. Внешние силы, как иранцы, так и американцы, продолжают работу с шиитскими военно-политическими группами. Они как были организованной силой и рассматривались в качестве основы для структур безопасности и государственности, так и остались после выборов 2018 года.

Источник: russiancouncil.ru

Государство в Юго-Западной Азии. Территория — 434 тыс. кв. км. Столица — г. Багдад. Население — 22,43 млн. чел. (1999 г.), 75% — арабы, более 20% курды. Официальные языки — арабский и курдский. Религия — до 96% населения исповедуют ислам.   Ирак — одно из древнейших государств мира. С XVII в. и до 1918 г. входил в состав Османской империи. В 1920 г. мандат на управление страной получила Великобритания. По англо-иракскому договору 1930 г. Ирак был формально провозглашен независимым государством (в 1932 г.). 14 июля 1958 г. в стране была свергнута монархия и провозглашена республика.   Государственное устройство   Ирак — унитарное государство. Административное деление — 18 провинций (мухафаз). В 1974 г. объявлена автономия Иракского Курдистана.   По Временной конституции, вступившей в действие 16 июля 1970 г., Ирак провозглашен «суверенной народной демократической республикой». Основной целью Ирака объявлено «создание единого арабского государства и установление социалистического строя» (ст.1). По форме правления Ирак является суперпрезидентской республикой. Политический режим — авторитарный.   Высший орган государственной власти — Совет революционного командования (СРК), председатель которого одновременно является Президентом Республики и верховным главнокомандующим вооруженными силами (с июля 1979 г. — Саддам Хусейн). СРК издает законы и другие акты, имеющие силу закона, а также акты для применения действующих законов, решает вопросы деятельности Министерства обороны, общественной безопасности, вопросы их полномочий и структурной организации, объявляет частичную или полную мобилизацию в стране, объявляет войну и заключает мир, одобряет проект государственного бюджета и другие финансовые документы, утверждает основные цифры этих документов, ратифицирует международные договоры и соглашения.   Однопалатный Национальный совет (парламент) в составе 250 депутатов, избираемых на 4 года на основе всеобщих и прямых выборов, наделен ограниченными полномочиями. Он рассматривает законопроекты, принятые СРК, в течение 15 дней и передает их (в случае согласия) Президенту для опубликования. Национальный совет может самостоятельно рассматривать законопроекты, предлагаемые для обсуждения 1/4 общего состава, однако они не могут касаться военных и финансовых вопросов, а также вопросов общественной безопасности. Если Национальный совет одобряет предложенные его членами законопроекты, он в 15-дневный срок передает их в СРК. Вслучае одобрения СРК законопроекта, предложенного Национальным советом, он передается Президенту для подписания. С согласия Президента парламент может вызывать министров для дачи необходимых разъяснений.   Глава государства — Президент Республики. До 1995 г. он избирался СРК из числа членов последнего. В соответствии с принятыми в сентябре 1995 г. поправками к Конституции Президент избирается на 7-летний срок на всенародном референдуме. В соответствии с Конституцией (ст.57) Президент охраняет независимость страны, ее территориальную целостность, внутреннюю и внешнюю безопасность, защищает права и свободы всех граждан; объявляет и отменяет чрезвычайное положение согласно закону; назначает и освобождает от должности вице-президентов Республики и министров; назначает губернаторов, судей и всех высших гражданских и военных должностных лиц, повышает их в должности, отправляет в отставку, награждает орденами и присваивает воинские звания; готовит проекты государственного бюджета и связанных с ним независимых бюджетов, утверждает окончательные цифры этих документов; готовит при помощи соответствующих министров генеральный план экономического и социального развития страны и передает его в Национальный совет; заключает договоры о предоставлении займов; контролирует деятельность основных отраслей народного хозяйства; осуществляет контроль и координацию деятельности министров; проводит переговоры и заключает международные соглашения и договоры; назначает, отзывает и принимает дипломатических представителей; осуществляет помилование и утверждает смертные приговоры; контролирует соблюдение конституции, законов, решений, судебных решений и планов развития. Президент может передавать некоторые свои конституционные полномочия одному или нескольким заместителям. Вице-президенты Республики и министры несут ответственность за свои действия перед Президентом, который может привлечь их к судебной ответственности за ошибки, произвол и злоупотребление властью. Исполнительная власть осуществляется Президентом, СРК и правительством. С мая 1994 г. С. Хусейн занял пост и Премьер-министра. Правящей партией в Ираке является Партия арабского социалистического возрождения (Баас).   Правовая система   Общая характеристика   В Ираке существует смешанная система права, при которой личный статус определяется конфессиональным (для мусульман — мусульманским) правом, а большинство других отношений регулируются законодательством, отражающим европейские правовые традиции. До 1918 г. на территории Ирака применялось право Османской империи, которое в большинстве отраслей после 1840 г. следовало французским образцам (см. раздел «Турция»). Английские власти в период мандата (1920-1930 гг.) не стали вносить кардинальных изменений в правовую систему Ирака, поэтому турецкие кодексы продолжали действовать уже в качестве иракских. Лишь в отдельных отраслях нормы английского права заняли господствующие позиции (например, в уголовном праве в связи с введением англичанами в 1918 г. Багдадского уголовного кодекса). В 1940-1960 гг. унаследованные от Османской империи кодексы и законы были постепенно заменены более современным национальным законодательством. С приходом в 1968 г. к власти правительства партии Баас в стране провозглашен курс социалистической ориентации, в рамках которого проведена земельная реформа, изданы новые законы о труде, социальном обеспечении и др. Ирак национализировал иностранные нефтяные компании, действовавшие на его территории. Главным источником права Ирака является законодательство. К важнейшим актам относятся: Гражданский кодекс 1951 г. , Торговый кодекс 1984 г., Гражданский процессуальный кодекс 1969 г., Уголовный кодекс 1969 г., Уголовно-процессуальный кодекс 1971 г., Трудовой кодекс 1987 г. В вопросах личного статуса мусульман применяется Закон о личном статусе 1959 г. (с изменениями и дополнениями). В качестве субсидиарного источника права применяется мусульманская доктрина. В Ираке имеют распространение сразу 3 школы мусульманского права: ханифитская (среди арабов-суннитов), шафиитская (среди курдов-суннитов) и джафаритская (среди арабов-шиитов). Применение права личного статуса мусульман входит в юрисдикцию самостоятельных судов личного статуса.

Источник: www.bibliotekar.ru

---

Смотрите еще толкования, синонимы, значения слова и что такое ИРАК: ГОСУДАРСТВЕННОЕ УСТРОЙСТВО И ПОЛИТИЧЕСКИЕ СОБЫТИЯ в русском языке в словарях, энциклопедиях и справочниках:

Источник: slovar.cc

Ирак при Саддаме Хусейне: взгляд в прошлое

Для Запада контроль над страной, обладающей огромными запасами нефти, имел стратегическое значение. Концессию на разработку нефтяных богатств Ирака еще в 1925 получил англо-франко-американский консорциум «Туркиш петролеум», через четыре года переименованный в «Ирак петролеум». В 1952 году доля Ирака в быстро растущих доходах от добычи нефти компанией увеличилась до 50%. Однако для антизападно настроенных деятелей этого было явно недостаточно.

В 1957 гг. 20-летний Хусейн вступил в новообразованную партию Баас, проповедовавшую идеи панарабского национализма с социалистическим оттенком. Молодой Саддам участвовал в организации двух переворотов. Один был направлен на свержение установленной Британией иракской монархии в 1956 году, другой ставил целью убийство бригадного генерала Абделя Карима Касима, захватившего власть в 1958 году.

Однако оба они потерпели неудачу. Прийти к власти партии Баас удалось намного позже — в 1968 году. К власти тогда пришел генерал Ахмад Хасан аль-Бакр, на дочери которого Саддам был женат. Аль-Бакр и Хусейн стали близкими соратниками и доминирующей силой в партии Баас.

Национализация «Ирак Петролеум» 1973 г.

В середине 70-ых гг. новое иракское руководство предпринимает ряд шагов, вызвавших явное недовольство Запада. В 1972 — подписывает 15-летний договор о сотрудничестве с Советским Союзом. В 1973, опираясь на поддержку Советского Союза, Багдад принимает решение о национализации «Ирак Петролеум», продававшей Западу дешевую нефть. Национализация этой компании имела для Ирака такое же значение, как национализация Суэцкого канала для египетского народа.

Увеличение поступлений от продажи нефти позволило иракским властям увеличить вложения как в саму нефтяную отрасль, так и в образование и в здравоохранение, благодаря чему уровень жизни в Ираке стал одним из самых высоких во всем арабском мире. К 1979 году, когда президентом стал Саддам Хусейн, нефть давала 95 процентов валютных поступлений страны.

Восстание курдов 1974 г. и Алжирские договоренности 1975 г.

10 марта 1970 гг. было подписано соглашение с курдами, включающее в себя положения о правах курдов на автономию в рамках Ирака. Предполагалось, что конкретно закон об автономии будет разработан в течение четырех лет по обоюдному соглашению.

Однако 11 марта 1974 г. Багдад в одностороннем порядке провозгласил закон, не устраивавший курдов Более всего курдов возмутило установление границ, в результате чего в состав автономии не вошла половина Иракского Курдистана, включая нефтеносный Киркук. Между тем, в Киркуке правительство уже несколько лет проводило энергичную арабизацию, изгоняя курдов и поселяя на их месте арабов.

Курды, при поддержке Ирана и США, подняли восстание, продолжавшееся год и потерпевшее поражение после заключения Алжирского договора между Ираком и Ираном (6 марта 1975 г.). В обмен на пограничные уступки со стороны Ирака оно предусматривало прекращение Ираном поддержки восстания. Восстание было подавлено.

Улучшились и ирано-иракские отношения. Осенью 1978 Ирак выслал главного противника иранского шаха аятоллу Рухоллу Хомейни, который затем на протяжении 15 лет находился в изгнании. Однако эта высылка сделала Саддама личным врагом Хомейни, что не могло не отразиться на отношениях двух стран после приходя аятоллы к власти в Иране в 1979 г.

Ирано-иракская война 1980-1988 гг.

Саддам Хусейн, между тем, укреплял свою власть, продвигая на ключевые роли в правительстве и бизнесе родственников и союзников. В 1978 году вступление в ряды оппозиционных партий стало караться смертной казнью. А в 1979 Саддам Хусейн вынудил генерала Бакра подать в отставку (официально в связи с состоянием здоровья) и стал главой государства. В течение нескольких дней после прихода к власти он казнил десятки своих соперников.

Впрочем, такая политика во многом подогревалась действиями соседнего Ирана. После смещения в 1979 г. поддерживавшегося Западом шаха Резы Пехлеви и прихода к власти аятоллы Рухоллы Хомейни Иран участил нападки на баасистский режим в Ираке с помощью его шиитских противников. Воодушевить на борьбу иракских шиитов, долгое время притесняемых суннитской элитой, оказалось несложно. Они подняли восстание, а в 1980 организовали даже покушение на жизнь вице-премьера Тарика Азиза.

В этих условиях Хусейн возобновил старый спор об ирако-иранской границе по р.Шатт-эль-Араб и о статусе богатого нефтью иранского Хузестана (называемого в Ираке Арабистаном). По всей видимости, Саддам рассчитывал и на то, что победа в войне против Ирана помогла бы ему справиться и с курдскими повстанцами. 22 сентября 1980 г. началось вторжение Ирака на территорию соседней страны.

На протяжении  конфликта Багдад пользовался широкой политической и военной поддержкой США (что неудивительно, учитывая отношение Вашингтона к послешахскому Ирану). По распоряжению президента Рейгана, изданному после совместного обсуждения конфликта с госсекретарем Шульцем и министром обороны Уайнбергером, в Ирак стало поставляться американское оружие. Кроме того, ЦРУ регулярно передавало иракскому руководству данные по дислокации иранских войск, полученные американскими самолетами АВАКС. При этом Ирак продолжал оставаться союзником СССР и получать от него вооружения.

Поддержка не прекратилась даже после того, как в 1986 году эксперты ООН подтвердили, что Ирак, в нарушение Женевской конвенции, использовал против Ирана химическое оружие. Ранее, в 1981 году, когда израильская авиация разбомбила иракский ядерный реактор «Осирак» французского производства, США поддержали осуждавшую действия Израиля резолюцию ООН. В 1982 году США вывели Ирак из списка стран, поддерживающих терроризм. Два года спустя были восстановлены двусторонние дипломатические отношения, прерванные во время арабо-израильской войны 1967 года.

Охлаждение началось после скандала «Иран-контра», в результате которого выяснилось, что США тайно продавали оружие и Ирану, надеясь на освобождение заложников в Ливане.

В последние месяцы войны Ирак и Иран развернули так называемую «танкерную войну» и направили атаки против коммерческих нефтеналивных танкеров в Персидском заливе, стремясь подорвать экспортные поступления друг друга. В залив были направлены американские, британские и французские боевые корабли. Нескольким кувейтским танкерам, которым грозило нападение со стороны Ирана, был предоставлен американский флаг и американское же военное сопровождение. Параллельно американские военные уничтожили несколько иранских нефтяных платформ и — случайно, по утверждениям Вашингтона, — сбили иранский самолет с 290 гражданскими пассажирами на борту.

В августе 1988 было заключено ирано-иракское соглашение о прекращении огня. В район боевых действий были направлены миротворцы ООН. К концу войны ирано-иракская граница не претерпела значительных изменений, однако обе стороны понесли огромные человеческие и экономические потери.

В ходе войны Саддам Хусейн осуществил операцию массового геноцида курдов, получившую название «Анфаль», в ходе которой до 180 тыс. курдов было вывезено в неизвестном направлении и, очевидно, казнено. Ряд курдских селений и город Халабджа подверглись бомбардировкам химическими бомбами (только в Халабдже погибло 5 тыс. человек).

Операция «Аль-Анфаль» и использование химического оружия против жителей Халабаджи в 1988 г., как и развязывание войны с Ираном — в «списке преступлений против человечности», в которых был обвинен Саддам после свержения его режима.

Вторжение в Кувейт 1990 г.

Еще одно «преступление против человечности», в котором обвиняется Хусейн — это вторжение в Кувейт в 1990 г.

Нападение на Кувейт Ирак предпринял на фоне тяжелого экономического кризиса, ставшего результатом огромных долгов, в которые Багдад вынужден был залезть во время войны с Ираном. Послевоенное восстановление хозяйства было затруднено и из-за резкого падения цен на нефть (с 19 до 11 долл. за баррель), вызванного экономической политикой Кувейта и Объединенных Арабских Эмиратов, которые продавали более 270 тыс. т топлива в сутки (в основном добываемой в кувейтском секторе месторождения Эр-Румайла) сверх квоты, установленной Организацией стран — экспортеров нефти. «Я не мог молчать, когда Кувейт по договоренности с Саудовской Аравией и под нажимом Соединенных Штатов решили резко понизить мировую цену на нефть», — говорил позже Хусейн Евгению Примакову, оправдывая свое вторжение. На просьбу Саддама удерживать квоты на добычу нефти и предоставить Ираку займы Кувейт ответил, что после исчезновения иранской угрозы не видит в этом смысла.

На «экономическую агрессию» Ирак ответил собственной военной акцией. В августе 1990 года иракские войска перешли границу Кувейта и захватили столицу Эль-Кувейт. Сопротивление относительно малочисленных вооруженных сил богатого нефтью государства было легко сломлено.

Совет Безопасности ООН ввел в отношении Ирака экономические санкции и принял серию резолюций, осуждавших действия Багдада. Была сформирована международная коалиция. Сотни тысяч солдат перебрасывались в регион. Пентагон предложил план боевой операции, возглавил которую американский генерал Норман Шварцкопф.

В ноябре 1990 года дипломатические усилия по урегулированию кризиса окончательно провалились. ООН установила срок, в который Ирак должен был уйти из Кувейта, и дала добро на принятие «любых необходимых мер», которые способствовали бы выполнению требований мирового сообщества.

«Буря в пустыне» 1991 г.

17 января 1991 года силы США, Великобритании и других стран начали массированную ракетно-бомбовую операцию. «Началась мать всех войн!», -сказал Хусейн. «Мы победим!», — сказал Буш.

Впервые в реальных боевых условиях были применены крылатые ракеты. Их запускали стоявшие в Персидском заливе американские корабли. Экипажи истребителей, бомбардировщиков, боевых вертолетов США, Великобритании и Садовской Аравии получили задания на уничтожение сотен целей.

17 января Ирак нанес по Тель-Авиву и Хайфе первый удар ракетами «Скад» советского производства. Другой «Скад» был выпущен по американским военным в Саудовской Аравии. Эта ракета была сбита установкой «Патриот». Это был первый противоракетный перехват. Израильтяне стали спешно размещать на своей территории американские установки «Патриот». 25 февраля «Скад» поразил здание на американской базе Дархан в Саудовской Аравии. Погибли 28 служащих армии США.

Союзническая авиация наращивала число боевых вылетов, и параллельно увеличивалось количество жертв среди мирных жителей Ирака. США называли это «сопутствующими потерями». Саддам Хусейн с одной стороны активно использовал ошибки Запада в пропагандистских целях, с другой — все чаще размещал на ключевых военных и промышленных объектах в Ираке мирных кувейтцев, применяя их в качестве живого щита.

24 февраля 1991 года союзники начали комбинированное наземное, воздушное и морское наступление. Сопротивление иракской армии было сломлено всего за 100 часов.  К 26 февраля Ирак объявил, что выводит свои силы из Кувейта, однако по-прежнему отказывался принимать условия всех относящихся к этому вопросу резолюций ООН. 27 февраля 1991 года восторженные кувейтцы приветствовали вошедшие в их столицу войска союзников. 2 марта Совет Безопасности ООН принял резолюцию, подтверждающую условия мира. В соответствии с документом Ирак должен был прекратить все военные действия, аннулировать аннексию Кувейта, обнародовать данные обо всех имеющихся химических и биологических вооружениях, освободить всех иностранных заключенных и принять ответственность за жертвы и материальный ущерб, нанесенный в результате оккупации Кувейта. На следующий день в ходе встречи с американскими военными в палатке на захваченной иракской военной базе Савфан иракское командование официально приняло условия мира. Саддам Хусейн при этом не присутствовал.

Восстания 1991 г.

Практически сразу с принятием Ираком условий прекращения огня на севере и юге страны начались восстания.  Шиитское население Басры, Наджафа и Карбалы на юге страны устроило массовые уличные демонстрации против режима Саддама Хусейна. На севере курды убедили солдат перейти на свою сторону. Первым крупным городом, оказавшимся под их контролем, стал Сулейманех. В течение недели курды контролировали Курдский автономный район и находящийся неподалеку нефтяной город Киркук. Надежды восставших на американскую поддержку не оправдались. Вместо нее в районы волнений прибыли иракские боевые вертолеты. Начались массовые расправы, в результате которых, по данным США, было убито от 30 до 60 тысяч человек.

Санкции 1991-2002

Ираку было выдвинуто условие, что жесткие экономические санкции против него сохранятся вплоть до полной ликвидации всего оружия массового поражения, включая ядерное, химическое и биологическое. В страну прибыла Спецкомиссия ООН (Unscom)во главе с лордом Батлером, которая должна была выяснить, обладает ли Ирак ОМУ.

В 1991 году ООН впервые разрешила Ираку продавать небольшое количество нефти в обмен на гуманитарные поставки. Однако Саддам Хусейн не принимал этого предложения вплоть до 1995 года, когда рамки соглашения были расширены до 2 миллиардов долларов. Программа была нацелена на то, чтобы дать возможность простым иракцам получать хотя бы базовый продовольственный рацион, однако на деле первая поставка прибыла в страну лишь в марте 1997 года.

В 1998-м координатор программы Денис Халлидей оставил свой пост, заявив, что санкции провалились как концепция и бьют лишь по невинным людям. Его преемник Ханс фон Шпонек ушел в 2000 году, сказав, что режим санкций привел к «настоящей человеческой трагедии». По данным Юнисеф, в 1999 году показатели детской смертности в Ираке были вдвое выше, чем до 1991 года.

В 1999 году квота на экспорт иракской нефти была снята полностью, но были сохранены жесткие ограничения на ввоз в страну товаров и продуктов «двойного назначения» — тех, что в принципе могут использоваться для производства запрещенных видов вооружений.

«Лиса в пустыне»

В декабре 1998 года Соединенные Штаты и Великобритания провели в Ираке трехдневную бомбардировочную кампанию. Ей предшествовала эскалация кризиса в отношениях между военными инспекторами ООН (Unscom) и иракскими властями. Багдад чинил препятствия инспекторам, не давал им доступа в так называемые президентские дворцы и отказывался сотрудничать. Кроме того, Ирак постоянно обвинял инспекторов в том, что они шпионят в пользу США и Израиля. Впоследствии ООН признала, что инспектора передавали информацию американским спецслужбам.

В середине декабря глава Unscom Ричард Батлер объявил, что Ирак продолжает мешать деятельности инспекторов. В последовавшие часы сотрудники ООН были эвакуированы из Багдада, и началась военная операция.

Ракетно-бомбовому обстрелу подверглись около 100 целей на территории Ирака. Цель операции, как было объявлено, состояла в «снижении возможностей» режима Саддама Хусейна по созданию оружия массового поражения.

Кроме объектов, связанных, по словам западных военных, с производством химического и биологического оружия, в число целей попали и штаб-квартиры иракской секретной полиции и элитной Республиканской гвардии, а также оборонные объекты и нефтеперерабатывающее предприятие в Басре. Вице-премьер иракского правительства Тарик Азиз сказал, что погибли 62 военнослужащих и 180 получили ранения.

Скептики обвинили президента США Билла Клинтона в том, что ракетно-бомбовую операцию он предпринял с целью отвлечь внимание публики и прессы от набиравшего обороты скандала по поводу его отношений с практиканткой Белого дома Моникой Левински.

На пути к войне 2003 года

Через несколько дней после окончания операции «Лиса в пустыне» Багдад заявил, что не позволит инспекторам Unscom вернуться.Все громче раздавались призывы к реструктуризации команды оружейных инспекторов ООН или к смене ее персонального состава, поскольку члены Unscom оказались замешанными в скандале с передачей информации американским и другим западным спецслужбам. В июне 1999 года глава Unscom Ричард Батлер ушел со своего поста: его контракт истек.

Через шесть месяцев была создана организация Unmovic, которой перешли функции Unscom, но и ее представителям Багдад отказал в праве въезда. Ввиду отсутствия военных инспекторов на иракской территории в мире росла обеспокоенность возможностью возвращения Багдада к работе над программами вооружений.

В ноябре 2000 года президентом США стал Джордж Буш-младший, с самого начала давший понять, что намерен проводить в отношении Ирака жесткую политику, и побещавший «вдохнуть новую жизнь» в режим санкций.

Он продолжил начатое Биллом Клинтоном финансирование иракских оппозиционных группировок, в частности, работающего в изгнании Иракского национального конгресса, надеясь таким образом подорвать власть Саддама Хусейна. В начале 2002 года администрация США публично объявила, что целью ее иракской политики является «смена режима».

С марте 2003 г., когда США начали военную операцию против Ирака, Хусейн вынужден скрываться, но 14 декабря в своем родном Тикрите был задержан и арестован.

Материал подготовлен редакцией www.rian.ru на основе информации сайтов http://www.bbc.co.uk, http://www.krugosvet.ru, http://ru.wikipedia.org и собственной информации.

Государственность Ирака вчера и сегодня

В багдадском издательстве «Мактабааднан» вышла монография «Иракская конституция в прошлом и настоящем (из истории конституционного развития Ирака)» профессора кафедры востоковедения МГИМО Марины Сапроновой. Это арабское издание одноименной книги, вышедшей на русском языке в 2006 году и впоследствии доработанное с учетом произошедших в стране изменений. На арабский язык монографию перевел известный иракский писатель и журналист Фалих Аль-Хумрани. Марина Анатольевна рассказывает о книге и о проблемах иракской государственности сегодня.

Книга прослеживает историю конституционного развития Ирака с 1924 года и до настоящего времени.

С момента принятия первой конституции Ирака 1924 года прошло чуть более восьмидесяти лет. Это довольно длинный период конституционного развития по меркам стран Ближнего Востока. И хотя конституция была принята под контролем Великобритании и, естественно, не была результатом волеизъявления иракского народа, она, тем не менее, стала не только одним из первых в арабском мире конституционных актов, но и одним из самых прогрессивных документов колониальной эпохи. Тот факт, что эта конституция действовала с перерывами свыше 30 лет (до 1958 года) — показатель того, что первоначально навязанная Ираку модель английского парламентаризма стала наиболее приемлемой в иракских условиях и сыграла важную роль в консолидации мозаичного полиэтнического общества.

Период самостоятельного республиканского конституционного становления и развития страны не обошелся без внутриполитических конфликтов. Их отражением являлись многочисленные военные перевороты, ожесточенная борьба за власть между группировками правящей элиты. В этот период конституционное развитие Ирака характеризовалось принятием временных, различных по своей сущности и содержанию конституций, с различным диапазоном гражданских прав и свобод, различной структурой высших органов государственной власти и системой управления, но с неизменной тенденцией усиления исполнительной власти в лице президента.

Этот период развития Ирака завершился установлением диктаторского режима Саддама Хусейна. Опираясь на свой семейный клан во властных структурах страны, Хусейн сформировал систему государственного управления, которая контролировала все сферы государственной и общественной жизни страны и непосредственно зависела только от президента. Руководствуясь поправками 1995 года к временной Конституции страны 1970 года, президент провел референдум и продлил свои полномочия еще на семь лет. Беспрецедентное голосование граждан за продление полномочий Хусейна (99% проголосовавших высказались положительно) еще раз подтвердило сущность установленного в Ираке тоталитарного режима.

Начало современному этапу конституционного развития Ирака было положено прямым вторжением в страну американских вооруженных формирований под предлогом борьбы с терроризмом и предотвращения возможного использования Ираком оружия массового поражения. Результатом такой акции явилось полное разрушение старой иракской государственности, ликвидация однопартийной структуры, арест и предание суду президента Саддама Хусейна.

Для формирования новой иракской государственности была разработана и проведена через всеобщий референдум конституция 2005 года.После этого началось формирование новых государственных структур.

Сейчас невозможно определить, насколько эффективны и действенны будут новые органы государственной власти и как будет дальше формироваться политическая система страны. Совершенно очевидно, что новая конституция, содержание которой имеет как определенные демократические черты, так и серьезные пробелы и недостатки, не может дать четкий ответ о будущем иракской государственности.

С момента принятия конституции 2005 года прошло семь лет. В марте 2010 г. население Ирака второй раз после падения режима Саддама Хусейна получило возможность провести выборы в парламент — это голосование многие аналитики рассматривали как «тест на демократию».

Действительно, на 325 депутатских кресел претендовали 6172 кандидата, представлявших 165 политических партий и 12 предвыборных блоков. В голосовании приняли участие около 12 млн иракцев, или 62,5% общего числа зарегистрированных избирателей, в том числе около 1,4 млн граждан Ирака, проживавших за рубежом. Однако итоги этих выборов не выявили очевидного победителя и стали началом длительного и трудного процесса создания новой правящей коалиции, продолжавшейся почти 10 месяцев, что осложнило и без того непростую политическую ситуацию в Ираке.

Американцы фактически вывели свой воинский контингент из этой страны, что должно способствовать достижению политической стабильности. Однако по мере ускорения процесса вывода из страны американских войск усиливали свою деятельность экстремистские группировки, что привело к росту числа совершаемых в стране терактов и вооруженных нападений. Остается неустойчивой и внутриполитическая ситуация в провинциях страны, где действуют политические силы, выступающие за предоставление автономии регионам и уменьшение их зависимости от багдадского правительства.

Иракская конституционная модель, чтобы доказать свою жизнеспособность, должна дать ответ на ключевой вопрос об устойчивости режимов подобного рода, с тем, чтобы обществу не пришлось решать одну и ту же дилемму: что лучше — безопасность и стабильность или демократия и свобода.

Пока ситуация в Ираке продолжает оставаться крайне сложной. Иракское общество переживает всеобъемлющий кризис. Оно должно одновременно пройти путь и экономического возрождения, и социальной перестройки, и внутриполитического строительства совершенно нового типа государства.

Точка зрения авторов, комментарии которых публикуются в рубрике
«Говорят эксперты МГИМО», может не совпадать с мнением редакции портала.

Коммерческое использование данной информации запрещено.
При перепечатке ссылка на Портал МГИМО обязательна.

15 лет войны: к чему привело вторжение США в Ирак

Стремительный удар американских военных быстро покончил с некогда одной из самых боеспособных армий на Ближнем Востоке, а весь мир облетели кадры, как толпа сбрасывает с постамента массивную статую иракского диктатора Саддама Хусейна. Однако уже через несколько месяцев ликование сменилось разочарованием — падение режима в Ираке привело к коллапсу государства, куда хлынули террористы всех мастей.

Спустя 15 лет после вторжения США в Ирак у американской общественности все еще нет единого мнения, была ли военная операция в Ираке в 2003 году правильным решением, свидетельствуют данные опроса, проведенного американским исследовательским центром Pew Research Center.

Почти половина респондентов (48%) считают, что начинать военную интервенцию в Ирак было не нужно. 43% опрошенных заявили, что решение о вторжении было правильным.

Нынешние результаты опроса не сильно отличают от результатов начала 2014 года, когда 50% опрошенных заявили, что решение об использовании американских военных сил в Ираке было правильным, а 38% респондентов назвали его неправильным, отмечают исследователи.

Раскол мнений в американском обществе вновь заставляет политических обозревателей анализировать эти события, говоря о необходимости извлечь уроки из произошедшего:

«Вторжение в Ирак больше не является одним из крупных преступлений этого или любого века, оно стало перекрестком, с которого началась история американского падения»,

— отмечает обозреватель журнала Rolling Stone Мэтт Тэйби.

Война в Ираке хотя и стала демонстрацией американской мощи, при этом продемонстрировала и слабость. Причины для ее начала — наличие у диктатора Саддама Хусейна оружия массового поражения — оказались ложными, что подорвало доверие американского общества к власти, а других стран — к США.

Предлогом для начала операции «Свобода Ираку» стал поиск в Ираке оружия массового поражения (ОМП), в наличии которого США обвиняли Хусейна, а также то, что иракский президент якобы имел связи с «Аль-Каидой» (организация запрещена в России). В последствии ни то, ни другое не подтвердилось.

Вместе с тем, по данным «Би-би-си», не все разведданные США были ложными: информация двух источников ЦРУ в окружении Хусейна (одним из них был глава МИД Ирака Нади Сари) оказалась правдивой. Оба заявили, что у Ирака нет ОМП, однако эти данные были скрыты. Многие ключевые данные Белого дома были основаны на подлоге, лжи и стремлении принять желаемое за действительно, отмечает британский телеканал.

Ложь из пробирки

Для мира символом этой лжи стало появление на заседании Совбеза ООН госсекретаря США Колина Пауэлла. Потрясая пробиркой из демонстрационного макета об иракских ОМП, Пауэлл заявил о наличии у Ирака биологического и химического оружия. Впоследствии Пауэлл называл свою речь «грандиозным провалом разведки».

По иронии судьбы в 1991 году именно Пауэлл — тогда блистательный генерал и глава объединенного комитета начальников штабов — вступил в политическую схватку с главой Пентагона Ричардом Чейни. Именно Чейни считал, что США должны не только освободить Кувейт от Саддама, но и уничтожить его режим во время «Бури в пустыне».

Как отмечают исследователи иракской войны эта история не давала покоя Чейни, который приобрел громадную власть в Белом доме став вице-президентом США в администрации Джорджа Буша-младшего.

Именно Чейни, тогдашнего главу Пентагона Дона Рамсфельда и его заместителя Пола Вульфовица считают главными архитекторами войны в Ираке, которая должна была положить началу переустройства Ближнего Востока на «демократический» лад и создать из нее «Швейцарскую Месопотамию», как пишет в Rolling Stone Тэйби.

При этом представители администрации США, которые ввергли страну в иракскую кампанию до сих пор уверены в своей правоте: «Никто не может быть абсолютно уверенным в том, каким бы был Ирак, если бы Саддам до сих пор находился у власти.

А также в том, что происходило бы в соседних странах, таких как Сирия, например. Я думаю, что могла бы быть ядерная гонка между Ираном и Ираком», — рассказывал «Газете.Ru» в интервью в 2015 году бывший заместитель министра обороны США Пол Вулфовиц.

Стремясь любыми методами избавиться от Хуссейна, режим которого был и так ослаблен санкциями ООН, Белый дом не думал о том, какие последствия это будет иметь для всего региона. Одним из них стало значительное укрепление другого регионального противника США – Ирана — злейшего врага режима в Багдаде.

На фоне свержения Хуссейна Иран не только усилил свою роль и начал вовсю работать над ядерной программой, но и стал активно действовать на территории соседнего Ирака, где большинство населения также были шиитами.

Расцвет терроризма

Свержение Хусейна стало самой легкой частью операции, после которой обстановка в Ираке дестабилизировалась, и страна погрузилась в длительную и кровопролитную гражданскую войну между суннитами и шиитами.

В результате некоторые члены бывшего правительства и армии Хусейна примкнули к радикально настроенным исламистам и сформировали джихадистские группы, которые в 2006 году стали частью Исламского государства (организация запрещена в России) в Ираке» (позже ставшее «Исламским государством», организация запрещена в России).

Именно в этом впоследствии упрекал западных партнеров российский президент Владимир Путин, когда в 2014 году отмечал, что «новые рекруты» объединились со своими бывшими врагами-джихадистами из-за того, что государственные институты были разрушены:

«Мы тогда еще говорили: будьте осторожнее, куда вы выгнали этих людей на улицу, что они будут делать, не забывайте, что они были в руководстве достаточно большой региональной страны. Во что вы их превращаете?» — говорил российский лидер.

Исламисты рассматривали США как оккупационную силу. На фоне продолжающихся диверсий со стороны джихадистов против американских войск в Ираке поддержка военной операции США среди американского населения постепенно снижалась. В 2011 году Барак Обама, занимавший на тот момент должность президента США, объявил об официальном завершении военной кампании в Ираке.

По данным Пентагона, потери американских военнослужащих за время операции составили 4487 человек, еще 66 военных погибли в Ираке после окончания операции. Война в Ираке вновь заставила американцев вспомнить об антивоенном движении. В дома на соседних улицах небольших городов вновь, как когда-то во время вьетнамской войны, начали приходить похоронки, а по телевизору ведущие зачитывали списки погибших.

«Ось добра и «ось зла»

Точных данных о количестве погибших мирных жителей за восемь лет американской операции в Ираке нет. По данным неправительственной организации Iraq Body Count (IBC), к лету 2010 года количество погибших среди мирного населения за время войны составляло от 97 тыс. до 106 тыс. человек, однако по другим данным число жертв составило более 500 тыс. человек. По данным международной организации по миграции в 2006-2010 годах свои дома покинули 1,6 млн жителей страны (около 5,5% населения).

Как пишут американские журналисты, последствия иракской войны, на которые наложилась борьба с ИГ и сейчас остаются незаживающей раной. В стране с той поры уже сменилось несколько правительств, но ситуация мало изменилась в лучшую сторону.

Согласно исследованию консалтинговой группы, Mercer 2017 года, послевоенный Багдад, столица Ирака, является худшим городом в мире по качеству жизни. В исследовании учитывались такие показатели, как политическая стабильность, уличная преступность, уровень здравоохранения и образования, транспортная инфраструктура, а также уровень культуры.

Многие даже испытывают ностальгию и по Хуссейну, во времена которого, правда, еще до войны с Ираном Ирак был процветающим государством на Ближнем Востоке.

Даже те, кто когда-то пострадал от диктатуры сегодня винят США. «15 лет назад Америка разрушила мою страну», — написал в своей статье в The New York Times иракский диссидент Синан Антон.

CША рассчитывали, что Ирак сможет быстро восстановиться после войны за счет нефтяных доходов (страна является вторым производителем нефти в ОПЕК). Как пишут американские СМИ, за счет выручки от нефти Ирак мог бы реконструировать страну всего за год.

Однако Ирак, который в течение многих лет был погружен в гражданскую войну, вынужден решать сиюминутные проблемы. Страны-соседи оказывают воздействие на его внутреннюю политику, также в Ираке сохраняется угроза терроризма, отмечают американские СМИ.

Кроме того, теперь ситуацию усугубляет курдская проблема.

Более половины запасов углеводородов страны находится на территории автономии Иракский Курдистан. Отношения курдов с шиитами и суннитским меньшинством всегда были натянутыми, а после интервенции США в Ирак проживающие в стране курды воевали на стороне американцев.

Конфликты между Багдадом и Эрбилем обострились в прошлом году после прошедшего в курдской автономии референдума о независимости, который создал угрозу появления нового очага нестабильности в стране.

Война в Ираке дестабилизировала и соседнюю Сирию, которая также находилась во враждебных отношениях с Хуссейном. После его падения бывший заключенный американского лагеря в Ираке Абу Бакр аль-Багдади, руководитель «игиловцев», поддержал восстание против президента Сирии Башара Асада, сделав страну новой мишенью для международного терроризма.

В сирийский конфликт была вынуждена вмешаться и Россия — страна, которая в 2003 году была резко против иракской кампании и была при этом не одинока. Тогда с осуждением иракской кампании выступили Франция и Германия, что дало повод российским журналистам назвать эти страны «осью добра».

Это словосочетание отсылало к выражению «ось зла», — так президент Буш в своем обращении назвал «Иран, Ирак и Сирию». Журналисты отмечают, что спустя 15 лет новой «осью зла» уже для администрации Трампа может стать КНДР.

«Ким Чен Ын — это Саддам Трампа», — так видит ситуацию спустя много лет британская Independent.

Ирак и США помянут прошлое – Газета Коммерсантъ № 102 (6823) от 10.06.2020

Ирак и США намерены пересмотреть все аспекты двусторонних отношений в рамках начинающегося в среду стратегического диалога. Один из главных вопросов — дальнейшее присутствие в Ираке американских и других иностранных военных, за чей вывод еще в январе проголосовал иракский парламент. Багдаду предстоит решить непростую задачу — сохранить поддержку Вашингтона и при этом не испортить отношения с Тегераном, что может еще больше раскачать ситуацию внутри Ирака.

Непростой разговор

В среду Ирак и США начинают серию консультаций в рамках стратегического диалога. Они пройдут в формате видеоконференции. В первом раунде американских переговорщиков возглавит заместитель госсекретаря по политическим вопросам Дэвид Хейл, иракских — замминистра иностранных дел Абдель Карим Хашим. Делегации двух стран начнут работать на уровне экспертов и будут разделены на три группы — военную, политическую и экономическую. Предстоящий диалог — первое всестороннее и полное совместное рассмотрение всех сфер двусторонних отношений с 2008 года, когда Вашингтон и Багдад подписали Рамочное соглашение о стратегическом сотрудничестве и Соглашение в области безопасности. Их основу составляла договоренность о выводе американских военных из Ирака. Теперь этот вопрос актуален вновь.

Договоренность о проведении диалога была достигнута еще в прошлом году, однако ему помешал политический кризис в Ираке. В октябре начались массовые демонстрации против коррупции и безработицы, которые привели к отставке продержавшегося около года премьер-министра Аделя Абдель Махди. Его преемник Мустафа Каземи был назначен только в мае, а окончательно правительство сформировалось лишь в минувшую субботу. Среди последних утвержденных парламентом назначений были министры нефти и иностранных дел Ихсан Абдель Джаббар Исмаил и Фуад Хусейн.

Новому премьеру предстоит решить сразу несколько непростых задач. Начавшиеся прошлой осенью волнения готовы вспыхнуть с новой силой. И без того непростая экономическая ситуация в Ираке усугубилась пандемией коронавируса и падением цен на нефть. Кроме того, стране предстоят досрочные парламентские выборы. А это значит, что политические партии поставят на первое место пиар, а не поиск компромиссов. Провести любые непопулярные решения главе правительства будет непросто. Новые соглашения с США должен ратифицировать иракский парламент. Самым острым будет вопрос о будущем иностранных военных в Ираке.

Базы раздора

Иракский парламент проголосовал за вывод всех иностранных военных из страны еще в январе. Это произошло после того, как в ответ на обстрелы военных баз и попытку штурма посольства США в Ираке американские военные ликвидировали в Багдаде командующего иранскими силами специального назначения «Аль-Кудс» генерала Касема Сулеймани и главу иракского шиитского ополчения «Аль-Хашд аш-Шааби» Абу Махди аль-Мухандиса. В Вашингтоне уверены, что именно Иран и «Аль-Хашд» провоцируют антиамериканские настроения в Ираке.

Решение парламента Ирака до сих пор не реализовано. И сейчас большинство местных политиков считает вывод сил антитеррористической коалиции во главе с США главной темой предстоящих переговоров с Вашингтоном. «Это наш национальный приоритет»,— заявил в понедельник крупнейший парламентский блок «Ас-Сайирун», возглавляемый шиитским имамом Муктадой ас-Садром. В блоке «Аль-Ватания» (его лидер — бывший премьер-министр и вице-президент Ирака Айяд Аллауи) отметили, что пока иракская армия и разведка не обладают достаточными ресурсами и квалификацией для борьбы с «Исламским государством» (ИГ, запрещено в РФ), но количество иностранных сил, их вооружение, базы постоянного дислоцирования и районы патрулей необходимо четко регламентировать. Блок предлагает внести еще один важный пункт в договор: силы коалиции не могут быть задействованы ни в решении внутренних проблем Ирака, ни в нападении на другие страны (читать — на Иран) с иракской территории.

В том, чтобы определиться с будущим коалиции, заинтересованы и сами США. С момента заключения предыдущих стратегических договоров с Ираком американские военные сначала ушли из этой страны, а потом, спустя всего три года, вынуждены были вернуться обратно. Уход дорого обошелся США: Ирак оказался легкой добычей для ИГ, одновременно резко усилилось влияние Ирана на иракскую политику. Это совсем не тот опыт, который Вашингтон захочет повторить. Тем более что ИГ еще не повержено, а Иран — главный враг в регионе.

Военное присутствие США на Ближнем Востоке

Смотреть

ИГ остается угрозой

Как отметила во вторник британская газета Financial Times со ссылкой на аналитиков в области безопасности Майкла Найтса и Алекса Алмейда, в первом квартале 2020 года боевики ИГ осуществили по меньшей мере 566 нападений в Ираке. За весь 2019 год их произошло 1669. Рост активности террористов эксперты связывают с частичным сокращением сил антитеррористической коалиции, политическим параличом в Багдаде, напряженностью в американо-иранских отношениях и пандемией. Тысячи иностранных военнослужащих, в том числе из Великобритании, Франции и Канады, покинули весной Ирак после связанной с коронавирусом остановки программ по обучению иракской армии. Вернутся ли они, неизвестно.

США также вывели около 800 своих военных с небольших баз в Ираке, однако назвали это всего лишь передислокацией. Только на прошлой неделе госсекретарь США Майк Помпео, приветствуя новое правительство Ирака, пообещал, что борьба с ИГ будет продолжена.

Одновременно с передислокацией США в марте разместили на двух базах коалиции ЗРК Patriot, на что до сих пор нет публично высказанного разрешения Багдада, так как это связано не с борьбой с ИГ, а с политикой давления Вашингтона на Тегеран. Неудивительно, что иракские власти промолчали, опасаясь негативной реакции Ирана. Но рано или поздно им придется определиться.

Иранский фактор

В связи с истекающими в октябре ограничениями на поставки оружия в Иран группа республиканцев в Конгрессе предлагает ужесточить антииранские санкции. Ими требуют обложить и поставки электроэнергии в Ирак, которые раньше в виде исключения были выведены из-под санкций. Только месяц назад Госдепартамент США, приветствуя назначение Мустафы Каземи на пост премьера, продлил это исключение на 120 дней. В Багдаде надеялись, что так будет и впредь. На прошлой неделе в ходе визита в Ирак иранской делегации во главе с министром энергетики Резой Ардаканияном стороны продлили договор о поставках иранской электроэнергии на два года, а не на один, как раньше. Стоимость контракта — $800 млн, половина выплат уже совершена. Попасть под американские санкции, равно как и лишиться иранской электроэнергии для Багдада было бы катастрофой.

При этом Багдад все же попытался продемонстрировать свою независимость от Ирана. Согласно источникам саудовской газеты «Аш-Шарк аль-Аусат», премьер-министр Мустафа Каземи обязал всех иностранных официальных лиц получать визы при посещении Ирака. И первой под это ограничение попала как раз иранская делегация, в которую вошел, по данным газеты, и глава подразделения «Аль-Кудс» Эсмаил Гаани. В марте он уже неофициально посещал Ирак, не запрашивая разрешения Багдада, как раньше десятки раз делал его предшественник Касем Сулеймани. Если источники газеты верны, решение иракского премьера — весьма символичный жест, но избавиться от влияния Ирана на внутренние дела Ирака ему в любом случае будет непросто, с учетом поддержки Тегераном шиитских группировок, оказывающих значительное влияние на политический расклад в стране.

Как отмечают эксперты Вашингтонского института ближневосточной политики, известного тесными связями с республиканцами, США могут потребовать от Ирака гарантий безопасности для американских военных, посольства и гражданских лиц. Американцы могут также потребовать от Ирака ответы на целый ряд болезненных вопросов. Как и когда Багдад возьмет на себя ответственность за действия проиранских группировок и поставит их под контроль центрального правительства? Какие шаги будут им предприняты для достижения энергетической независимости от Ирана? Что будет сделано для того, чтобы положить конец коррупции и решить другие политические проблемы страны? «Если Ирак не готов дать США надлежащие ответы и определить подходящие стратегические отношения, вполне возможно, что баланс кнута и пряника окажется в пользу кнута. С учетом ошеломляющей стоимости пандемии COVID-19 для экономики США, Ирак должен ожидать, что американская помощь будет менее щедрой, чем в прошлом»,— отмечают эксперты. Но в то же время они подчеркивают, что США не могут ожидать от иракцев четкого выбора между Тегераном и Вашингтоном, иначе это приведет к дестабилизации внутри Ирака, следовательно, нужно принять Багдад, имеющий хорошие отношения как с американцами, так и иранцами.

«В отличие от января, сейчас расклад в американо-иракских отношениях складывается благоприятно для Вашингтона. Несмотря на существующий раскол во взглядах среди иракской политической элиты, новое правительство настроено на конструктивный диалог с США, многие из министров, включая премьера Мустафу Каземи, тяготеют к Вашингтону, главное, чтобы региональная динамика не принесла сюрпризов»,— сказал “Ъ” программный менеджер Российского совета по международным делам Руслан Мамедов. По его словам, после гуманитарных обменов заключенными между США и Ираном и исключений для Багдада из американских санкций против Тегерана создалось впечатление, что ситуация несколько стабилизировалось, но в любой момент все может рухнуть.

Марианна Беленькая

Время Саддама В Ираке годы правления кровавого диктатора все чаще вспоминают с теплотой: Политика: Мир: Lenta.ru

10 апреля 2003 года Багдад, столица Ирака, проснулся в новой эпохе. Накануне усталые после многодневного марша, боев с федаинами и частями иракской армии американские солдаты и морпехи взяли город под свой контроль. По всему Багдаду толпа валила статуи Саддама Хусейна и срывала его портреты. Государство, где Саддам был царем и богом, рухнуло за пару недель, и те, кто еще недавно клялся диктатору в вечной верности, были первыми среди крушивших его изваяния. О яркой жизни и трудном посмертии бывшего лидера Ирака вспоминает «Лента.ру».

«По правде говоря, во времена Саддама было лучше, чем теперь, — записал корреспондент Financial Times обрывок монолога, услышанного на багдадской улице в прошлом году. — Что происходит сейчас? У нас тут экономический кризис и «Исламское государство», а вместо одного коррумпированного лидера — многие десятки».

По временам Хусейна сейчас в Ираке тоскуют многие. Еще 14 лет назад его воспринимали как свирепого тирана, а теперь с горечью говорят, что, останься он у власти, страна бы избежала ужасов гражданской войны. Саддам среди простых иракцев постепенно становится олицетворением мечты о твердой руке, которая способна остановить хаос. И у этого культа есть основания: Саддам Хусейн, как к нему ни относись, мало напоминал карикатурного усатого толстячка, творящего зло ради зла.

Семья и партия

Саддам Хусейн Абд аль-Маджид аль-Тикрити родился в 1937 году в семье пастуха. Вырос под присмотром дяди — правоверного суннита и ветерана англо-иракской войны. Дядя сформировал его характер и объяснил юному Саддаму, как важно держаться родни. С тех пор Саддам неизменно окружал себя родственниками, которые обеспечивали ему необходимую защиту и поддержку.

Но на вершины власти Саддама привела не родня, а партия. Молодой Хусейн вступил в «Баас» — Партию арабского социалистического возрождения. Идеология партии представляла собой гремучую смесь социализма, панарабизма и борьбы против империалистов. Саддам быстро выдвинулся благодаря своим военным талантам и личной храбрости.

Известность ему принесло покушение на президента Абдель Керим Касема, которое, по сути, провалилось по вине Саддама. Будущий диктатор открыл огонь по машине президента раньше времени и тем самым сорвал операцию. Но баасистская пропаганда превратила молодого активиста в героя. Возникла легенда, представляющая Хусейна сверхчеловеком: он толпами расстреливал полицейских, пытался спасти товарища, раненый переплыл реку, ножом выковырял пулю и ушел от погони и слежки в Сирию.

Через четыре года, когда режим Касема пал, Саддам вернулся на родину и угодил в круговорот политической борьбы. После особо яркого выступления молодого политика заметил лидер партии — Мишель Афляк. Так Саддам обзавелся высоким покровителем, который помог ему взобраться на самую верхушку партийной лестницы и возглавить службу безопасности. Кроме того, авторитет Саддама в «Баас» постоянно укреплялся благодаря отваге и хладнокровию, а также недюжинному таланту политика. В 1968 году, после очередного переворота, приведшего баасистов к власти, Саддам занял второй по важности пост в стране, став вице-президентом.

Пытки и награда ЮНЕСКО

В течение последующих лет Саддам создал себе репутацию эффективного и прогрессивного политика, сумев объединить Ирак, расколотый по этническому, социальному и религиозному признакам. Хусейн применял одновременно пряник и кнут, улучшая жизнь людей и в то же время беспощадно карая недовольных.

Саддам приветствует ликующую толпу, 1988 год

Фото: AP

Из-за роста цен на нефть после энергетического кризиса 1973-го Ирак, национализировавший нефтепромышленность, буквально купался в деньгах. В результате баасистское правительство сумело ввести всеобщие бесплатные медобслуживание и образование, субсидировать фермеров, гарантировать лояльность армии. По всей стране строились дороги, проводилось электричество, ударными темпами росли промышленность и экономика. Ирак преуспевал. Уровень жизни вырос настолько, что Саддаму в 1982-м даже вручили специальную премию ЮНЕСКО.

Тем же, кому не нравилось жить под твердой рукой Саддама, полагалась тюрьма или виселица. Служба безопасности «Мухабарат», возглавляемая младшим сводным братом Саддама, практиковала пытки оппозиционеров и просто недовольных. Хусейн очень хорошо чувствовал настроение толпы и умело потакал ее инстинктам, выставляя себя защитником арабских интересов и обвиняя в проблемах коварных врагов из-за рубежа — персов и сионистов, которых вешали на улицах на потеху публике. Считается, что за время его правления от внутреннего террора погибли по меньшей мере 250 тысяч человек. Когда репортеры спрашивали Саддама о пытках и казнях, он удивлялся: «Разумеется, я их применял. А как еще поступать с теми, кто выступает против правительства?»

Постепенно Саддам сосредотачивал в своих руках все больше власти. Он фактически единолично правил Ираком с середины 1970-х годов, и бескровный переворот в 1979-м, когда он устранил президента аль-Бакра, вздумавшего объединиться с Сирией, лишь зафиксировал реальное положение дел. Сразу после переворота Саддам расстрелял сотни своих противников-баасистов.

Всеобщий друг

Все шло прекрасно и на внешнеполитическом фронте. Саддам сумел разгромить курдское национально-освободительное движение, договорившись с Ираном: в обмен на уступку ряда спорных территорий и высылку из страны аятоллы Хомейни и его сторонников Тегеран прекратил поддержку курдских повстанцев. Хороших отношений с Хусейном искали и в Москве (в 1972-м был заключен советско-иракский договор о дружбе и сотрудничестве), и в Вашингтоне — на американцев Саддам переориентировался после ссоры с коммунистами.

Западными странами Саддам рассматривался как эксцентричный, но договороспособный секулярный лидер. И эту репутацию он активно поддерживал — к примеру, в 1979-80 годах выделил халдейской церкви американского Детройта почти полмиллиона долларов, за что ему торжественно вручили ключи от города.

Особые отношения у диктатора сложились с Францией. В сентябре 1975-го Саддам первый и последний раз посетил западную страну, прибыв в Париж и встретившись с премьером Жаком Шираком. По некоторым сведениям, Хусейн финансировал голлистов и заодно обогащал близких к Шираку людей в обмен на поставки французского оружия и помощь в ядерной программе.

Эксцентричное поведение Саддама стало в те годы притчей во языцех. Иракский лидер сорил деньгами направо и налево, раздаривая помощникам и иностранным лидерам часы Rolex, украшенные бриллиантами, и золотые авторучки. Президенту Замбии Кеннету Каунде Саддам как-то отправил «Боинг», битком набитый подарками. Тот в обмен прислал дорогому иракскому другу личного колдуна, и с тех пор, судя по всему, Саддам увлекся магией, обзаведясь коллекцией серебряных перстней-амулетов.

Химия и смерть

Роковым для Саддама оказался 1979 год, когда в соседнем Иране власть взяли сторонники аятоллы Хомейни. Опасаясь экспорта революции в Ирак, Саддам разорвал договор с Тегераном и вторгся в провинцию Хузестан, которую объявил неотъемлемой частью Ирака.

Хусейн был уверен, что режим аятолл падет быстро, но просчитался. Зато Саддама поддержали арабские страны Персидского залива: они не меньше Саддама опасались распространения исламской революции. Советский Союз в поддержке Багдаду отказал, продавая оружие и технологии обеим конфликтующим сторонам.

Демонстрация в поддержку Саддама в Иордании, 1991 год

Фото: Ali Mohammed / AP

В 1984-м к поддержке Ирака подключились США: Вашингтон опасался, что иранская победа дестабилизирует весь регион. Президент Рейган снял ограничения на торговлю с Ираком. Пентагон передавал иракцам спутниковые снимки, фирмы из ФРГ и США поставляли технологии двойного назначения для производства химического оружия, которым Саддам и его генералы заливали иранцев и восставших курдов. Наибольшую известность приобрел удар по курдскому городу Халабаджа — пять тысяч человек погибли и более 10 тысяч остались инвалидами.

Материалы по теме:

Словно в насмешку Ирак исключили из списка стран-спонсоров терроризма. «Ни у кого из нас не было ни малейшего сомнения в том, что Багдад поддерживает террористов, — честно признавался потом помощник министра обороны США Ноэль Кох. — Единственная причина, по которой мы пошли на этот шаг — мы хотели помочь Хусейну победить Иран».

Однако победы иракцам достичь не удалось. Тегеранский режим оказался прочнее, чем предполагалось, экономика Ирана выстояла. Заключенный в 1988-м договор восстановил статус-кво. Ирак вышел из войны, потеряв сотни тысяч убитыми, с колоссальными долгами и практически уничтоженной инфраструктурой богатых нефтеносных районов, находившихся рядом с линией фронта. Нужно было искать деньги на реконструкцию.

Легкие деньги

Хусейн вроде бы нашел их в соседнем Кувейте. Маленькое государство ссудило Багдаду за прошедшие годы 30 миллиардов долларов. Но когда Саддам попросил простить долг, кувейтцы отказались. Отказались они и снизить объем добычи нефти ради того, чтобы повысить цены и помочь Ираку залатать дыры в бюджете. После чего в Багдаде быстро решили, что Кувейт — всего лишь отколовшаяся иракская провинция, по счастливому стечению обстоятельств крайне богатая нефтью. 2 августа 1990 года Саддам вторгся в Кувейт, чтобы поддержать неких «кувейтских революционеров», 4 августа было наскоро сформировано проиракское «временное правительство свободного Кувейта», а уже через четыре дня было объявлено о присоединении Кувейта к Ираку — «чтобы пресечь распространение зловредных идей исламской революции».

Саддам надеялся на поддержку США — и напрасно. Американцы были готовы поддержать его в конфликте с Ираном, но не во внутриарабской войне, тем более что Саудовская Аравия заняла резко прокувейтскую позицию. Против Ирака выступила и вторая сверхдержава — СССР, поддерживавшая с Кувейтом хорошие отношения. К тому же дули ветры перемен, в советском руководстве господствовало «новое политическое мышление», и в итоге страны Варшавского договора впервые выступили вместе с силами НАТО против страны-агрессора.

Американцы на юге Ирака, 2003 год

Фото: Public Domain / Wikimedia

Отчаянная попытка Саддама в последний момент заручиться симпатиями арабского мира — он предлагал вывести войска из Кувейта в обмен на очищение Израилем палестинских территорий и Голанских высот — также не удалась. Иракская армия была молниеносно разгромлена, страна лишилась всех запасов газового и бактериологического оружия, но Хусейн усидел на троне: тогда он казался меньшим злом, чем хаос, который бы воцарился после его свержения.

Саддам-победитель

Сразу после войны Саддам беспощадно подавил восстание курдов и шиитов, поднятое на деньги и с помощью США. Все закрыли на это глаза: мятеж задумывался ради осложнения положения Саддама и свою задачу выполнил, Иран был слишком ослаблен многолетней войной, а Турции было выгодно ослабление курдов.

Саддам объявил себя победителем в войне в Заливе — в конце концов, он выдержал противостояние почти со всем миром и сумел сохранить власть. В этот период культ его личности достиг апогея. Статуи и портреты Саддама заполнили страну, в его честь называли больницы, школы и университеты. Было проведено два референдума о его полномочиях — в первом Саддама поддержали 99,96 процента, во втором — все 100. Но страна находилась в удручающем состоянии: из-за санкций экономика практически умерла, люди голодали, а сверху регулярно сыпались бомбы американцев — те наносили удары в надежде, что иракцам наконец надоест и они свергнут диктатора собственными силами.

В это время Саддам Хусейн неожиданно начал приобретать популярность среди арабских популистов-националистов как борец за дело исламского мира, сумевший отбиться от крестоносной коалиции. С каждым годом он все меньше напоминал былого секулярного лидера: в его речах все чаще упоминался ислам, он регулярно посещал мечеть, а на национальном флаге Ирака появилась надпись «Аллах акбар». Именно в это время был написан знаменитый «Кровавый Коран», который с тех пор иракский лидер повсюду носил с собой. На книгу пошло 27 литров его собственной крови.

Материалы по теме:

Все закончилось в 2003 году. Важный сигнал прозвучал годом ранее, когда президент Буш-младший причислил Ирак к «оси зла», обвинив его в разработке оружия массового поражения и контактах с террористами. В марте 2003-го в Багдад по личному распоряжению президента Владимира Путина экстренно прилетел Евгений Примаков. Он предложил Хусейну добровольно уйти с поста президента, пояснив, что в противном случае катастрофа неизбежна. Саддам отказался — он верил, что выстоит. Три дня спустя американцы под надуманным предлогом и без санкции Совбеза ООН вторглись на территорию Ирака. Режим пал спустя несколько недель, иракская армия разбежалась.

Хусейна в декабре 2003 года нашли в убежище под Тикритом и 30 декабря 2006 года повесили, невзирая на его просьбу о расстреле. Дворец Саддама разграбили, но Кровавый Коран не тронули. Долго думали, что с ним делать: хранить его нельзя, так как он написан кровью, уничтожить тоже нельзя, так как это Коран. Сейчас он находится под замком в одной из багдадских мечетей. Возможно, если бы в 2003 году к решению судьбы Саддама подошли с той же тщательностью, сейчас на Ближнем Востоке не бушевала бы кровопролитная война.

«Ирак навсегда в моем сердце». Как прошел первый в истории визит папы римского в страну

8 марта 2021

Автор фото, Reuters

Подпись к фото,

Власти Ирака назвали визит папы поворотной точкой, но насилие и политическая нестабильность в одночасье не исчезнут

Папа Франциск завершил свое историческое турне по Ираку. За четыре дня папа встретился с президентом, премьером и духовными лидерами Ирака, посетил разрушенные районы и отслужил мессу на стадионе перед десятью тысячами прихожан.

Из Багдада он улетал с призывом к миру и терпимости. Несмотря на все опасения по поводу безопасности и эпидемии коронавируса в стране, визит прошел без происшествий.

Папа посетил Мосул, полуразрушенный группировкой «Исламское государство» (организация запрещена в России), пообщался с великим аятоллой Али аль-Систани в священном для шиитов городе Наджаф и провел службу в церкви города Каракош, который до нападения боевиков ИГ был одним из крупнейших центров христианства в этой стране.

Визит папы — это не только моральная поддержка христиан Ирака, но и политическое заявление главы Ватикана, призыв рассматривать любые меньшинства как полноправных членов общества, а не как гостей, случайно оказавшихся на той или иной территории.

Визит Франциска может оказать влияние на лидеров других государств и привести к большей материальной поддержке восстановления разрушенных ИГ церквей и храмов в Мосуле, Багдаде и других городах Ирака.

«Как жестоко, что эта страна, эта колыбель нашей истории, должна была подвергнуться столь варварскому удару», — сказал папа, выступая в воскресенье на Соборной площади Мосула.

Современный Ирак, включая Мосул, находится на территории Месопотамии, где возникла одна из древнейших цивилизаций в истории человечества.

Автор фото, Reuters

Подпись к фото,

На руинах Мосула папа заявил, что братство всегда сильнее братоубийства

«Но мы должны знать, что братство сильнее братоубийства, надежда сильнее ненависти, мир сильнее войны», — заявил папа.

Христианская община стала одним из главных объектов атаки ИГ. Десятки тысяч христиан вынуждены были бежать из своих домов, древние церкви были поруганы и разрушены.

Люди на территории современного Ирака приняли христианство в I веке нашей эры, что сделало христиан одной из старейших религиозных общин страны. В целом их число за последние два десятилетия упало с 1,4 млн до примерно 250 тыс. человек, что составляет менее 1% населения страны.

Наряду с христианами, преследованиям подвергаются мусульмане-сунниты, которые сталкивались с ограничениями в свободе передвижения и дискриминацией в сфере образования, говорится в отчете госдепартамента США за 2019 год.

В первый день своего визита в Ирак папа Франциск призвал положить конец насилию и экстремизму и заявил, что христианская община Ирака должна расцениваться властями и представителями других религий как граждане с теми же правами, свободами и обязанностями, как и у других жителей страны.

Эти слова он повторил в субботу на встрече с аятоллой Али аль-Систани в священном для мусульман-шиитов городе Наджаф.

«Христиане должны иметь возможность жить в мире и безопасности, как и все иракцы», — сказал папа. Сейчас Ирак охвачен религиозным и межконфессиональными конфликтами не только между мусульманами и христианами, но и между шиитами и суннитами.

В понедельник в самолете с журналистами папа поделился своими впечатлениями и встрече с духовным лидером шиитов.

«Критики встречи говорили, что это не мужество, а безрассудство и что мои действия недалеко ушли от ереси. Риски есть всегда, но молитва и разговор на все дают ответ», — рассказал папа.

Он назвал Систани «великим мудрецом» и «человеком Божием», добавив, что встреча пошла на пользу душе.

Автор фото, EPA

Подпись к фото,

Духовные лидеры католиков и шиитов впервые встретились лично и проговорили почти час

Значение визита папы для христиан Ирака трудно переоценить.

«Я не могу описать свое счастье, это историческое событие. В моей жизни оно точно больше не повторится», — говорит 33-летняя Йосра Мубарак. Она была на третьем месяце беременности, когда семь лет назад бежала из своего дома вместе с мужем и сыном, спасаясь от насилия.

«На нас была только одежда, а когда мы вернулись, от нашего дома ничего не осталось. Но здесь все равно наш дом, а теперь в наш дом пришел папа», — поделилась женщина.

Для самого папы Франциска этот визит не менее важен. В 1999 году его предшественник папа Иоанн Павел II отменил поездку в Багдад после провала переговоров с правительством тогдашнего президента Саддама Хусейна.

В 2021 году папа Франциск заявил, что иракских христиан нельзя подвести во второй раз, и отправился в Багдад, несмотря на возможную угрозу своей безопасности. В Ираке папу охраняли десять тысяч сотрудников спецслужб.

Автор фото, Reuters

Подпись к фото,

В 2014 году христианский город Каракош захватили боевики ИГ. В 2021 году папа Франциск помолился здесь за всех жертв войны

Визит папы в Ирак завершился десятитысячной мессой на стадионе в Ирбиле. Христиане Ирака пришли послушать папу, несмотря на вспышку заражений коронавирусом в стране. Большинство составляли молодые люди, многие были без масок.

В Ираке зарегистрировано более 13,5 тыс. смертей от ковида и более 700 тыс. заражений. Папа поприветствовал свою паству из папамобиля. Это был первый раз, когда он сел в него за весь визит в Ирак.

«Сейчас, находясь среди вас, я слышу голоса сожаления и потерь, но среди них есть и голоса надежды и утешения», — сказал он людям, которые встречали его на стадионе, размахивая флагами Ирака, Курдистана и Ватикана.

Автор фото, Reuters

Подпись к фото,

На стадионе в Ирбиле папу встречали десять тысяч иракцев

Первый в истории визит понтифика в Ирак уже называют величайшей моральной поддержкой не только для христианского сообщества страны, но и для других религиозных меньшинств.

Но этот визит имеет не только религиозный, но и политический аспект. Папа как глава государства Ватикан может стать примером для лидеров других государств, побудив их принять участие в восстановлении Ирака.

По итогам визита премьер-министр Ирака заявил, что у страны есть реальная возможность восстановить свою историческую роль в регионе и мире несмотря на все препятствия и вызовы.

«Сегодня мы призываем всю страну к национальному диалогу, чтобы найти путь, по которому смогут сообща пойти все жители страны», — заявил Мустафа аль-Казыми.

Президент США Джо Байден назвал визит папы важным посланием. «Папа Франциск, который разговаривает с лидером шиитов и молится в полуразрушенном ИГ Мосуле — это символ надежды для всего мира», — заявил Байден.

Визит папы Римского в Ирак действительно сложно было представить еще несколько лет назад, для Ирака он может стать поворотным, как уже называют его власти страны.

Однако церкви в Мосуле и других городах стоят разрушенными не первый год, число бедных составляет 40 процентов населения, и только за 2019 год во время протестов против коррупции и безработицы были убиты 600 человек.

Вряд ли ситуация изменится в одночасье.

Новое правительство Ирака: что нужно знать

Мишель Гэвин, старший научный сотрудник CFR Ральфа Банча по изучению политики в Африке, ведет беседу по африканской политике и вопросам безопасности. ФАСКИАНОС: Добро пожаловать на сегодняшнюю сессию серии академических веб-семинаров CFR осень 2021 года. Я Ирина Фаскианос, вице-президент по национальной программе и связям с общественностью CFR. Сегодняшнее обсуждение записано, а видео и стенограмма будут доступны на нашем веб-сайте, cfr.орг / академический. Как всегда, CFR не занимает институциональных позиций по вопросам политики. Мы рады видеть сегодня с нами Мишель Гэвин, чтобы поговорить об африканской политике и проблемах безопасности. Посол Гэвин — старший научный сотрудник CFR Ральфа Банча по исследованиям политики в Африке. Ранее она была управляющим директором Африканского центра, многопрофильного учреждения, занимающегося углублением понимания современной Африки. С 2011 по 2014 год она работала послом США в Ботсване и США.Представитель Сообщества по развитию юга Африки, а до этого она была специальным помощником президента Обамы и старшим директором по Африке в Совете национальной безопасности. А до прихода в администрацию Обамы она была научным сотрудником по международным делам и помощником по Африке в CFR. Так что мы так счастливы, что она снова в наших рядах. Итак, Мишель, большое спасибо за то, что были с нами. Мы только что видели, что госсекретарь США Энтони Блинкен совершил поездку в Африку.Может быть, вы могли бы начать с разговора о стратегических рамках, которые он изложил в этой поездке, а затем мы буквально в последние дни — с новым вариантом Omicron — увидели запрет на поездки, введенный для нескольких африканских стран, и что это означает для стратегических видение, которое он выложил. ГЭВИН: Конечно. Спасибо. Что ж, большое спасибо за приглашение присоединиться к вам сегодня. И я посмотрел состав. В этом Zoom столько удивительных знаний и опыта. Я действительно с нетерпением жду обмена и вопросов.Я знаю, что буду учиться у всех вас. Но, может быть, просто для начала, чтобы немного поговорить о поездке госсекретаря Блинкена, потому что я думаю, что во многих отношениях его усилия как бы переосмыслить взаимодействие США на континенте, пытаясь уйти от такого рода бинарных линз соперничества крупных держав, которые Администрация Трампа использовала полезную информацию, но она также выявляет множество проблем, с которыми в настоящее время сталкиваются политики, сосредоточившие свое внимание на Африке. Таким образом, он попытался перезагрузить отношения в контексте партнерства, чистого признания африканских приоритетов и африканского участия в определении того, какие партнеры по развитию интересны Африке, какие партнеры в области безопасности.Я считаю, что это очень полезное упражнение. Затем он как бы промелькнул, поскольку каждый чиновник должен делать эти громкие формулировки заявлений как своего рода широкие области взаимодействия и сотрудничества, и он говорил об увеличении торговли, что, конечно, интересно прямо сейчас, когда AGOA скоро закроется, совместная работа по борьбе с пандемическими заболеваниями, особенно с COVID, совместная работа по изменению климата, где, конечно, Африка несет больше последствий, чем многие другие регионы мира, при этом вносит гораздо меньший вклад в проблему, работая вместе над демократическим откатом и авторитарным характером всплеска, который мы наблюдали по всему миру, и, наконец, совместной работы по обеспечению мира и безопасности.Итак, эта огромная повестка дня, и я думаю, что интересно и во многих отношениях его поездка прояснила, что очень трудно добраться до первых четырех пунктов, когда последний, элемент мира и безопасности, находится в хаосе. И посмотрите, очевидно, Африка — большой континент. Все мы, кто когда-либо участвовал в этих разговорах об Африке, всегда… всегда пытаемся заявить об отказе от ответственности, верно, что не может быть ни одной африканской истории. На этом невероятно разнообразном континенте никогда ничего не происходит.Но дело в том, что перспективы мира и безопасности на континенте действительно в плохой форме, верно. Итак, секретарь побывал в Кении, Нигерии и Сенегале. В заголовках о его поездке действительно преобладали беспорядки на Африканском Роге, которые мы наблюдаем прямо сейчас. Итак, у вас есть гражданский конфликт в Эфиопии, который невероятно дорого обошелся этой стране с точки зрения жизней, с точки зрения их экономических перспектив, характеризовался зверствами и военными преступлениями.И, я думаю, сейчас большинство наблюдателей очень обеспокоены целостностью эфиопского государства, его способностью сохраняться. Независимо от того, что произойдет сегодня, завтра или на следующей неделе, очень трудно увидеть прочное и устойчивое военное решение этого конфликта, и стороны, похоже, действительно не готовы к серьезным политическим переговорам. Но, конечно, дело не только в Эфиопии. Это Судан, где мы стали свидетелями того, как хрупкое военно-гражданское переходное правительство было полностью захвачено военной стороной этого уравнения в результате государственного переворота, который на самом деле был отвергнут многими суданскими гражданами, которые все еще находятся на улицах даже сегодня, пытаясь подтолкнуть выступают против идеи военного превосходства в их переходный период и в последующий период, и их встречают насилием и запугиванием.И перспективы там весьма тревожные. У вас пограничные столкновения между Эфиопией и Суданом. У вас избирательный кризис в Сомали. Итак, Хорн, как вы знаете, выглядит очень, очень трудным районом. И, конечно же, всех беспокоят последствия для Кении и самой Восточной Африки, учитывая повстанческое движение в Мозамбике, которое не раз затрагивало соседнюю Танзанию, эти взрывы в Уганде и ощущение нестабильности там. Картина представляет собой один из множества кризисов, ни один из которых не предполагает простых решений или чисто военных решений.И затем у вас есть метастазирующая нестабильность по всему Сахелю, верно, и опасение, что все больше и больше государств станут жертвами крайне тревожной нестабильности и очень дорогостоящего насилия. Итак, у нас огромная повестка дня в области безопасности, и мы просто … мы все знаем об основных фактах, что очень трудно добиться прогресса в партнерстве для поддержки демократического управления в разгар конфликта. В таких обстоятельствах очень сложно объединить усилия для решения проблемы изменения климата или борьбы с пандемией.Так что я думаю, что это действительно сложная картина. И просто чтобы натянуть пару этих нитей, по вопросу отказа от демократии, стремления администрации Байдена укрепить солидарность между своего рода единомышленниками, чьи демократии могут принимать разные формы, но которые покупаются на базовый набор демократических ценностей, это неоспоримо. что тенденции в Африке вызывают беспокойство в течение некоторого времени, и мы действительно видим много таких демократических авторитарных государств, этих государств, где вы получаете некоторую форму, некоторую театральную форму демократии, особенно в форме выборов , но у граждан нет реальной возможности привлечь к ответственности правительство.На самом деле это не своего рода демократический процесс, управляемый спросом, который часто заключается в этих выборах, и есть опросы, верно, которые предполагают, что это отвлекает людей от демократического управления в целом, верно. Если то, что вы понимаете под демократическим управлением, является фиктивными выборами, вы знаете, через регулярные промежутки времени, в то время как вами по-прежнему управляет группа лиц, которые на самом деле не связаны с электоратом, верно, и защищают очень небольшой набор интересов. , то неудивительно, что энтузиазм немного ослабевает.Дело не в том, что другие формы правления обязательно выглядят хорошо для африканского населения, но я думаю, что это заметно в некоторых опросах Афробарометра в местах, где вы этого не ожидали, верно, например, в Южной Африке, где люди так много жертвовали ради демократии. , и вы действительно видите реальное снижение энтузиазма по поводу этой формы управления. Так что впереди еще много работы. Последнее, только потому, что вы упомянули об этом в последних новостях об этом новом варианте, варианте Omicron — я могу сказать это неправильно.Это может быть Омикрон. Возможно, кто-нибудь меня поправит. И своего рода быстрый политический выбор, заключающийся в введении запрета на поездки в ряд южноафриканских стран. Так что я действительно думаю, что в контексте этой пандемии, которая была экономически разрушительной для континента, когда глобальный экономический спад произошел и для африканцев, но у вас были правительства с очень ограниченным фискальным пространством, чтобы попытаться компенсировать боль для своего населения. Вдобавок у вас были проблемы неравенства в отношении вакцин, правильно, где просто слишком долго требовалось слишком много времени, чтобы получить доступ к вакцинам для многих африканских групп населения — этого все еще недостаточно во многих местах — и своего рода ощущение, что сделка изначально была предложена в форма COVAX на самом деле не была тем, что произошло — вы знаете, ощущение приманки и переключателя — это похоже на то, что похоже на пренебрежение к африканским жизням.И хотя я действительно сочувствую — раньше я работал в правительстве, и когда вы это делаете, становится совершенно ясно, что ваша первая ответственность — безопасность американского народа — эти запреты на поездки как бы вписываются в повествование, верно, о козлах отпущения, о пренебрежении к Африканская жизнь, которая, я думаю, будет ужасно усложнять, чтобы это новое переосмысление уважения и партнерства, верно, действительно нашло отклик. И я хотел бы просто отметить, как бывший посол США в Ботсване, что ученые в лаборатории в Габороне и ученые в Южной Африке, которые проводили секвенирование и помогли предупредить мир об этом новом варианте, правильно, сделали нам всем огромная услуга.Совершенно непонятно, зародился ли этот вариант на юге Африки, правда. Мы знаем, что сейчас он существует на всех континентах, кроме Антарктиды. Мы знаем, что образцы, взятые в Европе до того, как эти открытия были сделаны в южной части Африки — только что проверенные позже, — показали, что вариант уже существовал. Поэтому довольно сложно объяснить, почему именно южноафриканцам запрещен въезд в страну. Знаете, я думаю, это прискорбно. Существуют и другие политики, которые можно применять в отношении тестирования, в отношении требований карантина.Так что я оставлю это там. Я не специалист в области общественного здравоохранения. Но я думаю, что это — я рад, что вы подняли этот вопрос, потому что я думаю, что эти вещи действительно находят отклик и отражают то, как Соединенные Штаты понимают на континенте. Они информируют о том, как африканцы понимают глобальные институты и вид глобального управления, чтобы отражать или не отражать их заботы и интересы. И если администрация Байдена хочет партнеров в этом понятии демократической солидарности и партнеров в попытках восстановить своего рода международные институты, ощущение глобального порядка, основанный на нормах подход к многосторонним вызовам, основанный на правилах, добиться этого будет сложно. африканское участие, которое абсолютно необходимо для достижения этих целей, когда такого рода проблемы продолжают создавать впечатление, что об Африке думают второстепенно.ФАСКИАНОС: Большое спасибо, Мишель. Для нас это был действительно отличный обзор. Итак, теперь мы хотим обратиться ко всем вам. Вы можете поднять руку — нажмите на значок с поднятой рукой, чтобы задать вопрос — и когда я узнаю вас, пожалуйста, включите звук и укажите свою принадлежность. В противном случае вы можете отправить письменный вопрос в поле для вопросов и ответов, а если вы все же зададите вопрос, скажите, в каком учреждении вы работаете, чтобы я мог его прочитать и идентифицировать вас должным образом и — отлично. Наша первая поднятая рука сделана доктором.Шерис Джанай Нельсон. И позвольте мне просто сказать, «пользователь Zoom», не могли бы вы переименовать себя, чтобы мы знали, кто вы? Итак, доктор Нельсон, к вам. Q: Добрый день всем. Доктор Шерис Джанай Нельсон из Южного университета. Я профессор кафедры политологии. И вопрос, я думаю, у меня заключается в том, что мы знаем, что африканский народ имеет историю недемократического правления, верно? И когда мы смотрим на такое место, как Тунис, мы знаем, что одна из причин того, что арабская весна была такой успешной — хотя они часто считаются арабскими странами, они успешны, потому что там были принципы демократии, которые уже применялись в общество.Вопрос, который у меня есть, заключается в том, что в тех местах, где нет такого институционального понимания или даже — может быть, даже нет ценностей для согласования с демократией, безрассудно ли мы продолжать попытки поддерживать демократическое управление в качестве полной поддержки? по сравнению с попыткой взглянуть на гибрид суверенной ситуации, которая допускает, во многих отношениях, королевство, диктатора и так далее, с тогдашней демократической рукой? Большое спасибо. ГАВИН: Спасибо, доктор Нельсон.Это интересный вопрос, и я согласен с вами в той мере, в какой я думаю, что действительно интересно подумать о типах управления, предшествующих в ряде африканских стран, особенно в доколониальную эпоху, правильно, и попытаться выяснить, как они потом найти выражение. Нет никаких сомнений в том, что, как вы знаете, колониализм не является хорошей пищей для демократии. В этом нет никаких сомнений. Но я бы сказал, что, вы знаете, несмотря на потерю веры в демократическое управление, которую мы наблюдали в некоторых опросах, вы знаете, очень последовательно в течение долгого времени вы видели, что африканское население, похоже, действительно хочет демократическое управление.Они хотят иметь возможность привлекать своих лидеров к ответственности. Они хотят, чтобы все соблюдали закон. Они хотят элементарной защиты своих прав. Итак, вы знаете, я не уверен, что есть какое-то общество, которое особенно не подходит для этого. Но я действительно думаю, что демократия проявляется во многих формах, и она всегда особенно сильна, когда в ней есть, знаете ли, какой-то исторический резонанс. Я также — вы знаете, если мы сейчас возьмем случай, подобный одной из последних абсолютных монархий в мире в ЭСватини, то вы увидите довольно стойкое гражданское движение, требующее большей ответственности и меньшей власти для монарха, большей защиты прав личности.Итак, вы знаете, я не — я думаю, что люди во многих случаях чувствуют разочарование и разочарование, и вы также видите это в энтузиазме, с которым были встречены несколько недавних переворотов в Западной Африке — вы знаете, люди выходят на улицы, чтобы отпраздновать, потому что они разочарованы существующим положением вещей. Они заинтересованы в переменах. Но очень редко вы увидите тогда стойкую поддержку, скажем, военной диктатуры или правительства, в котором доминируют военные. Поэтому я не уверен, что разочарование означает энтузиазм по поводу некоторых из этих моделей управления.Люди хотят, чтобы демократия работала намного лучше. ФАСКИАНОС: Спасибо. Я собираюсь ответить на следующий вопрос Люси Дандердейл Кейт. Q: Привет. да. Я Люси Дандердейл Кейт. Я из Университета Северной Каролины в Чапел-Хилл. Я хотел просто спросить вас о роли Африканского союза в этом, вы знаете, в частности, с администрацией Байдена, и подумав, вы знаете, о проблемах безопасности на Африканском Роге, которые вы упомянули. Куда вы видите, что мы идем, и какое вы видите там будущее? Спасибо.ГЭВИН: Конечно. Спасибо за этот вопрос. Я думаю, что Африканский союз, несмотря на все его недостатки — а вы знаете, найдите мне беспроигрышную многостороннюю организацию — на самом деле невероятно важен. Вы знаете, что для администрации Байдена, которая как бы закрепила позицию, что международные институты имеют значение и многосторонние институты имеют значение, они должны работать лучше, мы не можем противостоять угрозам, с которыми мы все сталкиваемся, без их функционирования, и им может потребоваться Чтобы их модернизировать или обновлять, но они нам нужны, тогда AU — действительно важная часть этой головоломки.И я думаю, вы знаете, прямо сейчас, например, в Эфиопии, что … это переговорщик от Африканского союза, бывший президент Нигерии Обасанджо, который действительно играет ведущую роль в попытках найти хоть какой-то проблеск политического решения, и это было немного поздно с точки зрения активности АС по этому вопросу, и я думаю, что это был особенно сложный кризис для АС, отчасти из-за его штаб-квартиры в Аддисе и своего рода работы в среде СМИ и информации в Эфиопии, которая тот, который не создает много места для отклонения от позиции федерального правительства.Так что я думаю, что, в конце концов, верно, перспектива распада страны с населением в 110 миллионов человек, страны, которая раньше была экспортером безопасности, важным дипломатическим игроком в регионе, верно, подтолкнула АС к действиям. Но это было немного — более чем немного медленно. Но вы также видели довольно прямолинейную позицию в AU. Их реакция на военный переворот в Судане этой осенью была довольно решительной и ясной. Теперь такого рода новый переходный механизм, который кажется более приемлемым для большей части международного сообщества, чем для многих граждан Судана, — это то, что мы там плывем в более мутные воды.Но я думаю, что AU, знаете ли, это единственная игра в городе. Это важно, особенно в регионе Рога, где субрегиональная организация EGAD настолько невероятно слаба, что Африканский союз как средство африканского выражения основанного на правилах порядка, основанного на нормах, является — вы знаете, на самом деле его успех невероятно важен для успех этой важнейшей внешнеполитической планки США. ФАСКИАНОС: Спасибо. Я возьму следующий письменный вопрос от Рами Джексона. В какой степени откат от демократии поддерживается внешними силами? Например, в Чаде был шанс для демократического движения, но французы поддержали сына Деби после того, как он был застрелен.ГЭВИН: Это отличный вопрос. Я думаю, что это, конечно, не тот случай, когда внешние партнеры или действующие лица всегда являются позитивными силами, верно, для демократического управления на континенте. В этом нет сомнений, и это могут быть Франция и Чад. Это могут быть российские махинации в ЦАР. Там много. Это могут быть некоторые из стран Персидского залива в Судане, верно, или Египет, которые кажутся очень довольными идеей военного господства и, возможно, некоторым гражданским украшением для этого перехода.Итак, вы правы, что внешние действующие лица — это своего рода важная часть головоломки. Вы знаете, я не думаю, что существует много ситуаций, когда есть единственный внешний субъект, способный полностью повлиять на направление правительства. Но, безусловно, бывают ситуации, когда один внешний субъект чрезвычайно силен. И снова Чад является прекрасным примером. И это то, что, я думаю, вы знаете, опять же, администрация, которая сделала ставку на то, что это что-то очень важное для них, вы знаете, придется иметь дело.И это колючая, правда. Во внешней политике всегда есть конкурирующие приоритеты. Иногда вам нужно выполнять важную работу с участниками, которые не разделяют ваших норм и ценностей, и это беспорядок, связанный с попытками сформулировать и интегрировать ценности во внешнеполитический портфель, который охватывает весь спектр, правильно, от проблем борьбы с терроризмом до экономических интересов. Но я думаю, что это трения, с которыми администрации и дальше придется бороться, вероятно, чуть более публично, чем администрация, которая не тратила много времени на разговоры о важности демократического управления.ФАСКИАНОС: Отлично. И я просто хочу упомянуть, что Рами учится в аспирантуре Сиракузского университета. Так что я пойду рядом с поднятой рукой Мохубаолу Олуфунке Окоме. Я знаю, что ты тоже написал свой вопрос. Q: Добрый день. Большое тебе спасибо. да. ФАСКИАНОС: Да. В: Я написал свой вопрос, потому что не мог придумать, как назвать себя по телефону. Знаешь, спасибо за презентацию. Когда я смотрю на демократию в Африке — я имею в виду, что это не первый поворот — и реакция людей, граждан на отступничество правительств — нет, — мне это кажется знакомым, потому что, как вы знаете, в 1960-х годах — с 1960-х были похожие отзывы.Люди остались недовольны. Они снова и снова приветствовали авторитарные правительства, потому что правительство, за которое они голосовали за сфальсифицированные выборы, также было авторитарным и клептократическим. Так что же изменилось сейчас, где преемственность и что на самом деле изменилось с демократией? Другое дело COVID — управление ситуацией с COVID. Я также вроде как вижу — думаю, я согласен с вами. То, как обращаются с Африкой, кажется очень знакомым — понимаете, с пренебрежением, с неуважением, как будто жизни людей там не имеют большого значения.И что на самом деле нужно сделать, чтобы изменить — потому что, вы знаете, если пандемия, которую невозможно остановить стенами и границами, не провоцирует изменений, что нужно предпринять, чтобы изменить образ мировой политики — мировая политика и ее управление сделано? ГЭВИН: Фантастические вопросы и те, о которых, я думаю, мы могли бы поговорить на недельной конференции. Но я начну с самого начала и приму удар. Думаю, вы абсолютно правы. Когда дело доходит до управления на континенте, были эти интересные циклы, и я думаю — когда я думаю о том, что отличается от того, что мы видели, скажем, ближе к концу 60-х, я думаю, что это пара вещей.Один из них — геополитический контекст, верно. Поэтому я надеюсь, что то, что мы не делаем, является своего рода повторением этого биполярного мира, в котором мы заменяем авторитарную модель развития Китая советской коммунистической моделью и сидим здесь, по другую сторону, и, знаете, пытаемся манипулировать другими странами в тот или иной лагерь. Я не думаю, что мы на этом закончили, и я думаю, что администрация Байдена изо всех сил пытается не войти в эти воды. Так что я думаю, что геополитический контекст немного другой.Я также думаю, вы знаете, что то, где находится так много африканских государств, — с точки зрения масштаба их существования в качестве независимых образований, это важное различие, верно. Так что я думаю, что в ближайшую постколониальную эпоху, для очень многих правительств фундаментальной основой их легитимности было не быть колониальным администратором, не быть марионеткой какой-то внешней силы и, как вы знаете, Легитимность пришла от освобождения, от независимости. В местах, где происходили ужасные конфликты, иногда легитимность исходила из, вы знаете, обеспечения некоторой степени безопасности в давней небезопасной ситуации.Итак, вы знаете, посмотрите — я думаю, именно здесь президент Мусевени получил большую легитимность в конце 80-х и в 90-е годы. И я думаю, что, вы знаете, теперь, когда у вас есть это очень значительное молодое население, чей жизненный опыт не из тех, что были когда-либо до обретения независимости, вы знаете, они ищут предоставления услуг, верно. Они ищут возможности. Они стремятся создать рабочие места, и я думаю, что легитимность во все большей степени будет зависеть от способности выполнять эти приоритеты.И поэтому я действительно думаю, что это тоже немного отличает ландшафт управления, различные представления о том, откуда берется легитимность управления. И, знаете, я думаю, что это может проявляться по-разному. Но если бы мне пришлось попытаться ухватиться за эту интересную идею о том, что изменилось, это то, что мне пришло в голову. В этом, вы знаете, невероятно важном вопросе о том, что нужно сделать, чтобы признать африканские государства равными игроками, а африканские жизни — такими же ценными, как и все остальные, я действительно думаю, что по мере того, как мир продолжает бороться с эта пандемия и другие проблемы, которые могут быть решены только глобально, такие как изменение климата, со временем заставят задуматься и переосмыслить, какие государства являются важными, а какие нет.Вы знаете, мне интересно, это абсолютно верно, что, не двигаясь энергично, чтобы гарантировать, что весь мир имеет доступ к вакцинам, самые богатые страны создали возможности для появления новых мутаций. Я не решаюсь сказать это в некотором смысле в этом контексте, потому что это звучит так, как будто я уверен, что они пришли из Африки, а я нет. Но мы действительно знаем, вы знаете, с точки зрения науки, верно, что мы не в безопасности, пока все не будут в безопасности. И поэтому я действительно думаю, что, поскольку такого рода вопросы, которые военная мощь и экономическая мощь не могут решить в одиночку, где действительно требуется глобальная солидарность и очень много многостороннего сотрудничества, которое является беспорядочным и громоздким, правильным и необходимым, я надеюсь, что что это начнет менять восприятие кадра.ФАСКИАНОС: Спасибо. Итак, я перейду к письменному вопросу от Эбби Рейнольдса, студентки бакалавриата Университета Центральной Флориды. Как вы думаете, какие шаги могут предпринять международные и региональные организации, чтобы предотвратить будущие попытки подорвать демократическое управление в регионе — перевороты, обход конституционных сроков — ограничения, фальсификации выборов и так далее? ГЭВИН: Хорошо. Мне жаль. Какие шаги следует предпринять? Мне жаль. ФАСКИАНОС: Многосторонние — международные и региональные организации.ГЭВИН: Хорошо. Вы знаете, я думаю, что в ряде случаев субрегиональные организации предпринимали шаги, верно — ЭКОВАС, конечно, отвергая перевороты, приостанавливая членство и так далее. Я думаю, вы знаете, если вы посмотрите на четко сформулированные и задокументированные принципы многих из этих организаций, они довольно хороши. Иногда речь идет о пропасти между заявленными принципами и практикой. Итак, вы знаете, я думаю, что Сообщество развития стран юга Африки иногда виновато в этом там, где есть — вы знаете, есть четкое обязательство в статичных принципиальных документах и ​​протоколах о демократическом управлении, но у вас также есть абсолютная монархия, которая является государством-членом САДК.Вы знаете, что в ряде государств были проведены серьезные репрессии — на ум приходит Зимбабве, — о которых САДК действительно нечего сказать. Так что у вас могут быть организации, у которых есть какие-то принципы и процедуры. В конце концов, организации состоят из государств-членов, верно, у которых есть набор интересов, и я думаю, что, вы знаете, как правительства понимают свою заинтересованность в отстаивании определенных норм, это … я думаю, что это специфично во многих отношениях для правительств этих государств, как они получают свою легитимность, степень, в которой, по их мнению, они могут жить в стеклянном доме, и, честно говоря, относительная динамика власти.Так что я не уверен. Конечно, это всегда — вы знаете, я верю в многосторонность. Я думаю с африканской точки зрения — вы знаете, если вы представите африканские государства, пытающиеся заявить о себе на международной арене, многосторонность действительно важна, верно, чтобы понять, если это возможно, где совпадают интересы, чтобы как можно больше африканских государств разговаривали с один голос. Это гораздо более мощный сигнал, чем просто пара отдельных состояний. Но всегда будут внутренние ограничения. ФАСКИАНОС: Спасибо.Я собираюсь ответить на следующий вопрос Гэри Прево из колледжа Святого Бенедикта. И если вы можете включить звук самостоятельно. Вопрос: Говоря сегодня, фактически, как почетный профессор и научный сотрудник Университета Манделы в Южной Африке. В последние годы у меня было несколько студентов — докторантов и магистрантов — изучающих стратегии США и их союзников по борьбе с терроризмом как на Ближнем Востоке, так и в Африке, и они пришли к общему мнению, что те стратегии, которые существовали у нескольких администраций, были почти сосредоточены исключительно на военных действиях, и это привело их в разделах рекомендаций своих тезисов к аргументам о необходимости принятия других мер, если эти усилия в таких местах, как Нигерия, Сомали или Мозамбик, или даже на Ближнем Востоке, в Сирии и Ираке, не оправдываются. Чтобы добиться успеха, они должны изменить свое отношение к борьбе с террором.Что вы думаете об этом? ГАВИН: Что ж, спасибо за это. Я полностью согласен, верно, и я думаю, вы знаете, у вас даже будет много военных, верно, которые скажут, что мы не можем решить некоторые — эти проблемы, эти, вы знаете, своего рода радикальные насильственные организации. глобальным террористическим группировкам с чисто военным подходом. Это расстраивает. Я уверен, что это расстраивает и ваших учеников, потому что кажется, что все продолжают приходить к такому выводу, и, конечно же, были усилия, вы знаете, чтобы противостоять насильственному экстремизму, предоставить возможности для молодежи.Но у нас это не очень хорошо получается, правда. У нас пока не очень хорошо получается. По-прежнему существует несоответствие с точки зрения ресурсов, которые мы вкладываем в такого рода родственников — эти разные потоки усилий, верно. Но я также думаю, что, хотя в такой ситуации, как Мозамбик, очень ясно, что если вы хотите ослабить повстанческое движение, вам нужно предоставить больше возможностей и укрепить доверие в сообществе, которое было лишено гражданских прав и отчуждено от центра в течение очень, очень долгого времени. . Но как это сделать, как сделать это эффективно и как сделать это в обстановке незащищенности, я на самом деле считаю невероятно сложной задачей, и вы знаете, что блестящие люди работают над этим все время.Вы знаете, некоторые из лучших работ, которые я видел, предполагают, что кое-что из этого можно сделать, но это невероятно долгосрочное мероприятие, и, как вы знаете, иногда, я думаю, трудно поддерживать поддержку, особенно в такой системе, как Соединенные Штаты, где, как вы знаете, наши циклы ассигнований, как правило, очень краткосрочные. Итак, люди ищут, знаете ли, быстрого воздействия, вещей, которые можно быстро нанести на гистограмму и сказать, что вы сделали. И я думаю, что, вы знаете, многие исследования в области миростроительства показывают, что это… это, вы знаете, укрепление доверия сообщества, которое является огромной частью того, что должно произойти, работает в совершенно ином графике.Так что это действительно непростая проблема: как получить — вы знаете, как обеспечить политическую и бюджетную поддержку для такого рода усилий. Пока не знаю ответа. Я уверен, что кто-то действительно умный — может, Zoom знает. ФАСКИАНОС: Я пойду рядом с Перл Робинсон из Университета Тафтса. Вопрос: Здравствуйте, посол Гэвин. Прежде всего, я хотел бы поздравить вас в вашей новой должности старшего научного сотрудника Ральфа Банча по Африке, и это на самом деле — поскольку я сидел здесь, слушая это, я подумал, что хотел бы знать, есть ли у вас подумал о том, как вы можете использовать свое положение в Совете, чтобы способствовать актуализации форм партнерства по политическим диалогам, касающимся Африки.Вы начали с озвучивания нового стратегического видения США в отношении Африки. Это было американское заявление. На самом деле я не слышал африканского заявления, которое могло бы участвовать в этом политическом диалоге. Эти индивидуальные поездки государственного секретаря и других людей в отдельные африканские страны, основанные на нашей повестке дня, и обсуждение диалога один на один, в некотором смысле, не приближают к этому реальному представлению об африканском агентстве. в политике и партнерстве. Так что мне на самом деле интересно, можете ли вы представить себе, что Совет будет играть определенную роль и создавать какие-то форумы для политического диалога, в которых участвовали бы американцы и африканцы таким образом, чтобы это было заметно как для американской, так и для африканской общественности.Так что я предлагаю вам, вы знаете, уникально хорошо подходить для того, чтобы Совет играл роль в том, чтобы на самом деле сделать эту концепцию видимой и ввести ее в действие. Я просто подумал об этом, сидя здесь и слушая, потому что то, что я понял, это то, что все говорят, говорит с американской стороны, и мне интересно, действительно ли мой дорогой коллега Олуфунке был африканским голосом. Но я думаю, что для этого необходимо найти способ, возможно, с участием африканских институтов, ученых, представителей гражданского общества.Так что я просто предлагаю вам подумать, и я хотел бы услышать ваш первый ответ на эту идею. ГЭВИН: Так что я думаю, что это захватывающе, и, вообще-то, мне бы очень хотелось пообщаться с вами. Я рада, что вы здесь. Я слышал несколько замечательных вещей о вашей работе. Я думаю, что всегда есть трудная часть того, кто говорит от имени Африки, верно, потому что существует так много разных африканских точек зрения. Но я не думаю, что вы предполагаете, что обязательно должен быть единый голос. Вы говорите о разных актерах, и я согласен с вами, что всегда невероятно интересно общаться.Вы знаете, я недавно проводил дискуссию с профессором Эдом Вицем, который работает над некоторыми — я думаю, работая над документом, который в конечном итоге станет книгой о своего рода политике США и Африки и особенно интересуется рамками основных соперничество за власть. Но это был такой освежающий разговор — изучить это и сравнить заметки о том, в чем, по нашему мнению, могут быть недостатки этой структуры, чтобы услышать его точку зрения на то, где, по его мнению, можно извлечь выгоду из этого. Это было замечательно, и я согласен с вами в том, что чем больше диалога и тем больше возможностей не просто поговорить между собой в U.Сообщество S., которое больше заботится об Африке и политике США. Знаете, я буду честен с вами, я часто в ситуации, подобной той, что сейчас, я очень стараюсь придерживаться — по крайней мере, продолжать возвращаться к политике США, потому что это моя история, и я, вы знаете, у меня нет желания позиционировать себя как говорящего от имени африканцев. Это чушь и, знаете ли, не моя роль. Но я знаю — я потратил много времени на размышления о том, как США взаимодействуют с континентом. И поэтому я думаю, что это действительно интересная идея.Я буду рад с вами связаться. ФАСКИАНОС: Отлично. Я возьму следующий письменный вопрос от Кристы Джонстон, профессора Университета Говарда. Африканская континентальная зона свободной торговли создаст крупнейший потребительский рынок. Какие препятствия мешают американским компаниям инвестировать в Африку и позиционировать себя, чтобы воспользоваться преимуществами этой новой торговой зоны, и что может сделать администрация Байдена, чтобы стимулировать такое сотрудничество с Китаем? И, возможно, я смогу ответить на другой вопрос, потому что у нас много вопросов — (смеется) — оба подняты руки — это просто, чтобы немного поговорить о следах Китая в Африке.ГЭВИН: Конечно. Итак, я абсолютно согласен с тем, что Африканская континентальная зона свободной торговли — это действительно невероятно многообещающий шаг вперед для экономической интеграции Африки, который, как вы знаете, является убедительным во многих отношениях. Я думаю, например, об очень актуальной теме фармацевтического производства, верно. А между Зоной свободной торговли и созданием Африканского агентства по лекарственным средствам, верно, которое должно помочь гармонизировать нормативные стандарты для фармацевтических препаратов и медицинского оборудования на всем континенте, инвестиции кажутся намного более привлекательными, верно, когда вы смотрите на многое. более крупные рынки, чем может предоставить любая страна, даже такой гигант, как Нигерия.Так что я думаю, что здесь есть огромный потенциал. Я вернусь к тому, что я сказал ранее, а именно, что даже с этими позитивными шагами, верно, будет действительно важно, чтобы части мира и безопасности начали двигаться в правильном направлении, потому что это очень … вы знаете, я бы сказал это . Американские инвесторы уже довольно плохо умеют оценивать риски в Африке, и на фоне нестабильности эта ситуация, правда, не улучшится, и во многих случаях это делает данную инвестиционную возможность или возможность партнерства слишком рискованными для многих.Итак, вы знаете, просто невозможно избавиться от этих опасений. Но полностью согласен с тем, что это захватывающее событие. Если бы мир не был захвачен COVID, я думаю, мы бы говорили об этом гораздо больше. Что касается Китая, вы знаете, китайское взаимодействие на континенте — это факт жизни, который существует очень давно и никуда не денется. Это экономический, политический, все более и более культурный характер, и я думаю, вы знаете, что для такого государства, как Китай, которое стремится стать крупной мировой державой, это вполне предсказуемо и понятно.Считаю ли я, что есть некоторые способы, при которых китайские инвестиции и участие не всегда выгодны африканским государствам? Я делаю. Меня, конечно, беспокоит то, как Китай иногда использует свое влияние для обеспечения африканской поддержки позиций Китая, которые кажутся противоречащими заявленным ценностям в документах АС и других документах, и меня беспокоит прозрачность некоторых договоренностей. У меня также есть опасения по поводу некоторых технических стандартов и просто своего рода игры за техническое доминирование, которая, возможно, не ставит интересы африканцев в области кибербезопасности в качестве главного приоритета.С учетом всего сказанного, я думаю, что для Соединенных Штатов действительно важно, вы знаете, понять, что нет … ничего нельзя получить, постоянно очерняя участие Китая, некоторые из которых были невероятно полезны для африканских государств, жаждущих, в частности, финансирования. по крупным инфраструктурным проектам, и, вы знаете, это факт жизни, с которым мы все должны научиться иметь дело. Я действительно думаю, знаете ли, существует некоторая естественная напряженность между ориентацией администрации Байдена на демократию, верно, и очень явными и преднамеренными усилиями Китая представить иную модель, и я не думаю, что U.С. нужно уклоняться от этого или делать вид, что этих различий не существует. Но я действительно считаю невероятно бесполезным формулировать всю политику США так, будто она направлена ​​на противодействие Китаю, а не на поиск этих областей на диаграмме Венна, как вы знаете, этих совпадений африканских интересов и интересов США, и совместная работа над ними. их. ФАСКИАНОС: Спасибо. Я пойду рядом с Анной Ндумби, доктором философии. кандидат Университета Южного Миссисипи. Пожалуйста, включите звук.В: Большое спасибо. Я очень ценю презентацию. У меня небольшой вопрос относительно Демократической Республики Конго, которая находится в центре Африки. Около трех лет назад к власти пришел новый президент по имени Феликс Тшисекеди, и он решил принять закон, согласно которому все среднее образование должно быть бесплатным, потому что, очевидно, в Африке школы не бесплатные. И я лично думаю, что, возможно, это было не совсем так — это было то, что им, вероятно, следовало подумать, прежде чем принимать закон.В результате у вас есть классы, где было около двадцати студентов, а теперь в одном классе может быть более сотни студентов, верно. Итак, мы заговорили о пандемии. Когда COVID поразил, многие школы были закрыты. Они были закрыты на долгое время, и если вы посмотрите на многие школы в Африке, у них нет возможности раздать, может быть, ноутбуки или что-то в этом роде, чтобы помочь ученикам продолжить учебу дома. Таким образом, в результате вы видите много детей, которые действительно ниже того, чем они должны быть, ниже среднего, когда дело доходит до образования, и мой вопрос в связи с этим заключается в том, где мы видим будущее, если, возможно, иметь международную организацию. (s) или Соединенные Штаты вмешиваются, потому что будущее не выглядит светлым, когда мы смотрим на образование вместе с детьми или молодежью.Как Организация Объединенных Наций или, возможно, другие международные организации могут помочь, особенно в том, что произошло во время COVID, в будущем? Каким будет будущее Африки? И я больше говорю от имени Демократической Республики Конго. Как некоммерческие организации или Соединенные Штаты могут вмешаться и помочь в этом вопросе? ГАВИН: Что ж, спасибо за это, и я немного следил за этим, потому что это было интересное и своего рода яркое обещание и инициатива со стороны президента Тшисекеди, и я думаю, что было разочарованием видеть, что некоторые из Вы знаете, что государственный бюджет, который должен был быть выделен на это, похоже, попал на счета нескольких частных лиц.Но я думаю, что, вы знаете, основной вывод, который вы подчеркиваете, заключается в том, что в ДРК, но также и на всем африканском континенте, верно, есть огромное количество молодых людей. Это самый молодой регион мира. И если вы посмотрите на это исторически, на то, как другие части мира справлялись с молодежным всплеском, верно, инвестирование в этот человеческий капитал, чтобы он мог быть движущей силой инноваций, а экономический рост был действительно мощным инструментом трансформации — например, , в Азии.И поэтому я определенно думаю, что вы сейчас знаете что-то действительно важное о приоритетах инвестирования в молодых людей и их возможности, и вы абсолютно правы в том, что сбои, связанные с пандемией, во многих случаях больше всего ложатся на детей. Знаете, как с этим справиться, я думаю, это своего рода … знаете, я не могу разработать программу в данный момент, я буду честен с вами. Но я думаю, что вы абсолютно правы, это невероятно важный и слишком часто упускаемый из виду приоритет.Вы знаете, на континенте было несколько интересных инноваций в сфере образования, но они слишком часто были небольшими, не масштабируемыми, а потребность в них невероятно велика. Но и здесь я снова буду побитым рекордом. Мы действительно должны вернуться к этому вопросу, что мир и безопасность имеют значение, верно. Детям очень и очень трудно получить устойчивое образование, которое предоставит им возможность в условиях отсутствия безопасности, что для многих детей в восточном Конго по-прежнему актуально. ФАСКИАНОС: Хорошо.У нас осталось три минуты. Я собираюсь — и так много вопросов, и я прошу прощения, что мы не сможем связаться со всеми вами. Итак, я собираюсь задать последний вопрос Калебу Саннару. Q: Привет. да. Спасибо, что присоединились к нам сегодня, посол Гэвин. Как они сказали, меня зовут Калеб Саннер. Я студентка Висконсинского университета в Уайтуотере. У меня вопрос в связи с соглашениями Авраама: администрация Трампа подписала соглашение с Марокко о признании суверенитета Марокко над Западной Сахарой.После этого возникли некоторые разногласия на южной территории, контролируемой ООН, МООНРЗС и Фронтом ПОЛИСАРИО, внешним правительством Сахары, которое в конечном итоге снова объявило войну Марокко, возобновив войну, начатую девятнадцать лет назад. У меня вопрос: какова политика администрации Байдена по этому поводу? ГЭВИН: Отличный вопрос. Репортеры тоже задают этот вопрос, и администрация, соблюдая строгую дисциплину в отношении сообщений, продолжает утверждать, что они поддерживают усилия ООН.И поэтому всякий раз, когда они спрашивают, собираетесь ли вы пересмотреть это решение относительно признания суверенитета Марокко в Западной Сахаре, они отвечают не на этот вопрос, а тем, что поддерживают усилия ООН. Так что это все, что я могу вам сообщить по этому поводу. ФАСКИАНОС: Спасибо. Что ж, наше время подошло к концу. Итак, посол Гэвин, большое спасибо за то, что были с нами, и, еще раз, всем вам за ваши фантастические вопросы, и я прошу прощения за то, что не смог связаться со всеми вами.Но нам придется продолжать проводить вебинары по этой важной теме и копаться немного глубже. Таким образом, в следующем месяце мы объявим академический состав на зиму и весну в нашем академическом бюллетене. Это последний вебинар в этом семестре. Удачи вам с выпускными экзаменами (смеется), выставлением оценок, сдачей экзаменов и всем остальным. Я знаю, что это очень напряженное и напряженное время, когда пандемия накладывается на все это. Если вы еще не подписались на бюллетень, вы можете сделать это, отправив нам электронное письмо по адресу [адрес электронной почты защищен]. Следите за нами в Twitter по адресу @CFR_Academic.И, конечно же, посетите CFR.org, ForeignAffairs.com и ThinkGlobalHealth.org, где вы найдете новые исследования и анализ глобальных проблем. Вы можете увидеть на CFR.org последний пост Мишель об Африке — сообщения в блоге, так что вам тоже стоит подписаться на нее. Так что еще раз спасибо. Спасибо всем и счастливых праздников, и мы с нетерпением ждем встречи в 2022 году.

Политическая нестабильность в Ираке | Отслеживание глобальных конфликтов

Последние изменения

В конце апреля 2018 г.С. военные официально распустили командование, курировавшее борьбу с самопровозглашенным Исламским государством в Ираке, объявив о прекращении основных боевых действий против группировки. Более пяти тысяч военнослужащих США остаются в Ираке в рамках миссии по обучению, консультированию и оказанию помощи, поддерживаемой войсками НАТО, чтобы помочь обучить иракских военных и стабилизировать положение в стране.

Коалиция партий во главе с шиитским священнослужителем Муктадой ас-Садром одержала неожиданную победу на парламентских выборах в Ираке в мае 2018 года, что вызывает вопросы о влиянии Ирана в Багдаде и будущем У.С. Войска в Ираке. В октябре 2018 года Бархам Салех был избран президентом Ирака. Затем Салех назначил премьер-министром шиитского политика Аделя Абдула Махди, бывшего вице-президента и министра нефти, и поручил Махди сформировать правительство. Махди стал кандидатом на основе консенсуса после месяцев переговоров между двумя крупнейшими шиитскими фракциями в парламенте. Правительство Махди не только контролирует усилия по восстановлению, но и сталкивается с непосредственными проблемами в борьбе с протестами, которые переросли в насилие осенью 2018 года, особенно в южном городе Басра.

Фон

В 2014 году Исламское Государство продвинулось в Ирак из Сирии и захватило часть провинции Анбар, в конечном итоге расширив контроль над северной частью страны и захватив Мосул в июне 2014 года. Бывший президент Барак Обама санкционировал точечные воздушные удары по боевикам Исламского государства в Ирак, Сирия и Соединенные Штаты сформировали международную коалицию, в которую сейчас входят почти восемьдесят стран для борьбы с Исламским государством. Региональные силы, включая до тридцати тысяч иранских военнослужащих, присоединились к иракской армии, местным племенам и курдской пешмерге в операциях по отвоеванию территории у группы, в конечном итоге отвоевав Тикрит в апреле 2015 года, Рамади в декабре 2015 года, Фаллуджу в июне 2016 года. и Мосул в июле 2017 года.Правительство Ирака объявило о победе над Исламским государством в декабре 2017 года.

Борьба за вытеснение Исламского государства обострилась из-за межконфессиональной напряженности в Ираке среди суннитских и шиитских групп, а также напряженности между курдскими группировками на севере и правительством в Багдаде, которая усилилась после вторжения США в 2003 году и падения Саддам Хусейн. Эта напряженность теперь угрожает стабильности нового иракского правительства, которое стремится восстановить страну и предотвратить возрождение Исламского государства.

Ирак сталкивается с серьезными проблемами при выходе из войны против Исламского Государства. Более двух миллионов человек остаются внутренне перемещенными лицами, и почти девять миллионов по-прежнему нуждаются в гуманитарной помощи после почти четырехлетней войны, а восстановление, по прогнозам, обойдется как минимум в 88 миллиардов долларов. Помимо реинтеграции освобожденных суннитских общин в политическую систему, новое правительство должно также заниматься демобилизацией и интеграцией мощных шиитских ополченцев, сформированных в ходе борьбы с Исламским государством, в силы безопасности Ирака, а также продолжающейся напряженностью в отношениях с курдскими группировками. стремление к большей автономии на севере после неудавшегося референдума о независимости в октябре 2017 года.

Проблемы

После того, как Соединенные Штаты возглавили международную коалицию по возвращению территории, захваченной Исламским государством, Соединенные Штаты заинтересованы в предотвращении возрождения группы боевиков и поддержке стабильного правительства в Ираке. По-прежнему существует более серьезная обеспокоенность по поводу того, что последствия конфликта и проблемы восстановления и реинтеграции приведут к распаду Ирака и что межконфессиональная напряженность будет преследовать регион в течение многих лет, возможно, перерасти в конфликт между различными международными группами.Кроме того, есть опасения, что Исламское государство, потерявшее контроль над территорией в Ираке и Сирии, может вернуться к своим повстанческим корням и сосредоточиться на организации террористических атак.

И снова Ирак на перепутье

اقرأ باللغة العربية

Настоящая исследовательская работа — первая из серии статей автора о всеобъемлющей реформе режима в Ираке, опубликованных MEI в рамках освещения предстоящих выборов в Ираке.

В 2003 году, после свержения режима Саддама Хусейна, иракцы возлагали большие надежды на коренные изменения в своей жизни после трех с половиной десятилетий тирании. Однако с тех пор многие из этих ожиданий не оправдались.

Политическая система Ирака после 2003 г. характеризовалась нестабильностью, обусловленной множеством факторов, включая, помимо прочего, этническую и межконфессиональную напряженность, вмешательство соседних стран и угрозы безопасности, создаваемые террористическими группами, ополченцами и бандами, а также остатками предыдущий режим.Кроме того, на политическом ландшафте почти при каждой иракской администрации с 2003 года доминировали слабые, разделенные коалиции, неспособные осуществить столь необходимые структурные реформы. Этот провал управления усугублялся отсутствием эффективных институтов и бюрократии, которая даже не признавала легитимность новой системы. Правительственные институты Ирака были построены для обслуживания системы, полностью отличной от демократической федеральной конституционной системы, которая должна была быть создана после референдума 2005 года, и его бюрократия оставалась заполненной чиновниками, весьма низкими по рангу, выбранными на основе лояльности в соответствии с предыдущим режим.Этот вопрос не был решен в процессе дебаасификации, который на практике часто приводил к обострению проблем коррупции и фаворитизма, а бюрократическая оппозиция и слабые цепочки командования продолжали препятствовать реализации многих ключевых законов, постановлений и решений.

Падение Мосула и многих других иракских городов, поселков и деревень летом 2014 года перед вновь возникшим и расширяющимся ИГИЛ сыграло важную роль в изменении доминирующих политических уравнений в стране.ИГИЛ представляло собой реальную угрозу Ираку, которая качественно отличалась от предыдущих террористических группировок, таких как «Аль-Каида». Ответ на эту угрозу был одинаково беспрецедентным как с точки зрения безопасности, так и с политической точки зрения. В первом случае религиозный авторитет в Наджафе впервые за почти столетие вмешался, издав фетву для джихада, в то время как во втором великий аятолла Али ас-Систани также впервые обратился к исламскому даву Партия письменно меняет своего кандидата на пост премьер-министра Нури аль-Малики, несмотря на то, что его коалиция получила подавляющее большинство голосов на выборах 2014 года.Однако главный вызов политическому процессу был результатом падения доверия к правительству со стороны ряда слоев населения, приветствовавших падение предыдущего режима. Это падение доверия началось вскоре после 2003 года и в последующие годы неуклонно ухудшалось.

Уровень разочарования среди иракцев достиг точки кипения в конце 2019 года, что вызвало массовые общественные протесты в Багдаде и многих городах южного Ирака в октябре. В то время как протесты были постоянным явлением в жизни в Ираке с 2003 года, протесты в октябре 2019 года принципиально различались с точки зрения степени участия и их географического распространения, а также количества раненых и убитых.Хотя с тех пор прошло более 18 месяцев, многие из серьезных вопросов, поднятых протестами, остаются без ответа, большинство из которых вращаются вокруг устойчивости политической системы после 2003 года и ее способности исправляться с течением времени.

Отложенные реформы

Реакция основных политических партий на протесты 2019 года варьировалась от полного отрицания любых существенных сбоев в системе до частичного признания сбоев с одновременным обвинением внешних сил.В течение первой недели протестов премьер-министр Адель Абдул-Махди сказал: «Около 90% демонстраций правомерны, и их требования законны». Но он не исключил «присутствие агентов, проникших в силы безопасности, а не только среди демонстрантов», добавив, что «в силах безопасности по-прежнему есть люди, которые по тем или иным причинам могут не поверить в сложившуюся ситуацию». В то время как Муктада ас-Садр, бывший премьер-министр Хайдер аль-Абади и другие политические и религиозные лидеры призвали правительство уйти в отставку в первые дни демонстраций, блок Фатх и Правовое государство были менее мотивированы такими требованиями.Были также те, кто считал политическую систему неспособной выполнить свою основную цель и считал любые попытки ее реформирования бесполезными и направленными только на временное отсрочение ее болезненного краха, в том числе с помощью насилия.

Падение доверия к системе и правящим элитам со стороны различных слоев населения и факторы, приведшие к протестам в октябре 2019 года, были широко изучены. В частности, исследователи указали на глубокую напряженность и разногласия между политическими партиями и коалициями, а также на их влияние на препятствие усилиям правительства по реформированию системы и переориентации государственных приоритетов, особенно в отношении экономики, финансов и услуг.Точно так же нет недостатка в анализе реформ, необходимых для того, чтобы позволить иракским учреждениям предоставлять достойный уровень услуг и устранять свои повторяющиеся недостатки. Многие иракские и международные специалисты написали исследования и исследовательские работы, содержащие рекомендации и политические планы.

Некоторые из этих планов были близки к тому видению, которое многие иракцы имели для своей страны сразу после падения диктаторского режима в 2003 году — Ирака, который будет соответствовать своим конституционным гарантиям обеспечения основных требований для свободной и достойной жизни. , включая доход, жилье и образование.Несмотря на то, что кандидаты и политики продолжают повторять эти надежды и чаяния в предвыборных лозунгах и невыполненных обещаниях, они продолжают находить отклик в Ираке и неоднократно выдвигались демонстрантами в Багдаде и других городах. В 2019 году протестующие снова выдвинули те же требования, что и в предыдущие годы, из-за постоянной неудачи и неспособности правительства их удовлетворить. В ходе протестов в октябре 2019 года, которые были описаны как «одна из крупнейших массовых политических мобилизаций», также были озвучены новые требования, но они не слишком отклонялись от давних призывов к созданию государства, основанного на гражданстве, стабильных институтов, способных выполнять услуги, политическая система, которая более репрезентативна для людей, более справедливое и равноправное распределение богатства, более высокий уровень жизни, государство, обеспечивающее безопасность и имеющее монополию на применение силы, а также прозрачная и эффективная судебная система, и честно.

Неспособность предоставить рабочие места и услуги вызывает глубокие волнения

В настоящее время в Ираке проживает более 40 миллионов человек, что вдвое больше, чем 25 лет назад, и более чем в четыре раза превышает численность населения в 1970 году. По оценкам Министерства планирования, численность населения снова удвоится менее чем за четверть века. века, если сохранятся текущие темпы роста, которые являются одними из самых высоких в регионе. В результате иракское правительство должно будет создать благоприятный деловой климат, который будет способствовать созданию почти миллиона рабочих мест ежегодно к концу текущего десятилетия.

Ясно, что это будет невозможно, пока государство остается основным работодателем. В настоящее время более 3,26 миллиона граждан работают в качестве штатных (не подрядных) государственных служащих, согласно закону о государственном бюджете на текущий год, недавно одобренному парламентом. Однако эта цифра затмевается примерно 9 миллионами людей, которые получают тот или иной регулярный доход непосредственно от государства, в том числе более 4 миллионов пенсионеров и почти один.4 миллиона семей, которые получают периодические субсидии от сети социальной защиты, а также сотни тысяч наемных работников и подрядчиков в различных государственных министерствах. Кроме того, в настоящее время в базах данных Министерства труда и социальных дел зарегистрировано не менее миллиона семей, ожидающих получения ежемесячных субсидий сети социальной защиты.

Поскольку нынешний деловой климат не может стимулировать создание рабочих мест в частном секторе, правительство является почти единственным выходом для приблизительно 700 000 молодых людей, ежегодно выходящих на рынок труда, включая сотни тысяч студентов университетов и аспирантов.Разочарование, вызванное отсутствием возможностей трудоустройства, является постоянным источником разжигания протестов, хотя и далеко не единственным. Основной причиной протестов была ограниченная способность государственных учреждений идти в ногу с растущим спросом на основные услуги, включая, что наиболее важно, обеспечение стабильного энергоснабжения в городах, особенно в жаркие летние месяцы. Многие другие политические факторы также сыграли роль в предыдущих волнах протестов, и политические партии, местное гражданское общество, а также этнические и религиозные группы часто организовывали демонстрации в Багдаде и других местах, в том числе в Курдистане и западных провинциях, с 2003 года.Однако протесты в октябре 2019 года в основном были вызваны неспособностью правительства предоставить достойные рабочие места. Последовавшие столкновения между силами безопасности и гражданскими протестующими привели к падению правительства Аделя Абдул-Махди и углублению недоверия между правительством и широкими слоями иракского общества.

Иракские студенты, размахивая национальными флагами, присоединяются к антиправительственным протестам в шиитском святыне городе Наджаф в центральном Ираке 28 января 2020 года.(Фото Хайдара Хамдани / AFP через Getty Images)

Сокращение доходов и увеличение расходов

В последние годы фонд заработной платы государственных служащих и подрядчиков составлял значительную часть общих операционных расходов иракского правительства. Согласно окончательным отчетам, подготовленным Министерством финансов, в 2004 году совокупные затраты на выплату заработной платы и пенсионных пособий государственным служащим составили менее 4 триллионов динаров, или около 12,4% от общих государственных расходов (31 триллион динаров).Этот процент быстро увеличивался с тех пор, как количество государственных служащих и их зарплаты росли одновременно, достигнув 30% от общих государственных расходов в 2005 и 2006 годах и 38% в 2010 и 2011 годах. Это увеличение еще более значительно. учитывая, что общие годовые расходы увеличились более чем вдвое с 30 триллионов динаров в 2005 году до 70 триллионов динаров в 2010 году, а затем снова резко выросли до 119 триллионов динаров в 2013 году. 43.4 триллиона динаров на зарплату в правительстве, в дополнение к более чем 18 триллионам динаров на социальные услуги, включая пенсии для пенсионеров, субсидии для сети социальной защиты и другие расходы, что в общей сложности составляет около 65% ожидаемых доходов от нефти за этот год . Что касается текущего бюджета на 2021 год, то он выделил около 53,8 триллиона динаров на заработную плату зарегистрированных сотрудников на постоянной основе, в дополнение к 31,4 триллионам динаров на так называемые социальные услуги.Общая сумма заработной платы и социальных услуг составляет 85,2 триллиона динаров, что превышает ожидаемые доходы от экспорта нефти за год (81,2 триллиона динаров). Это увеличило запланированный дефицит бюджета на 2021 год до более чем 28 триллионов динаров.

Доходы от экспорта нефти составили наибольшую долю чистой прибыли иракского государства за последние десятилетия, варьируясь от 98% в 2003 и 2004 годах до примерно 79% в 2015 году.

Утвержденный бюджет на 2019 год основан на предположении, что не нефтяные секторы внесут около 12% от общего бюджета.Однако в бюджете на 2021 год для них поставлена ​​амбициозная цель — внести около 20% от общей суммы — цель, которую, как показывают текущие экономические данные и политические условия, будет нелегко достичь.

В отчетах международных энергетических организаций изложено несколько сценариев будущего нефти. С ростом глобального интереса к проблемам окружающей среды мир быстро уходит от нефти в сторону более широкого использования чистых, возобновляемых и альтернативных источников энергии для производства и транспортировки электроэнергии.Таким образом, зависимость Ирака от нефти как основного — а иногда и единственного — сырья для финансирования его расходов представляет собой постоянно растущий риск. Грядущему правительству Ирака придется столкнуться с дилеммой обострения дефицита, генерируя достаточные доходы для управления государственным аппаратом, включая выплату зарплаты армиям государственных служащих, а также создание новых рабочих мест для растущего числа молодых людей, поступающих в страну. рынок труда. Болезненный крах системы неизбежен, если не будут проведены фундаментальные и всеобъемлющие реформы — причем быстро.В недавнем официальном документе правительства были представлены различные «срочные меры» для устранения некоторых серьезных недостатков иракской экономики. Однако, учитывая отсутствие у него «зубов» и реального механизма реализации, «белая книга», вероятно, присоединится к другим предыдущим исследованиям и программным документам, пылящимся на государственных книжных полках.

Экономическая реформа начинается с политической реформы

Чтобы ответить на вопрос, способна ли иракская политическая система реформировать себя, сначала необходимо проанализировать предыдущие попытки, которые потерпели неудачу.Причин тому много, но самая важная из них — это отсутствие политической поддержки, а также отсутствие политической и общественной воли оплатить счет за реформы.

С 2004 года политические блоки привыкли формировать консенсусные правительства из разных и часто пересекающихся коалиций. Эти коалиционные правительства избегают конфликтов с нулевой суммой, которые могут поставить под угрозу их политическое выживание, если они пойдут против воли крупных политических блоков, осуществив любые реальные радикальные реформы, которые могут нанести ущерб их интересам.Поэтому большинство этих администраций, добровольно или невольно, сосредоточили внимание на файлах, которые не затрагивали ключевые интересы основных политических блоков, и, таким образом, любые проводимые реформы были далеки от фундаментальных.

Эти примеры показывают, что успех фундаментальной реформы зависит от существования эффективного и последовательного правительства, поддерживаемого большим и единым парламентским блоком. Сложные решения о реформе также нуждаются в общественной поддержке со стороны общественности, которая понимает, что поставлено на карту.К сожалению, при предыдущей или нынешней избирательной системе, согласно поправкам, недавно одобренным парламентом и обнародованным Законом № 9 от 2020 года, невозможно сформировать такое последовательное и эффективное правительство или большой единый парламентский блок. Учитывая огромное количество партий и образований, зарегистрированных в Избирательной комиссии, а их в настоящее время насчитывается около 250, претендующих на 329 мест в 83 избирательных округах, появление большого блока, способного сформировать последовательное и эффективное правительство, является фантастикой.

Более того, закон о выборах — не единственный фактор, определяющий исход избирательного процесса, ведущего к формированию правительства. Нынешняя политическая система намеренно разработана, чтобы помешать созданию эффективного правительства, способного проводить реформы. Он управляется партийной системой, которая привела к монополии на политические решения небольшой группы лидеров, большинство из которых не было избрано в ходе демократического или прозрачного процесса. Тем не менее правительство обычно формируется в соответствии с формальными правилами и процедурами, которые кажутся, по крайней мере на первый взгляд, демократическими.

Реформирование политической системы — ключ к предотвращению неминуемого краха

Один из величайших парадоксов Ирака заключается в том, что его партийную систему нельзя назвать демократической, и поэтому естественно, что система неспособна обеспечить истинное народное представительство. Участие избирателей в выборах со временем снизилось, достигнув минимума в 44% в 2018 году. Основные партии в Ираке возглавлялись одними и теми же людьми в течение последних двух десятилетий. Хотя многие из них стали свидетелями раскола и появления новых отколовшихся партий, большинство этих новых партий также не являются демократическими.Доминирующей чертой партий Ирака является то, что они вращаются вокруг личности единственного лидера, которого в конечном итоге сменит один из членов его семьи. Внутрипартийные выборы, если они вообще состоятся, являются простой формальностью, а не средством обеспечения передачи власти новым партийным кадрам, большинство из которых были созданы для представления интересов семьи или ограниченного руководства, даже если они о национальных, религиозных, сектантских или региональных атрибутах.

Отсутствие прозрачности внутри партий и их неспособность обеспечить реальную, значимую смену руководства является еще одним источником недовольства и разочарования среди многих социальных групп, особенно молодежи, которая составляет около двух третей населения.Последний опрос общественного мнения, проведенный Центром планирования и исследований Аль-Баян, независимым иракским аналитическим центром, базирующимся в Багдаде, показал, что только 40% считают, что предстоящие выборы важны для улучшения и развития страны. Более 83% опрошенных предпочли проголосовать за беспартийных, блоковых или коалиционных кандидатов. Около 78% респондентов также подтвердили, что они будут голосовать за предвыборные программы, сфокусированные на услугах, экономике, инфраструктуре, безопасности, охране границ, а также здравоохранении и образовании, против небольшого меньшинства, которое высказывалось по политическим вопросам, связанным с внешними отношениями или внутренними отношениями. споры.

Национальные партии как альтернатива сектантским, этническим или местным

Реформирование партийной системы в Ираке является необходимым предшественником реформирования избирательного процесса, чтобы он мог создать функционирующее и эффективное правительство и стабильный парламент. Следовательно, реформа закона о политических партиях будет так же важна, как и реформа закона о выборах. Присутствие многих партий не обязательно указывает на зрелый политический процесс, а скорее отражает состояние замешательства и политической дезориентации.Хотя граждане имеют право свободно присоединяться к этим партиям или переключаться между ними, большинство из них являются «сезонными» партиями, которые создаются до выборов и не выполняют никаких политических или социальных ролей после них.

Хотя конституция Ирака и литература большинства иракских политических партий подчеркивают концепции гражданства и патриотизма, очевидно, что подавляющему большинству из них не хватает всестороннего национального представительства, и они часто основываются на региональной, религиозной или сектантской идентичности.На сегодняшний день ни одной партии или политическому блоку не удалось получить места во всех мухафазах Ирака ни на каких выборах. За исключением единственной попытки одной из коалиций на выборах 2018 года конкурировать во всех 18 провинциях, иракские партии уделяют более пристальное внимание конкретным регионам, сектам и этническим группам, несмотря на свои «национальные» лозунги.

Таким образом, многие исследователи, политики и активисты обсуждают предложения по реформированию как избирательного закона, так и партийной системы, чтобы это позволило сформировать большие партии, представляющие иракский электорат во всех провинциях.Если бы в Ираке было небольшое количество более крупных межрелигиозных партий, соревнующихся на национальном уровне на парламентских выборах, это могло бы способствовать формированию более эффективных, сильных и более гармоничных правительств. Это также обеспечило бы относительно крупную оппозицию, которая могла бы контролировать деятельность правительства, не опасаясь вторжения правительства или обхода политического меньшинства.

Более того, отсрочка реализации статьи 65 конституции, которая требовала создания в законодательном органе второй и более высокой палаты для представления губернаторств и регионов, известная как Совет Федерации, препятствовала еще одной возможности ввести более взвешенную и трезвую политику. политический процесс.В отсутствие этого важного органа политические силы были вынуждены заполнить вакуум, обратившись за помощью к неизбранным политическим и религиозным деятелям или партиям за пределами Ирака.

Иракцы стоят у здания Совета представителей в зеленой зоне Багдада 27 февраля 2020 г. (Фото САБАХ АРАР / AFP через Getty Images)

Потребность в новом общем иракском национальном видении

В итоге перед лидерами и заинтересованными сторонами политического процесса стоят следующие шесть основных задач:

1. Перестройка и реструктуризация политической системы для создания эффективного, последовательного и представительного правительства. Отличным первым шагом было бы внесение поправки в статью 11 Закона о партиях (№ 39 от 2015 г.), которая требует, чтобы партии, желающие участвовать в национальных выборах, имели минимальное количество членов в каждой провинции. Это привело бы к созданию крупных национальных партий, которые способствовали бы формированию более стабильных правительств, в то время как местные партии сосредоточили бы внимание на провинциальных, региональных и других местных выборах. Статья 5 того же закона также должна применяться; в нем четко указано, что «партия создается на основе гражданства» и «партия не может быть создана на основе расизма, терроризма, неверия или сектантского, этнического или национального фанатизма.«Осуществление этого будет способствовать достижению цели отделения федеральных партий от местных.
2. Реформирование судебной, надзорной и законодательной систем, которые оказались неспособны противостоять организованной коррупции, затрагивающей основные части государства и общества. С 2005 года многочисленные попытки издать закон о Федеральном верховном суде в соответствии с требованиями конституции потерпели неудачу. Однако недавний консенсус позволил издать поправку к Закону о Верховном суде (Приказ No.30 от 2005 г.), что является одним из основных условий подтверждения результатов выборов. Согласно действующим законам, судебная власть не избирается гражданами напрямую, и продолжаются дискуссии о преимуществах и недостатках того, что люди играют определенную роль в выборе руководителей судебной системы, или о том, лучше ли это осуществляется исполнительной властью или законодательный орган. Конституция Ирака подтверждает независимость судебной власти (статья 87) и не позволяет судьям участвовать в политической деятельности (статья 98).Однако в последние годы реформа судебной системы была приоритетом для протестующих. В 2016 и 2020 годах правительство Ирака подписало меморандумы о взаимопонимании с Программой развития Организации Объединенных Наций с просьбой о помощи в борьбе с коррупцией. Несмотря на некоторое частичное улучшение, Ирак остается в конце списка Индекса восприятия коррупции (160 место из 180 стран).
3. Объединение системы безопасности, чтобы позволить государству восстановить монополию на оружие и навязать свою власть путем обеспечения соблюдения закона. Применение статьи 32-первая Закона о партиях (№ 39 от 2015 г.), которая запрещает политическим партиям вести деятельность военного или военизированного характера и распускает любую партию, нарушающую этот закон, может быть первым правовым шагом. Реально, без серьезного диалога со сторонами и силами, которые контролируют ополчения или влияют на них, достичь этой цели будет невозможно. Тем не менее переход от менталитета, основанного на конфликтах, к построению мирного общества будет предпосылкой для реализации эффективного плана экономической реформы.
4. Перенаправление и перераспределение богатства и его более справедливое и эффективное расходование. Как указывалось выше, экспорт нефти представляет собой крупнейший источник доходов Ирака. Хотя в конституции четко указано, что «нефть и газ являются собственностью всего иракского народа во всех регионах и мухафазах» (статья 111), государственные служащие и подрядчики получают гораздо большую долю таких доходов. Следует ускорить одобрение проекта закона о пенсиях и социальном обеспечении, который в настоящее время обсуждается Палатой представителей, в рамках усилий по созданию всеобъемлющей системы социальной защиты в Ираке.Это также может значительно снизить давление на спрос на государственные должности. Создание Совета Федерации (как указано в статье 65 конституции) могло бы помочь ускорить принятие многих важных застопорившихся законов, связанных с распределением богатства, таких как закон о нефти и газе, и привести к переоценке средства и методы распределения и управления богатством в провинциях. В более широком смысле также важно создать конституционный орган, который следит за политическим процессом, а не за интересами внешних спонсоров.
5. Управление экономикой для облегчения процесса стимулирования роста и создания достойных рабочих мест в продуктивном обществе. Многие министерства и правительственные ведомства были созданы, чтобы служить целям и планам государства до 2003 года. Государственные институты необходимо реструктурировать в соответствии с новым конституционным видением, призывающим к экономической реформе, диверсификации ресурсов и поощрению частного сектора (статья 25). Жизнеспособность многих государственных структур требует переоценки в соответствии с современными экономическими принципами.Для этого необходимо установить четкую траекторию расходов в виде закона (бюджет на три-пять лет), который может частично изменяться каждый год без изменения его ключевого направления. Без увязки плана реформ с бюджетом это будет просто пустой лозунг.
6. Наконец, обеспечение согласия представителей всего общества по национальным целям высокого уровня, которые составляют видение Ирака на следующее десятилетие. Задача сменяющих друг друга правительств — соревноваться в том, как их реализовать.Пакет реформ может быть реализован с помощью новых постановлений, законов, поправок к конституции и процесса национального диалога с конечной целью построения доверия между гражданами и политической системой.
   

Усилия по проведению таких всеобъемлющих реформ, вероятно, столкнутся с политическими препятствиями и правовыми ограничениями, и могут даже потребовать внесения поправок в конституцию в некоторых областях. Однако опасность игнорирования или откладывания политических изменений, необходимых для проведения всеобъемлющей политической, экономической и структурной реформы, будет серьезной.Тем не менее, у лиц, принимающих решения, все еще есть шанс пойти другим путем, начав со всестороннего обзора и объективной оценки причин, по которым новая система не смогла достичь желаемых целей. Однако время уходит; Лица, принимающие решения, вскоре потеряют несколько оставшихся вариантов, чтобы избежать потенциально ужасного краха политического процесса. По мнению некоторых, кто уже давно участвует в этом процессе, политический процесс изношен и лишен возможности для обновления и изменений, необходимых для выработки альтернатив для решения текущих и будущих проблем.

Апрельским утром 2003 года, в момент, транслировавшийся по всему миру по телевидению, группа иракской молодежи намеревалась снести статую Саддама Хусейна на площади Альфирдос в Багдаде. Поначалу казалось, что свалить статую бывшего иракского диктатора несложно. Но поднять ноги с базы оказалось намного сложнее, и в конце концов потребовалось вмешательство военной техники и использование канатов — и только после огромных усилий.

Потребуется ли активизация политического процесса также сложной и опасной операции? Или ошибки будут исправлены и рассмотрены, пока не стало слишком поздно? Мы можем только надеяться и молиться, чтобы это второе.

Доктор Науфель Альхассан — иракский политический деятель и бывший чиновник. Он занимал множество высоких руководящих и консультативных должностей в правительстве Ирака, в том числе руководил администрацией и старшим советником премьер-министра Хайдера Аль-Абади. Взгляды, выраженные в этой статье, принадлежат ему самому.

Фото Хайдара Хамдани / AFP через Getty Images

Политика Ирака — Хроника Fanack.com

Иракский парламент, Фото Википедия

Содержание

Исполнительная власть
Законодательная
Политические партии
Судебная
Военная

Новая политическая система была введена в Ираке после того, как режим Саддама Хусейна был сбил в 2003 году.Согласно новой Конституции, одобренной 15 октября 2005 года на референдуме, Ирак является исламской демократической федеративной республикой, состоящей из 18 провинций ( мухафазат, ). Автономный регион Курдистан является частью Федеративной Республики Ирак и состоит из трех северных провинций: Духок, Эрбиль (Хьюлер) и ас-Суламания (Силемани). Регион управляется региональной администрацией, Региональным правительством Курдистана, и имеет собственные вооруженные силы. Статья 114 Конституции оставляет возможность для образования дополнительных автономных округов.Федеральное правительство построено на основе разделения властей — между исполнительной, законодательной и судебной.

Исполнительную власть возглавляет Президент, который одновременно является главой государства. Президент избирается большинством в две трети Совета представителей парламента Ирака. Президент избирается на четырехлетний срок полномочий, после чего может быть переизбран один раз. Президент утверждает законы, принятые парламентом, и является церемониальным главой вооруженных сил.Он также выполняет церемониальные обязанности в Ираке. Президенту помогают два вице-президента. Вместе они образуют Президентский совет, который принимает решения единогласно.

Существует также Совет министров, состоящий из премьер-министра и других министров. После установления результатов всеобщих парламентских выборов Президентский совет созывает лидера крупнейшей партии или политического блока в парламенте для формирования нового правительства. Он может приступить к своим обязанностям после того, как большинство в парламенте вынесет вотум доверия.Премьер-министр возглавляет Совет министров и, таким образом, руководит повседневной политикой принятия решений. Премьер-министр может уволить министра при поддержке большинства в парламенте. Премьер-министр также является главнокомандующим вооруженными силами.

Законодательный орган формируется из 325 членов парламента (Совета представителей), который возглавляет спикер. 317 из 325 членов парламента избираются на всеобщих выборах, которые проводятся раз в четыре года и в которых допускаются все иракские граждане в возрасте восемнадцати лет и старше.Остальные восемь мест зарезервированы для избранных представителей небольших групп меньшинств. Парламент выбирает президента и выражает вотум доверия Премьер-министру и Совету министров (или выносит вотум недоверия, смещая правительство). Он также подтверждает важные назначения, отвечает за бюджет, представляет и оценивает законы и ратифицирует договоры.

При парламенте действует Совет Федерации. На бумаге он состоит из представителей регионов и провинций, которые отдельно не организованы, но пока он не действует.Совет контролируется Советом представителей.

Иракское национальное согласие: эта партия, также известная как Движение национального примирения, была основана в 1990 году и возглавлялась бывшим премьер-министром Аядом Аллави. Ее считают либеральной партией, которая стремится к политическим действиям вдали от сектантских квот. Это была одна из оппозиционных групп, которые сформировали Национальный список Ирака (INL), который получил большинство мест в парламенте на выборах 2010 года. На выборах 2014 года и после роспуска INL Иракское национальное согласие вошло в новую коалицию под названием Национальная коалиция (Ватания), получив 21 место.

Исламская партия Дава: возглавляется Нури аль-Малики, который был премьер-министром с мая 2006 года по сентябрь 2014 года, и в ее рядах входит нынешний премьер-министр Хайдер аль-Абади. Это была одна из партий, входящих в Коалицию правового государства, которая заняла второе место на выборах 2010 года с 89 из 328 имеющихся мест, а затем доминировала на выборах 2014 года, получив 94 места.

Движение садристов: политическое и религиозное движение, возглавляемое шиитским священнослужителем Муктадой ас-Садром и косвенно представляющее группы ополченцев «Армию Махди», «Бригаду обетованного дня» и компании мира.Блок Аль-Ахрар, шиитская коалиция, в которую входило движение, занял 33 места на выборах 2014 года.

Патриотический союз Курдистана (ПСК): либеральная светская партия, возглавляемая бывшим президентом Джалалом Талабани. Партия описывает свои цели как самоопределение, права человека, демократию и мир для курдского народа Курдистана и Ирака. На выборах 2010 года ПСК и Демократическая партия Курдистана (ДПК) сформировали Альянс Курдистана, заняв четвертое место с 43 местами. На выборах 2014 года ПСК, работающая независимо от ДПК, получила 19 мест.

Демократическая партия Курдистана: широко представлена ​​среди курдских кланов и возглавляется Масудом Барзани, президентом Иракского Курдистана. Партия стремится обеспечить право курдов на самоопределение, развивать федерально-парламентскую систему и гарантировать участие курдов в принятии политических решений через представительство в федеральных учреждениях. ДПК получила 19 мест на выборах 2014 года.

Судебная система состоит из Высшего судебного совета, Верховного суда, Кассационного суда, Государственной прокуратуры, Комиссии по надзору за судебной системой, Центрального уголовного суда и других федеральных судов, каждый со своими полномочиями.

Правовая система основана на смеси гражданского и исламского права. На практике политическая система, сложившаяся после 2003 года, функционирует далеко от совершенства. Фактически, во многих отношениях Ирак можно назвать дисфункциональным государством.

Текущая ситуация в Ираке

Социальный и политический ландшафт Ирака резко изменился после эскалации региональной и глобальной конкуренции за власть, вызванного COVID-19 медицинского и экономического кризиса, а также беспрецедентного восстания мирных демонстрантов в октябре 2019 года, которое привело к к формированию нового правительства.Эти события обострили давнюю напряженность, подпитывая недоверие общества к государству и межплеменное насилие на юге. Они также наносят ущерб общинам меньшинств, особенно в районах, затронутых ИГИЛ, создавая возможности для остатков ИГИЛ активизировать нападения и способствуя продолжающемуся внутреннему перемещению более одного миллиона человек.

Формирование нового правительства в мае 2020 года положило конец политическому тупику в течение нескольких месяцев, но финансовое давление, политическое соперничество и ограниченный институциональный потенциал создают серьезные препятствия на пути реформ, таких как усиление управления и борьба с коррупцией, которые остаются критически важными для долгосрочной стабильности в Ирак и регионально.

Работа USIP

Институт мира США непрерывно работает в Ираке с 2003 года и имеет офисы в Багдаде и Эрбиле. Инициативы USIP укрепляют способность учреждений и сообществ предотвращать, смягчать и разрешать конфликты без насилия. Наши ключевые партнеры, Sanad for Peacebuilding и Сеть иракских посредников (NIF), остановили жестокие распри, спасая жизни и восстанавливая стабильность в общинах.

В 2015 году USIP и его иракские партнеры провели диалоги, которые предотвратили насилие между племенами после резни в Спайхере, в ходе которой боевики ИГИЛ зверски убили 1700 иракских курсантов.В 2017 году аналогичная инициатива предотвратила возобновление межобщинного насилия в городе Хавиджа после его освобождения от ИГИЛ.

USIP информирует политику США и Ирака посредством исследований и анализа проблем конфликта в Ираке, а также путем созыва правительственных чиновников и неправительственных экспертов.

USIP работает в Ираке:

Развитие потенциала Ирака в области миростроительства и примирения

USIP предоставляет техническую и финансовую поддержку Sanad, иракской гражданской организации, имеющей опыт посредничества в урегулировании споров между общинами.USIP, Sanad и NIF помогли устранить межрелигиозные и межплеменные разногласия в сообществах, раздираемых экстремистским насилием, включая Тикрит, Хавиджу, Бартеллу, Ятриб и Тал Афар. Посредством стратегической и технической помощи USIP поддерживает Департамент внешних сношений правительства Курдистана и Организацию по расширению прав и возможностей женщин в выполнении резолюции 1325 Совета Безопасности ООН о женщинах, мире и безопасности. USIP также оказывает техническую и стратегическую поддержку правительственным учреждениям Ирака.

Поддержка иракских меньшинств

Работа USIP привела к созданию Альянса иракских меньшинств (AIM), который мирно защищает права и интересы христиан, езидов (езидов), сабейских мандеев, шабаков и других меньшинств. Их активность привела к тому, что министерство образования Ирака впервые признало религиозные меньшинства в национальных учебниках. AIM выступает за возмещение ущерба общинам меньшинств, пострадавшим от ИГИЛ, и работает с правительственными учреждениями, чтобы помочь перемещенным общинам меньшинств вернуться в свои дома на равнине Ниневия, Синджар и в других местах на севере Ирака.Они также консультировали законодательный орган Ирака и международное сообщество по вопросам потребностей меньшинств и работали с парламентом региона Курдистан, внося свой вклад в закон о правах меньшинств и создавая бюджетные комитеты с широким участием для отстаивания интересов своих общин в ежегодном бюджетном процессе Ирака.

USIP, Sanad и NIF проводят в Ниневии инициативу по содействию возвращению ВПЛ путем урегулирования напряженности между христианами и шабаками в Хамдании, суннитами и туркменами-шиитами в Тал-Афаре, и езидами и арабами-суннитами в Синджаре.

Посредством специализированного инструмента, называемого «Структура мониторинга конфликтов и стабилизации», USIP собирает данные непосредственно от затронутых конфликтом сообществ в районах, богатых меньшинствами, для определения препятствий на пути к миру и стабилизации.

Примирение и верховенство закона в Анбаре и Басре

USIP поддерживает инициативу по исследованию и обучению на местном уровне в Анбаре и Басре — двух провинциях, где преобладает племенная динамика — для устранения движущих сил общинных конфликтов, смягчения последствий насилия и усиления усилий по стабилизации посредством облегченного диалога.Эта инициатива также исследует, как расширение племенных обычаев может способствовать укреплению мира и укреплению государственных институтов.

Инфографика: все, что вам нужно знать о выборах в Ираке | Infographic News

В воскресенье в Ираке пройдут всеобщие выборы — это пятое парламентское голосование после вторжения под руководством США, которое свергло Саддама Хусейна в 2003 году и положило начало сложной многопартийной системе, против которой оспаривают группы, в значительной степени определяемые сектой или этнической принадлежностью.

Голосование было назначено на следующий год, но было перенесено, чтобы удовлетворить протестующих, которые вышли на улицы в 2019 году из-за безудержной коррупции, плохого обслуживания и широко распространенного мнения о том, что элита злоупотребила властью для собственного обогащения.

Ожидается, что

групп, составленных из шиитского мусульманского большинства, останутся ведущими, как это было после того, как суннитский режим Хусейна был отстранен от власти.

Но шииты резко разделены, в том числе из-за влияния соседнего Ирана, в котором преобладают шииты.

Активисты, которые добивались устранения всего политического класса, разделились во мнениях относительно того, стоит ли оспаривать голосование, и ожидается, что они получат максимум несколько мест. Новый закон о выборах также гарантирует женщинам не менее 83 мест в 329-местном парламенте.

Основные претенденты:

Вот основные группы, участвующие в голосовании в этом году:

Движение садристов

Ожидается, что движение садристов шиитского мусульманского ученого Муктады ас-Садра превратится в крупнейшую фракцию парламента.

Сайрунский альянс, возглавляемый Садром, получил 54 места в 2018 году, больше, чем любая другая фракция, что дало ему решающее влияние на формирование правительства. Его движение использовало свое парламентское влияние для расширения своего контроля над значительной частью государства.

Движение садристов работает на националистической платформе, стремясь отделиться от поддерживаемых Ираном шиитских фракций.

Аль-Садр возглавил шиитских боевиков против американских сил после вторжения и унаследовал культовых последователей среди бедных шиитов, которые уважали своего отца Мохаммеда Садика ас-Садра, всеми любимого великого аятоллы, в убийстве которого обвиняли режим Хусейна.

Шиитские группы, связанные с Ираном

Альянс Фатех

(Аль-Джазира)

Самая крупная группировка сторонников Ирана, возглавляемая командирами ополченцев, которые имеют тесные связи с Ираном, подпадают под Альянс Фатех во главе с лидером военизированных формирований Хади аль-Амири, блок которого занял второе место в 2018 году с 48 местами.

Альянс Фатех включает политическое крыло Асаиба Ахль аль-Хака, которое Соединенные Штаты объявили террористической организацией, а также представляет Организацию Бадра, которая имеет давние связи с Тегераном и сражалась вместе с Ираном в ирано-иракской войне 1980-88 годов. .

Все шиитские полувоенные формирования сыграли важную роль в разгроме вооруженной группировки ИГИЛ (ИГИЛ), когда она захватила более трети Ирака в период с 2014 по 2017 год.

Партия Huqooq

Самый влиятельный иракский доверенное лицо Ирана, Катаиб Хезболла, недавно сформировал партию Хукук.Фракции среди ведущих шиитских партий, связанных с Ираном, выходят за рамки Фатеха.

Альянс национальных государственных сил

Другие шиитские союзы включают Альянс национальных государственных сил, который был сформирован, когда бывший премьер-министр Хайдер аль-Абади и движение Хикма умеренного лидера шиитов Аммара аль-Хакима объединили свои силы.

Альянс, возглавляемый аль-Абади, занял третье место в 2018 году, получив 42 места, после того, как он руководил поражением ИГИЛ.

Hikma заняла 19 мест в 2018 году.

Коалиция правового государства

Бывший премьер-министр Нури аль-Малики, высокопоставленный лидер одной из старейших шиитских политических партий Ирака, Дава, возглавляет коалицию Государства закона, которая получила 25 мест в 2018 году. Малики широко обвиняют в разжигании коррупции и антисуннитском сектантстве, которое помогло ИГИЛ набирает последователей.

Суннитские партии

Спикер суннитского парламента Мохаммед аль-Халбуси возглавляет альянс Такаддум (Прогресс), в который входят несколько суннитских лидеров из суннитского большинства к северу и западу Ирака, и ожидается, что он получит много голосов суннитов.

Главный конкурент Халбуси — Хамис аль-Ханджар, магнат, присоединившийся к поддерживаемому Ираном Альянсу Фатех после выборов 2018 года. Коалиция Ханджара называется Азм.

Суннитские партии обычно стремятся апеллировать к племенной и клановой лояльности. Суннитские группы не проявляли особого единства с 2003 года, что, по жалобам суннитских избирателей, делает их слабыми в попытках соперничать с шиитской властью.

суннитов подверглись нападению и отговаривали от участия в первых выборах в Ираке после 2003 года со стороны суннитских повстанцев, которые поддерживали Саддама, и консервативных борцов, выступавших против демократии.

Курды

Северный курдский регион Ирака имел де-факто автономию с 1991 года и стал формально автономным в соответствии с конституцией Ирака 2005 года. Его партии всегда участвуют в выборах и являются важным посредником во власти.

Двумя основными курдскими партиями являются Демократическая партия Курдистана (ДПК), которая доминирует в курдском правительстве в столице Эрбиле, и партия Патриотический союз Курдистана (ПСК), которая доминирует в районах вдоль иранской границы и имеет штаб-квартиру в Сулеймании.

ДПК получила 25 мест в 2018 году, а ПСК — 18. Они сохранят львиную долю голосов курдов, за которыми следуют более мелкие партии. Всего семь курдских партий в 2018 году составили 58.

Активисты

Хотя протесты 2019 года вынудили предыдущее правительство уйти, с тех пор мало что изменилось. Борьба, с которой они столкнулись, была подчеркнута применением смертоносной силы против демонстрантов, в результате чего за первые шесть месяцев погибли 600 протестующих и получили ранения более 20 000 человек.

Некоторые активисты, протестовавшие в 2019 году, призывают к бойкоту. Но другие сформировали свои собственные партии или присоединились к умеренным коалициям, таким как аль-Абади и аль-Хаким.

Движение Имтидад — одна из немногих партий, возглавляемых активистами, выдвигающих кандидатов во главе с фармакологом Алаа аль-Рикаби, уроженцем Насирии на юге Ирака, где в 2019 году произошли одни из самых смертоносных нападений на демонстрантов.

Как работает процесс?

(Аль-Джазира)

Выборы определяют 329 членов Совета представителей, которые, в свою очередь, изберут президента Ирака и премьер-министра.

Более 3 240 претендентов соревнуются друг с другом, 951 кандидатка-женщина получает 25 процентов, или 83, мест. На девять мест, которые будут выделены меньшинствам, баллотируются 67 кандидатов.

Основные списки можно разделить на шиитские, суннитские и курдские коалиции, при этом шиитские партии являются наиболее заметными из-за их большего влияния на политику Ирака с 2005 года.

Успешные кандидаты будут избираться в парламент на четырехлетний срок.

Кризис легитимности иракского государства

Протесты в Ираке с октября 2018 года потрясли политический класс страны до глубины души, загнав государство в ловушку кризиса легитимности, который поставил под угрозу политический порядок после 2003 года. Кризис был спровоцирован недовольством всей страны и требованиями о рабочих местах, услугах и подотчетности. Общественное доверие к правительству никогда не было таким низким, в том числе в 2014 году, когда высокий уровень недовольства в северных провинциях, где преобладают арабские сунниты, способствовал возникновению Исламского государства (ИГИЛ).

Хотя уровень общественного доверия повысился в первые дни пребывания Хайдера аль-Абади на посту нового премьер-министра, между 2014 и 2015 годами последовало разочарование в руководстве аль-Абади, а также общенациональные протесты, охватившие Ирак с 2016 года. Опросы общественного мнения показали поскольку это свидетельствует о значительном снижении общественного доверия и доверия к институтам и руководству Ирака.

Низкая явка избирателей — важнейший показатель общественного недовольства. После падения режима Саддама Хусейна явка избирателей снижалась с каждым проведением выборов.В 2005 году 80 процентов иракских избирателей, имеющих право голоса, пришли на избирательные участки, что явилось ошеломляющим успехом зарождающегося демократического процесса. Однако эта цифра упала примерно до 60 процентов во время парламентских выборов 2010 и 2014 годов и упала до 45 процентов в 2018 году. В условиях коррупции и слабости институтов выборы являются одними из немногих оставшихся мер по обеспечению подотчетности, которыми иракское общество имеет в своем распоряжении. . Формирование нового правительства в мае 2020 года помогло стабилизировать политическую обстановку.Иракское общество теперь ожидает, что новое правительство совершит невероятный подвиг: решит проблему ослабления легитимности государства, поддержит мир, смягчит экономические кризисы и разработает эффективную стратегию реагирования на COVID-19.