У северокорейских парашютистов новая форма — точь-в-точь как у Капитана Америка. Похоже, это личное дизайнерское решение Ким Чен Ына — Meduza
Ким Чен Ын вместе с военнослужащими на выставке вооружений в Пхеньяне. 12 октября 2021 года
KCNA / Reuters / Scanpix / LETA
После очередного масштабного празднества в Северной Корее, состоявшегося 10 октября по случаю официальной годовщины основания Трудовой партии, внимание западных СМИ и пользователей соцсетей привлекла фотография, на которой вместе с Ким Чен Ыном и офицерами Корейской народной армии стоял мужчина в странном костюме, похожем, скорее, не на военную форму, а на костюм супергероя из комиксов Marvel или DC. Кто-то тут же окрестил необычно одетого человека «Капитаном КНДР», а кто-то и вовсе засомневался, не подделка ли это — уж очень необычно смотрелся этот человек на общем фоне.
Это не фейк.
Убедиться в этом можно, например, зайдя на сайт официальной газеты ЦК Трудовой партии Кореи «Нодон синмун». Мужчина, одетый в столь необычную форму — парашютист военно-воздушных сил Корейской народной Армии.
В статье, посвященной партийному юбилею (кстати, в отличие от формы, дата как раз поддельная), «Нодон синмун» написала: «В радостном октябрьском небе у горизонта развевалось красное знамя Партии, раскрытое парашютистом исключительного мастерства, выполнявшим спуск».
Скорее всего, парашютист, удостоившийся такой высокой оценки государственной пропаганды, и был потом удостоен чести быть сфотографированным рядом с «высшим руководителем». В Северной Корее такая фотография автоматически сильно повышает формальный статус человека в псевдокастовой социальной иерархии.
Эпизод со спуском, который так понравился партийной газете
Центальное телевидение КНДР
Это не первый раз, когда парашютисты в такой необычной форме появляются на экранах северокорейского телевидения. Например, в сентябре Центральное телевидение показывало Ким Чен Ына, пожимающего им руки
Центальное телевидение КНДР
Можно предположить, что появление этой формы — формально в цвета флага КНДР — личная инициатива Ким Чен Ына.
Во всяком случае, судя по имеющимся данным, изменения формы в северокорейской армии требуют высочайшей санкции. Об этом свидетельствует один из самых интересных документальных фильмов КНДР — «Полководец-отец всегда пребывает вместе с бойцами Народной армии» (сейчас его удалили со всех северокорейских интернет-платформ, возможно, из опасений, что он даст какую-то информацию иностранным разведкам). В фильме можно увидеть, как, например, в 1980-х годах отец нынешнего вождя Ким Чен Ир рассматривал образцы предлагаемой ему униформы (иногда для этой цели образец формы надевал мужчина, служивший для «любимого руководителя» моделью). Вкус у Ким Чен Ира, судя по всему, был довольно придирчивый — большая часть предложенных ему мундиров к массовому пошиву утверждена не была.
В принципе, глядя на северокорейскую униформу, можно сделать определенные предположения о том, что сейчас происходит в стране. Например, дед Ким Чен Ына Ким Ир Сен набрался смелости сделать себе маршальский погон «под Сталина» только в 1954-м году, после смерти кремлевского вождя.
А после выхода КНДР из-под советского влияния в после 1957 года с погонов высшего командного состава пропали типичные «советские» звезды с якорем, которые были обязательным атрибутом в начале 1950-х годов.
Значит ли это, что появление парашютистов, напоминающих героев голливудских блокбастеров указывает на какие-то перемены в КНДР?
Скорее всего, нет.
Конечно, дизайн формы «под супергероя» заставляет вспомнить, как почти 10 лет назад в Северную Корею приезжал Деннис Родман и было немало надежд на то, что в стране появился новый лидер, который увлекается Америкой и может повести страну по пути реформ. Последующие годы показали, что поводов для оптимизма здесь не было, и все яркие жесты первых лет правления Ким Чен Ына — не только приезд Родмана, но появление вождя на концертах с актерами в костюмах Микки-Мауса и концерты музыки в стиле техно — так жестами и остались.
Напротив, Ким Чен Ын начал увлекаться изменениями военной формы по мере того, как он отказывался от первоначального реформаторского курса и сделал ставку сначала на развитие стратегического оружия, а потом и на откровенные контрреформы.
Некоторые из перемен не сводились к простому переодеванию военных и имели практический смысл — например, в частях северокорейской армии, дислоцированных неподалеку от межкорейской границы, появилась камуфляжная форма. То, что такая форма была только у южан, раньше вызывало зависть у северян, видевших потенциальных противников своими глазами.
Ким Чен Ын на параде в честь 75-летия основания Трудовой парти Кореи в окружении высокопоставленных офицеров северокорейской армии, одетых в разные виды парадной формы. 11 октября 2020 года
KCNA / KNS / AFP / Scanpix / LETA
Но в основном, эти изменения проходили только затем, чтобы радовать глаз вождя. При Ким Чен Ыне появилось сразу несколько вариантов парадной формы высшего командного состава. Молодой вождь тихо поправил собственный погон маршала КНДР, чтобы тот походил на погон генералиссимуса — как у отца и деда. Для него вообще характерно это негласное соревнование, в первую очередь, с Ким Чен Иром, которого он, по-видимому, недолюбливает, но на почитание которого завязана вся его легитимность.
Ким Чен Ын инспектирует командный пункт стратегических сил Корейской народной армии. 14 августа 2017 года
KCNA / KNS / AP / Scanpix / LETA
Ким Чен Ын с военнослужащими-женщинами. 25 ноября 2019 года
KCNA / KNS / AP / Scanpix / LETA
При этом в основе своей форма Корейской Народной армии как была, так и остается вариацией на тему формы Красной армии образца 1943 года, привнесенной советской администрацией в Северную Корею еще во второй половине 1940-х годов.
Федор Тертицкий, ведущий научный сотрудник сеульского Университета Кунмин
12 интересных фактов о Северной Корее
Интерес к Северной Корее и ее жизненному укладу в мире постоянно растет. Однако известно нам об этой стране мало — даже от тех, кто побывал в ней, можно услышать абсолютно противоречивые мнения о тамошней жизни.
AdMe.ru собрал интересные и практически неизвестные факты о Северной Корее, которые, возможно, помогут нам чуть лучше понять, чем живет страна и северные корейцы.
1. Жители КНДР уверены, что Корея едина
Фото: DepositphotosЕсли взять политическую карту мира, изданную в любой стране, то на ней будут Северная Корея и Южная Корея. Однако в Северной Корее уверены, что страна едина — так, на карте, которую можно увидеть в любой школе или другом учреждении, будет только одна Корея со столицей в Пхеньяне. Впрочем, несмотря на то, что и та и другая сторона вроде бы мечтают об объединении, у каждой из них есть причины для того, чтобы положение вещей оставалось неизменным.
2. Они называют американцев «большими носами»
Американский солдат времен Корейской войны на агитационном плакате в Музее войны в Пхеньяне.
Жители Северной Кореи считают, что у всех американцев большой нос, огромные глаза и в придачу волосатая грудь. Как рассказывают бывшие жители КНДР, в школах на занятиях физкультурой они тренируются убивать американских солдат, используя для этого картонные манекены, изображающие людей в военной форме, с гигантскими носами и широко распахнутыми голубыми глазами.
3. КНДР не коммунистическая страна
Фото: FlickrПринято считать, что в Северной Корее следуют постулатам марксизма-ленинизма. Однако на самом деле КНДР отказалась от коммунистической идеологии еще в 50-х годах прошлого века, когда в СССР официально развенчали культ личности. Именно тогда начала развиваться сформированная, по мнению историков КНДР, еще в 1926 году идея чучхе, которую на первых порах расценивали как развитие теорий Маркса и Ленина.
Однако со временем все упоминания о коммунизме стали вымарываться из конституции КНДР, а в ее последней редакции, принятой в 2009 году, они и вовсе исчезли.
4. В Северной Корее нет налогов
Фото: DepositphotosСеверная Корея — одна из немногих стран мира, резиденты которой не платят налогов. Налоговые сборы (как часть «старого мира») были отменены в северной части Корейского полуострова еще в 1974 году. Не избавлены от их уплаты только организации и частные лица, находящиеся за пределами страны с целью заработка.
Впрочем, скоро все может измениться — поговаривают, что правительство планирует вернуть подоходный налог в ближайшее время.
5. В Северной Корее смотрят американские фильмы, но не знают, что они американские
Да-да, в Северной Корее просто обожают голливудские фильмы — так, например, они очень любят «Титаник» и «Крепкий орешек». Однако зачастую корейцы не знают, где именно снят фильм — в конце концов, не только у американцев большие носы. Кстати говоря, смотреть южно-корейское телевидение гораздо опаснее, чем американские фильмы, ведь в этом случае нельзя сослаться на незнание того, откуда «пришли» та или иная передача или фильм.
Кстати, интересный факт: Ким Ир Сен родился 15 апреля 1912 года — в день, когда затонул «Титаник».
6. Кимирсения и кимченирия
Фото: WikimediaНет, это не шутливое название Северной Кореи, а сорта цветов: кимирсения — это гибридный сорт орхидеи, а кимченирия — гибридный сорт бегонии. Впрочем, ни один из цветов не является символом КНДР — эта роль отведена магнолии.
Что, однако, не мешает ежегодно проводить выставки кимченирий и кимирсений, к которым каждая «передовая» семья старается вырастить самый лучший цветок.
7. Северная Корея — один из мировых лидеров по экспорту морепродуктов
Фото: FlickrГлавный торговый партнер КНДР — это, конечно же, соседний Китай, на долю которого приходится около 60 % экспорта северокорейских товаров. Одна из главных статей экспорта — рыба и другие морепродукты, составляющие 1/4 от всех продаваемых за границу товаров. Кроме того, Северная Корея входит в топ-20 стран, экспортирующих продукцию рыболовной промышленности.
8. Глава Северной Кореи — мертвый человек
Фото: East NewsКНДР — единственное государство в мире, в котором существует уникальная в своем роде форма правления — некрократия. Дело в том, что Ким Ир Сену посмертно был присвоен титул Вечного президента КНДР. Фактически это означает, что действующий глава Северной Кореи Ким Чен Ын, носящий вполне официальное звание Высшего руководителя КНДР, лидера партии, армии и народа, не имеет статуса президента.
Да ему и не обязательно.
9. В шоу «Ариран» задействовано 0,4 % населения КНДР
Фото: FlickrФестиваль «Ариран» в 2012 году, приуроченный к 100-летию со дня рождения Ким Ир Сена
Фестиваль «Ариран» — крупнейшее цирковое шоу на нашей планете, занесенное в Книгу рекордов Гиннесса. В нем принимают участие около 100 тыс. человек, а все население КНДР составляет около 25 млн человек. Кроме того, шоу проводится на стадионе Ныннадо имени Первого мая — крупнейшем подобном сооружении мира, вмещающем 150 тыс. зрителей.
10. На границе Северной Кореи и Южной Кореи есть «агитационная» деревня
Фото: FlickrНа границе с Южной Кореей находится деревня Киджондон, построенная для того, чтобы показать южным соседям всю привлекательность жизни в северной части Страны утренней свежести. Возвели ее в 1950-х годах — во времена, когда электричество в сельской местности было роскошью по обе стороны границы.
Свет при этом загорался строго по расписанию и в одних и тех же помещениях, по улицам бродили солдаты, а одни и те же женщины в течение 15 лет мыли одни и те же окна.
Позже, когда техника позволила южанам разглядеть деревню получше, стало понятно, что дома в Киджондоне — это всего лишь пустые коробки, в которых нет ни полов, ни потолков, ни перегородок.
11. Кто громче?
Фото: FlickrВид на Киджондон и флагшток высотой 160 м, претендующий на звание самого высокого в мире
С Киджондоном связана еще одна небезынтересная история. В течение нескольких лет на его территории с большой громкостью работало радио, где рассказывали о том, как хорошо будет жить в Северной Корее тем, кто приедет сюда из-за южной границы.
Однако в 2004 году, поняв тщетность попыток переманить к себе соседей, северные корейцы начали транслировать на всю громкость военные марши по 20 часов в день, в ответ на что южане включили свой знаменитый K-Rock. Когда шум стал совсем невыносимым, радио по молчаливому согласию отключили. С обеих сторон.
12. Ким Чен Ын такой один
Фото: East NewsВ Северной Корее детей официально запрещено называть именем вождя.
Если же в семье по случайному (или нет) совпадению уже подрастает ребенок с таким же именем, родители должны в срочном порядке сменить ему имя. Это не первый подобный запрет в КНДР: в 2011 году отец Ким Чен Ына, Ким Чен Ир, издал такой же указ относительного своего имени. Однако первым пошел на такой шаг их дед и отец — Ким Ир Сен, причем все ранние запреты действуют до сих пор.
Длинная тень Северной Кореи на южнокорейской демократии
Резюме Южную Корею часто называют демократическим и экономическим чудом. После десятилетий авторитаризма она превратилась в консолидированную демократию и технологически развитую экономическую мощь за последние три десятилетия. В последние месяцы страна получила международное признание за успешную борьбу с пандемией коронавируса. Тем не менее стремление южнокорейских президентов продвигать свои цели в отношении Северной Кореи и наследие авторитаризма, особенно централизация власти в руках президента, привело к неравномерному применению либерально-демократических функций, а иногда и к вопиющим примерам злоупотреблений.
и нарушения прав. Президент Мун Чжэ Ин, бывший юрист-правозащитник, казалось, предложил передышку от предыдущего десятилетия консервативного правления, в течение которого применялся Закон о национальной безопасности времен холодной войны, чтобы подавить просеверокорейские настроения и наказать любого, кто критиковал тогдашние… Президенты Ли Мён Бак и Пак Кын Хе. Мун, однако, использовал свою власть, чтобы ослабить выступления и действия, направленные против Севера, чтобы поддержать свою политику, направленную на помолвку в отношении Пхеньяна, подрывая свои цели внутренней политики, такие как укрощение коррупции и неравенства, и при этом не добился особого прогресса в отношениях с непримиримым режимом Кима. . Прогресс в укреплении демократических институтов Южной Кореи потребует времени и политической воли, но тем временем Мун может сделать небольшие шаги к достижению этих долгосрочных целей, изменив свой подход к северокорейским правозащитным группам и группам перебежчиков, расширив возможности гражданских организаций и установив основы для принципиальной и устойчивой политики.
Поскольку мир все еще не оправился от пандемии коронавируса, немногие страны получают столько положительного внимания за успешное управление ею, как Южная Корея. Мало того, что администрация президента Мун Чжэ Ина продемонстрировала, чего могут добиться эффективное управление, технологии и наука, а также политика, основанная на экспертах, для защиты общественного здоровья, Сеул также продемонстрировал, что он может безопасно провести национальные выборы в законодательные органы, как Великобритания, Франция и почти 20 штатов США отложили голосование . Впечатляющие две трети имеющих право голоса избирателей Южной Кореи явились во время пандемии и обеспечили правящей партии подавляющее большинство. Газета Washington Post среди других СМИ похвалила Южную Корею за то, что она показала миру, как можно проводить «свободные, честные и безопасные выборы» даже во время пандемии.
Цели каждого президента Южной Кореи в отношении отношений с Северной Кореей, а также централизация власти в самой должности бросают тень на политический выбор Сеула.
Несмотря на то, что Южная Корея рекламировалась в мировых СМИ как маяк демократии, местные наблюдатели и международные организации, включая ООН, критиковали администрацию Луны за нелиберальные действия в отношении северокорейских перебежчиков и правозащитников в страна. Демократия с конца 1980-х годов, Южная Корея по-прежнему несет на себе тяжесть правового и институционального наследия предыдущих военных режимов, которые продолжают препятствовать последовательному применению либерально-демократических функций. В частности, цели каждого президента Южной Кореи в отношении отношений с Северной Кореей, а также централизация власти в самой должности бросают тень на политический выбор Сеула. В то время как консервативные президенты, как правило, подавляли любые проявления просеверных настроений, ссылаясь на пресловутый Закон о национальной безопасности, пережиток холодной войны, и антикоммунизм Южной Кореи, часто используемый для того, чтобы заставить замолчать продемократические организации, прогрессивное правительство Муна изменило ситуацию.
С октября 2016 года по март 2017 года сотни тысяч граждан Южной Кореи — семьи, молодые люди, пожилые люди, школьники — каждые выходные собирались в Сеуле, требуя отставки президента Пак Кын Хе по обвинениям трансплантата. В то время как коррупционные скандалы, которые были отмечены администрацией парка, были первоначальной причиной этих «протестов со свечами», десятилетиями сдерживаемого гнева и негодования по поводу углубления социально-экономического неравенства, тяжелых условий труда и отсутствия льгот для временных рабочих мест, продолжительного рабочего дня и низкого качества. жизнь вырвалась на поверхность. В 2016 году Организация экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) поставила Южную Корею на 28-е место среди 38 стран в своем отчете об индексе качества жизни; он упал до 29th в 2017 г.
Для южнокорейцев, которые в течение нескольких месяцев протестовали на улицах против коррупции Пак, дочери одного из диктаторов Южной Кореи, которую считали отчужденной и оторванной от мира — и в конечном итоге подвергли импичменту и отстранили от должности в марте 2017 г.
— Мун Чжэ Ин был воспринят как глоток свежего воздуха. Среди 13 кандидатов Мун набрал 41% голосов, опередив занявшего второе место на 17 пунктов. Удивительные 77% избирателей, имеющих право голоса, проголосовали. В то время международные наблюдатели назвали буйные и мирные протесты при свечах «демократическим чудом» и написали, что Южная Корея «показала миру, как строить демократию».
Мун Чжэ Ин вступил в должность в мае 2017 года, пообещав реформировать чеболей или конгломератов, которые доминируют в социальном, экономическом и политическом ландшафте Южной Кореи, улучшить условия труда и продолжительность рабочего времени, а также повысить минимальную заработную плату. Адвокат по гражданским правам и правам человека, который был заключен в тюрьму за свою продемократическую активность во время авторитарного правления в стране, прогрессивный Мун сказал, что он будет «президентом для народа».
В пророческой статье Алексис Дадден, историк современной Кореи из США, отмечает успехи протестов при свечах в свержении действующего президента и демонстрации того, что никто не может быть выше закона.
Но она также предупредила, что «южным корейцам будет сложно в ближайшие годы сосредоточить внимание на том, чего они хотят для своей страны и для всей Кореи, потому что северокорейский вихрь, вероятно, определит президентство Муна». Действительно, движимые желанием «сделать дерзкий шаг» к прекращению объявления Корейской войны и подписанию мирного договора — и, несомненно, встревоженные явным отсутствием беспокойства президента США Дональда Трампа по поводу безопасности Южной Кореи во время «огня и ярости» угроз в конце 2017 года, которые, как многие опасались, перерастут в военный конфликт — Мун выдвинул сближение с Пхеньяном в качестве главного приоритета. Он также решил использовать полномочия президента для достижения этой цели, даже если это означало избирательное подавление гражданских свобод в его собственной стране.
Те же самые злоупотребления властью, которые были широко распространены при президенте Пак Кын Хе, доказали свою липкость в администрации Муна, в том, что политологи Арам Хур и Эндрю Йео называют «демократическим потолком».
в Южной Корее. Как и его предшественники, срок пребывания президента Муна был сотрясен скандалами, в том числе сообщениями о вмешательстве высокопоставленных президентских чиновников Голубого дома с целью помочь одному из друзей Муна стать мэром юго-восточного города, а также обвинениями во взяточничестве и нарушениями этики против близкого союзника Муна Чо Кука, который назначен министром юстиции в сентябре 2019 г.и через месяц ушел в отставку. Скандал с Чо привлек огромные толпы людей, выступивших против его назначения. Дополнительные утверждения о том, что Чо и его жена подделали документы, чтобы помочь своей дочери поступить в медицинский институт, разозлили молодых людей, которые уже были чувствительны к экономическому неравенству и несправедливым преимуществам, которыми пользуется элита, и они направили свой гнев на Муна за то, что он покрывал Чо, которого называли лицемером.
Мун также вызвал критику и протесты за подавление инакомыслия, особенно со стороны консерваторов, продолжение цикла взаимных обвинений и мести и углубление поляризации корейской политики.
Яростно защищая его цель достижения межкорейского прогресса в течение его единственного пятилетнего срока, правительство Муна оказывает сильное давление на неправительственные организации и группы перебежчиков, которые занимаются правами человека в Северной Корее, чтобы смягчить Ким Чен Ына. В конце 2018 года правительство сократило финансирование Северокорейского фонда прав человека (созданного в соответствии с законом в 2016 году) на 93%, отчасти для поддержки саммита того года. В октябре 2018 года правительство Южной Кореи запретило журналисту-ветерану, который был перебежчиком из Северной Кореи, освещать межкорейские переговоры, как сообщается, чтобы не раздражать северокорейский режим. Инцидент побудил Международный институт прессы, глобальную сеть руководителей СМИ и журналистов, написать письмо Муну, в котором говорилось: «Мы опасаемся, что правительство создало новый прецедент, и в будущем оно попытается заставить замолчать любого журналиста.
С тех пор Сеул лишил лицензий неправительственные организации, которые занимались такой деятельностью, как распространение листовок против режима на севере, обыски в офисах и подача уголовных жалоб, а также слежка или задержания активистов, что побудило эти неправительственные организации обратиться за помощью в ООН. . Активисты сообщили Reuters, что расследования Сеула и удержание средств отпугнули доноров, что еще больше затруднило усилия организаций по поддержке дезертирства и сетей перебежчиков. Высокопоставленный руководитель международной организации Human Rights Watch заявил, что «Южная Корея должна отстаивать свои собственные принципы» и что администрация Муна рискует «нарушить права, которые они пытались завоевать на протяжении всей своей карьеры». В декабре 2020 года правительство Муна приняло спорный законопроект, запрещающий отправку воздушных шаров с листовками против Северной Кореи, что вызвало протесты гражданских групп, перебежчиков и международных правозащитных организаций.
Прогрессивные цели, такие как обуздание власти и влияния чеболей и укрепление системы социальной защиты, также отошли на второй план. Политолог Роберт Келли заметил, что предыдущие президенты-либералы Ким Дэ Чжун и Но Му Хён «потерялись в попытках заключить неуловимую сделку с Пхеньяном», и что Мун тоже, по-видимому, игнорировал давние либеральные вопросы внутренней повестки дня для как — пока безответное обещание межкорейского примирения. Кроме того, Мун завербовал
Похожие книги
Между тем общественность Южной Кореи считала экономику наиболее актуальной проблемой.
Опрос, проведенный в сентябре 2018 года, показал, что рейтинг одобрения Муна упал до минимума в 49%, что отражает мнение респондентов о том, что администрация Муна мало что сделала для повышения уровня занятости, сдерживания резкого роста цен на недвижимость или решения других экономических проблем. Тем не менее, администрация Муна предложила несколько инфраструктурных проектов, таких как межкорейская железная дорога и восстановление дорог и портов Северной Кореи, которые, по оценкам экспертов и правительства, обошлись бы в десятки миллиардов долларов. Действия Сеула также вызвали обеспокоенность в Вашингтоне, поскольку местные политики, как сообщается, звонили южнокорейским компаниям и банкам, чтобы напомнить им о необходимости введения санкций против Северной Кореи.
Как сказал один из ближайших советников Муна «Голосу Америки» в июле 2020 года: «Мирное регулирование межкорейских отношений является для нас приоритетом номер один, а права человека — вторым». Такое мнение соответствовало позиции администрации с тех пор, как Мун пришел к власти.
Попытки маргинализировать и заставить замолчать организации гражданского общества, такие как перебежчик из Северной Кореи и правозащитные группы, являются симптомом и движущей силой слабости южнокорейской демократии, особенно крайней централизации власти в президентской Синей Дом. Южнокорейский политолог Чхве Джанг Джип утверждал, что демократии в его стране не хватает систематического включения общественных субъектов в процесс разработки политики из-за всеобъемлющих целей экономического развития и национальной безопасности, даже ценой защиты прав личности. В обстановке антикоммунизма и поддержания порядка прогрессивные силы, стоявшие за демократическим движением в стране в XIX80-е не приняли концепцию ограничения государственной власти для расширения прав и свобод личности.
В результате политические партии были слабыми, неразвитыми и зависели от личности президента, Национальной ассамблее по-прежнему не хватало институциональной автономии, как в авторитарную эпоху, а судебная власть видела свою ценность через призму национальной безопасности и экономического развития, зачастую в пользу богатых и могущественных.
Концентрация власти в Голубом доме укоренилась в Южной Корее на протяжении десятилетий и усиливалась независимо от того, какая партия находится у власти. Азиатские ученые Стефан Хаггард и Чон-Сун Ю заметили, что «правительства как правых, так и левых политических сил наложили ограничения на свободу выражения мнений, чтобы сдержать политическую оппозицию, и конституционных, юридических и политических мер оказалось недостаточно, чтобы остановить их». Прогрессивные правительства Ким Дэ Чжуна (1998-2003) и Но Му Хён (2003-2008) преследовали журналистов и пытались нейтрализовать консервативные СМИ. В 2012 году Amnesty International выступила с резким осуждением консервативного правительства Ли Мён Бака (2008–2013) за «резкий рост злоупотреблений законами о национальной безопасности в политически мотивированных попытках заставить замолчать дебаты».
А применение правительством Пак Кын Хе (2013–2017) Закона о национальной безопасности для слежки, наблюдения и подавления критиков, часто подразумевая, что они являются сторонниками Северной Кореи, вызвало предупреждения со стороны Совета ООН по правам человека. Freedom House и южнокорейские общественные группы.
Следствием военных диктатур прошлого является коррупция, проистекающая из токсичного партнерства между государством и конгломератами, которое препятствует продвижению плюрализма и политики, учитывающей потребности людей. Историки хорошо задокументировали, что экономическое «чудо» Южной Кореи было основано на авторитарных действиях президента Пак Чон Хи — отца Пак Кын Хе, подвергшегося импичменту, — чья политика, ориентированная на экспорт, и правительственные стимулы привели к появлению таких нарицательных имен, как Samsung. и Hyundai, жестоко подавляя профсоюзы и терпя трудовую эксплуатацию со стороны корпораций. 1
За прошедшие годы эти контролируемые семьями конгломераты накопили огромное политическое влияние и использовали эту власть для защиты своих интересов, несмотря на настойчивые призывы к реформе.
Каждая президентская администрация после демократизации была замешана во взяточничестве и коррупционных скандалах, включая нынешнее правительство Муна, что подчеркивает трудности отделения денег от политики и политики. Нежелание или неспособность реформировать чеболей оставляет на месте систему, которая распространяет коррупцию, укрепляет корпоративную власть и подрывает надлежащее управление и демократическую подотчетность. Чхве Чан Джип заявил, что чеболей «оказались огромным препятствием для дальнейшего развития демократии, широкого применения верховенства закона, а также либерализации и плюрализации гражданского общества». Разочарованные отсутствием прогресса в реформе чеболей при правительстве Муна, рабочие (снова) вышли на улицы, учитывая отсутствие структур управления, которые были бы посредниками между гражданским обществом и правительством.
К их чести, Мун и его партия пытались пересмотреть Конституцию, безуспешно в 2018 году и снова в 2020 году, чтобы попытаться децентрализовать власть президента, изменить единственный пятилетний президентский срок на четырехлетний срок с возможностью на второй срок, снизить возрастной ценз для голосования, предоставить большую автономию местным органам власти и делегировать больше полномочий премьер-министру, а также устранить условия, способствующие безудержной коррупции.
Несмотря на то, что Мун сказал, что он не получит личной выгоды от этих мер, Национальное собрание отклонило это предложение, назвав его «имперским», но также подчеркнув склероз законодательной власти и поляризацию политики. Мун также работал над выявлением и расследованием коррупции в предыдущей администрации, но, как отметил южнокорейский экономист Пак Сан-ин, администрации еще предстоит разработать и реализовать конкретные меры по сдерживанию концентрации власти и богатства. Тем не менее, отчасти причина сохранения практики подавления свободы выражения мнений заключается в их политической полезности для президентов в борьбе с оппонентами, особенно с учетом того, что президенты Южной Кореи имеют единственный пятилетний срок для утверждения своего наследия.
Сильное, централизованное президентство Южной Кореи, относительно не обремененное законодательным или судебным надзором — и зависящее от чеболей в выполнении обещаний экономического роста — имело негативные последствия для внешней политики.
Чхве Чан Джип утверждал, что результатом такой системы является разработка политики, которая представляет собой «импровизированный, недальновидный и импровизированный процесс, находящийся под влиянием непосредственных политических интересов президента».
Персонализированный подход к внешней политике сверху вниз рискует привести к непоследовательной политике от одной администрации к другой. Например, Мун поставил под сомнение развертывание системы ПРО США Terminal High Altitude Area Defense (THAAD), которую предыдущее правительство согласилось установить. Он также пригрозил выйти из соглашения об обмене военной разведкой с Японией, еще одного продукта предыдущей администрации. Широкие колебания политики от одного президента к другому вызвали в Вашингтоне и других местах опасения по поводу надежности и последовательности политики Южной Кореи.
Действительно, подход Муна, похоже, не оказывает ожидаемого эффекта на Пхеньян. Постоянный залп антиюжной риторики со стороны режима Кима, его отказ принять гуманитарную помощь Сеула во время пандемии COVID-19 и уничтожение межкорейского офиса связи в июне 2020 года — все это убедительно свидетельствует о том, что примирительный подход Муна не работает.
Попытки Муна заставить замолчать гражданское общество, особенно по вопросам прав человека, могут подпитывать мнение Кима о том, что он может заставить Сеул выполнить его требования, а не вдохновить его на свертывание своей ядерной программы.
На самом деле, попытки Муна заставить замолчать гражданское общество, особенно по вопросам прав человека, могут подпитывать представление Кима о том, что он может заставить Сеул выполнить его требования, а не вдохновлять его на свертывание своей ядерной программы. Решение администрации Трампа не сосредотачиваться на нарушениях прав человека в Северной Корее с начала 2018 года в начале дипломатии на высшем уровне — должность посланника по правам человека была вакантной с 2017 года — также сыграло свою роль в отвлечении внимания мировой общественности от репрессивных методов режима Кима. при молчаливом согласии с действиями Сеула против правозащитных групп. Роберт Р. Кинг, бывший специальный посланник по правам человека в Северной Корее при администрации Обамы, лаконично написал: «Игнорирование прав человека не избавляет от нарушений, равно как и игнорирование нарушений не увеличивает желание или волю режима Кима достичь соглашение по вопросам безопасности в долгосрочной перспективе».
Кроме того, чеболей , вероятно, мало что могут сделать для межкорейского экономического взаимодействия, учитывая существующие санкции, плохую инвестиционную и деловую среду в Северной Корее и отсутствие интереса со стороны режима Кима. Также есть несоответствие в том, что Северная Корея может предложить этим компаниям. Южнокорейский экономист Пак Сан-ин пишет: «Южнокорейские чеболи сосредоточены в тяжелой и химической промышленности, а северокорейские рабочие пока не имеют человеческого капитала, подходящего для этих отраслей».
У Муна есть возможность еще больше укрепить демократию в Южной Корее, позволяя процветать группам гражданского общества, даже тем, которые критикуют Северную Корею, не нанося ущерба его политике вовлечения в Пхеньян. Хотя Северная Корея обычно резко реагирует на любую критику в адрес режима, когда на нее оказывают давление по вопросу о правах человека, в некоторых случаях она предпринимает усилия для их улучшения. Например, Северная Корея в 2017 году добилась прогресса в области прав людей с ограниченными возможностями и разрешила визит представителя Совета ООН по правам человека, к удивлению многих корейских наблюдателей.
В более широком смысле администрация Луны и ее преемники будут продолжать бороться со слабостями своей системы, унаследованными от авторитарных предшественников Южной Кореи. Как этот автор изложил в другом месте, преодоление этого наследия и ослабление хватки чеболей потребуют смелых действий для увеличения ресурсов государственного сектора и услуг, институционализации улучшенной двухпартийной системы сдержек и противовесов, поощрения и предоставления больше возможностей для молодое поколение политических лидеров и бороться с культурой широко распространенной коррупции, которая сохраняется как в правительстве, так и в бизнесе.
Риск того, что цели политики Северной Кореи затмят внутренние приоритеты, весьма значителен. Громкая победа правящей партии на выборах в законодательные органы в апреле 2020 года стала результатом успешного управления администрацией Муна пандемией, а не ее неэффективной политики в отношении Северной Кореи; до пандемии рейтинг одобрения Муна упал до 30% в результате экономического спада в стране и политических скандалов.
Но после выборов рейтинг одобрения Муна неуклонно падал, поскольку скандалы, контрпродуктивные политические шаги, трудовые споры и медленная или бесчувственная реакция правительства испортили мнение общественности об администрации.
Более того, условия, которые подпитывали протесты со свечами в 2016-2017 годах, все еще существуют, а в некоторых случаях даже ухудшились. По данным Банка Кореи, в 2018 году на долю 25-29-летних приходилось более 20% безработных, что является самым высоким показателем среди показателей ОЭСР за семь лет подряд. Разрыв в доходах больше, чем когда он пришел к власти, и поддержка избирателей в возрасте 20 лет, которые помогли продвинуть Муна к власти, упала с 90% в июне 2017 года до 44% в октябре 2019 года.
Прогресс в укреплении демократических институтов Южной Кореи потребуется время и политическая воля, но тем временем Мун может сделать небольшие шаги к этим долгосрочным целям, изменив свой подход к правам человека и группам перебежчиков. Как утверждает Дженнифер С.
О из Южнокорейского женского университета Ихва, «гражданское общество укрепляет демократическое управление, создавая демократических граждан». Что может быть лучше, чтобы показать Северной Корее и миру, как «делать демократию», чем показать силу и устойчивость южнокорейской демократии — достаточно уверенной, чтобы выслушивать критиков, расширять возможности гражданских организаций и поддерживать мудрую политику после одного президентского срока.
Связанный контент
Авторы
Признания и раскрытие информации
Тед Рейнерт редактировал эту статью при содействии Кевина Донга. Юн Дюбуа оказала помощь в проведении исследований.
Сноски
- Картер Дж.
Эккерт, Ки-байк Ли, Янг Ик Лью, Майкл Робинсон и Эдвард В. Вагнер, 9 лет0013 Корея, старая и новая: история (Кембридж, Массачусетс: издательство Гарвардского университета, 1990).
- Картер Дж.
Эккерт, Ки-байк Ли, Янг Ик Лью, Майкл Робинсон и Эдвард В. Вагнер, 9 лет0013 Корея, старая и новая: история (Кембридж, Массачусетс: издательство Гарвардского университета, 1990).Картер Дж. Экерт, Ки-байк Ли, Янг Ик Лью, Майкл Робинсон и Эдвард В. Вагнер, Корея, старая и новая: история (Кембридж, Массачусетс: издательство Гарвардского университета, 1990).
Свобода от страха: не в Северной Корее
- Осень 2016
- Выпуск 04
Что такое свобода?
Осень 2016 Эссе Мелани Киркпатрик Корейский полуостров разделен на две страны, народы которых не могут столкнуться с более разительно отличающимися судьбами. В то время как южнокорейцы наслаждаются экономическим процветанием и гражданскими свободами, северокорейцы живут в мире без свободы слова, свободы вероисповедания и широко распространенного недоедания.
Спустя семьдесят пять лет после того, как Франклин Д. Рузвельт выступил с речью о положении в стране, которая стала известна как речь о четырех свободах, перечисленные им свободы и их отсутствие воплощены в одной, разделенной стране: Корее. .
Сегодня свобода процветает в южной части Корейского полуострова, где Республика Корея является одной из самых демократичных и процветающих стран мира. Его 50 миллионов человек живут в условиях верховенства закона и пользуются всеми гражданскими свободами.
На севере, напротив, находится так называемая Корейская Народно-Демократическая Республика, последнее в мире закрытое тоталитарное государство. Северная Корея занимает последнее место по всем показателям свободы — экономической, политической, религиозной, гражданской.
25 миллионам жителей Северной Кореи не хватает свобод, о которых говорил Рузвельт: нет свободы слова. Религия запрещена. Желание широко распространено, а недоедание, а иногда даже голодание, является нормой.
Использование страха для подавления личности25 миллионов жителей Северной Кореи лишены свобод, о которых говорил Рузвельт: Нет свободы слова. Религия запрещена. Желание широко распространено, а недоедание, а иногда даже голодание, является нормой.
Так же и северокорейцам не хватает четвертой свободы Рузвельта: свободы от страха. Страх — это повседневная реальность жизни в Северной Корее. Это средство, с помощью которого нынешний деспот Ким Чен Ын обеспечивает соблюдение своего правления, как это делали его отец Ким Чен Ир и его дед Ким Ир Сен.
Как и в других тоталитарных странах, режим семьи Ким укрепляет свою власть с помощью практики произвольных арестов и задержаний. Режим управляет обширной сетью тюрем и центров содержания под стражей, самыми ужасными из которых являются шесть известных политических тюрем, где примерно 120 000 человек содержатся в настолько ужасных условиях, что многие из них никогда не возвращаются домой.
Политические преступления могут включать в себя хранение Библии, прослушивание южнокорейской поп-песни, смятие фотографии Ким Чен Ына или попытку позвонить по мобильному телефону за пределы страны.
Публичные казни — еще один способ контроля режима. В отчете Организации Объединенных Наций за 2013 год они названы «одним из ужасных инструментов» режима, управляющего страхом. Как мы узнали в последние годы из показаний сбежавших северокорейцев, даже дети обязаны смотреть, как вешают или расстреливают мужчин и женщин. Зрители понимают послание, которое посылает режим: выражайте несогласие с правителями, и это может быть то, что вы стоите перед расстрельной командой.
Публичные казни — еще один способ контроля режима. В отчете Организации Объединенных Наций за 2013 год они названы «одним из ужасных инструментов» режима, управляющего страхом.
Еще одним из «ужасных инструментов» диктатуры является политика наказания семей преступников. Согласно диктату, установленному деспотом-основателем Северной Кореи Ким Ир Сеном, правонарушители могут быть наказаны до трех поколений.
То есть, если вас отправят в ГУЛАГ за предполагаемое политическое преступление, ваши родители, ваш супруг и ваши дети могут пойти с вами.
Правление режима семьи Ким посредством страха распространяется даже на сбежавших северокорейцев. Выезд из страны без разрешения является преступлением, и режим отправляет агентов в соседний Китай, чтобы похитить и насильно вернуть домой сбежавших северокорейцев. Агенты режима также проникают в Южную Корею. Хван Чен Яп, самый высокопоставленный правительственный чиновник, перешедший на сторону, пережил несколько покушений. Ким Сон Мин, руководитель сеульской радиостанции, вещающей на Север, путешествует с телохранителем и держит в секрете местонахождение своего офиса.
Правление режима семьи Ким посредством страха распространяется даже на сбежавших северокорейцев.
Выезд из страны без разрешения является преступлением, и режим отправляет агентов в соседний Китай, чтобы похитить и насильно вернуть домой сбежавших северокорейцев.Сбежавшие северокорейцы обычно предпочитают жить вне общественного внимания, опасаясь привлечь к себе внимание режима. Если они назовут свои настоящие имена или позволят себя сфотографировать, они опасаются, что подвергнут опасности свои семьи дома.
Кан Су Чжин , , которая сейчас живет в Южной Корее, описывает, как ее муж и дочь были вынуждены покинуть относительную роскошь своего дома в Пхеньяне и отправлены в сельскую местность в наказание за ее решение покинуть страну. От дипломатов, командированных за границу, иногда требуют оставить сына или дочь в качестве заложников. Они знают, что если осмелятся дезертировать, ценой их дезертирства будет жизнь одного из их детей.
Страх также является средством, с помощью которого Ким Чен Ын обеспечивает лояльность своих главных помощников.
Сообщается, что с момента прихода к власти в 2011 году молодой диктатор казнил 70 высокопоставленных чиновников, включая собственного дядю, что является признаком крайней жестокости в обществе, которое высоко ценит семейные узы. В августе Южная Корея сообщила о казни вице-премьера, преступлением которого было проявление неуважения к Киму. Сообщается, что вице-премьер ссутулился или заснул во время встречи, на которой председательствовал Ким.
В своей речи о четырех свободах Рузвельт определил свободу от страха как «всемирное сокращение вооружений» до такой степени, что «ни одна нация не будет в состоянии совершить акт физической агрессии против любого соседа — в любой точке мира». По этому показателю Северную Корею также можно отнести к нагнетателям страха. Его многолетняя программа приобретения ядерного оружия и средств его доставки делает его угрозой не только для соседних Южной Кореи и Японии, но и для Соединенных Штатов.
Десятилетняя программа [Северной Кореи] по приобретению ядерного оружия и средств его доставки делает ее угрозой не только для соседних Южной Кореи и Японии, но и для Соединенных Штатов.
Норман Роквелл 1943 иллюстрация «Свобода от страха» для Saturday Evening Post изображает мать и отца, укладывающих своих маленьких детей в постель. Дети выглядят здоровыми и упитанными. Отец несет сложенную газету, на которой зритель может прочитать часть заголовка, сообщающего о войне в Европе. Свет над лестницей частично виден в коридоре за пределами детской комнаты.
Это спокойная, обычная, домашняя сцена американской семейной жизни. Он изображает образ жизни, который был бы знаком в Южной Корее, где дети не ложатся спать голодными, родители могут свободно выражать свое мнение, и никто не беспокоится о том, что правительственные агенты штурмуют лестницу посреди улицы.