Экскурсионные туры в Бельгию

Бельгия (нидерл. België, фр. Belgique, нем. Belgien), Королевство Бельгия — государство в Северо-Западной Европе, член ЕС, ООН и НАТО. Площадь — 30 528 км². Страна названа по этнониму кельтского племени — белги. Столица — Брюссель. Граничит на севере с Нидерландами, на востоке с Германией, юго-востоке с Люксембургом и с Францией на юге и западе. Омывается Северным морем на северо-западе.

Административное деление

В Бельгии параллельно существует двойная система административного деления: 1) Бельгия разделена на три региона, два из которых делятся на провинции: Фламандский регион (Провинция Антверпен, Провинция Лимбург, Провинция Восточная Фландрия, Провинция Западная Фландрия, Провинция Фламандский Брабант) Валлонский регион (Провинция Эно, Провинция Льеж, Провинция Люксембург, Провинция Намюр, Провинция Валлонский Брабант) Брюссельский столичный регион

2) Параллельно с этим, Бельгия делится на три языковых сообщества: Фламандское сообщество (Фламандский регион и Брюссельский столичный регион), Французское сообщество (Валлонский регион и Брюссельский столичный регион), Немецкоязычное сообщество (часть провинции Льеж).

География

Территория Бельгии делится на три географических района: прибрежная равнина (низкая Бельгия, до 100 м над уровнем моря) на северо-западе, центральное плато (средняя Бельгия, 100—200 метров над уровнем моря) и Арденнская возвышенность на юго-востоке (высокая Бельгия, 200—500 метров над уровнем моря).

Низкая Бельгия — это в основном песчаные дюны и польдеры. Польдерами называют низменные участки земли (не обязательно ниже уровня моря), находящиеся под угрозой затопления и защищённые от наводнений дамбами, или, дальше от моря, полями с осушительными каналами. Польдеры отличаются плодородностью почв.

Средняя Бельгия — район между Кемпеном и долинами Самбры и Мааса. Это область глиняных равнин, постепенно повышающихся при движении в сторону Самбры и Мааса. Здесь расположены самые плодородные почвы Бельгии. В связи с развитой урбанизацией данного района естественные ландшафты редки, однако к югу от Брюсселя до сих пор сохранился буковый лес площадью в пять тысяч гектаров.

Высокая Бельгия, прежде всего, отличается низкой плотностью населения и обилием лесов. Из-за гористого рельефа сельское хозяйство здесь не развито, зато этот регион привлекает многочисленных туристов.

Климат

Климат Бельгии — умеренный морской, океанический климат, характерный для всей Западной Европы. Климату Бельгии характерна мягкая и дождливая зима, и нежаркое дождливое лето. Погода обычно облачная. Снег бывает в Бельгии редко, в некоторые годы не выпадает вовсе. Иногда бывают заморозки. Лето прохладное; для Бельгии характерен циклональный характер погоды. Жара — редкое и непродолжительное явление. Зимой иногда бывают небольшие заморозки.

Экономика

Преимущества: один из наиболее значимых производителей металлопродукции и текстиля. Фландрия является ведущим регионом в индустрии хай-тека, Антверпен — мировой центр торговли алмазами. Высокоразвитая химическая промышленность. Хорошо образованная и высокомотивированная многоязычная рабочая сила с высокой производительностью труда.

Слабые стороны: государственный долг порядка 87,7 % от ВНП намного превышает предельно допустимый в ЕС уровень 60 %(данные 2006 года). В некоторых регионах большое число хронических и неквалифицированных безработных. Частый выход работников на досрочную пенсию, из-за чего высокий уровень государственных пенсионных платежей. Больше бюрократии, чем в среднем по ЕС.

Валюта

евро.

Население

Население Бельгии составляет около 10 584 534 человек по данным на январь 2007 года.Две главные группы, составляющее население страны — фламандцы (около 60 % населения) и валлоны (около 40 % населения). Фламандцы живут в пяти северных провинциях Бельгии (см. Фландрия) и говорят на нидерландском языке и его многочисленных диалектах. Валлоны живут в пяти южных провинциях, составляющих Валлонию, говорят на французском, валлонском и некоторых других языках.

Религия

Конституция Бельгии гарантирует свободу вероисповедания. Преобладающей деноминацией в Бельгии является Римско-католическая церковь. Среди прочих религий и деноминаций крупнейшими являются Англиканство, Протестантизм, Ислам, Иудаизм.

Кухня

Бельгия славится своей кухней. Многие высоко ранжированные рестораны можно найти в очень влиятельных гастрономических путеводителях, таких как Красный гид Мишлен. Бельгийская еда, как и сама Бельгия, представляет собой смесь германского и латинского влияния. Бельгийцы заслужили репутацию любителей вафель и жареного картофеля. Оба эти блюда возникли в Бельгии. Национальные блюда: жареное мясо с салатом и жареные мидии.

Бренды бельгийского шоколада и пралине (разновидность конфет), таких как Callebaut, Côte d’Or, Neuhaus, Leonidas, Guylian и Godiva известны во всём мире и широко продаются. Страна производит более 500 марок пива. Некоторым насчитывается 400—500 лет.

Транспорт

Бельгия — страна небольшая. Магистральная сеть является одной из самых плотных в мире. Бельгийская железная дорога стала первой в континентальной Европе. До сих пор железнодорожный транспорт популярен: в 2009 году железные дороги перевезли более 220 миллионов пассажиров. Водные пути составляют 2,043 км (1,532 км регулярно используются в коммерческих целях). Морские порты: Антверпен — один из самых больших портов мира, Брюгге (Зебрюгге «Морское Брюгге»)— один из крупнейших портов Европы, Гент, Остенде.

Туризм

Туризм в Бельгии является одной из небольших форм бизнеса. Достаточно простой доступ в географическом плане в Бельгию из почти всех европейских стран до сих пор делает поездку туда популярным туристическим маршрутом. В последние годы число иностранных туристов остается почти неизменным, но доходы, которые туристы приносят, увеличились до 9,863 миллиардов американских долларов.

Время

отстает от московского на 2 часа.

Великое Герцогство Люксембург — Гуманитарный портал

Феодальное владение Люксембург, центром которого был укреплённый замок Лисилинбург на древнеримском пути (из Реймса в Трир), образовалось в 963 году. В 1060 году оно стало графством, а в 1354 — герцогством. В течение нескольких столетий Люксембург постоянно входил в состав ряда сопредельных европейских государств: Испании (1506–1684 и 1697–1714), Франции (1684–1697 и 1794–1815), Австрии (1714–1789). После Венского Конгресса (1815) Люксембург становится Великим герцогством, но в составе Германского союза и в управлении Королевства Нидерландов. Однако в результате успешного вооружённого восстания в Брюсселе (1839) из состава Нидерландского государства выделилась не только Бельгия, но и Люксембург. Правда, при этом половина территории Великого герцогства вошла в состав Бельгии, превратившись в провинцию с аналогичным названием. Обретение государственной независимости способствовало ускорению экономического развития Люксембурга. Особенно быстро стала расти металлургия. Такая отраслевая специализация была обусловлена результатом активной разработки в 1890-е годы крупных запасов железной руды, расположенных на юге страны. В начале XX века подавляющая часть занятых в промышленности страны приходилась на металлургию, продукция которой направлялась на экспорт. В то же время развивались небольшие предприятия машиностроения и пищевой промышленности, а также химическое и кожевенное производство. Во время Первой мировой войны Люксембург был оккупирован германскими войсками. После их поражения по условиям Версальского договора (1919) таможенная уния с Германией была отменена (она существовала с 1842), но были подписаны соглашения о таможенном и валютном союзе (1921–1923) с Бельгией. Во время Второй мировой войны Люксембург был снова оккупирован германскими войсками, после чего герцогский двор и члены правительства были вынуждены эмигрировать и некоторое время жить в изгнании. В 1944 году, ещё во время Второй мировой войны, люксембургское правительство в эмиграции подписало в Лондоне соглашение с Бельгией и Нидерландами о создании таможенного союза «Бенилюкс». В последующие годы Люксембург постоянно выступал в числе стран — инициаторов процессов европейской интеграции, в частности создания Европейского экономического сообщества (1957), которое впоследствии трансформировалось в Европейский Союз (1992). Люксембург также является членом Организации Объединённых Наций (ООН), Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), Организации Североатлантического договора (НАТО) и других международных организаций.

Государственное устройство и политическая система Люксембурга — конституционная монархия, которую представляет Великий герцог Люксембургский. В стране действует Конституция 1868 года, в которую периодически вносятся исправления и дополнения. Высшая законодательная власть представлена однопалатным парламентом — Палатой депутатов, выборы в который происходят путём прямого всеобщего прямого голосования. Действует также Государственный совет, который осуществляет консультативные функции и предоставляет рекомендации для Палаты депутатов. Этот орган формируется главой государства, но по рекомендации премьер-министра правительства, которое осуществляет высшую исполнительную власть. Премьер-министром становится обычно представитель политической партии, набравшей на выборах в парламент наибольшее число голосов избирателей. Он назначается монархом, но ответственен перед парламентом. В Люксембурге существует многопартийная политическая система. Помимо политических партий, среди ведущих общественных и деловых организаций, оказывающих значительное влияние на формирование внутренней и внешней политики страны: Федерация промышленников, Ассоциация банкиров, Центральные профсоюзы и ряд других.

Административно-территориальная система Люксембурга включает три округа. Округа, в свою очередь, делятся на 12 кантонов, а кантоны — на 116 коммун. Управление в округах осуществляется комиссарами, в кантонах — бургомистрами, в коммунах органами самоуправления являются выборные советы. № Админи­стра­тивная единица Админи­стра­тивный центр 1 Люксембург (столичный округ) Люксембург 2 Дикирх Дикирх 3 Гревенмахер Гревенмахер

Бельгийский парламент провалил переговоры по формированию правительства

В Бельгии затяжной политический кризис — уже более 600 дней страной управляет временное правительство. Очередные коалиционные переговоры в парламенте завершились полным провалом, а это уже грозит внеочередными выборами ближайшей осенью. Однако и они вряд ли урегулируют раскол между фламандскими и валлонскими политическими группами. Усугубляет ситуацию и кризис, вызванный пандемией коронавируса COVID-19: без полноценного правительства преодолеть его становится все сложнее.

В Бельгии провалились переговоры о создании правящей коалиции, которые должны были привести к формированию полноценного правительства — завершению политического кризиса, существующего в стране более 600 дней.

Как пишет Le Soir, лидеры двух наиболее популярных партий страны — глава «Нового Фламандского Альянса» Барт Де Вевер и председатель «Социалистической партии» Поль Магнетт — начиная с 20 июля вели переговоры с другими парламентскими партиями, чтобы сформировать новую администрацию. Однако результата досчтиь так и не удалось, поэтому Де Вевер и Магнетт в понедельник уведомят короля Бельгии Филиппа о провале.

Бельгийский монарх потребовал от «Нового Фламандского Альянса» и социалистов начать переговоры с другими партиями, так как их мандатов в парламенте не хватило для формирование коалиции большинства. По итогам прошлогодних выборов, они получили 45 из 150 мест, поэтому им требовалась поддержка как минимум одной более-менее крупной партии.

Провал переговоров ознаменовал продолжение затяжного политического кризиса, из-за которого правительство не обладает всеми полномочиями и пребывает в статусе временного. По сути, власти могут принимать решение только по рутинным или неотложным вопросам, но никак не могут влиять на государственные расходы.

Кризис в Бельгии начался 21 декабря 2018 года, когда правительство страны во главе с тогдашним премьером Шарлем Мишелем от Реформистского движения ушло в отставку и оно до сих пор пребывает в статусе временного. Причиной для этого стал выход «Национального Фламандского Альянса» из правящей коалиции на фоне разногласий с правительством по вопросу миграции — Мишель поддержал миграционный пакт ООН, что серьезно разозлило фламандских националистов.

Выборное решение

Главным камнем преткновения остается серьезная неоднородность внутри государства. В Бельгии существует три группы избирателей, разделенные по языковому и культурному принципам — фламандцы, валлоны и немецкоязычное сообщество. Основное влияния на политическую жизнь королевства оказывают представители первых двух групп, как наиболее многочисленных.

Определенные противоречия между фламандцами и валлонами существуют с момента создания Бельгии, они отражаются на парламентских партиях, представляющих интересы тех или иных избирателей. Несогласие среди них – чуть ли не по всем ключевым вопросам, будь то миграция, пенсии, налоги или даже вопросы климата.

Как заявил в разговоре с «Газетой.Ru» руководитель Центра французских исследований Института Европы РАН Юрий Рубинский, страна с большим трудом преодолевает эти противоречия.

«Нельзя сказать, что страна находится на грани краха. Каким-то образом они справляются с этим кризисом, но в настоящее время это зашло слишком далеко. Ее сложная история, связанная с двумя мировыми войнами, не дала ей возможности преодолеть свою неоднородность — государство было создано чуть более 200 лет назад, и оно несколько искусственно», — добавил эксперт.

Парламентские выборы 2019 года, как ожидалось, должны были сгладить основные моменты, но в итоге какого-либо согласия в парламенте достичь не удалось. Формированию коалиции не помогла даже смена премьера, в октябре прошлого года временное правительство возглавила Софи Вильмес от реформистов — она сменила Мишеля, который занял пост председателя Европейского совета.

С точки зрения обозревателей Le Soir, провал коалиционных переговоров, скорее всего, приведет к назначению внеочередных выборов — вероятно, они выпадут на осень, когда закончатся полномочия временного правительства. Однако вряд ли они смогут привести к завершению политического кризиса.

В настоящее время расстановка сил в парламенте следующая: «Новый Фламандский Альянс» — 25 мест, социалисты — 20, правые из «Фламандского интереса» — 18, Реформистское движение — 14, зеленые из «Эколо» — 13. По 12 мандатов у партий «Христианские демократы и фламандцы», «Открытые фламандские либералы и демократы» и левых из «Партии труда Бельгии».

Кроме того, фламандские социалисты занимают 9 мест, «Зеленые!» — 8 мандатов, «Гуманический демократический центр» — 5 мест, а социал-либералы из «Вызова» имеют 2 мандата.

Согласно опросу июньскому опросу YouGov, если выборы пройдут в ближайшее время «Фламандский интерес» сможет занять 26 мест, «Новый Фламандский Альянс» получит 20 мандатов, социалисты — 19, «Партия труда Бельгии» — 17, реформисты — 14, «Эколо» — 12, «Христианские демократы и фламанды» — 10, фламандские социалисты — 10, «Открытые фламандские либералы и демократы» — 9, «Зеленые!» — 7, «Гуманический демократический центр» займет 4 места, а «Вызов» сохранит свои два мандата.

Учитывая, что в текущий момент временное правительство состоит из представителей реформистов, христианских демократов и фламандских либералов — шансов сформировать большинство без поддержки других партий у них нет. Правые вместе с социалистами могут набрать 65 мандатов, так что им также не хватит мест для формирования коалиции большинства.

Таким образом, новые выборы станут лишь новым витком кризиса, хотя государство и так уже почти два года функционирует без полноценного правительства.

Последствий не избежать

Одной из главных проблем Бельгии являются социальные проблемы, которые все больше усугубляются без политического решения. Ключевыми темами прошлых парламентских выборов стали пенсии, проблемы климата и безопасность королевства, пишет Politico, и они до сих пор не теряют своей актуальности.

Правительства, способного выполнить данные народу обещания, просто нет и это проявляется во всех сферах. К примеру, парламент Бельгии уже три года не голосовал за полноценный проект бюджета.

В условиях политического кризиса в стране работает принцип — временное правительство может тратить в месяц лишь двенадцатую часть того, что оно потратило годом ранее.

Тем не менее, это не значит, что деньги ни на что не выделяются: власти вполне успешно согласовали антикризисный пакет на €124 млн во время пандемии, а также план повышения пенсий на €200 млн. Однако это лишь точечные решения, не позволяющие решить проблемы в целом. Кроме того, чем дольше существует временное правительство, тем больше вопросов придется решать полноценному — в частности, новому кабмину предстоит исправить дефицит бюджета в €52,8 млрд — одно из последствий эпидемии COVID-19.

Отсюда вытекает второй негативный момент — Бельгия до сих пор не приступила к восстановлению экономики после пандемии. Для этого необходимо принять соответствующую реформу, но отсутствие поддержки в парламенте не дает осуществить эту задачу. Частично ситуацию сглаживают региональные власти, но без координации федерального правительства опять-таки нет полноценного решения проблемы.

Тем не менее, они не могут взаимодействовать с руководством Евросоюза для участия страны в программе по восстановлению экономики — эту роль выполняет федеральное правительство, но приступить к ней оно не может, так как для участия в программе ЕС необходимо утвердить план восстановления экономики.

Третий фактор — последовательная утечка кадров из правительственных институтов, люди увольняются из-за неопределенного положения кабмина. То есть правительство потеряло статус «привлекательного работодателя» и не может удерживать лучших специалистов.

В качестве последней проблемы стоит назвать ситуацию вокруг пенсий, которая последовательно ухудшается, несмотря на согласованные меры. Система испытывает сильную нагрузку из-за демографического сдвига в сторону старшего поколения. В других странах Европы этот вопрос пытаются решить путем серьезных структурных реформ, но Бельгия так и не продвинулась в этом — поэтому вопрос пенсий не теряет актуальность в предвыборной гонке.

Впрочем, Юрий Рубинский напоминает, что Бельгия не впервые сталкивается с политическим кризисом подобного рода — в прошлый раз временное правительство функционировало в королевстве на протяжении 589 дней — с апреля 2010-го по декабрь 2011 года.

«Отсутствие центрального правительства в Бельгии — странное и парадоксально явление, но все же говорить о развале или параличе государства не стоит. Ситуация в стране, в целом, позитивная, поскольку ветви власти — фламандские и франкоязычные — имеют не только права, но и собственные средства. Отчасти это позволило избежать серьезного кризиса, в частности, в борьбе с пандемией коронавируса», — резюмировал эксперт.

Горная Бельгия — Бельгийские Арденны

Ла-Рош-Ан-Арденн

Бельгия — уникальная страна!

Причем сразу по нескольким критериям. Невзирая на то, что Бельгия — сравнительно небольшое государство, она имеет достаточно сложное и запутанное территориальное устройство. Включает в себя поразительное географическое, климатическое, языковое и культурное разнообразие.

Королевство подразделяется на три основных региона, а также 10 провинций и 3 лингвистических сообщества.

Изучая подробности территориального устройства государства Бельгия, можно наткнуться на такие названия регионов, как Низкая Бельгия, Средняя и Высокая. Такое деление возникло в результате разграничения государства на три географических зоны. Первая — прибрежная, возвышается над уровнем моря не более чем на 100 м, вторая — на 200 м, а третья — может достигать высоты в 500м.

Здесь мы с Вами поговорим о так называемой «Горной Бельгии» (Бельгийских Арденнах). Точнее сказать, о тех местах, которые мы с Вами посетим в рамках путешествия по этой части страны.

Итак, «Горная Бельгия». Первым пунктом нашей программы станет Намюр. Этот старинный город, сооруженный римлянами на месте бывшего поселения кельтов. Во время посещения Намюра, помимо красивого центра, наполненного историческими зданиями, мы с Вами поднимемся в старинную цитадель, посмотрим на город с высоты птичьего полета, попивая вкусный кофе, а так же понаблюдаем за процессом создания духов.

Наша «Горная Бельгия» продолжается! Далее мы проследуем в прекрасный городок Динан. На его сравнительно небольшой территории сосредоточилось сразу несколько интересных для нас с Вами объектов: цитадель на вершине скалы, кафедральный собор у подножия той же скалы, потрясающе красивая набережная и мост с саксофонами. Знаете, почему с саксофонами? Потому что этот городок — родина Адольфа Сакса, изобретателя саксофона. Саксофоны в городке повсюду и они совершенно разные: стеклянные и металлические, большие и маленькие.

Приятным бонусом этой поездки станет сама по себе дорога: наш путь будет пролегать по красивым местам с горами и реками, в каждый момент будет хотеться остановиться и запечатлеть это, что мы непременно и сделаем! 😉

Ну что, Вас заинтересовала такая Бельгия? Длительность поездки — весь день.

С

тоимость поездки от 300 евро

Здесь вы можете более подробно ознакомиться с другими варианта организации Вашего отдыха, турами, программами, а так же ценами.

Бельгия Арденны

Журнал Международная жизнь — Архив 4 номера 2019 года Нуждается ли российский федерализм в модернизации и какой?

К проблемам теории и истории, политики и практики федерализма приковано самое пристальное и неуклонно возрастающее внимание как в нашей стране, так и в мире в целом. Казалось бы, по этой теме уже изданы сотни книг и тысячи статей, проведено множество научных конференций и семинаров. Так почему же не только не угасает, но и усиливается интерес к этой проблематике? Прежде всего потому, что в реальной жизни объективно возрастают место и роль федерализма в современном мире. Большое значение имеет и тот факт, что, несмотря на несомненно серьезные и очевидные достижения научной теории федерализма, пока еще, по-видимому, не удалось вполне адекватно выразить суть, сложность и противоречивость феномена федерализма, что вызывает к жизни все новые его концепции и доктрины. Нельзя также сбрасывать со счетов особый динамизм современных процессов изменения политико-территориальных структур во многих странах и регионах, в результате чего за последние десятилетия в мире произошли достаточно глубокие и широкие перемены на поле федерализма, возникли новые многообразные формы его проявления.

Россия за короткий исторический срок пережила кризис советского федерализма и распад СССР, трансформировалась в самостоятельное независимое государство, преодолела угрозы собственного развала и приняла принципиально новую Конституцию РФ. Страна сделала свой важнейший выбор, связала свое будущее с демократическим федерализмом и ищет пути его дальнейшего совершенствования.

Федерализм в современном мире

Поскольку попытки обоснования ненужности федерализма в России нередко сопровождаются достаточно произвольным истолкованием мирового опыта федерализма, принижением его места и роли в истории и современности, постольку прежде всего необходимо разобраться с этой стороной проблемы.

В современном мире насчитывается два с половиной десятка федеративных государств, расположенных на всех континентах: в Европе — Россия, ФРГ, Австрия, Бельгия, Босния и Герцеговина; в Америке — США, Канада, Бразилия, Аргентина, Мексика, Венесуэла, Федерация Сент -Китс и Невис; в Азии — Индия, Пакистан, Малайзия, ОАЭ; в Африке — Нигерия, Эфиопия, Танзания, Коморские острова; в Австралии и Океании — Австралия и Микронезия. Сюда же с некоторыми издержками можно отнести отличающиеся от остальных по уровню централизации конфедеративную Швейцарию и даже Евросоюз. Составляя немногим более одной десятой части всех стран мира.

Несмотря на распад некоторых бывших федераций и преобразование отдельных прежних федераций в унитарные государства, численность федеративных государств в мире в XX веке неуклонно возрастала и за послевоенный период увеличилась более чем в три раза. Только за последнее десятилетие возник ряд новых федераций: современная Югославия (1992 г.), Бельгия (1993 г.), Эфиопия (1994 г.), хорвато-мусульманская Федерация Боснии и Герцеговины (1994 г.). К этому следует добавить, что в современном мире появились такие государства, политико-территориальное устройство которых находится как бы на стыке унитаризма и федерализма, сочетает в себе черты обеих этих основных государственно-территориальных форм (например, Великобритания, Италия, Испания, Шри-Ланка, Папуа — Новая Гвинея и др.) и которые поэтому нередко именуются «полуфедерациями», «квазифедерациями», «псевдофедерациями», «государствами автономий», «регионалистскими государствами» и т. д. Есть все основания полагать, что применение принципа федерализма в политико-территориальном устройстве стран мира и в дальнейшем будет расширяться.

Возможности федерализма, по всей вероятности, могут быть широко использованы в перспективе не только во внутригосударственном, но и межгосударственном плане. Уже сегодня интенсивно расширяющиеся и углубляющиеся процессы региональной интеграции и глобализации вызывают к жизни многообразные межгосударственные объединения конфедеративного типа, часть из которых может явиться переходной формой на пути движения к федеративному объединению соответствующих стран. Это видно сегодня на примере Европейского союза, который, несмотря на сегодняшние определенные трудности с его реально действующими общими представительными, исполнительными и судебными органами, очевидно, перерос рамки конфедерации.

Федерализм показал свою применимость и жизненность в условиях как высокоразвитых (США, ФРГ, Канада, Бельгия, Швейцария, Австрия, Австралия и др.), так и среднеразвитых (Россия, Индия, Бразилия, Мексика, Аргентина, Югославия и др.) и слаборазвитых (Нигерия, Малайзия, Эфиопия, Танзания и др.) стран. Было бы неверным устанавливать жесткую связь между федерализмом и уровнем развития демократии, политическим режимом, формой правления. Мировой опыт наглядно свидетельствует, что федерациями (по крайней мере, в формально-юридическом смысле) были как подлинно демократические, так и тоталитарные страны, как республики, так и монархии (например, Бельгия, ОАЭ, часть субъектов Малайзии и др.).

Более заметна и непосредственна связь федерализма с территориальным фактором. Это находит свое выражение прежде всего в том, что из восьми крупнейших по размерам территорий (свыше 2,5 млн. кв. км каждое) государств мира семь (Россия, Канада, США, Бразилия, Австралия, Индия, Аргентина) являются федерациями уже многие годы. Речь идет вовсе не о том, что все обширные по занимаемой площади страны мира не могут быть унитарными (таковыми являются, например, Китай, Египет, Саудовская Аравия, Индонезия и др.), и не о том, что небольшие по территории государства не могут быть федеративными (таковыми, например, являются Бельгия, Австрия, ОАЭ и др.). Федерациями могут быть и страны средней по площади величины (например, Эфиопия, Нигерия, Танзания, Пакистан, Венесуэла и др.).

Подробнее необходимо остановиться на влиянии этнического фактора на форму политико-территориальной организации страны. Фактором является то, что большинство федераций мира построено по общетерриториальному принципу без учета этнического момента (например, США, ФРГ, Бразилия, Аргентина, Австрия, Австралия, Венесуэла, ОАЭ и др.). Среди них есть и полиэтнические по составу населения страны, в которых, однако, иноэтничное население либо не составляет сколько-нибудь значительную часть населения, либо проживает некомпактно, разрозненно. Но большинство из таких федераций — это моноэтничные в своей основе страны, наличие в которых сравнительно небольших иноэтничных включений не вызывает потребности в создании особого, построенного на этнотерриториальной базе субъекта федерации. Не менее очевиден и тот факт, что отнюдь не все полиэтничные страны избирают федеративную государственную форму (например, Китай, Испания, Вьетнам, Индонезия, Судан и др.)

Но невозможно отрицать более или менее тесную связь федерализма с этническим фактором. Более трети всех федераций мира построены по национально-территориальному принципу или с учетом этого фактора. Россия, Бельгия, хорвато-мусульманская Федерация Боснии и Герцеговины, Эфиопия, Индия, Швейцария, Канада, Пакистан. Часть из них (Россия, Индия, Канада, Эфиопия, Пакистан) сочетает в своей структуре общетерриториальные и этнотерриториальные начала: в России 57 общетерриториальных (края, области, города федерального значения) и 32 национально-территориальных (республики, автономная область, автономные округа) субъектов федерации; в Канаде — девять англоязычных провинций и франкоязычный Квебек; в Швейцарии, которая исторически складывалась преимущественно на общетерриториальной основе, тем не менее уже давно выделяются немецкоязычные, франкоязычные, италоязычные и смешанные в языковом отношении кантоны. В многонациональной Нигерии федерация строится по общетерриториальному принципу, а этнонациональный фактор учитывается как бы наоборот, то есть она построена так, чтобы способствовать преодолению традиционно сильных этноплеменных связей и отношений в социально-политической жизни страны, без учета этнотерриториальных границ, а точнее, вопреки им.

Кризис межнациональных отношений, серьезное усиление сепаратистских тенденций и почти одновременный распад трех полиэтничных федераций (СССР, Югославии и Чехословакии) в конце 1980-х — начале 1990-х годов резко оживили антифедералистские настроения, прежде всего настроения национально-государственного нигилизма.

Все шире и громче стали раздаваться голоса в пользу отказа от федерализма и национальной государственности и перехода России к унитаризму. Однако не только время, но и реальные условия для строительства наднационального государства были выбраны неправильно. Идея самоидентификации и строительства национального государства была в разгаре (Чечня, Татарстан, Башкортостан и др.) не только на окраинах, но и самой России.

Указанные взгляды и предложения не получили поддержки в практике строительства новой российской государственности, были отвергнуты при заключении Федеративного договора в марте 1992 года и при разработке и принятии Конституции РФ в конце 1993-го, а позже и при утверждении Концепции государственной национальной политики РФ в середине 1996 года, в ходе принятия мер по модернизации современной российской государственности в 2000-2001 годах. Это не означает, что проблема рассосалась сама собой и не возникает в разных вариациях и по самым разным случаям.

Как уже отмечалось, было бы неверным устанавливать жесткую, необходимую связь между федерализмом и демократизмом, между федерализмом и республиканизмом, ошибочно считая, что федерация — это всегда демократическое государство. Но тот факт, что федерация в формально-юридическом смысле может иметь место и в стране с авторитарным и даже тоталитарным политическим режимом, вовсе не опровергает истинность достаточно широко признанного положения, что подлинный федерализм возможен лишь в условиях действительного демократизма, гражданского общества и правового государства и что такой федерализм — это одно из важнейших направлений и средств реализации демократии, особенно ее принципа разделения властей по вертикали.

Неслучайно такое широкое признание у нас и за рубежом получила формула: федерация — это особая, территориальная форма демократии. Они, как правило, складывались двумя путями — «снизу», чаще всего как договорные федерации, чему предшествовала переходная ступень конфедерализации (США, Швейцария, Германия после 1866 г., СССР, бывшая Югославия, Танзания, ОАЭ и др.), или «сверху», то есть путем принятия верховной государственной властью, прежде всего унитарного государства, новой соответствующей конституции или поправок к старой. Благодаря этому они признаются конституционными, а не договорными федерациями, а их субъекты складываются чаще всего на основе расширения самостоятельности, автономности прежде негосударственных территориальных единиц. Таким образом возникли федерации в России и Австрии в 1918 году, в Индии — в 1948-м, в ФРГ — в 1949-м, в Пакистане — в 1970-м, в Бельгии — в 1993 году и др.

При этом совершенно не обязательно, чтобы федерации строились по этническому принципу, или полиэтничная страна всегда и при всех условиях должна иметь федеративную форму государственности, или что моноэтничные в своей основе страны не могут избрать также федеративную форму. То, что многие народы (этносы) мира живут и развиваются в рамках унитарных (простых и сложных) государств, не может опровергнуть то, что в иных случаях, когда в многонациональной стране утверждается федеративное устройство, этнический фактор обычно играет в этом совсем не малозначную роль, а нередко так или иначе определяет структуру федерации, приводит к ее построению полностью или частично по национально-территориальному принципу.

Факт, что сегодня примерно треть федераций мира строится и функционирует с учетом этнонационального фактора, свидетельствует, что Россия не стоит в этом плане особняком. Более того, нельзя обвинять большевиков и марксизм в целом, что именно они являются авторами образования национально-территориального федерализма. Хорошо известно, что марксизм отстаивал в принципе, при прочих равных условиях, преимущества унитарного демократически централизованного государства и отвергал федерализм в общем и целом, допуская его лишь в особых, исключительных случаях, прежде всего в условиях решения обострившегося национального вопроса. В.И.Ленин называл К.Маркса «принципиальным врагом федерализма», который никогда не был сторонником «ни мелких государств, ни государственного дробления вообще, ни принципа федерализма» [1, 2]. В.И.Ленин и его партия в дооктябрьский период не только полностью разделяли эту принципиальную позицию, но и решительно выступали против федерализации дореволюционной России и за построение в будущей России унитарного демократически-централизованного государства с обеспечением национально-территориальной автономии [3, 4, 5, 6].

Эволюция взглядов большевиков на форму национально-государственного устройства России — от областного самоуправления к все более широкой областной автономии и от нее к национально-территориальному федерализму — была объективно обусловлена бурным ростом национальных движений и национального самосознания народов в тогдашней России.

В 1917 году, особенно в середине и во второй его половине, в стране складывалась совершенно реальная ситуация угрозы распада России, когда на местах все более громко стали раздаваться голоса в пользу федерализации России и даже отделения от нее. Такие требования выдвигались на Украине, в Белоруссии, Закавказье, Прибалтике и других местах. Напомним в этой связи, что через полгода после Октября 1917 года, в мае 1918-го, В.И.Ленин вынужден был констатировать, что «от России ничего не осталось, кроме Великороссии».

Мы далеки от мысли отрицать во многом номинальный, фиктивный характер советского федерализма и допущенные в его рамках ошибки в области национальных отношений. Но очевидно, что советскому федерализму было суждено сыграть важную роль в предотвращении полного распада одной из самых многонациональных и самой обширной по территории страны мира, в этнокультурной консолидации и сохранении самобытности народов, в стремлении выравнивания уровней социально-экономического и культурного развития этносов, в сочетании передового и национально-специфического в образе жизни, культуре и языковом развитии общества, в сближении народов.

Вместе с тем то, что и СССР, и находящаяся в его составе РСФСР по факту были жестко централизованными унитарными государствами давно и широко признано в политико-правовой литературе, сперва за рубежом, потом и у нас.

С другой стороны, Российская Федерация — это федерация особого рода, олицетворявшая собой государственное объединение русского народа с десятками других народов страны. Особенность этого объединения в том, что Россия по численности населения, по культурно-экономическому развитию, по территории несопоставимо превосходила свои субъекты, бывшие окраины Российской империи. То есть это объединение во многом содержало в себе большой цивилизационный заряд. Как известно, русские составляли более четырех пятых населения РФ, проживали и ныне проживают по всей ее территории и в большинстве регионов — это подавляющее большинство их населения.

При таких объективных характеристиках наша страна теоретически могла избрать и иную, унитарную форму своей политико-территориальной организации с теми или иными автономными включениями, что предлагалось многими в период до 1917 года. Однако в силу причин, указанных выше, историческое развитие страны пошло по пути ее федерализации. Нельзя также не учитывать, что РСФСР в те годы развивалась как «федерация в федерации» и поэтому не могла быть равноправной союзной федерации. Следовательно, не национально-территориальный федерализм породил тоталитаризм и национализм, а тоталитарный режим и его национальная политика привели к кризису советского квазифедерализма, резкому обострению межнациональной напряженности и конфликтам, росту национализма, а в конечном счете и распаду СССР. Точно так же не федерализм породил кризис советской экономики, а последний явился экономической основой кризиса советского федерализма.

Все это означает, что СССР распался отнюдь не потому, что его государственная конструкция была якобы изначально несостоятельна, а потому, что прочный, устойчивый и подлинный федерализм возможен только в условиях реальной демократии, гражданского общества, правового государства, широкого местного самоуправления и т. д.

Итак. Юридико-правовая, политико-экономическая обоснованность федеральной формы государственного устройства России не подлежит сомнению и является безальтернативной. Вместе с тем открытым остается главный вопрос: целесообразность существующего сегодня национально-территориального принципа организации Российской Федерации. В пользу приоритетности географически-экономического принципа над национально-территориальным принципом в сегодняшних условиях огромное число аргументов.

Во-первых, федеративное устройство нашей страны, ее политическая стабильность, живучесть межфедеральных отношений — состоявшиеся факты и возникла необходимость перехода к новой, экономически и политически более целесообразной модели дальнейшего существования.

Во-вторых, приоритетность географически-экономического принципа в организации современной Российской Федерации не означает, что национально-этнические особенности данного региона не будут соблюдаться. Одновременно также надо учитывать, что дальнейшая демократизация страны, несомненно, поднимет новые проблемы: почему отдельные этносы имеют свою высокую автономную субъектность в составе Российской Федерации, а такие, вполне сопоставимые с ними по уровню развития, численности, национальному самосознанию, как аварцы, лезгины, лаки, черкесы и другие, нет. Мы специально не углубляемся в эту проблему с учетом ее многогранности, да и чувствительности. Просто логично дать ответ, почему из сотни российских этносов только пять-шесть получили статус субъекта федерации, притом составляя меньшинство на данной территории.

Продолжение расширения деятельности и существования национального принципа как одного из основополагающих в организации Российской Федерации более чем архаично в сегодняшних условиях и никак не вписывается в мировые тренды образования политических наций, где демократические и экономические свободы — доминантные мотивации в любых, в том числе в государственно-образующих процессах. Одновременно мы уверены, что религиозные и национальные предпочтения, национальная культура еще имеют долгосрочную перспективу развития и здесь необходимо работать в русле толерантности и взаимоуважения. Тем не менее нужно понимание, что в сегодняшних условиях национально-религиозная обособленность не может быть решающим фактором в жизни общества. Доказательство этому — процессы глобализации, когда сотни миллионов людей мигрируют в поисках прежде всего экономического благополучия, понимая, что им придется снизить уровень своей национально-культурной идентификации в пользу новой культурной среды. Укрупнение российских субъектов сыграет ту же интеграционную роль, как и сегодняшние глобализационные процессы в мировом масштабе.

Наконец, приоритетность географически-экономического принципа в организации Российской Федерации приведет не только к укрупнению ее субъектов, но и сделает их экономически более самостоятельными. Ведь сегодня российские субъекты по уровню экономического развития, по их объему и доходности, по численности населения и размерам территории никак не сопоставимы. Такая реальность не только алогична, но и приводит, по сути, к искажению отношений федерального центра со своими субъектами. Непомерно усиливается его роль как распределителя бюджетных средств и уравнителя по социально-экономическим и другим параметрам, что может явиться причиной возникновения несогласия и конфликтов между субъектами и федеральным центром.

Очевидно, что в плане долгосрочного развития России ее субъекты должны развиваться более или менее синхронно, что в сегодняшних условиях не совсем легкая задача. Разумеется, что одни субъекты Российской Федерации не могут бесконечно дотировать и опекать другие, менее развитые и динамичные. Абсолютно очевидно, что сегодняшняя сугубо национально-территориальная организация федерации никак не способствует равномерному развитию и интеграции российских регионов. Культурно-цивилизационная непохожесть одних с остальными не может быть причиной их обособленности в рамках одной страны и неучастия в общем русле развития.

Необходима политическая воля федерального центра, чтобы экономическую помощь конкретному региону сочетать с требованием интегрироваться и развиваться по общим правилам.

Приходится констатировать, что в этом плане российский федерализм не в полной мере исполняет свою обобщающую и интегрирующую роль, а это острая проблема с возможными большими последствиями.

 

Первое практическое воплощение теории федерализма произошло в США в 1789 году. Она и сегодня является классическим образцом для сравнения. Одно из главных преимуществ федеративного государственного устройства в том, что власть более децентрализована и сбалансирована. За субъектами федерации, являющимися политическими единицами, закреплен защищенный федеральной конституцией и конституцией субъектов ряд самостоятельных социально-политических прав, что свидетельствует о более высоком политико-правовом уровне их защиты, особенно в части прав и свобод личности.

Второе преимущество федеративного устройства в том, что любые возникающие конфликты и противоречия проходят сначала местный фильтр и, если там не решаются, как правило, поднимаются на федеральный уровень в более смягченном варианте. Федеративное устройство показало свою эффективность и динамичность, особенно в сфере решения межнациональных и межэтнических проблем. В условиях федерации любые национально-этнические меньшинства принимают более непосредственное участие в решении их проблем как на местном, так и на федеральном уровнях уже через своих представителей. Таким образом, местное население не только вовлекается в сферу федерального управления, но и из их среды образовывается местная политико-управленческая элита, которая со временем становится на местах опорой и проводником общефедеральной власти и, что немаловажно, носителем ее управленческой культуры.

Безусловно, демократическим цивилизационным максимумом для любого многонационального образования остается модель наднационального федерализма, что означает более высокий уровень защищенности прав и свобод граждан страны вне зависимости от национально-расовой, гендерной, идеологической и т. д. непохожести конкретного индивида на большинство населения. Считается, что так или иначе к этому образу ближе находятся США. Но последние радикал-либеральные годы развития этой страны вызывают определенные сомнения в абсолютной универсальности федерализма. Можно достичь уровня полного равенства всех групп населения страны в возможностях реализации своих гражданских и политических прав. Но, разумеется, не все они в состоянии одинаково успешно интегрироваться в обществе, так как наделены природой неодинаковыми интеллектуальными, духовными или моральными качествами. Это аксиома. Именно по этой причине, несмотря на значительные усилия государства, уровень благополучия и доходы населения в исчислении ВВП на душу населения в США очень сильно разнятся.

С.Хантингтон в своей монографии «Кто мы?» приводит несколько таблиц и множество цифровых данных, показывающих уровень успешности и интегрированности различных национально-этнических групп в социально-политическую жизнь страны. И везде после белых, европейского происхождения, самыми успешными оказываются евреи, японцы, корейцы, китайцы, индусы, массово хлынувшие в страну латиносы (термин используется в США), а в самом низу неподвижно обосновались афроамериканцы и краснокожие индейцы, тогда как самые большие разноплановые преференции государство делает именно для них. Только один пример, 18% всех бюджетных мест в вузах США квотированы для черных американцев, что по причине своей несправедливости вызывает бурное негодование белых и других американцев и приводит к бесконечным протестам и судебным разбирательствам [6].

Абсолютное большинство существующих ныне 26 федеративных государств объединяет представителей одной цивилизации, расы и вероисповедания. Политико-правовая наука, руководствуясь соображениями политкорректности, долго старалась держать в тени цивилизационные, расовые, национальные проблемы общественной жизни, концентрируясь на обсуждении схожестей и расхождений юридико-правовых сторон государственного строительства и федеративных государств, федерализма как социально-правового явления с акцентированным цивилизационно-национальным креном.

Распад Советского Союза, югославской и чехословацкой федераций еще раз показал, что многонациональные, многоконфессиональные федеративные государства менее устойчивы и им труднее сохранить государственно-правовое единство. Из всех ныне существующих федеративных государств только Россия и Индия имеют в своем составе субъекты, представляющие исламскую цивилизацию (именно субъекты, а не население), что касается федеративной Республики Босния и Герцеговина, здесь своя оригинальная ситуация. Босняки в период турецкого владычества — насильно исламизированные южные славяне, другие субъекты этой федерации представляют сербов (православные) и хорватов (католики). Они примерно составляют одинаковое количество — соответственно 51% и около 45% (остальные цыгане и др.). Но мусульманская часть в прошедшие примерно 20 лет не только догнала христиан по численности, но и несравненно быстро увеличивается сейчас. Исламской цивилизации федеративные государства — Пакистан, Нигерия, ОАЭ, Малайзия, Республика Ирак, Судан, Южный Судан — в своем составе субъектов какой-либо другой, тем более христианской цивилизации не имеют, более того, в существующих условиях это и невозможно.

Приблизительно в полувековой перспективе, с учетом многократно ускоренного демографического роста субъектов Российской Федерации исламской цивилизации (Татарстан, Башкортостан, Чечня, Ингушетия, Дагестан, Кабардино-Балкария и Карачаево-Черкесия) по сравнению с русскими и остальным христианским населением, угроза потери своей цивилизации будет стоять и перед Россией. Демократические процедуры, и в первую очередь всеобщие выборы, с учетом хлынувших в страну около 20 млн. мусульман из Средней Азии, позволят формировать властные структуры с большинством людей исламской цивилизации.

Пример мирового развития последних 20-25 лет показывает, что ни в одной исламской стране (Турция, Иран, Ирак, Сирия, Египет, весь африканский континент) бывшие компактно проживающие христианские анклавы (за исключением коптов в Египте) не сохранились и их население перебралось в Европу или Россию (из Средней Азии, Азербайджана и Северного Кавказа) или еще дальше — в Америку и Австралию. В последующие полвека чуда в России точно не произойдет, то есть русско-христианская часть населения резко не повысит свою демографическую активность или, наоборот, исламское население массово не перейдет к самосдерживанию и демографическому самоконтролю. Исламские ментальность и социально-культурные критерии, организация своего быта и будущего своих поколений уж очень заметно отличаются от русских. Перед Россией встает проблема нового распада или новой самоидентификации путем сужения размеров своей территории с чисто русско-христианским населением. Другого не дано…

Мы думаем, что процесс федерализации мирового пространства с включением новых государств и территорий будет продолжаться и дальше. В Европе такая перспектива возможна для  Великобритании, Испании и, возможно, Италии. Ожидаемо образование самостоятельных государств одним-двумя субъектами ФРГ. Это в первую очередь Бавария и Саксония. Уверен, будет продолжаться дальнейшая фрагментаризация Украины. Речь пойдет минимум о создании двух-трех новых субъектов. Пока жестоким насилием Турции удается сохранить территориальную целостность страны. Но процесс начат, и утихомирить его вряд ли получится. Речь идет о мощном курдском движении за свою государственную независимость. Бурлит Африка, где процессы создания наций-государств, пройденные Европой в период Средневековья, только начинаются.

Немалые геополитические изменения ждут Мексику и Канаду, возможно, также Бразилию и Колумбию. Вряд ли XXI век будет менее активным, чем XX. Объединение, разъединение, национальная идентификация различных стран и народов продолжается. Цивилизации, особенно европейская и американская, отчасти Россия, будут под угрозой поглощения лавинообразной исламской демографии, и проникновения в их пространства глухо закроются. Похожие по цивилизации страны выберут путь сотрудничества и безвизового передвижения в своих пространствах. К сожалению, главной причиной всех новых катаклизмов будет геометрическая демография исламских народов и населения стран Африки. Сотни миллионов новых, социально необеспеченных, бедных и голодных, никому не нужных людей под лозунгом глобализации, свободы движения и миграции попытаются перебраться в благополучные регионы мира. Кто сможет защититься, выживет, кто нет, будет возвращен в Средневековье, но не европейское, а азиатско-исламское — с неравенством, несвободой и грязью.

 

Литература:

1. Ленин В.И. ПСС. Т. 25. С. 306; т. 27. С. 64;  т. 7. С. 105, 233-234; т. 24. С. 143-144; т. 25. С. 70; т. 36. С. 341.

2. Гаман-Голутвина О.В. Сравнительная политология. М.: Аспект Пресс, МГИМО (У) МИД России,  2015.

3. Енгибарян Р.В., Краснов Ю.К. Теория государства и права. 3-е изд., пересмотр. и доп. М.: Норма, 2018.

4. Енгибарян Р.В. Время переоценки ценностей. М.: Норма, 2018.

5. Карапетян Л.М. Федеративное устройство Российского государства. М.: Норма, 2001.

6. Хантингтон С. Кто мы? Вызовы американской национальной идентичности. М.: АСТ, 2008.

ТЕРРИТОРИАЛЬНОЕ УСТРОЙСТВО — информация на портале Энциклопедия Всемирная история

Территориальное устройство – совокупность государственных образований, составляющих Священную Римскую империю.

После Верденского раздела 843 года Восточно-Франкское государство представляло из себя объединение племенных герцогство, имеющих большую самостоятельность: Бавария, Швабия, Франкония и Саксония. В 870 году в состав королевства вошло герцогство Лотарингия и Фризия. В X веке германские короли включили в свои владения западную Лотарингию и Ломбардию.

Образованная в 962 году Оттоном Великим Священная Римская империя представляла собой династическую унию королевств Германия и Ломбардия, к которым в 1034 году добавилась Бургундия (усилиями императора Конрада II).

Консолидация немецких территорий под непосредственной властью короля была невозможна, так как этому препятствовали герцоги. С конца XII века императоры могли расширить свой домен только за счет наследования и династических браков. Выморочные и конфискованные земли делились между князьями. По мере своего развития Империя стала надгосударственным и крайне неоднородным образованием. В ее состав к концу XVIII в. входило по разным подсчетам до трехсот государств и государствоподобных образований.

Помимо племенных герцогств, в территориальном устройстве Империи выделились союзы городов, которые действовали самостоятельно: Ломбардская лига, Рейнский союз, Швабские союзы, Ганзейский союз.

Территориальная экспансия германских князей на восток создавала приграничные марки. В Х веке были основаны марки на территории современных Померании, Бранденбурга, Саксонии, Каринтии, Верхней и Нижней Австрии, в XI в. – в Штирии и других областях. Со временем марки превращались в новые наследственные владения – герцогства, княжества и т. п.

В период правления Гогенштауфенов империя достигла своего максимального территориально расширения: в ее состав входили Германия, Чехия, Австрия, Словения, Швейцария, Италия и Сицилия, Бельгия, Нидерланды, Люксембург, а также Бургундия, Лотарингия, Корсика и некоторые другие земли.

В XIV-XV вв. империя, как единое политическое образование, была крайне слаба. Власть находилась в руках феодалов, а императоры интересовались собственными владениями. В 1499 году в результате Швабской войны Империя признала самостоятельность Швейцарии.

Имперская реформа Максимилиана I, проведенная в 1496 году, оживила Империю. В 1500 году было создано административное деление империи: появилось 6 имперских округов (Баварский, Верхнерейнский, Вестфальский, Нижнесаксонский, Франконский, Швабский округ), в 1512 году к ним прибавилось еще 4 (Австрийский, Бургундский, Верхнесаксонский и Куррейнский округ). С состав округов не вошли земли Богемской короны (Богемия, Моравия, Силезия), Швейцария и север Италии.

В 1648 году, после заключения Вестфальского мира, империя понесла сыщественные территориальные потери. К Франции отошли области в Эльзасе, к Швеции – Западная Померания, Бремен, Верден, Северные Нидерланды и Швейцария окончательно были признаны независимыми. Территориальные перераспределения произошли и в рамках Империи. В частности, в состав Саксонии вошли лужицкие земли, в состав Баварии – Верхний Пфальц; почти вдвое увеличилась территория Бранденбурга: к нему были присоединены Магдебург, большая часть Восточной Померании.

Автор статьи: Перепечкин К. В.

форма правления, описание, общая краткая характеристика

Бельгия – совсем небольшое государство в Западной Европе. На каком языке говорят её жители? Что собой представляет государство Бельгия? Из данной статьи мы узнаем об этой стране, а также о её особенностях.

Бельгия: форма правления, государственное устройство

Название страны происходит от одного кельтского племени – белгов. Свою независимость от Нидерландов государство получило в 1830 году, но признано оно было лишь в 1839-м. С тех пор на политической карте мира находится самостоятельное государство Бельгия. Форма правления страны – конституционная парламентская монархия. Это означает, что монарх обладает ограниченными полномочиями, по большей части он играет роль символа и представителя государства, а не роль правителя.

Имя короля государства Бельгия, форма правления которой — монархия, — Филипп Леопольд Людовик Мария (с 2013 года). Премьер-министра зовут Шарль Мишель. Правительство назначает король, а премьер-министром становится глава партии, победившей на выборах. Административно-территориальное устройство Бельгии федеративное.

Бельгия является членом Европейского союза, НАТО и ООН. Политический центр Бельгии – её столица Брюссель. Здесь находятся штаб-квартиры некоторых влиятельных организаций, таких как НАТО, Европейская комиссия, ЕАСТ.

Население и язык

В Бельгии проживает около одиннадцати миллионов людей, большинство из которых — горожане. Страна имеет одну из самых высоких плотностей населения среди других европейских государств.

Здесь преобладают две большие этнические группы: фламандцы и валлоны. Фламандцы составляют около 60 % населения и живут в основном в северных провинциях. В южных провинциях живут валлоны, которых около 40 %. У них распространены французский и нидерландский языки. Эти языки являются государственными.

Немцы составляют самую многочисленную группу национальных меньшинств. Немецкий язык в Бельгии также является официальным. В качестве разговорного широко используется английский. В отдельных регионах говорят на лотарингском, валлонском, люксембургском и шампанском языках.

На территории страны проживает много иммигрантов из Италии, Марокко, ДР Конго, Турции и других стран.

Кухня Бельгии

Бельгийская кухня вобрала в себя черты латинской и германской кулинарии. Она высоко ценится в высококлассных ресторанах. Как можно вспомнить, одним из талантов известного литературного персонажа детективных романов Агаты Кристи Эркюля Пуаро был именно кулинарный.

Жареные мидии и жареное мясо с салатом являются национальными блюдами. В числе популярных бельгийских блюд — вафли и жареный картофель. Бельгийцы думают, что за изобретение картошки фри мир обязан им, свои специалисты в этой области есть практически во всех городах Бельгии.

Королевство Бельгия также славится своим шоколадом и пивом. Именно эта страна является родоначальником пралине. Самые известные марки шоколада – это Godiva, Leonidas, Neuhaus, Côte d’Or, Guylian. Пива здесь производится около пятисот различных марок, многим из которых более 500 лет. Кроме обычных сортов здесь можно попробовать персиковое, яблочное, шоколадное и др. В Брюсселе находится штаб-квартира и музей конфедерации бельгийских пивоваров. Основана конфедерация была более 300 лет назад.

Туризм и культура

Бельгия занимает 21-е место по конкурентоспособности в туристической сфере. Ежегодно её посещает около семи миллионов людей, большинство из них приезжают из соседних стран.

Поклонники архитектуры посещают Гент, Брюссель, Антверпен, Брюгге. Здесь хорошо сохранились образцы романской и готической архитектуры, постройки в стиле ар-нуво. Наиболее известный архитектор, работы которого можно увидеть в Бельгии, – это Виктор Орта.

Многие посещают государство ради живописи. Фламандская живопись особенно славилась во времена Ренессанса. В этой стране творили художники разных стилей и направлений: романтизм, сюрреализм, символизм, экспрессионизм. В Антверпене жил Рубенс. Джеймс Эрсонс, Констант Пермеке, Рене Магритт родились и творили в этих краях.

Королевство Бельгия часто посещают с целью приобрести бриллианты и украшения.

Чтобы посетить эту страну, необходимо получить шенгенскую визу. Посольство Бельгии в Москве находится на улице Щипок, д. 11, стр. 1, возле станций метро «Серпуховская», «Добрынинская» или «Павелецкая».

Интересные факты о стране

• Название Брюссель переводится как «город на болоте» с средневекового варианта нидерландского языка.
• Во всей Европе битв произошло меньше, чем на территории Бельгии.
• После достижения совершеннолетия все граждане Королевства Бельгия обязаны голосовать.
• В этой стране очень высокий уровень жизни, поэтому эмиграция практически отсутствует.
• По количеству выданных гражданств Бельгия уступает только Канаде.
• Изобретением саксофона мы обязаны Бельгии и Адольфу Саксу.
• Брак по принуждению здесь недопустим и карается законом.
• В 1605 году в Антверпене были напечатаны первые в мире газеты.
• Многие породы собак родом отсюда. Например, малинуа, тервюрен, гриффон.
• Любителям необычного особенно понравится расположенный в Бельгии отель в форме кишечника человека.
• Третье место в мире после Нидерландов и Японии по количеству автомобилей занимает Бельгия.

Заключение

Удивительная Бельгия, форма правления которой названа выше, является одной из самых благополучных стран мира. Её называют родиной шоколада и кружев, здесь изобрели вафли и саксофон, а в столице находятся штаб-квартиры всемирно известных организаций.

Бельгия и бельгийское государство

1Маленькая страна в самом сердце северо-запада Европы, Бельгия, занимает площадь 30 518 кв. Км с населением около 10 200 000 жителей. Брюссель, столица, является международным городом, штаб-квартирой НАТО и, прежде всего, Европейской комиссии и основных европейских институтов.

2 Когда Бельгия была создана в 1831 году, она представляла собой единую конституционную монархию с простой иерархической структурой на трех уровнях: национальное государство с 9 провинциями и более чем 2700 муниципалитетами, находившимися под его властью.Нынешняя довольно сложная государственная структура является результатом ряда институциональных реформ. Эти реформы начались в 1962-1963 годах с окончательного определения языковой границы. После институциональных реформ 1970, 1980, 1988-89 и 1993 годов Бельгия постепенно превращается в полностью федеративное государство. Об этом свидетельствует статья 1 пересмотренной Конституции: «Бельгия является федеративным государством, состоящим из сообществ и регионов».

3 Это означает, что несколько равных по закону органов (Федеральное государство, регионы и сообщества) теперь разделяют полномочия, которые ранее контролировались исключительно центральным государством.

4 На самом деле иерархии между этими тремя типами властей нет. У каждого из них есть свои законодательные и исполнительные органы, и в пределах своей компетенции и территориального охвата они могут принимать законы (на федеральном уровне) или указы (на уровне регионов и сообществ; указы в регионе Брюссель- Capital), имеющие одинаковую юридическую силу.

5Это отсутствие иерархии и разделения полномочий между Федеральным государством, регионами и сообществами составляет основу бельгийского федерализма.10 провинций (бывший Брабант был разделен на две провинции вдоль лингвистической границы, Брюссель как особый регион, не принадлежащий ни одной провинции) и муниципалитеты, которые представляют местные органы власти, были переданы в ведение регионов.

6 Несмотря на то, что многие полномочия теперь принадлежат регионам и сообществам, федеральное государство по-прежнему сохраняет власть над внешней политикой, национальной обороной, системой правосудия, армией, денежно-кредитной политикой и управлением государственным долгом, социальным обеспечением и т. Д.

7 На федеральном уровне законодательная власть осуществляется Королем (формально), Палатой представителей и Сенатом (т.е. Парламентом). Выборы проходят каждые четыре года. Исполнительная власть передана королю, хотя де-факто она осуществляется федеральным правительством.

8Бельгия состоит из трех регионов, территория которых определяется ее Конституцией: Валлонский регион (пять валлонских провинций), Фламандский регион (пять фламандских провинций) и Брюссельский столичный регион.Их силы привязаны к их географическому положению. В основном это касается городского и сельского планирования, окружающей среды, жилищного строительства, региональной экономической политики, занятости, общественных работ, транспорта, сельского хозяйства, водоснабжения и т. Д.

9 Есть также три сообщества, отличных от регионов: фламандское сообщество, французское сообщество и немецкоязычное сообщество. Их полномочия являются культурными и связаны с людьми (культурные вопросы, образование, здравоохранение и социальная помощь и т. Д.). Теоретически сообщества не ограничиваются территорией в собственном смысле слова, за исключением немецкоязычного сообщества (девять муниципалитетов на востоке Бельгии). Однако можно сказать, что фламандское сообщество охватывает Фламандский регион и фламандские учреждения, созданные в Брюссельском столичном регионе, а французское сообщество охватывает Валлонский регион (за исключением немецкоязычного сообщества) и франкоговорящие страны. учреждения, созданные в Брюссельском столичном регионе.

10 Регионы и сообщества обладают значительной степенью автономии и осуществляют все полномочия в сферах, которые переданы им Конституцией или в соответствии с ней.

11 Эта автономия подтверждается тем фактом, что каждый регион и сообщество:

• имеет парламент, известный как Совет (региона или сообщества), и исполнительную власть, правительство (региона или сообщества).Региональные и общественные советы избираются прямым голосованием каждые пять лет;

• принимает указы (постановления в случае Брюссельского столичного региона), имеющие силу закона;

• контролируют собственный бюджет, значительные ресурсы которого поступают как из налоговых, так и нефискальных доходов.

12 Структура учреждений не совсем идентична на севере и юге страны:

• на фламандской стороне произошло «слияние» региональных и общинных институтов: единый совет и единое правительство осуществляют полномочия как фламандского региона, так и фламандского сообщества.Это «слияние» иллюстрирует предпочтение фламандцев Бельгии, основанной на двух крупных общинах, при этом Брюссель, исторически являющийся фламандско-говорящим городом, но теперь с очень сильным франкоговорящим большинством, выбран в качестве общей столицы.

• на южной стороне, однако, есть Валлонский региональный совет и правительство и совет и правительство французского сообщества. Отказ от «слияния» между Французским сообществом и Валлонским регионом иллюстрирует предпочтение валлонской стороны Бельгии, основанной на трех регионах, что, среди прочего, может быть объяснено социологическими различиями между Валлонией и Брюсселем из-за индустриальная история Бельгии с XIX века, несмотря на то, что большинство жителей столицы говорят по-французски.Валлонский регион основал свою столицу в Намюре, на полпути между Шарлеруа и Льежом (двумя большими городами Валлонии), в то время как Брюссель является резиденцией французского сообщества (а Эйпен является резиденцией немецкоязычного сообщества).

• , как и два других региона, Брюссель имеет Совет и Правительство. Однако из-за наличия двуязычия на его территории и его роли в качестве столицы страны Брюссельский столичный регион имеет особый статус:
  — он является домом как для французского, так и для фламандского сообществ.Кроме того, ряд брюссельских институтов, каждое из которых имеет свою ассамблею и колледж, также осуществляют полномочия Сообщества: комиссии французского, фламандского и совместных сообществ.
  — он издает «указы», ​​а не указы. Они подлежат ограниченному правовому контролю со стороны федеральных властей (в области городского и сельского планирования, общественных работ и транспорта).
  — он выполняет определенные обязанности, возложенные на муниципалитеты (пожаротушение и неотложная медицинская помощь, вывоз и переработка отходов, пассажирский транспорт за плату, координация муниципальной деятельности) и провинциальные полномочия.

13Столица Брюсселя ограничена 19 муниципалитетами и занимает территорию в 161 км², на которой проживает около 950 000 жителей, т.е. только центральную часть Брюссельской столичной области.

14 Провинции и муниципалитеты представляют местные власти и находятся в ведении регионов. Их полномочия реализуются при соблюдении стандартов, установленных вышестоящими в иерархии властями (государством, регионами и сообществами), и в соответствии с общественными интересами.

15 В каждой провинции есть ассамблея, провинциальный совет, и исполнительный орган, постоянное представительство. В каждом муниципалитете есть муниципальный совет и коллегия мэров и олдерменов. Выборы в провинциальные и муниципальные советы проводятся каждые шесть лет.

16 Провинции несут ответственность за «провинциальные интересы». Они иначе четко не определены: они включают все, что, по мнению провинций, отвечает интересам их жителей, если этот вопрос не решается государством, регионами и муниципалитетами.В основном они включают образование, культуру, досуг, жилье, здравоохранение, дороги и водотоки и т. Д.

17С момента объединения в 1976 г. (и в 1983 г. в Антверпене) в Бельгии осталось всего 589 муниципалитетов: 262 в Валлонии, 308 во Фламандском регионе и 19 в Брюссельском регионе. Со времен средневековья они обладали значительными полномочиями, что также было закреплено в Конституции Бельгии 1831 года. Муниципалитеты несут ответственность за муниципальные вопросы, которые также четко не определены.Фактически они включают:

• гражданская администрация (оформление документов гражданского состояния и ведение реестра населения),

• поддержание порядка в самоуправлении,

• все, что, по мнению муниципалитета, отвечает интересам его жителей и что не полностью взято на себя вышестоящей властью (школы, культурные и спортивные центры, экономическое и социальное развитие или развитие общинных территорий и т. Д.))

18 Помимо 19 двуязычных муниципалитетов Брюссельского региона, существуют муниципалитеты с особыми языковыми режимами, предназначенными для защиты языковых меньшинств. Считается, что эти муниципалитеты, граничащие с другим языковым регионом, имеют «объекты», поскольку закон позволяет использовать там другой язык в отношениях между отдельными лицами и местной администрацией. Есть шесть таких муниципалитетов, расположенных на периферии Брюсселя во Фламандском регионе, десять муниципалитетов, расположенных по обе стороны языковой границы между Фландрией и Валлонией, девять муниципалитетов немецкоязычного сообщества и два связанных с ним.

Структура Бельгии — Фламандский парламент

Почему бельгийская государственная структура такая сложная?

В Бельгии есть два типа субъектов федерации: регионы и сообщества. Вот почему наша государственная структура настолько сложна. Страна была разделена на регионы и сообщества, потому что фламандцы и валлоны хотели федеративного государства по разным причинам.

• Фламандские граждане добивались культурной автономии для всех говорящих на голландском языке, а также для фламандских граждан, проживающих в Брюсселе.Вот почему были созданы три сообщества: фламандское сообщество, французское сообщество и немецкоязычное сообщество. Слово «сообщество» относится к группе населения, которая должна иметь возможность принимать решения независимо.
• Валлоны в основном хотели проводить собственную социально-экономическую политику. По этой причине были созданы три региона: Фламандский регион, Брюссельский столичный регион и Валлонский регион. Слово «регион» относится к территории.

Сообщества

Бельгия разделена на фламандское, французское и немецкоязычное сообщества.

• Фламандское сообщество включает всех жителей Фландрии и фламандцев, проживающих в Брюсселе. Брюссельские фламандцы живут в двуязычном Брюссельском столичном регионе и говорят по-голландски.
• Французское сообщество включает всех жителей Валлонии и франкоговорящих жителей Брюсселя.
• Немецкоязычное сообщество включает всех жителей девяти немецкоязычных муниципалитетов на востоке Бельгии.

Каждая община имеет свой законодательный орган и собственное правительство.Правительства и законодательные органы сообщества решают такие вопросы, как культура, образование, язык, здравоохранение и т. Д.

Регионы

Кроме того, Бельгия разделена на три региона: Фламандский и Валлонский регионы и Брюссельский столичный регион.

• Фламандский регион состоит из территории пяти фламандских провинций.
• Валлонский регион включает территорию пяти валлонских провинций. В Валлонии также есть девять немецкоязычных муниципалитетов.Они не составляют немецкоязычный регион.
• Брюссельский столичный регион включает территорию девятнадцати муниципалитетов Брюсселя.

В каждом регионе есть свой законодательный орган и собственное правительство. Региональные правительства и законодательные органы решают такие вопросы, как жилье, экономика, транспорт, общественные работы, окружающая среда, территориальное планирование, энергетика, землепользование и т. Д.

Единый фламандский парламент

На фламандской стороне фламандское сообщество и фламандский регион были немедленно объединены в одно фламандское федеративное образование с одним фламандским парламентом и одним фламандским правительством.Это единое правительство и парламент могут решать все вопросы во Фландрии и все вопросы, касающиеся фламандского сообщества в Брюсселе.

Парламенты Бельгии и их международные полномочия

Приведенные ниже брошюры нацелены на то, чтобы дать читателям простым языком представление о распределении власти в Федеральной Бельгии с высоты птичьего полета. Особое внимание уделяется роли парламентских ассамблей в международных делах. Брошюры составлены в сотрудничестве с различными парламентами Бельгии и доступны на голландском, французском, немецком и английском языках.

Бельгия, федеративное государство | Belgium.be

Бельгия стала независимой в 1830 году. Между 1970 и 1993 годами страна превратилась в более эффективную федеративную структуру. Это произошло через шесть государственных реформ (1970, 1980, 1988-89, 1993, 2001 и 2012-2014). В результате первая статья бельгийской конституции сегодня гласит: «Бельгия — федеративное государство, состоящее из общин и регионов».

Право принимать решения больше не является исключительной прерогативой федерального правительства и федерального парламента.Руководство страной теперь находится в руках различных партнеров, которые независимо осуществляют свою власть в своих сферах.

Сообщества

Перераспределение власти произошло по двум направлениям. Первая строка относится к языку и, в более широком смысле, ко всему, что связано с культурой. В результате появилось несколько сообществ. Понятие «сообщество» относится к людям, которые составляют сообщество, и к объединяющей их связи, а именно к их языку и культуре.Бельгия расположена по ту сторону линии разлома, разделяющей немецкую и латинскую культуры. Это объясняет, почему в стране три официальных языка: голландский, французский и немецкий. В результате в Бельгии сегодня три сообщества: фламандское сообщество, французское сообщество и немецкоязычное сообщество. Таким образом, эти сообщества соответствуют группам населения.

Регионы

Вторая линия государственной реформы исторически была вдохновлена ​​экономическими интересами. Эти интересы передали регионы, стремившиеся к большей экономической автономии.Результатом стало создание трех регионов: Фламандского, Брюссельского и Валлонского. В определенной степени их можно сравнить с американскими штатами или немецкими «землями».

Страна делится на 10 провинций и 581 муниципальный совет.

Федеральное государство

Федеральное государство, тем не менее, сохраняет важные полномочия, например, в области иностранных дел, национальной обороны, юстиции, финансов, социального обеспечения, важных частей национального здравоохранения и внутренних дел… Однако общины и регионы также имеют право устанавливать и поддерживать внешние отношения.

Дуалистическая политическая система? на JSTOR

Абстрактный

До 1970 года Бельгия была унитарным государством. Это государство, однако, характеризовалось борьбой фламандцев за признание против франкоговорящего сопротивления. Эта борьба привела к конституционным реформам 1970-х и 1980-х, которые признали бикоммунализм в Бельгии. В то же время бельгийский дуализм осложняют и другие факторы, в том числе наличие Брюсселя и немецкоязычного сообщества.Вместе Брюссель, Фландрия и Валлония составляют три региона Бельгии, а фламандцы, французы и немцы составляют три языковых сообщества. Ситуация дополнительно осложняется социально-экономическим разделением внутри сообществ и регионов и между ними. Нынешний бельгийский режим имеет характеристики двухобщинной системы, но его трудно классифицировать точно. Возможно, можно назвать развитие Бельгии «федерализирующим регионализмом», хотя стандартная федеративная система не представляется возможной в Бельгии в обозримом будущем.

Информация о журнале

Publius — международный журнал, интересующийся публикацией работ по федералистским системам во всем мире. Его цель — публиковать последние исследования со всего мира по теории и практике федерализма; динамика федеративных систем; межправительственные отношения и управление; региональное, государственное и провинциальное управление; и сравнительный федерализм.

Информация об издателе

Oxford University Press — это отделение Оксфордского университета.Издание во всем мире способствует достижению цели университета в области исследований, стипендий и образования. OUP — крупнейшая в мире университетская пресса с самым широким глобальным присутствием. В настоящее время он издает более 6000 новых публикаций в год, имеет офисы примерно в пятидесяти странах и насчитывает более 5500 сотрудников по всему миру. Он стал известен миллионам людей благодаря разнообразной издательской программе, которая включает научные работы по всем академическим дисциплинам, библии, музыку, школьные и университетские учебники, книги по бизнесу, словари и справочники, а также академические журналы.

Асимметричный федерализм и создание коалиций в Бельгии по JSTOR

Абстрактный

В этой статье исследуются асимметричные аспекты бельгийского федерализма. Термин «асимметрия» имеет множество значений. Культурные, социально-экономические, политические партийные и формально-институциональные различия между регионами бельгийской федерации явно делают Бельгию сильным примером асимметрии. Однако эти асимметричные черты в значительной степени нейтрализованы предпочтениями лидеров основных партий по созданию симметричных или согласованных правительственных коалиций на федеральной и региональной аренах.Статья не только объясняет, почему бельгийские партийные элиты действовали соответствующим образом, но также демонстрирует, что истинное значение асимметрии нельзя понять должным образом, не включив концепцию асимметрии в рамки партийной политики.

Информация о журнале

Publius — международный журнал, интересующийся публикацией работ по федералистским системам во всем мире. Его цель — публиковать последние исследования со всего мира по теории и практике федерализма; динамика федеративных систем; межправительственные отношения и управление; региональное, государственное и провинциальное управление; и сравнительный федерализм.

Информация об издателе

Oxford University Press — это отделение Оксфордского университета. Издание во всем мире способствует достижению цели университета в области исследований, стипендий и образования. OUP — крупнейшая в мире университетская пресса с самым широким глобальным присутствием. В настоящее время он издает более 6000 новых публикаций в год, имеет офисы примерно в пятидесяти странах и насчитывает более 5500 сотрудников по всему миру. Он стал известен миллионам людей благодаря разнообразной издательской программе, которая включает научные работы по всем академическим дисциплинам, библии, музыку, школьные и университетские учебники, книги по бизнесу, словари и справочники, а также академические журналы.

Региональные диспропорции на рынке труда в Бельгии

Таблица 1: Статистика рынка труда, 2000 г. (в процентах) Бельгия Брюссель Фландрия Антверпен Лимбург Восточная Фландрия Фламандский брабант Западная Фландрия Валлония Валлонский Брабант Эно Вассал Люксембург Намюр Германия Франция Нидерланды Европейский Союз (15) Участие в рабочей силе1 Всего Мужчины Женщины Молодые2 Старшие Старшие4 возраст3 52,3 61,5 43,6 35,7 82,7 10,9 51,6 61,9 42,4 29,1 80,1 13,9 53,5 62,1 45,3 38,0 85,0 10,5 51,8 61,3 42,8 35,5 83,2 9,6 52,5 62,5 42,5 38,2 79,4 10,3 53,9 62,2 46,1 39,1 85,9 10,1 55,4 62,2 48,9 32,8 88,3 12,2 54,4 62,7 46,5 44,3 87,7 11,2 50,3 60,3 41,1 33,8 79,5 10,5 56,0 62,7 49,8 26,1 88,3 12,3 48,2 59,1 38,4 35,8 75,5 9,4 49,4 58,6 41,0 33,0 79,3 9,8 54,0 64,8 43,6 37,2 83,9 12,0 52,0 63,5 41,4 33,8 82,1 10,5 57,5 66,7 48,9 50,4 85,4 21,0 55,7 63,0 49,1 35,6 86,4 12,8 63,5 73,2 54,1 72,2 83,6 18,4 56,0 65,8 46,9 47,5 82,4 18,6 Безработица Всего Мужчины Женщины Менее 25 25 лет лет или более 6,7 5,4 8,4 16,0 5,7 11,1 10,3 12,3 28,1 9,5 4,0 3,1 5,3 8,9 3,4 4,6 3,6 6,0 10,3 4,0 5,0 3,0 7,8 9,8 4,4 4,3 3,4 5,3 10,0 3,6 2,9 2,4 3,5 7,5 2,4 3,3 2,4 4,3 6,4 2,8 10,7 8,6 13,5 26,7 8,9 6,5 5,3 7,8 21,7 5,3 13,1 10,6 16,7 29,9 11,0 10,9 8,7 13,6 27,4 9,0 5,5 4,0 7,5 14,7 4,4 10,2 8,1 13,0 26,6 8,3 8,1 7,9 8,5 8,9 8,0 9,6 8,0 11,5 18,8 8,6 2,8 2,1 3,8 5,1 2,4 8,4 7,2 9,9 16,1 7,3 Источник: Статистический ежегодник 2001 г., Евростат; и авторские расчеты.1 Согласно определению Евростата, соответствующей возрастной группой для расчета участия в рабочей силе являются люди в возрасте от 15 до 75 лет. Важно отметить, что данные Евростата об уровне занятости (занятость, разделенная на население в трудоспособном возрасте) относятся к людям в возрасте от 15 до 64 лет. Таким образом, прямое сравнение двух статистических данных, представленных в базе данных Евростат — Кронос. покажет уровень занятости выше уровня участия в рабочей силе. 2 Лица в возрасте от 15 до 24 лет.3 Лица в возрасте от 25 до 54 лет. 4 Лица в возрасте от 55 до 75 лет.

Введение в специальный выпуск

Psychol Belg. 2017; 57 (3): 1–12.

Николас Ван дер Линден

¹ Université Libre de Bruxelles, BE

Arne Roets

² Ghent University, BE

¹ Université Libre de Bruxelles, BE Gent University, BE

Поступила 11.10.2017; Принята в печать 11 октября 2017 г.

Ключевые слова: Бельгия, межгрупповые отношения, языковой конфликт, примирение

Это статья с открытым доступом, распространяемая в соответствии с условиями Международной лицензии Creative Commons Attribution 4.0 (CC-BY 4.0), которая разрешает неограниченное использование, распространение и воспроизведение на любом носителе при условии указания автора и источника. См. Http://creativecommons.org/licenses/by/4.0/.

«Если вы думаете, что понимаете бельгийский лингвистический конфликт, то, очевидно, никто не объяснил вам его должным образом» (Неизвестно).

В некотором смысле Бельгия противоречит. С одной стороны, страна внесла большой вклад в политическое строительство Европы. С другой стороны, он по-прежнему погряз в продолжающемся конфликте между двумя основными языковыми группами: фламандцами, ¹ , которые населяют северную часть страны и говорят на голландском языке, и франкоязычными или франкоязычными, которые в основном живут в Валлонии ( к югу от Бельгии) и Брюссель (который географически расположен во Фландрии, но преимущественно говорит по-французски).Этот, казалось бы, неразрешимый конфликт завершился двумя недавними крупными политическими кризисами (в 2007–2008 и 2010–2011 годах), которые вызвали у некоторых людей опасения, что Бельгия в конечном итоге расколется (De Winter & Baudewyns, 2009; Rimé, Bouchat, Klein, & Licata, 2015).

Столкнувшись с двойным движением наднациональной интеграции и субнационального регионализма, бельгийские политические институты претерпели глубокие преобразования после Второй мировой войны. В ответ на запросы, исходящие от обеих сторон конфликта, Королевство Бельгия перешло из унитарного государства в федеративное (Covell, 1986; Swenden & Jans, 2006).С 11 миллионами жителей он теперь состоит из трех регионов, которые определены по территориальному принципу и имеют дело с экономической политикой: Фландрия, Валлония и Брюссель, представляющие, соответственно, 58, 32 и 10% населения. Он также включает три сообщества, которые определены на лингвистической основе и занимаются культурной и образовательной политикой: голландскоязычное сообщество, франкоязычное сообщество и небольшое немецкоязычное сообщество, представляющее, соответственно, приблизительно 56, 43.5,5% населения. Голландские и франкоязычные общины активны в Брюсселе в соотношении 1: 9 (Hooghe, 2004). ² Другими словами, два уровня субъектов федерации сосуществуют на одной национальной территории. Эта реальность иногда сбивает с толку стороннего наблюдателя. Под заголовком «Бельгия — маленькая страна со сложной политической структурой» The Washington Post (Titeca, 2017) даже предлагала извлечь уроки из африканской политики, чтобы пролить свет на очевидный беспорядок, царящий в стране сюрреализма.

Из-за своей сложной политической и лингвистической структуры Бельгия предоставляет исследователям, интересующимся межгрупповыми отношениями и межгрупповыми конфликтами, особенно богатую область исследований. Однако Оливье Кляйн и Бернар Риме, организовавшие симпозиум под названием «Что психология может сказать о бельгийском лингвистическом конфликте?» во время Ежегодного собрания Бельгийской ассоциации психологических наук в 2011 году отметил, что психология в целом и социальная психология в частности все же должны внести важный вклад в понимание бельгийского языкового конфликта.Этот специальный выпуск призван помочь заполнить этот пробел.

Бельгия: исторический и политический контекст

Нынешнюю динамику бельгийского языкового конфликта невозможно полностью понять без знания исторических процессов, которые привели к созданию институтов и политической культуры Бельгии. Историю конфликта можно разделить на четыре эпизода (Mnookin & Verbeke, 2009): доминирование франкоязычных элит, прорыв фламандского движения, смена ролей в экономическом процветании и изменение институциональной структуры.

Бельгия обрела независимость от Нидерландов в 1830 году. В то время языковое распределение населения было очень похоже на нынешнее: большинство носителей голландского языка, меньшинство франкоговорящих и гораздо меньшее меньшинство немецкого населения. -спикеры (Hooghe, 2004). Однако государство было унитарным и одноязычным. На всей территории языком власти и управления был французский. Использование языка также было маркером социального статуса: в целом люди, говорящие на голландском или немецком, были из скромного происхождения, тогда как люди, говорящие по-французски, были из высших классов или дворянства (Dassargues, Perrez, & Reuchamps, 2014).

В ответ на доминирование франкоязычных элит, которое сохранялось до 1960-х годов, было создано фламандское движение (Vos, 2002). После многих лет борьбы он получил признание голландского в качестве официального языка в 1898 году. В то время как его первоначальным требованием было лучшее признание фламандской культуры и языка в рамках объединенной Бельгии, фламандское движение эволюционировало в сторону субнационального национализма, определяемого в этнических терминах ( Мартиниелло, 1998).

Подъем валлонского национализма произошел только после Второй мировой войны (Hooghe, 2004).До этого сталелитейная и горнодобывающая промышленность Валлонии были двигателями процветания Бельгии. Однако после Второй мировой войны экономика Валлонии начала приходить в упадок, а фламандская экономика переживала бум. Баланс между валовым внутренним продуктом двух регионов на душу населения имел место в 1965 году. К концу 1980-х годов экономика Фландрии вырвалась вперед, и этот разрыв еще больше увеличился в 1990-х годах. В ответ на эту новую ситуацию валлонские элиты потребовали большей автономии, чтобы разработать политику, более адаптированную к испытывающей трудности экономике региона (Dassargues et al., 2014).

Просьбы о большей языковой и культурной автономии от фламандских политических партий и просьбы о большей экономической автономии от франкоговорящих политических партий послужили фоном для радикальных институциональных преобразований, которые произошли в Бельгии с 1960-х годов. В 1962 и 1963 годах было принято законодательство, которое установило постоянную языковую границу и привело к разделению территории на три одноязычных (т. Е. Голландских, французских и немецких) территорий (Vos, 2002).В рамках этого законодательства Брюссель получил особый статус двуязычного региона. Лингвистическая граница впоследствии использовалась для определения границ составных частей (то есть сообществ и регионов) бельгийской федерации. Со временем все больше и больше полномочий передавалось с федерального уровня общинам и регионам. В настоящее время франкоговорящие политические партии считают эти изменения достаточными, в то время как некоторые политические партии, говорящие на голландском, хотят проведения дополнительных конституционных реформ.Последние требуют отмены языковых возможностей, которые были предоставлены муниципалитетам, прилегающим к языковой границе, как часть языкового законодательства. Шесть из них в настоящее время кристаллизуют лингвистическую напряженность (Hooghe, 2004). В этих фламандских муниципалитетах, окружающих Брюссель, франкоговорящие люди, которые часто составляют значительную часть населения, имеют право общаться с властями на своем родном языке. Однако более спорный вопрос связан с контролем и распределением государственных ресурсов (Mnookin & Verbeke, 2009).В частности, некоторые фламандские представители не согласны с тем фактом, что Валлония получает больше в виде государственных расходов, чем вносит вклад в государственные доходы. Другими словами, они считают, что «ленивые» валлоны несправедливо извлекают выгоду из с трудом заработанного богатства своих северных соседей, и призывают к регионализации национальных программ социального обеспечения. Крупнейшая политическая партия как во Фландрии, так и в Бельгии, фламандская националистическая N-VA, находится в авангарде этих требований. Ее президент Барт Де Вевер стал воплощением опасений франкоговорящих стран, что Бельгия в конечном итоге расколется (обзор политического ландшафта Бельгии см. В этом выпуске Meeusen, Boonen & Dassonneville).

Представление двух других, частично совпадающих, эпизодов позволяет составить более полную картину языкового разделения в Бельгии. Расхождения в представлениях, связанных с двумя великими войнами, сильно повлияли на отношения между двумя основными языковыми группами (Вос, 2002). Хотя реальность гораздо более тонкая, франкоговорящие обычно считают, что их предки чаще были бойцами сопротивления, а фламандцы — коллаборационистами во время обеих войн, тогда как фламандцы обычно считают, что репрессии против коллаборационистов были более суровыми во Фландрии, чем в Валлонии. ³ Несмотря на просьбы фламандских представителей, до сих пор не была объявлена ​​амнистия осужденным коллаборационистам, и эта ситуация продолжает вызывать общественные дебаты (De Meulemeester, 2014; см. Также De Guissmé, Lastrego, Mélotte и Licata, этот выпуск).

Великие войны изменили Бельгию по-другому. После Первой мировой войны немецкоязычные территории, расположенные к востоку от страны, были переданы от Германии Бельгии в качестве компенсации за убытки и ущерб, причиненные войной.Они были возвращены Германией во время Второй мировой войны, но после войны были возвращены Бельгии. Из-за (в основном предполагаемых) симпатий и сотрудничества с нацистскими оккупантами говорящие на немецком языке подвергались дискриминации (Dewulf, 2009). Например, после войны французский язык стал единственным языком управления и образования (Markusse, 1999). Обвиненные в измене со стороны своих соотечественников-бельгийцев и в атмосфере подозрительности в обществе, они в ответ представили себя «хорошими» бельгийцами. Они также изолировали себя от других федеральных субъектов (Wagener, 2013).Это выразилось в двух противоположных позициях, наиболее распространенными из которых являются незаинтересованность и недоверие к политике, а другим — стремление к большей автономии. Последнее отношение привело к просьбам о передаче полномочий, которыми наделены регионы (например, в сфере экономики), немецкоязычному сообществу. Из-за своего небольшого размера и ограниченного вклада в институциональные реформы, немецкоязычное сообщество обычно не принималось во внимание при анализе бельгийского языкового конфликта (см. Luminet et al., 2012; Свенден, 2002). Статья Асброка и Ван Хиля (этот выпуск) знаменует собой резкий разрыв с этой тенденцией.

Бельгия как пример (социальной) психологии

Плодотворная стратегия исследования динамики межгруппового конфликта включает рассмотрение этой динамики в конкретном национальном контексте и на разных уровнях анализа (Pettigrew, 1998; Tajfel, 1982). Такие требования естественным образом проистекают из признания того, что актуальность, значение и интенсивность построений, а также их принадлежность к комплексу влияющих факторов могут варьироваться в разных (национальных) контекстах (Vollhardt, & Bilali, 2008).

Есть веские причины выделить Бельгию в качестве примера. Во-первых, хотя языковой конфликт временами был интенсивным, он ограничивался электоральной конкуренцией и ненасильственным уличным протестом (Hooghe, 2004). Это открывает возможность изучить динамику межгруппового конфликта в обстановке, где структурное « насилие » (т.е. открытое насилие, которое включает немедленные посягательства на чье-либо благополучие и может быстро причинить вред; Galtung, 1981) характеризует межгрупповые отношения. Такой подход не применялся систематически для некоторых психологических концепций, имеющих отношение к изучению межгруппового конфликта (например, коллективная жертва; но см. Jasini, Delvaux, Mesquita, этот выпуск).

Во-вторых, Бельгия — многоязычное общество, в котором члены различных языковых сообществ не только в значительной степени проживают на территориально разных территориях, но и участвуют в различных общественных сферах (Sinardet, 2009).Многие факторы способствовали такому положению дел, начиная с ограниченных языковых знаний среди населения: в то время как более половины фламандского населения владеют французским языком от хорошего до отличного, люди, владеющие голландским языком от хорошего до отличного, представляют только 31 и 16 человек. % населения в Брюсселе и Валлонии соответственно. Знание немецкого языка еще менее распространено, поскольку люди, владеющие этим языком от хорошего до превосходного, составляют лишь 19, 12 и 2% населения Фландрии, Брюсселя и Валлонии соответственно (Van Parys & Wauters, 2006). ⁴ Институциональные изменения, начатые в 1960-х годах, также привели к разделению между политическими системами и средствами массовой информации, говорящими на голландском, французском и немецком языках. Некогда унитарная политическая система распалась на три языковых сегмента, между которыми отсутствует электоральная конкуренция. За исключением Брюсселя и муниципальных образований, все географические районы Бельгии находятся под строго одноязычным режимом. Следовательно, политическая система не дает стимулов отвечать на требования двух других сообществ (Swenden, 2002).То же самое можно сказать и о системе СМИ, где каждое сообщество имеет свою собственную организацию общественного вещания, в то время как коммерческие радио- и телестанции также являются одноязычными. Более того, СМИ лишь в ограниченной степени сообщают о новостях о других сообществах, а политические дебаты по национально значимым темам ведутся почти исключительно с представителями внутренней группы (Sinardet, De Swert, & Dandoy, 2007). Наиболее ощутимым последствием этих распадов является то, что бельгийские граждане мало или совсем ничего не знают о других сообществах (Billiet, Maddens, & Frognier, 2006).Согласно Sinardet (2009), в таком изолированном контексте развитие национальной идентичности вряд ли возможно, в то время как попытки (неправильного) представления различных бельгийских языковых сообществ как однородных групп с противоположными общественными мнениями становятся более легкими, что порождает размножение. почва для этнонационалистического дискурса. Этот контекст также имеет прямое значение с точки зрения типа угрозы, которую фламандцы или франкоговорящие люди вызывают в глазах другой группы (см. Meuleman, Abts, & Meeusen, этот выпуск).

Третья причина, по которой Бельгия заслуживает выбора в качестве примера для тестирования, пересмотра или разработки моделей межгруппового конфликта, заключается в том, что она обеспечивает идеальные условия для изучения относительного статуса групп в динамике. Действительно, несколько исследований показали, что относительный статус двух основных языковых групп не является самоочевидным. С объективной точки зрения, в то время как фламандцы составляют большинство в Бельгии, они составляют меньшинство в Брюсселе, в отличие от франкоязычных (Klein & Azzi, 2001).С субъективной точки зрения Klein et al. (2012) указали, что некоторые из основных черт фламандских стереотипов о франкоязычных обычно связаны с группами с высоким статусом. Эти черты характера, обычно обнаруживаемые в опросах, являются «высокомерным», «высокомерным», «надменным» или «чувством превосходства» (например, Nuttin, 1976). Однако эта ассоциация с высоким статусом не отражает материальную реальность: по большинству объективных показателей (численность, власть и т. Д.) Франкоговорящие составляют группу с более низким статусом.Эти черты можно интерпретировать только как функцию системы отсчета, предоставленной репрезентацией истории Фландрии, в которой франкоговорящие «доминировали» в регионе. На основании этих и других наблюдений Klein et al. (2012) предположили, что воспринимаемый относительный статус варьируется в зависимости от того, какой аспект конфликта (лингвистический или экономический) является наиболее значимым в данный момент (доказательства, подтверждающие эту модель, представлены в Klein, Bouchat, Azzi и Luminet, в этом выпуске). Такие наблюдения и анализ противоречат широко используемым психологическим теориям, таким как теория социальной идентичности (Tajfel, 1982) или модели содержания стереотипов (Fiske, Cuddy, Glick, & Xu, 2002), согласно которым относительный статус определяется в основном, если не исключительно численным размером, статусом (или престижем) и властью.

По отдельности ни одна из предыдущих характеристик не является уникальной для бельгийского конфликта. Канада и Швейцария, например, также являются местом ненасильственных конфликтов между своими языковыми сообществами, которые, как и говорящие на голландском, французском и немецком языках в Бельгии, живут в основном в территориально разных регионах (Буги, Усборн, де ла Саблоньер, И Тейлор, 2011; Стоянович, 2009). А в случае Северной Ирландии были разработаны модели двойного меньшинства и двойного большинства, чтобы учесть тот факт, что воспринимаемый относительный статус католиков и протестантов неуловим: члены каждой группы могут чувствовать себя или действовать как члены меньшинства или большинства в зависимости от в межличностном или межгрупповом контексте (Stevenson, Condor, & Abell, 2007).Однако сочетание этих характеристик, вероятно, создает уникальную обстановку конфликта в Бельгии.

Обзор прошлых исследований

Хотя все еще относительно редко, психологи предпринимали попытки понять динамику бельгийского межгруппового конфликта. К ним относятся исследования стереотипов и межгрупповых отношений (Klein et al., 2012; Leyens & Yzerbyt, 1992; Mesquita, Delvaux, Klein, Licata, Mercy, & Rimé, 2010; Nuttin, 1976), (суб) национальная идентификация (Rimé и другие., 2015) представления о гражданстве (Duriez, Reijerse, Luyckx, Vanbeselaere, & Meeus, 2013; Meeus, Duriez, Vanbeselaere, & Boen, 2010; Sanchez-Mazas, Van Humskerken, & Casini, 2003), атрибуции (Klein & Licata, 2001 ), восприятие справедливости (Klein & Azzi, 2001; Klein et al., 2012), влияние СМИ (Euwema & Verbeke, 2009), а также коллективная память и межгрупповые эмоции (Alarcón-Henríquez, Licata, Leys, Van der Linden, Klein, & Mercy, 2010; Heenen-Wolff, Verougstraete, & Bazan, 2012; Klein et al., 2012; Мескита и др., 2010; Риме и др., 2015). Хотя наиболее частый подход заключался в использовании бельгийского лингвистического конфликта для ответа на вопросы и проверки предсказаний, основанных на психологических теориях (например, Leyens & Yzerbyt, 1992), в некоторых исследованиях конфликт использовался в качестве отправной точки для своего анализа (например, Klein et al., 2012).

В соответствии с результатами исследований в области социологии и политических наук (например, Billiet, Maddens, & Frognier, 2006), анализ, проведенный Rimé et al.(2015) показали, что фламандцы меньше идентифицируют себя с Бельгией и больше со своим регионом, чем франкоязычные. Помимо различий в уровнях идентификации, прошлые исследования также документально подтвердили различия в представлении гражданства (Duriez, Reijerse, Luyckx, Vanbeselaere, & Meeus, 2013; Sanchez-Mazas, Van Humskerken, & Casini, 2003): тогда как фламандцы склонны определять гражданство по этническому признаку. термины, франкоговорящие люди склонны определять его в гражданских терминах. Более того, два исследования Meeus, Duriez, Vanbeselaere и Boen (2010) искали объяснение положительной связи, обычно наблюдаемой среди фламандцев между субнациональной идентификацией и отступлением от чужих групп, и нашли поддержку гипотезы посредничества, согласно которой идентификация с Фландрией была связана с большим количеством факторов. этническое представительство гражданства и, как следствие, большая склонность к проявлению этнических предрассудков.

Большинство недавних исследований было сосредоточено на коллективной памяти и межгрупповых эмоциях. Результаты недавнего сравнительного исследования (Mesquita et al., 2010) показали, что фламандцы и франкоговорящие участники конфликта по-разному акцентировали внимание на конфликте: фламандцы (особенно фламандские националисты), как правило, считали конфликт более древним (средний год начала конфликта = 1830), чем франкоязычные (медиана = 1930), для которых лингвистическая проблема стала реальностью только после радикализации фламандского движения.Обе группы поэтому считают себя жертвами: фламандцы — бывшие жертвы высокомерных франкоговорящих; и франкоязычные как настоящие жертвы доминирующих и националистических фламандцев. Однако среди респондентов, независимо от их родного языка, был широко распространен консенсус в отношении того, что фламандцы больше страдали от франкоговорящих, чем наоборот. Аларкон-Энрикес и др. (2010) далее показали, что признание общих прошлых страданий может улучшить межгрупповые отношения и привести к примирению между фламандцами и франкоязычными, при условии наличия межгруппового доверия.Совсем недавно Rimé et al. (2015) проверили возможность того, что реконструкции прошлого формируются текущими социальными условиями и интересами. В частности, они ожидали, что коллективные воспоминания о виктимизации франкоговорящих людей исчезнут среди молодых поколений фламандцев, потому что эти коллективные воспоминания не смогут адекватно объяснить значительно улучшившиеся социальные условия, в которых они сейчас живут по сравнению со своими предками. Изучая три поколения говорящих на голландском и французском языках, они отметили различия между поколениями, соответствующие их ожиданиям: более молодые поколения продемонстрировали меньший консенсус относительно даты начала конфликта, выразили меньшее восприятие виктимизации своей группы и повышенное восприятие ее. виктимизация чужой группы.Хотя эта эволюция поколений присутствовала в двух языковых группах, она была более выражена среди фламандских участников и сопровождалась соответствующими изменениями в социальной идентификации, межгрупповых отношениях и политических устремлениях. Наконец, замыкая цикл, Риме и др. представили результаты, предполагающие, что снижение коллективной памяти является механизмом, ответственным за более низкий уровень националистической ориентации, наблюдаемый среди молодых фламандцев. Эти результаты предлагают возможную плодотворную перспективу для понимания недавнего решения N-VA не ставить вопросы сообщества в качестве приоритетного в своей повестке дня во время следующих выборов (Rousseau, 2017), решение, которое озадачило многих наблюдателей (Б.Риме, личное сообщение, 14 сентября 2017 г.).

Итак, психологические исследования бельгийского языкового конфликта, хотя и ограниченные по количеству и масштабу, выявили некоторые различия (например, в (суб) национальной идентификации или коллективной памяти) между фламандцами и франкоговорящими. Что еще более важно, это направление исследований также выявило, что социально-психологические различия между языковыми группами не фиксируются, поскольку они частично развиваются из-за изменения экономических и структурных обстоятельств.Данные из Бельгии также подчеркивают важность учета множественности идентичностей, поскольку само определение подгрупп, составляющих страну, далеко не самоочевидно.

Резюме вкладов в специальный выпуск

Основываясь на этом предыдущем исследовании, различные статьи в этот специальный выпуск затрагивают три широких вопроса: 1) различия и сходства с точки зрения разных языковых групп по конкретным, общим вопросам, 2 ) отношение и предубеждения по отношению к другой языковой группе (группам) и 3) пути к примирению между членами различных сообществ.

Что касается первой темы, Кляйн, Буша, Аззи и Люминет исследуют различия между фламандскими и франкоязычными гражданами в принципах правосудия, которые они поддерживают в контексте языкового конфликта. В своем двухволновом лонгитюдном исследовании авторы демонстрируют, что такие различия проявляются в двух измерениях: языковой территориальности и распределении ресурсов. В частности, в то время как среди фламандских граждан (и конкретной подгруппы в частности) доминируют принципы языковой территориальности и справедливого распределения ресурсов, среди франкоязычных граждан наиболее доминируют принципы свободного выбора языковой идиомы и распределения на основе потребностей. .Особый интерес представляет то, что эти расхождения раздуваются во время политического конфликта между двумя сообществами, но исчезают во времена умиротворения.

Во втором материале по этой теме Де Гиссме, Ластрего, Мелотт и Ликата размышляют о коллективных воспоминаниях фламандского и франкоязычного сообществ. С этой точки зрения они направляют свое исследование на различия лингвистических групп в отношении отношения к сотрудничеству и амнистии во время Второй мировой войны. В двух исследованиях они демонстрируют, что, хотя отношение к сотрудничеству и амнистии в целом негативное в разных группах, респонденты во Фландрии менее категоричны в своем осуждении, особенно когда они сильно отождествляют себя со своей лингвистической группой.

В третьей статье исследуются различия и сходства между фламандскими и франкоязычными гражданами в структуре их отношения к чужим группам, включая языковые чужие группы. Таким образом, исследование Мееузена, Боонена и Дассонвилля также подводит мост ко второй важной теме этого специального выпуска: межгрупповые стереотипы и предубеждения между различными языковыми группами в Бельгии. Их обширное исследование показывает, что у граждан обоих языковых сообществ негативное отношение к другой языковой группе является частью всеобъемлющей общей конструкции предубеждений, которая также включает предубеждение по отношению к другим чужим группам, таким как иммигранты, гомосексуалы и евреи.Однако эти конкретные предрассудки имеют различную связь с тенденциями голосования: в то время как антииммигрантские настроения определяют партийные предпочтения в обоих регионах, негативное отношение к другой лингвистической группе является лишь информативной информацией о партийных предпочтениях во Фландрии, но не имеет информативной ценности для склонности граждан к голосованию. в Валлонии.

Сходства и различия между предрассудками, нацеленными на другую языковую группу, и предрассудками, нацеленными на группы иммигрантов, далее анализируются Меулманом, Абтсом и Мееузеном на выборке фламандских избирателей.В соответствии с предыдущим вкладом, авторы обнаружили сильную общность между антииммигрантскими и антифранкоязычными настроениями, с восприятием экономической и культурной угрозы в качестве общей основы. Однако, хотя региональная идентификация внутригрупповой группы вряд ли имела отношение к антииммигрантским настроениям, она оказалась наиболее актуальной для объяснения антифранкоязычных настроений.

Сильная региональная идентификация внутренней группы также оказалась важным мобилизующим фактором в исследовании Ясини, Дельво и Мескиты, которые подробно изучают роль коллективной жертвы в объяснении эмоциональных реакций и поведенческих тенденций по отношению к совершающей чужую группу.В своем исследовании авторы демонстрируют, что коллективная жертва отрицательно связана с межгрупповыми аффилиативными эмоциями и положительно с эмоциями межгруппового дистанцирования как у фламандцев, так и у франкоязычных респондентов. Эти эмоциональные реакции, в свою очередь, предсказывают поведенческие тенденции межгруппового контакта по сравнению с межгрупповым исключением и местью в обеих группах. Таким образом, коллективная жертва и ее эмоциональные корреляты оказываются ценными для дальнейшего понимания динамики межгруппового конфликта не только в условиях насильственных столкновений, но и в ненасильственных контекстах, таких как бельгийский лингвистический конфликт.

Конкретно акцентируя внимание на роли региональной идентификации ингруппы, Асброк и Ван Хиль исследуют уникальное и редко изучаемое немецкоязычное меньшинство Бельгии. Их исследование показывает, что идентификация представителей меньшинств со своим немецкоязычным сообществом связана с положительным отношением к сообществу, не приводя к отрицательному отношению к двум другим сообществам. Дезидентификация с Бельгией как вышестоящей группой, однако, связана с негативным восприятием всех бельгийских сообществ, восприятием серьезного межгруппового конфликта и требованиями о роспуске бельгийского федерального государства на независимые регионы.Эти результаты особенно интересны, потому что они показывают, что сильная региональная идентичность не обязательно связана с негативным отношением к другим группам, но особенно дезидентификация с вышестоящим (то есть национальным) сообществом может быть проблематичным в этом отношении.

Наконец, в качестве заключительного вклада в этот специальный выпуск Ван Аше, Бостин, Де Керсмакер, Дарденн и Хансенн проводят исследование пути к примирению между членами языковых сообществ, уделяя особое внимание роли когнитивного стиля, идеологии и межгрупповых отношений. эмоции.В своей работе авторы показывают, что как у фламандских, так и у франкоязычных граждан потребность в когнитивной закрытости движет правыми взглядами и эссенциалистским мышлением, что, в свою очередь, связано с меньшим сочувствием и доверием чужой группы и большим гневом чужой группы. Однако наличие положительных эмоций доверия и сочувствия к внешней группе, а не простое отсутствие гнева внешней группы оказалось критически важным в качестве аффективной основы для примирения.

Заключительные замечания и благодарности

Источником вдохновения для специального выпуска стал вышеупомянутый симпозиум, в ходе которого организаторы, Оливье Кляйн и Бернар Риме, призвали бельгийских психологов поделиться своим опытом в таких областях, как «социальная идентичность», «коллективная жизнь». воспоминания »,« предрассудки, стереотипы и дискриминация »и« эмоции и общение »для изучения межгрупповых проблем, поднятых бельгийским лингвистическим конфликтом.В определенной степени этот призыв, кажется, был услышан (см. Luminet et al., 2012). Мы надеемся, что этот специальный выпуск станет еще одним шагом в этом направлении.

Каждую статью рецензировали два эксперта в соответствующей области. По возможности мы запросили и получили вклад одного бельгийского и одного небельгийского рецензента. Мы следовали этой процедуре с целью достижения баланса между контекстуальной релевантностью и теоретической интеграцией, между партикуляризмом и универсализмом. Этими рецензентами были (в алфавитном порядке): Алехандра Аларкон, Борис Бизумик, Астерия Брилка, Эллен Дельво, Стефани Демулен, Кристоф Донт, Оливье Кляйн, Джованна Леоне, Кристоф Лейс, Оливье Люмине, Кристина Матшке, Чарльз Б. Меусен.Стоун и Винсент Изербит. Мы благодарим этих рецензентов за их неоценимый вклад в этот специальный выпуск.

Сноски

Термин «фламандцы» используется взаимозаменяемо с термином «говорящие на голландском языке», хотя меньшинство фламандцев определяют себя как франкоговорящие, в то время как говорящие по-французски включают валлонов, а также жителей Брюсселя и его окрестностей, которые обычно делают это. не считают себя валлонами (Deprez et al., 1996–97).

При чтении этих цифр следует иметь в виду, что очень трудно узнать точное количество говорящих на голландском, французском и немецком языках, поскольку лингвистическая перепись запрещена законом.

В этом отношении недавнее исследование показало, что сотрудничество внутри языковых групп различается скорее по характеру, чем по степени. В то время как во Фландрии лидеры фламандского движения сотрудничали, обещая предоставить им независимость, в Валлонии коллаборационисты чаще преследовали свои собственные интересы. Имеющиеся данные также свидетельствуют о том, что репрессии во Фландрии были не более частыми, чем в Валлонии (например, Beyen, 2002).

Насколько нам известно, цифры, относящиеся к языковым знаниям членов немецкоязычного сообщества, недоступны.

Конкурирующие интересы

У авторов нет конкурирующих интересов, о которых следует заявлять.

Ссылки

1. Аларкон-Энрикес А., Ликата Л., Лейс К., Ван дер Линден Н., Кляйн О., Мерси А. Признание общих прошлых страданий, доверие и улучшение межгрупповых отношений в Бельгии. Revista de Psicología. 2010. 28 (1): 81–110. [Google Scholar] 2. Beyen M. Elle est de plus en plus noire, la masse des flamingants. Комментарий s’est forgée l’image de l’occupation et de la répression en Flandre, 1945–2000 [Тело фламандских националистов темнеет.Как развивалась память об оккупации и репрессиях во Фландрии, 1945–2000 гг.] В: Готович Ю., Кестелот Ч., ред. Сотрудничество, репрессия. Un passé qui résiste. Брюссель: Издания Труда; 2002. С. 99–113. [Google Scholar] 3. Биллиет Дж., Мэдденс Б., Фронье А. П. Существует ли Бельгия (все еще)? Различия в политической культуре фламандцев и валлонов. Западноевропейская политика. 2006. 29 (5): 912–932. DOI: 10.1080 / 01402380600968802. [CrossRef] [Google Scholar] 4. Буги Э., Усборн Э., де ла Саблоньер Р., Тейлор Д. М. Культурные повествования франкоязычных и англоязычных квебекцев: использование исторической перспективы для изучения взаимосвязей между коллективной относительной депривацией, внутригрупповой энтузиазмом и коллективным уважением. Британский журнал социальной психологии. 2011; 50: 726–746. DOI: 10.1348 / 014466610X526018. [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar] 5. Ковелл М. «Регионализация и экономический кризис в Бельгии: различное происхождение центробежных и центростремительных сил». Канадский журнал политических наук.1986. 19 (2): 261–282. DOI: 10.1017 / S0008423

4019. [CrossRef] [Google Scholar] 6. Дассарг А., Перрез Дж., Рошам М. Les Relations entre langue et politique en Belgique: linguistiques ou communautaires? [Отношения между языком и политикой в ​​Бельгии: лингвистические или общинные?] Revue Internationale de Politique Comparée. 2014. 21 (4): 105–128. [Google Scholar] 8. Депрез К., Гираертс Р., Винантс А. Une identityité bruxelloise? Résultats d’une récente enquête social-Psychoologique [Брюссельская идентичность? Результаты недавнего социально-психологического исследования] Cahiers de l’Institut de Linguistique de Louvain.1996–97; 22: 69–75. DOI: 10.2143 / CILL.22.3.2002661. [CrossRef] [Google Scholar] 9. Де Винтер Л., Бодевинс П. Бельгия: К распаду национального государства в самом сердце Европы? Национализм и этническая политика. 2009. 15 (3–4): 280–304. DOI: 10.1080 / 13537110903358689. [CrossRef] [Google Scholar] 10. Девульф Дж. «O liebes Land», «o Belgiens Erde»: Развитие немецкоязычного сообщества в Бельгии отражается в свете борьбы фламандцев за автономию. Обзор германистики. 2009; 32: 65–81.[Google Scholar] 11. Дурье Б., Рейджерс А., Луйкс К., Ванбезелэр Н., Миус Дж. К какой национальной группе я себя отождествляю? Роль предпочтительных и воспринимаемых представлений идентичности. Нации и национализм. 2013. 19 (3): 456–474. DOI: 10.1111 / Nana.12004. [CrossRef] [Google Scholar] 12. Эувема М., Вербеке А. Негативные и позитивные роли СМИ в бельгийском конфликте: модель деэскалации. Обзор закона Маркетта. 2009. 93 (1): 139–171. [Google Scholar] 13. Фиск С. Т., Кадди А. Дж. К., Глик П., Сюй Дж. Модель стереотипного содержания (часто смешанного): Компетентность и теплота, соответственно, вытекают из воспринимаемого статуса и конкуренции. Журнал личности и социальной психологии. 2002; 82: 878–902. DOI: 10.1037 / 0022-3514.82.6.878. [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar] 14. Галтунг Дж. Социальная космология и концепция мира. Журнал исследований мира. 1981; 18: 183–199. DOI: 10.1177 / 002234338101800207. [CrossRef] [Google Scholar] 15. Хинен-Вольф С., Вероугстрате А., Базан А. Белго-бельгийский конфликт в индивидуальных нарративах: Психодинамика травмы в истории Бельгии.Исследования памяти. 2012; 5 (1): 58–73. DOI: 10.1177 / 1750698011424032. [CrossRef] [Google Scholar] 16. Хуге Л. Бельгия: Пустота в центре. В: Бермео Н., Аморетти У., редакторы. Имеет ли значение федерализм? Политические институты и управление территориальным разделением. Балтимор: Johns Hopkins Press; 2004. С. 55–92. [Google Scholar] 17. Кляйн О., Аззи А. Э. Процессуальное правосудие в отношениях большинства и меньшинства: исследования с участием бельгийских языковых групп. Исследование социальной справедливости. 2001. 14 (1): 25–44. DOI: 10.1023 / А: 1012571623641. [CrossRef] [Google Scholar] 18. Кляйн О., Ликата Л. Объяснение различий между социальными группами: влияние групповой идентификации на атрибуцию. Швейцарский журнал психологии. 2001. 60: 244–252. DOI: 10.1024 // 1421-0185.60.4.244. [CrossRef] [Google Scholar] 19. Кляйн О., Ликата Л., Ван дер Линден Н., Мерси А., Люминет О. Модель в форме вафли, показывающая, как реалистичные размеры бельгийского конфликта структурируют коллективные воспоминания и стереотипы. Исследования памяти. 2012. 5 (1): 16–31. DOI: 10.1177/1750698011424028. [CrossRef] [Google Scholar] 20. Leyens J.-Ph., Yzerbyt V.Y. Эффект избыточного исключения внутри группы: влияние валентности и подтверждения на поиск стереотипной информации. Европейский журнал социальной психологии. 1992; 22: 549–569. DOI: 10.1002 / ejsp.2420220604. [CrossRef] [Google Scholar] 21. Люминет О., Ликата Л., Кляйн О., Розу В., Хинен-Вольф С., Ван Иперселе Л., Стоун К. Б. Взаимодействие между коллективной памятью и эрозией национальных государств — парадигматический случай Бельгии: Введение в специальный выпуск.Исследования памяти. 2012; 5 (1): 3–15. DOI: 10.1177 / 1750698011424027. [CrossRef] [Google Scholar] 22. Маркусс Дж. Немецкоязычный в Бельгии и Италии: два разных режима автономии. Geographica. 1999. 34 (1): 59–73. [Google Scholar] 23. Мартиниелло М. Культурология различий, дифференциация культур в бельгийской политике [Культурология различий, дифференциация культур в рамках бельгийской политики] Les Cahiers du CERI. 1998. 20: 3–41. [Google Scholar] 24. Meeus J., Duriez B., Vanbeselaere N., Боен Ф. Роль репрезентации национальной идентичности во взаимосвязи между внутригрупповой идентификацией и отступлением от чужих: этническое и гражданское представительство. Британский журнал социальной психологии. 2010. 49: 305–320. DOI: 10.1348 / 014466609X451455. [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar] 25. Мескита Б., Дельво Э., Кляйн О., Ликата Л., Мерси А., Риме Б. Эмоции и отношения сталкиваются с aux Relations entre les communautés linguistiques en Belgique chez des répondants francophones et néerlandophones de différentes orientations politiques [Эмоции и отношения, связанные с об отношениях между языковыми сообществами в Бельгии среди франко- и голландскоязычных респондентов с различными политическими ориентациями] Брюссель: KUL, ULB, UCL; 2010 г.[Google Scholar] 26. Мнукин Р., Вербеке А. Устойчивый ненасильственный конфликт без примирения: фламандцы и валлонцы в Бельгии. Право и современные проблемы. 2009. 72: 151–186. [Google Scholar] 27. Nuttin J. Het stereotiep beeld van Walen, vlamingen en brusselaars: hun kijk op zichzelf en op elkaar. Een empirisch onderzoek bij Universitairen [Стереотипный образ валлонов, фламандцев и жителей Брюсселя: их взгляды на себя и друг на друга. Эмпирическое исследование среди студентов университетов] Брюссель, Бельгия: Королевская академия литературы и науки; 1976 г.[Google Scholar] 28. Петтигрю Т. Применение социальной психологии к международным социальным вопросам. Журнал социальных проблем. 1998. 54 (4): 663–675. DOI: 10.1111 / j.1540-4560.1998.tb01242.x. [CrossRef] [Google Scholar] 29. Риме Б., Бушат П., Кляйн О., Ликата Л. Когда коллективные воспоминания о жертвах исчезают: эволюция межгрупповых отношений и политических устремлений в Бельгии из поколения в поколение. Европейский журнал социальной психологии. 2015; 45: 515–532. DOI: 10.1002 / ejsp.2104. [CrossRef] [Google Scholar] 31. Санчес-Мазас М., Ван Хумскеркен Ф., Казини А. К социальному репрезентативному подходу к гражданству: политическое позиционирование в непрофессиональных концепциях бельгийского и европейского гражданина. Psychologica Belgica. 2003. 43: 55–84. [Google Scholar] 32. Синарде Д. Прямая демократия как инструмент формирования единого общественного мнения в многоязычном обществе? Некоторые размышления на примере Бельгии. В кн .: Синардет Д., Хуг М., ред. Жизнеспособна ли демократия без единого общественного мнения? Швейцарский опыт и бельгийский случай.Брюссель: инициатива Re-Bel; 2009. С. 34–42. [Google Scholar] 33. Синардет Д., Де Сверт К., Дандой Р. Хет-саменлевен ван тви onderdrukte meerderheden: Vlamingen, Franstaligen en de Media [Сосуществование двух угнетенных меньшинств: фламандцы, франкоговорящие и СМИ] In: Buelens G., Van Reybrouck Д., Гуссенс Дж., Редакторы. Waar Belgie Staat. Een toekmostvisie. Антверпен, Бельгия / Амстердам, Нидерланды: Meulenhoff / Manteau; 2007. С. 27–37. [Google Scholar] 34. Стивенсон К., Кондор С., Абелл Дж.Головоломка большинства и меньшинства в Северной Ирландии: перспектива оранжевого порядка. Политическая психология. 2007. 28 (1): 107–125. DOI: 10.1111 / j.1467-9221.2007.00554.x. [CrossRef] [Google Scholar] 35. Стоянович Н. Возможна ли демократия в многоязычной стране? Швейцарский опыт и парадокс прямой демократии. В кн .: Синардет Д., Хуг М., ред. Жизнеспособна ли демократия без единого общественного мнения? Швейцарский опыт и бельгийский случай. Брюссель: инициатива Re-Bel; 2009. С. 10–18. [Google Scholar] 36.Свенден В. Асимметричный федерализм и создание коалиций в Бельгии. Публий: Журнал федерализма. 2002. 32 (3): 67–88. DOI: 10.1093 / oxfordjournals.pubjof.a004960. [CrossRef] [Google Scholar] 37. Свенден В., Янс М. Т. «Останется он или пойдет?» Федерализм и устойчивость Бельгии. Западноевропейская политика. 2006. 29 (5): 877–894. DOI: 10.1080 / 01402380600968745. [CrossRef] [Google Scholar] 38. Тайфель Х. Введение. В: Тайфель Х., редактор. Социальная идентичность и межгрупповые отношения. Нью-Йорк: издательство Кембриджского университета; 1982 г.С. 1–11. [Google Scholar] 41. Воллхардт Дж. К., Билали Р. Вклад социальной психологии в психологическое исследование мира: обзор. Социальная психология. 2008; 39: 12–25. DOI: 10.1027 / 1864-9335.39.1.12. [CrossRef] [Google Scholar] 42. Вос Л. Реконструкции прошлого в Бельгии и Фландрии. В: Коппитерс Б., Хюссен М., редакторы. Сецессион, история и общественные науки. Брюссель, Бельгия: VUB Brussels University Press; 2002. С. 179–206. [Google Scholar] 43. Wagener M. Quelle place pour la communauté germanophone de Belgique? Une communauté politique en doute (s).[Какова роль немецкоязычного сообщества в Бельгии? Политическое сообщество под вопросом] Эмуляции. 2013; 10: 69–87. [Google ученый] .