Албания: «Наша вера — в того, кто сильнее. Когда-то в СССР, теперь в США»

Комсомольская правда

Результаты поиска

ОбществоРЕПОРТАЖ

Дарья АСЛАМОВА

6 мая 2008 1:00

Все, кому за сорок, здесь помнят русский язык и поют русские песни [албанский репортаж + english version]

Дарья Асламова с епископом албанской католической церкви Лучиано Августини.

Окончание. Начало в номере за 5 мая

Full english version: Albania sticks with who’s stronger… Today’s U.S. is the USSR of yesteryear

Как ни странно, нас здесь любят!

«Дай, Джим, на счастье лапу мне. Такую лапу не видал я сроду…» Придорожный ресторан, на столах — бараньи ноги, потроха и графины с домашним вином. Пожилой албанский интеллигент с говорящим именем Сократ вдохновенно читает Есенина. Через полчаса я, дочь русского поэта, признаю свое поражение — Сократ знает нашу волшебную поэзию куда лучше меня. Он сыплет алмазными строчками, пьет красное вино стаканами и требует песен. «Давай споем про солдат и берез-невестушек». Я таращу глаза от изумления. «Ах, да! Ты другое поколение, ты этих послевоенных песен не знаешь. Тогда давай «Как много девушек хороших». В ресторане гаснет свет (перебои с электричеством), и в полной темноте на два голоса мы поем все известные советские песни. За соседними столиками нам тихо подвывают.

Сократ — представитель поколения, пережившего короткую, но пылкую дружбу с СССР. Советские специалисты налаживали в Албании системы образования и здравоохранения, строили предприятия и военные объекты. Около двух тысяч албанцев успели получить образование в Советском Союзе, а некоторые даже привезли русских жен. (Не устаю восхищаться простой, но гениальной политикой покойного СССР в стремлении заводить себе долгосрочных друзей. Стоит дать бесплатное образование молодым, энергичным и неглупым иностранцам, как вы навсегда приобретаете себе как минимум сочувствующих, как максимум — преданных сторонников даже в стане врага. Фактически на долгие годы вперед вы формируете «пятую колонну».

Ибо никто и никогда не в силах предать свою молодость, проведенную в чужой стране.)

Когда дружба внезапно кончилась, русский язык еще десятилетие спустя считался обязательным в школьном обучении. Если вы потерялись в Тиране, любой прохожий старше сорока попытается объяснить вам дорогу, используя русские слова. Когда в нашей машине сел аккумулятор, двое немолодых мужиков бескорыстно вызвались подтолкнуть ее. Узнав, что мы русские, искренне обрадовались: «Говорить по-русски мы не можем, а вот понимаем почти все».

Одним словом, Албания не Косово, где на русских косятся. Вам как гостю обязательно предложат пойти посидеть-выпить. Если вам не предложили где-нибудь выпить, значит, вы не в Албании. Это неуклонная традиция, на которую уходит солидная часть бюджета любой семьи. Начинается все с кофе, а кончается черт-те чем. (Однажды меня пригласил на рюмочку даже секретарь солидной исламской организации.) Эдмонд Зисо, хозяин местного роскошного алкогольного завода, без ума от России и русской водки.

Прямо на территории завода зеленеют русские березки, а в огромном погребе хранится замечательная коллекция водок. «Ну чего ты нашел в этой водке? — спрашиваю я. — Она же горькая! Балканская ракия куда вкуснее!» Мы сидим в прохладном погребе и греемся превосходной ракией пятилетней выдержки. «Ничего ты не понимаешь! Водка — идеально чистый продукт, — объясняет Эдди. — Это я тебе как химик говорю. Водка нейтральна и подчеркивает вкус любого блюда». Эдди — мечтатель и практик. Много раз ездил в Россию, пытался организовать поставки русской водки в Албанию, но споткнулся о препоны и рогатки нашей бюрократии и высокие цены. «Ничего, у меня все получится, — мечтает Эдди. — Как завезу водку, открою русский клуб: шпроты, селедка, икра, соленья, вобла. Там будут собираться люди на вечера русской культуры: традиционная кухня, литература, разговоры. Хорошо будет». Эдди ведет бизнес даже с Сербией. «А не боишься, что убьют?» — любопытствую я. «Это не я, а моя печень боится, — смеется Эдди. — Так, как сербы, я пить не умею. А храброго человека везде уважают. Когда я говорю в Сербии, что я албанец, мне в ответ: ну ладно, пойдем выпьем. А вообще, я думаю, вы, русские, слишком носитесь с этими сербами. Они того не заслуживают. Ну вот, к примеру, что сербы сделали для русских?» «А что они могут сделать? — возражаю я. — Они маленькие, мы большие». «Да они для вас палец о палец не ударят, — подливает яду Эдди. — Они вас просто используют в своих интересах». «Сербы — наши родственники, а родню не выбирают, — веско говорю я. — Плохая родня или хорошая, богатая или бедная — значения не имеет. Своих не сдают». — «Да я разве против? А сербов все равно не боюсь. Я же православный!» Самый либеральный ислам На улице проливной дождь. У входа в святую обитель текке (что значит «место умиротворения) меня встречает под зонтиком молодой дервиш Микель. Забыв, что имею дело с верующим мусульманином, я протягиваю руку для приветствия. К моему удивлению, дервиш энергично жмет мою руку и приветливо восклицает: «Добро пожаловать в нашу обитель!» Ряд огромных холодных комнат (в Албании нет центрального отопления), ковры и стены благостного зеленого цвета ислама и вдруг. .. Я буквально подпрыгиваю: огромные статуи, гобелены с вытканным имамом Али (вылитый герой-красавец индийского кино), картины с изображением пророка Мухаммеда, его дочери Фатимы, Али и подозрительно христианскими пухленькими ангелочками. «Простите меня, дервиш Микель. Но разве в исламе не запрещены картины и статуи, а уж тем более изображения пророка Мухаммеда?» «Люди дарят нам подарки от чистого сердца, мы от них не отказываемся», — отвечает Микель. Я в Тиранском центре бекташизма. Эта влиятельная дервишская секта была основана в XV веке в Турции, но запрещена в 1826 году за толерантность и вкус к свободе и официально изгнана в 1925 году, во времена светского правления Ататюрка. На сегодняшний день Албания является мировым центром бекташизма (миллион верующих, т. е. треть населения страны) и поддерживает тесные контакты с сектантами по всему миру. Бекташей часто называют «эпикурейцами ислама». Они открыты, умеют радоваться жизни, терпимы к человеческим порокам, не дураки выпить, доброжелательны к христианству. «Текке — это что-то вроде вашего монастыря, — объясняет Микель. — Здесь живут дервиши (монахи, принявшие обет безбрачия). Но любой человек может найти здесь пристанище. У нас есть гостиница для путников. Раньше текке строили так, чтобы расстояние между двумя приютами составляло не больше шести часов пути. Никто здесь не имеет права спрашивать, какой ты веры и кто ты есть. Приют открыт для всех. Любая религия, признавшая единого Бога, нам близка. В нашем текке хранятся Библии и православные иконы, которые нам дарят странники. Иногда я думаю: какой-нибудь археолог будущего на раскопках нашего текке ничего не поймет. Кто были эти люди? Какой религии принадлежали? Коран, Библия, кресты, иконы, мечеть. Кто они? Вот будет загадка! — смеется Микель. — А мы просто любим Бога и людей. Внешние признаки веры — не суть. Одежда, еда, правила поведения могут быть разными, лишь бы сердце было чисто». «Но как вы, мусульманин, относитесь к вину и свинине?» — не без лукавства спрашиваю я. «Ничего плохого в бокале вина нет.

Все, что входит в рот, то хорошо, а что выходит, то плохо. Во всем нужна мера. Переизбыток в еде и алкоголе выходит из нас сквернословием, оскорблением и рвотой. Но принуждать людей к праведности нельзя. Можно указать им на ошибки, но насилие исключено. Наши дервиши — миссионеры, и в прежние времена, странствуя и даря людям свет ислама, они исходили из простых правил: проповедуйте только на языке страны. И где бы вы ни жили, защищайте интересы народа, приютившего вас, и принимайте его культуру. А если вас не устраивает новое время? Что ж, учитесь идти с ним в ногу. Меняйтесь вместе с ним. Автомобили, компьютеры, Интернет, мобильные телефоны. Разве это противоречит любви к Богу?» Он меня растрогал, этот молодой дервиш. Своей мягкостью, пониманием, терпимостью. Недаром бекташи славятся «очеловечиванием веры»: любите жизнь в религии, а религию в жизни. Попытки принести в Албанию радикальный ислам пока не слишком успешны. Богатые арабские страны, такие, как Саудовская Аравия и Кувейт, строят здесь мечети, из которых после проповедей выбегают бородатые молодые люди с горящими глазами, но число их невелико. «Для радикального ислама в Албании нет подходящей почвы, — уверен епископ католической церкви Лучиано Августини. — Слишком здесь любят ракию и свинину, да и к непривычной одежде и бороде албанцы относятся подозрительно. Арабским странам трудно вести пропаганду в Албании, где всегда были сильны симпатии к христианству (23 — 25% населения — православные, 15% — католики). Мало кто здесь принимал ислам добровольно во времена Османской империи. Со времен турок на Балканах есть даже такое понятие: криптохристиане (с греческого «тайные христиане», или разноцветные, как их называли в Косово). Это люди, принявшие ислам из страха или по соображениям выгоды, официально ходили в мечеть, но дома тайно молились у алтаря». Оазис экуменизма Вековая борьба креста и полумесяца приняла в Албании форму компромисса. Здесь уважают любую форму обрядов, с помощью которой человек считает нужным поклониться своему создателю (или не уважают никакой). До 1991 года Албания официально считалась единственной атеистической страной в Европе. Во времена диктатуры церкви и мечети были разрушены, священники и муфтии расстреляны или бежали за границу. С тех пор албанцы — весьма прохладные верующие. Здесь часто можно встретить семьи, где муж, к примеру, по рождению наполовину православный и наполовину мусульманин (и так и не определился с выбором духовного руководства), а жена — католичка. Религия — всего лишь этикетка, с которой человек появляется на свет. «Во время светлых христианских праздников, когда я иду по улице благословлять чей-то дом или семью, мусульмане часто выходят за порог и говорят: «Почему вы идете мимо, святой отец? Благословите и наш дом, — рассказывает епископ Лучиано Августини. — В период гражданских волнений в 1997 году (когда рухнули финансовые пирамиды и народ потерял полтора миллиарда долларов вложений) люди выходили на улицы, громили военные склады, гоняли на танках, и нашлись злоумышленники, натравливающие людей разных религий друг на друга. И мы втроем — муфтий, православный священник и я, епископ, — разъезжали в открытом грузовике и демонстрировали людям наше единство. Мы с моим православным коллегой даже спали в мечети в знак доверия». Вера в Албании, как разбавленное вино, редко кому ударяет в голову. Но молодой доктор Спиро — необычный случай. Этот страстно верующий ортодокс носит православную иконку даже на брелоке с ключами, а в мобильном телефоне у него изображение Христа. «Как вы, православный албанец, чувствовали себя, когда албанцы в Косово жгли старинные сербские монастыри и святыни?» — спрашиваю я. «Когда это было? — удивляется Спиро. — Я не слышал и не знал об этих преступлениях». «Не может быть, чтобы вы не знали о том, о чем говорил весь мир!» — восклицаю я с дрожью возмущения в голосе. Спиро молчит. Потом говорит тихо и медленно (чувствуется, что признание дается ему нелегко): «Мы молимся за наших сербских братьев. Это все, чем мы можем им помочь. Албания духовно всегда была христианской. Когда турки пришли, многие албанцы не устояли и приняли ислам, чтобы не платить налоги или сделать карьеру. Знаете, как албанцы укрепились в Косово? Сербы проявили стойкость в своей вере и не пошли на предательство, а Косово было колыбелью их религии, символом их нации. Тогда турки переселили туда ренегатов-албанцев, продвинули их на госпосты, дали им власть и деньги. Так Косово перестало быть православным, а превратилось в форпост ислама». Доктор Спиро говорит о хитроумной политической игре турок с такой пылкостью, как будто это было вчера. Вера для него — это сегодняшняя страсть и кровь, а не борьба старых чувств и предрассудков. Но доктор Спиро — исключение из правил. Большинство албанцев относится к религии как к выгодному ремеслу, как к сиюминутной политической игре. И мой новый знакомый Клеарт — яркое тому подтверждение. «Наша вера — США, — решительно говорит он. — Мы маленькая страна и всегда верим в того, кто сильнее. Когда-то СССР помогал нам и был нашим другом. А теперь Америка выгодна нам, потому что преследует наши интересы. Мы всегда на стороне сильного». «Но это подлое лицемерие! — Я не стесняюсь в выражениях. — Так же когда-то вы продали Христа — из политических соображений!» — «Мы?! Да мы первые христиане на Балканах! От кого я это слышу? Вас, русских, еще как нации не было, когда мы приняли христианство!» — «А потом продали его туркам, как Иуда, за тридцать сребреников! За освобождение от налогов, за карьеру!» — «Мы были язычниками и умрем язычниками! Да, когда нам было выгодно, мы приняли ислам, чтобы выжить. А вы, как и сербы, носитесь со своим христианством, как будто никогда не были язычниками». Кувшины с вином опустели. Время за полночь, а мы стучим стаканами по столу и горячимся так, как будто речь идет о жизни и смерти. «Даже ваши императоры склонили голову перед исламом! — кричит Клеарт. — Они поставили мечеть в Санкт-Петербурге в знак унижения перед религией пророка Мухаммеда!» — «Что?! Российская империя строила мечети как символ веротерпимости!» — «Вы строили их из слабости! А мы, если надо, с помощью Америки и Македонию завоюем, и у Греции кусок заберем, а потом дойдем до Белграда и обратим сербов в мусульманство. Мы всегда воюем только за себя, а не за великие идеи!» Известный албанский поэт XIX века Пашко Васа однажды сказал (и слова эти стали национальным девизом): «Религия албанцев — албанскость».

Одним словом, Албания не Косово, где на русских косятся. Вам как гостю обязательно предложат пойти посидеть-выпить. Если вам не предложили где-нибудь выпить, значит, вы не в Албании. Это неуклонная традиция, на которую уходит солидная часть бюджета любой семьи. Начинается все с кофе, а кончается черт-те чем. (Однажды меня пригласил на рюмочку даже секретарь солидной исламской организации.)

Эдмонд Зисо, хозяин местного роскошного алкогольного завода, без ума от России и русской водки. Прямо на территории завода зеленеют русские березки, а в огромном погребе хранится замечательная коллекция водок. «Ну чего ты нашел в этой водке? — спрашиваю я. — Она же горькая! Балканская ракия куда вкуснее!» Мы сидим в прохладном погребе и греемся превосходной ракией пятилетней выдержки. «Ничего ты не понимаешь! Водка — идеально чистый продукт, — объясняет Эдди. — Это я тебе как химик говорю. Водка нейтральна и подчеркивает вкус любого блюда».

Эдди — мечтатель и практик. Много раз ездил в Россию, пытался организовать поставки русской водки в Албанию, но споткнулся о препоны и рогатки нашей бюрократии и высокие цены. «Ничего, у меня все получится, — мечтает Эдди. — Как завезу водку, открою русский клуб: шпроты, селедка, икра, соленья, вобла. Там будут собираться люди на вечера русской культуры: традиционная кухня, литература, разговоры. Хорошо будет».

Эдди ведет бизнес даже с Сербией. «А не боишься, что убьют?» — любопытствую я. «Это не я, а моя печень боится, — смеется Эдди. — Так, как сербы, я пить не умею. А храброго человека везде уважают. Когда я говорю в Сербии, что я албанец, мне в ответ: ну ладно, пойдем выпьем. А вообще, я думаю, вы, русские, слишком носитесь с этими сербами. Они того не заслуживают. Ну вот, к примеру, что сербы сделали для русских?» «А что они могут сделать? — возражаю я. — Они маленькие, мы большие». «Да они для вас палец о палец не ударят, — подливает яду Эдди. — Они вас просто используют в своих интересах». «Сербы — наши родственники, а родню не выбирают, — веско говорю я. — Плохая родня или хорошая, богатая или бедная — значения не имеет. Своих не сдают». — «Да я разве против? А сербов все равно не боюсь. Я же православный!»

Самый либеральный ислам

На улице проливной дождь. У входа в святую обитель текке (что значит «место умиротворения) меня встречает под зонтиком молодой дервиш Микель. Забыв, что имею дело с верующим мусульманином, я протягиваю руку для приветствия. К моему удивлению, дервиш энергично жмет мою руку и приветливо восклицает: «Добро пожаловать в нашу обитель!»

Ряд огромных холодных комнат (в Албании нет центрального отопления), ковры и стены благостного зеленого цвета ислама и вдруг… Я буквально подпрыгиваю: огромные статуи, гобелены с вытканным имамом Али (вылитый герой-красавец индийского кино), картины с изображением пророка Мухаммеда, его дочери Фатимы, Али и подозрительно христианскими пухленькими ангелочками. «Простите меня, дервиш Микель. Но разве в исламе не запрещены картины и статуи, а уж тем более изображения пророка Мухаммеда?» «Люди дарят нам подарки от чистого сердца, мы от них не отказываемся», — отвечает Микель.

Я в Тиранском центре бекташизма. Эта влиятельная дервишская секта была основана в XV веке в Турции, но запрещена в 1826 году за толерантность и вкус к свободе и официально изгнана в 1925 году, во времена светского правления Ататюрка. На сегодняшний день Албания является мировым центром бекташизма (миллион верующих, т. е. треть населения страны) и поддерживает тесные контакты с сектантами по всему миру. Бекташей часто называют «эпикурейцами ислама». Они открыты, умеют радоваться жизни, терпимы к человеческим порокам, не дураки выпить, доброжелательны к христианству.

«Текке — это что-то вроде вашего монастыря, — объясняет Микель. — Здесь живут дервиши (монахи, принявшие обет безбрачия). Но любой человек может найти здесь пристанище. У нас есть гостиница для путников. Раньше текке строили так, чтобы расстояние между двумя приютами составляло не больше шести часов пути. Никто здесь не имеет права спрашивать, какой ты веры и кто ты есть. Приют открыт для всех. Любая религия, признавшая единого Бога, нам близка. В нашем текке хранятся Библии и православные иконы, которые нам дарят странники. Иногда я думаю: какой-нибудь археолог будущего на раскопках нашего текке ничего не поймет. Кто были эти люди? Какой религии принадлежали? Коран, Библия, кресты, иконы, мечеть. Кто они? Вот будет загадка! — смеется Микель. — А мы просто любим Бога и людей. Внешние признаки веры — не суть. Одежда, еда, правила поведения могут быть разными, лишь бы сердце было чисто».

«Но как вы, мусульманин, относитесь к вину и свинине?» — не без лукавства спрашиваю я. «Ничего плохого в бокале вина нет. Все, что входит в рот, то хорошо, а что выходит, то плохо. Во всем нужна мера. Переизбыток в еде и алкоголе выходит из нас сквернословием, оскорблением и рвотой. Но принуждать людей к праведности нельзя. Можно указать им на ошибки, но насилие исключено.

Наши дервиши — миссионеры, и в прежние времена, странствуя и даря людям свет ислама, они исходили из простых правил: проповедуйте только на языке страны. И где бы вы ни жили, защищайте интересы народа, приютившего вас, и принимайте его культуру. А если вас не устраивает новое время? Что ж, учитесь идти с ним в ногу. Меняйтесь вместе с ним. Автомобили, компьютеры, Интернет, мобильные телефоны. Разве это противоречит любви к Богу?»

Он меня растрогал, этот молодой дервиш. Своей мягкостью, пониманием, терпимостью. Недаром бекташи славятся «очеловечиванием веры»: любите жизнь в религии, а религию в жизни. Попытки принести в Албанию радикальный ислам пока не слишком успешны. Богатые арабские страны, такие, как Саудовская Аравия и Кувейт, строят здесь мечети, из которых после проповедей выбегают бородатые молодые люди с горящими глазами, но число их невелико.

«Для радикального ислама в Албании нет подходящей почвы, — уверен епископ католической церкви Лучиано Августини. — Слишком здесь любят ракию и свинину, да и к непривычной одежде и бороде албанцы относятся подозрительно. Арабским странам трудно вести пропаганду в Албании, где всегда были сильны симпатии к христианству (23 — 25% населения — православные, 15% — католики). Мало кто здесь принимал ислам добровольно во времена Османской империи. Со времен турок на Балканах есть даже такое понятие: криптохристиане (с греческого «тайные христиане», или разноцветные, как их называли в Косово). Это люди, принявшие ислам из страха или по соображениям выгоды, официально ходили в мечеть, но дома тайно молились у алтаря».

Оазис экуменизма

Вековая борьба креста и полумесяца приняла в Албании форму компромисса. Здесь уважают любую форму обрядов, с помощью которой человек считает нужным поклониться своему создателю (или не уважают никакой). До 1991 года Албания официально считалась единственной атеистической страной в Европе. Во времена диктатуры церкви и мечети были разрушены, священники и муфтии расстреляны или бежали за границу. С тех пор албанцы — весьма прохладные верующие. Здесь часто можно встретить семьи, где муж, к примеру, по рождению наполовину православный и наполовину мусульманин (и так и не определился с выбором духовного руководства), а жена — католичка. Религия — всего лишь этикетка, с которой человек появляется на свет.

«Во время светлых христианских праздников, когда я иду по улице благословлять чей-то дом или семью, мусульмане часто выходят за порог и говорят: «Почему вы идете мимо, святой отец? Благословите и наш дом, — рассказывает епископ Лучиано Августини. — В период гражданских волнений в 1997 году (когда рухнули финансовые пирамиды и народ потерял полтора миллиарда долларов вложений) люди выходили на улицы, громили военные склады, гоняли на танках, и нашлись злоумышленники, натравливающие людей разных религий друг на друга. И мы втроем — муфтий, православный священник и я, епископ, — разъезжали в открытом грузовике и демонстрировали людям наше единство. Мы с моим православным коллегой даже спали в мечети в знак доверия».

Вера в Албании, как разбавленное вино, редко кому ударяет в голову. Но молодой доктор Спиро — необычный случай. Этот страстно верующий ортодокс носит православную иконку даже на брелоке с ключами, а в мобильном телефоне у него изображение Христа.

«Как вы, православный албанец, чувствовали себя, когда албанцы в Косово жгли старинные сербские монастыри и святыни?» — спрашиваю я. «Когда это было? — удивляется Спиро. — Я не слышал и не знал об этих преступлениях». «Не может быть, чтобы вы не знали о том, о чем говорил весь мир!» — восклицаю я с дрожью возмущения в голосе. Спиро молчит. Потом говорит тихо и медленно (чувствуется, что признание дается ему нелегко): «Мы молимся за наших сербских братьев. Это все, чем мы можем им помочь. Албания духовно всегда была христианской. Когда турки пришли, многие албанцы не устояли и приняли ислам, чтобы не платить налоги или сделать карьеру. Знаете, как албанцы укрепились в Косово? Сербы проявили стойкость в своей вере и не пошли на предательство, а Косово было колыбелью их религии, символом их нации. Тогда турки переселили туда ренегатов-албанцев, продвинули их на госпосты, дали им власть и деньги. Так Косово перестало быть православным, а превратилось в форпост ислама».

Доктор Спиро говорит о хитроумной политической игре турок с такой пылкостью, как будто это было вчера. Вера для него — это сегодняшняя страсть и кровь, а не борьба старых чувств и предрассудков. Но доктор Спиро — исключение из правил. Большинство албанцев относится к религии как к выгодному ремеслу, как к сиюминутной политической игре. И мой новый знакомый Клеарт — яркое тому подтверждение.

«Наша вера — США, — решительно говорит он. — Мы маленькая страна и всегда верим в того, кто сильнее. Когда-то СССР помогал нам и был нашим другом. А теперь Америка выгодна нам, потому что преследует наши интересы. Мы всегда на стороне сильного». «Но это подлое лицемерие! — Я не стесняюсь в выражениях. — Так же когда-то вы продали Христа — из политических соображений!» — «Мы?! Да мы первые христиане на Балканах! От кого я это слышу? Вас, русских, еще как нации не было, когда мы приняли христианство!» — «А потом продали его туркам, как Иуда, за тридцать сребреников! За освобождение от налогов, за карьеру!» — «Мы были язычниками и умрем язычниками! Да, когда нам было выгодно, мы приняли ислам, чтобы выжить. А вы, как и сербы, носитесь со своим христианством, как будто никогда не были язычниками».

Кувшины с вином опустели. Время за полночь, а мы стучим стаканами по столу и горячимся так, как будто речь идет о жизни и смерти.

«Даже ваши императоры склонили голову перед исламом! — кричит Клеарт. — Они поставили мечеть в Санкт-Петербурге в знак унижения перед религией пророка Мухаммеда!» — «Что?! Российская империя строила мечети как символ веротерпимости!» — «Вы строили их из слабости! А мы, если надо, с помощью Америки и Македонию завоюем, и у Греции кусок заберем, а потом дойдем до Белграда и обратим сербов в мусульманство. Мы всегда воюем только за себя, а не за великие идеи!»

Известный албанский поэт XIX века Пашко Васа однажды сказал (и слова эти стали национальным девизом): «Религия албанцев — албанскость».

Возрастная категория сайта 18+

Сетевое издание (сайт) зарегистрировано Роскомнадзором, свидетельство Эл № ФС77-80505 от 15 марта 2021 г.

ГЛАВНЫЙ РЕДАКТОР — НОСОВА ОЛЕСЯ ВЯЧЕСЛАВОВНА.

ШЕФ-РЕДАКТОР САЙТА — КАНСКИЙ ВИКТОР ФЕДОРОВИЧ.

АВТОР СОВРЕМЕННОЙ ВЕРСИИ ИЗДАНИЯ — СУНГОРКИН ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ.

Сообщения и комментарии читателей сайта размещаются без предварительного редактирования. Редакция оставляет за собой право удалить их с сайта или отредактировать, если указанные сообщения и комментарии являются злоупотреблением свободой массовой информации или нарушением иных требований закона.

АО «ИД «Комсомольская правда». ИНН: 7714037217 ОГРН: 1027739295781 127015, Москва, Новодмитровская д. 2Б, Тел. +7 (495) 777-02-82.

Исключительные права на материалы, размещённые на интернет-сайте www.kp.ru, в соответствии с законодательством Российской Федерации об охране результатов интеллектуальной деятельности принадлежат АО «Издательский дом «Комсомольская правда», и не подлежат использованию другими лицами в какой бы то ни было форме без письменного разрешения правообладателя.

Приобретение авторских прав и связь с редакцией: [email protected]

«По местным понятиям я транжира»: россиянка рассказывает о жизни в Албании

ПутешествияИстории

Албания долгое время оставалась страной, закрытой для массового туризма. Только в конце 2000-х россияне начали приезжать сюда на отдых и покупать недвижимость. Среди них были и родители Веры Филимоновой. После переезда девушка открыла Албанию для россиян: сперва вела блог о стране, долгое время находившейся за железным занавесом, а потом к ней за помощью обратились продюсеры популярных телепрограмм. О жизни в Албании Вера рассказала E1.ru.

Фото

Adonis Villanueva / Alamy via Legion Media

Знакомство с албанцем

Родители Веры купили квартиру в Албании в 2008 году, а девушка впервые приехала в эту страну только в мае 2010-го. И, как она сама говорит, осталась в Албании из-за череды случайностей. Первой случайностью стало знакомство с будущим мужем.

— Из Москвы в Албанию я летела рейсом Москва — Рим до Тираны. Бени (будущий супруг. — Прим. ред.) тогда работал в Либерии, он возвращался домой с двумя пересадками: одна была где-то в Африке, другая — в Риме. Мы должны были лететь с ним в Тирану одним и тем же рейсом. Автобус-шаттл привез нас к самолету, я только поднялась на борт и почувствовала толчок. Водитель этого автобуса дал задний ход и врезался в крыло. В итоге нас вернули в аэропорт.

Мы обменялись контактами, а встретились уже в Албании. У меня был день рождения, и он пригласил меня в ресторан. Как я потом узнала, Бени должен был прилететь в Албанию на двое суток раньше, но у него в Африке рейс задержался. Так все вселенная подстроила!

Вера переехала в Албанию в 2011 году и рассказывает, как живет страна с красивой природой и пережитками диктатуры

Фото

предоставлено героиней публикации

«Здесь нет горячего водоснабжения!»

После переезда россиянка столкнулась с бытовыми трудностями: в квартире не было отопления и горячей воды. Как оказалось, так живут практически все албанцы.

— Я думала, что в Албании должно быть тепло, поэтому не взяла пуховик и теплые вещи. Оказалось, что здесь нет центрального отопления, и у меня начались проблемы со здоровьем. Был кондиционер, но это мне все равно не помогало. Первая зима для меня была очень сложной, не получалось нормально принимать душ, не говоря уж о ванне.

«В Албании нет горячего водоснабжения и воду нужно нагревать в индивидуальном бойлере, а его объем ограничен»

Поэтому от ванны очень многие отказались, там можно только разве детей купать. Первое время я мылась в спартанских условиях: это была даже не душевая кабина, а какое-то место, где не было даже шторки.

От того, чтобы я не плюнула на все и не уехала обратно в Москву, меня спас открывшийся в Тиране первый итальянский фитнес-центр с большим бассейном: там было тепло, я нормально принимала душ, занималась спортом и кайфовала. До сих пор это одно из моих любимых мест в Тиране. В Албании не распространены закрытые плавательные бассейны, как у нас, в России, и для среднестатистического албанца это, конечно, очень дорого.

А отопление у нас в квартире появилось в декабре 2013-го — спустя два года после моего переезда, и после этого, конечно, жизнь поменялась.

Фото

Manfred Thürig / Alamy via Legion Media

Синдром белки в колесе

В чужой стране Вера продолжила работать удаленно в бюро переводов, занималась руководствами по эксплуатации и каталогами, параллельно вела блог.

— Я переехала с московским заболеванием, как я его называю «белка в колесе, что-то надо сделать». Мне казалось, что этого мало — просто работать и жить. И мне захотелось вести блог про Албанию, потом стали приходить запросы по аренде апартаментов, машин, покупке недвижимости, экскурсиям. Я помогала людям, где могла, занималась общественной деятельностью в русском сообществе. А потом ко мне обратились телевизионщики.

Вера с ведущими «Орла и решки» в 2021 году

Фото

предоставлено героиней публикации

«Орел и решка» сняли три передачи про Албанию, и во всех трех я участвовала. Первая была полностью основана на материалах моего блога. Они потом со мной связались и хотели, чтобы я их сопровождала, но не готовы были платить мне, и я не была готова с ними ездить. В итоге эта передача была не супер, особенно юг Албании был показан не очень хорошо. А в 2020 году я ездила с бедным туристом, всю программу с продюсером сначала откатали, а потом приехала съемочная группа.

В 2021-м приезжали «Албания. Земляне», и это была самая сложная передача, было очень много интервью, мне приходилось договариваться с людьми уровня практически как Папа Римский здесь, в Албании. К тому же нужно было переводить всё на трех языках: албанский, английский, русский.

Албания — интересная страна, недавно у нас была Жанна Бадоева, она ездит по странам и узнает, как происходит цикл от рождения до смерти. Однако для себя я уже «вышла на пенсию» как фиксер — они называют так людей, которые решают все вопросы на месте. Мне не хочется уже этим заниматься, а хочется учить людей бережнее к себе относиться.

Похороны как повод встретиться

Больше всего россиянку поразили местные традиции: жизнерадостность албанцев и совершенно иное отношение к свадьбам и похоронам.

— На похоронах нет такого траура, как у нас. В Албании к этому относятся легко. Все разговаривают за жизнь, не важно, что кто-то умер — это повод встретиться. Кто-то родился — повод встретиться. Свадьбы гуляют широко, и хотя в стране популярна ракия (крепкий алкогольный напиток. — Прим. ред.), гости никогда не напиваются. Заиграла музыка, и люди, не успев выпить, уже пошли плясать. Могут взять инструмент и сыграть что-то, очень многие владеют музыкальными инструментами, могут спеть, и достаточно хорошо.

Сами люди гораздо больше жизнерадостные, чем в России. Я говорю, конечно, про Москву больше, но и в Челябинске, и в Питере, где я была, я тоже не заметила особой жизнерадостности. Может быть, на юге — в Краснодаре, в Сочи — повеселее.

За десять лет жизни в Албании Вера сделала несколько любопытных наблюдений о характере албанских мужчин и семейных отношениях.

— Долгие годы это была закрытая коммунистическая страна, местный диктатор очень любил Сталина, поэтому албанцы в целом по менталитету похожи на советских людей. Однако мы по-разному проживали Вторую мировую войну. Если в Советском Союзе много мужчин погибло, ушло на фронт, вернулись калеками, пропали, то в Албании не было травмы Второй мировой войны, была оккупация — сначала итальянская, потом немецкая. Часть мужчин, конечно, пошли в партизаны, но в целом мужчины оставались в семье, и это принципиально повлияло на наше третье и четвертое поколение.

Недавно мы с подружкой вспоминали, что в Албании всем желают сына, но в России нет такой привязки к мальчикам. Нас воспитали самостоятельными женщинами, а в Албании более патриархальное общество — мужчины в целом остались главами семьи, а женщины при них.

Плюс албанские мужчины считаются ревнивыми — всё же балканская кровь, более зажигательная. Мой муж не такой, но вспыльчивый, да. Мне кажется, в России все более спокойные или просто уставшие. На Балканах больше солнца, больше энергии, иногда это вспыхивает в неожиданный момент.

Легко ли жить в Албании?

— У меня были права на момент переезда в Албанию и я даже пыталась тут садиться за руль, но потом оставила эту идею и езжу только с мужем. Албанцы водят неумело, из-за диктатуры у них были запрещены частные автомобили, они появились в конце 90-х.

Все албанцы, которые уезжают за границу и ездят там, допустим, в Германии или Италии, когда возвращаются — очень ругаются на местных. Я считаю, что у инструкторов нет достаточного опыта вождения. И на дороге такое джигитство присутствует: если я на крутой машине, то обязательно должен всех обогнать и ночью, сверкая фарами. В Тиране, конечно, пробки, но по сравнению с московскими смешные.

Семья героини — родители и супруг в албанских Альпах

Фото

предоставлено героиней публикации

Продукты где-то дороже, где-то дешевле. Очень сильно повлияла ситуация с изменением курса рубля к евро: когда я переехала в Албанию, был курс 1 к 3, все было здесь дешевле в три раза, чем в России, и эта разница действительно ощущалась. Сейчас цены во многом сопоставимы, хотя овощи-фрукты гораздо дешевле и лучшего качества, чем в России. Но те же куры, рыба, мясо — они дороже, чем в России, отличаются и по качеству.

Сейчас в хорошем ресторане можно поужинать на 8 евро. Кушаем морепродукты, потому что все свежее и готовят вкусно, а еще в Албании очень вкусно готовят ягнятину и козлятину. Люблю выпить какао с видом на море, у нас с мужем даже есть такой ритуал: муж пьет кофе, я пью какао. А в целом албанцы целыми днями могут сидеть в кафе с сигаретой, как будто никто нигде не работает: все кафешки в Тиране забиты молодежью и людьми постарше, они пьют кофе с утра до вечера.

В последние годы решились многие бытовые вопросы: появилось отопление, полноценная душевая кабина, и стало жить гораздо комфортнее. У себя в квартире я поддерживаю зимой температуру +20 градусов, в отличие от остальных албанцев.

«У меня одинаковая температура во всей квартире, включая ванную и спальню, по местным понятиям я транжира»

Албанцы обычно греют только гостиную, а в спальне страшный дубак, +10 градусов.

Фото

Jan Wlodarczyk / Alamy via Legion Media

«У властей нет ресурсов на коронавирусные ограничения»

Албанию, как и остальные страны, тоже охватила пандемия коронавируса. Однако, по словам Веры, здесь гораздо меньше ограничений, чем в России. Она вместе с мужем работает из дома, удаленно, поэтому практически не испытывает неудобств.

— Албания только в сентябре того года ввела обязательный тест по прилете, до этого он был не нужен. По сравнению со странами Евросоюза, здесь все требования гораздо мягче, для кого-то вакцинация обязательна, но я не попадаю в эти категории. Я знаю, что люди болеют и умирают, но у меня в окружении, к счастью, все живы-здоровы.

---

Теги

• эмиграция

Bahaipedia, энциклопедия о Вере Бахаи

Албания имеет значительную общину бахаи. Есть 11 кластеров и 11 Местных Духовных Собраний. Первое Национальное Духовное Собрание Албании было избрано в 1992 году.

В буклете «Вера Бахаи 1844-1944», составленном Шоги Эффенди, Албания упоминается как одна из стран, уже открытых для Дела Бахауллы со времени вознесения Абдул-Баха. в 1921 году.

Известно, что первой бахаи, посетившей Албанию, была Марта Рут в начале сентября 19 года.29, прибывая на пароме в Дуррес и посещая Тирану, чтобы встретиться с королем Албании Зогом I.

В течение двух недель, проведенных Мартой Рут в Албании, она также познакомилась с королем, его матерью, пятью его сестрами и девятнадцатью другими родственниками. Из записей Марты Рут ясно, что она провозгласила Дело. ^[2]

Первым албанским бахаи можно считать Рефо Чапари, принявшего Веру в Америке до 1931 года. В письме от 8 июня 1931 года он сообщил Шоги Эффенди о своем прибытии в Тирану 28 апреля 1931. В том же письме он упоминает, что не было доступной литературы бахаи на албанском языке, что он начал работать в Министерстве образования и что он немедленно приступит к переводу книг бахаи.

Первым известным опубликованным переводом литературы бахаи на албанский язык являются «Скрытые слова», переведенные Рефо Чапари.

В письме в «Гардиан» от 19 августа 1933 года Рефо Чапари объявил о публикации на албанском языке книги Дж. Э. Эсслемонта «Бахаулла и новая эра».

Согласно странице 491 «Мира бахаи», том. VI, доктор Говард Карпентер посетил Рефо Чапари в Тиране в 1932 году.

В мае 1933 года Марта Рут во второй раз посетила Албанию. По этому случаю она также встретила Рефо Чапари, который теперь был женат на Фикридже Чапари, матери двух дочерей от предыдущего брака (Мирвет и Муведдат).

26 ноября 1934 года Рефо Чапари написал Шоги Эффенди, что профессор Мехмет Вокши из Тираны принял Веру и стал искренним верующим в Бахауллу. Он также упомянул, что пишет предисловие к книге «Бахаулла и Новая Эра».

18 декабря 1934 года Рефо Чапари отправляет 50 экземпляров Китаб-и-Иган Шоги Эффенди и информирует его о продолжающейся работе по переводу «Ответов на некоторые вопросы» Абдул-Баха.

30 августа 1937 года Рефо Чапари сообщил Хранителю о зачислении Сулеймана Мале, 25 марта 1938 года — о зачислении Джафер-бея Презы, а 20 ноября 1938 года — о зачислении Луфти Бекташа из Тепелены.

Рефо Чапари скончался в Корче в 1944 году; не было никаких известий о дальнейшей деятельности бахаи в коммунистические годы.

Более сорока лет спустя, в конце 1980-х, Отти и Алекс Кефер из Австрии нашли Фикрийе Чапари, живущую в Призрене/Косово, которая приветствовала их с портретом Абдул-Баха в руках. ^[3] Наконец, в 1989 году другие австрийские друзья, особенно Мехмет Ниязи и его жена, смогли найти Мирвет Чани в Тиране. Беспокоясь о том, что может означать стук в ее дверь (Албания все еще была коммунистической страной), она почувствовала облегчение и была счастлива снова общаться с бахаи, несмотря на многие трудные годы, в течение которых религия в Албании была запрещена. Мирвет скончалась в 2006 году.

Ответственность за открытие Албании для Дела была возложена на Национальное Духовное Собрание Германии до 1989 года, когда эта задача была возложена на Итальянское Национальное Духовное Собрание. В течение этих лет были отдельные визиты друзей-бахаи из Германии. В 1990 году Албанию стали посещать несколько итальянских друзей. Г-н Искандер Алиацка был первым, кто заявил о своей вере в Бахауллу в то время; вскоре после того, как он переехал в Италию. В феврале 1991 года Дритан Мезини, Анила Исмаили, Наум и Газиета Чауши приняли Веру. 19 апреляВ 91 году первая группа учителей-путешественников в Албанию посетила страну из Италии. Это было началом того, что многие люди соприкоснулись с исцеляющим посланием Бахауллы и приняли Дело. 16 июня 1991 года в присутствии около 40 друзей-бахаи было избрано первое Местное Духовное Собрание Тираны.

С 17 по 24 июля 1991 года были избраны Местные Духовные Собрания Дурреса, Фиера и Влёры, а в августе — Местное Духовное Собрание Эльбасана.

Первым пионером, переехавшим в Албанию, был сам Рефо Чапари, который вернулся на родину как бахаи 28 апреля 1931.

Первая Национальная конференция по обучению была проведена в Дурресе с 3 по 6 октября 1991 года в присутствии 40 итальянских друзей и около 250 албанских верующих. На 1 декабря 1991 года общее число бахаи составляло около 800 человек, и существовало шесть Местных Духовных Собраний.

16 мая 1992 года Албанское общество бахаи было одобрено Министерством культуры.

Летом 1993 года в рамках проекта «Открытое письмо» участвовали десятки групп учителей-путешественников из разных стран, которые посещали самые отдаленные деревни, часто пешком, и проповедовали Веру как видным деятелям, так и населению в целом. В конце 1993 число зарегистрированных верующих достигло 9700 человек.

Содержимое

• 1 контакт
• 2 См. также
• 3 Каталожные номера
• 4 Внешние ссылки

Контактная информация 9, Тирана.

Тел.: +355 42240463
Факс: +355 42240464

Электронная почта: nsa[at]bahai.al
Веб-сайт: www.bahai.al

См. также[править]

• Все статьи об Албании
• Национальное Духовное Собрание Албании

Ссылки

ESA. UN.org (пользовательские данные, полученные через веб-сайт). Департамент ООН по экономическим и социальным вопросам, Отдел народонаселения. Проверено 10 сентября 2017 г. .

↑ «Марта Рут — Вестник Королевства», стр.317-320

↑ Как сообщил Отти Кефер во время Международной конвенции в Хайфе, май 2013 г.

• Ибрагим Д. Ходжа, Рефо Чапари — Чапаренджте , Ботимет Тоэна, Тирана, 2006 г. ISBN 99943-1-158-1 . Эта книга (на албанском языке) включает на стр. 361-382, эссе историка-бахаи и бывшего пионера в Албании Раджванти Лакшман-Лепейн с результатами исследования г-жи Лепейн о жизни, работе и служении Рефо Чапари на Пути Бахауллы, основанное на предоставленных материалах. ей Всемирным центром бахаи (включая переписку между Хранителем Веры в Бога и Рефо Чапари) и ее собственными полевыми исследованиями в годы ее пионерского служения в Албании.

• Раджванти Лакшман-Лепейн, Рефо Чапари . Вышеупомянутое эссе также можно найти в Interfaith Explorer, в разделе албанского языка, в разделе «Të ndryshme».

Внешние ссылки[править]

Официальный сайт

Долгая Страстная пятница албанских христиан

• Часовня Берат Кастель, Албания. (фото: Стефан Липсиус)

Албания, страна, религиозные корни которой восходят к самым ранним дням христианства, получает мало внимания. Тем не менее, это самое жестко атеистическое государство в мире, в котором официально и юридически упразднены все религиозные знаки. Его правительство выдержало одно из самых постоянных преследований религии в современную эпоху, и его жертвами являются мусульмане, православные и католики. Тем не менее, Албания и ее жители остаются малоизвестными западным христианам.

Однако недавняя энциклика Иоанна Павла II о славянской религиозной традиции признает восточноевропейских христиан, живших при атеистических режимах со времен Второй мировой войны. Никто не удивится, если в стране, 13% населения которой составляют католики, папу осуждают. Резкие слова некоторых албанских официальных лиц, обвиняющих Святого Отца в лицемерии, свидетельствуют о той враждебности и гонениях, которым подвергаются все верующие в современной Албании. Подобные слова звучали и в адрес Павла VI, который точно не был, как Иоанн Павел II в молодости, актером.

Создателем этого уникального государственного атеизма был Энвер Ходжа, умерший 11 апреля 1985 года. Он руководил 40-летним религиозным преследованием собственного народа. Он установил абсолютно закрытое государство, в котором граждан редко выпускали на улицу и иностранцы не могли посещать его, кроме как под строгой цензурой и под строгим надзором. Его политика пыталась изолировать Албанию от мира. Его систематические усилия включали официальные попытки в конце 1940-х годов отделить албанскую церковь от Святого Престола, а также официальные «Указы об атеизме» в 1919 г.67 и 1976 г., после чего все 327 католических церквей в Албании были закрыты часто разрушены или превращены в светские учреждения, такие как музеи.

Список албанских священнослужителей, епископов и верующих, убитых или содержащихся в лагерях для военнопленных, настолько длинный, что трудно понять, почему он не известен лучше. Список жертв жестоких преследований в Албании варьируется от отца Леке Лули, убитого партизанами в 1944 году, до отца Ндока Лули, S.J., приговоренного к смертной казни в 1980 году за крещение близнецов, рожденных в семье его племянника.

Убийство епископа Франко Джини в 1948 году служит примером методов режима. Сразу же после того, как епископ опубликовал письмо, осуждающее нападки правительства на католическую церковь, он был арестован. Он перенес удары током по голове и рту, деревянные осколки под ногтями пальцев рук и ног и соль в рваных ранах, которые они нанесли ему на теле. В конце концов карательная команда убила его и восемнадцать других священнослужителей и мирян в грязной канаве виноградника близ Шкордры.

Безмолвные страдания албанского народа, которого мир так долго игнорировал, продолжаются при назначенном преемнике Ходжи. С 1944, жертвами официального преследования являются два архиепископа, пять епископов, аббат, шестьдесят пять епархиальных священников, тридцать три францисканца, четырнадцать иезуитов, десять семинаристов, восемь монахинь и бесчисленное количество католиков-мирян, не говоря уже о бесчисленных православных и Мусульманские жертвы.

Иоанн Павел II не даст забыть албанцев веры. В Бари, Италия, в феврале 1984 года, он сказал: «Я думаю также о наших братьях и сестрах в Албании, которые не могут внешне проявлять свою религиозную веру, основное право человека». Он призвал всех христиан присоединиться к нему. в своей «постоянной, ежедневной молитве за этих наших братьев».

Мать Тереза, сама коренная албанка, молится не только за своих братьев и сестер, которые там страдают. Она также молится о том, чтобы «ее лидеры прозрели ясно, потому что, если они хотят жить в мире, они должны любить друг друга». вера: «Я думаю, что Албанская церковь переживает Страстную пятницу, но наша вера учит нас, что в Страстную пятницу жизнь Христа не заканчивается, но продолжается на Кресте и заканчивается Воскресением. Наш албанский народ должен помнить об этой истине».

Этот религиозный дух, несмотря на преследование или, лучше сказать, из-за него , больше всего должен помнить верующий в безвыходных ситуациях, таких как Албания.