Читать онлайн «Географ глобус пропил», Алексей Иванов – Литрес
Это мы – опилки.
Станислав Лем
Глава 1
Глухонемое козлище
– Конечная станция Пермь-вторая! – прохрипели динамики.
Электричка уже подкатывала к вокзалу, когда в вагон вошли два дюжих контролёра – один с ближнего конца, другой с дальнего, чтобы отсечь пути к бегству. Пассажиры заволновались, а небритый, помятый молодой человек, сидевший у окна, даже не оглянулся.
– Ваш билет, ваш билет, – однообразно повторяли контролёры, оборачиваясь то направо, то налево и медленно двигаясь к точке рандеву посреди вагона.
За окном плыли багажные перроны, составы на запасных путях, семафоры, будки, штабеля шпал. Сверху мелькали решётчатые конструкции каких-то перекрытий. Молодой человек разглядывал всё это очень внимательно и никак не реагировал на то, что процесс разделения пассажиров на агнцев и козлищ скоро зацепит и его. Многочисленные агнцы сидели тихо и горделиво, с затаённым достоинством, а немногие козлища, краснея, доставали кошельки платить штраф или же, поднятые с мест, скандалили, увлекаемые на расправу.
– Ваши билеты, – сказал контролёр, останавливаясь напротив отсека, где сидел безучастный молодой человек.
Две бабки, помещавшиеся напротив него, суетливо протянули свои билеты, давно уже приготовленные и влажные от вспотевших пальцев. Контролёр глянул на билетики и злобно укусил каждый из них маленькой никелированной машинкой. Девушка, сидевшая рядом с молодым человеком, не глядя подала свой билет, и контролёр с ревнивой въедливостью прокусил и его. Молодой человек по-прежнему смотрел в окно.
– Ваш билетик, молодой человек, – сказал контролёр, нервно пощёлкивая никелированными челюстями.
Молодой человек даже не оглянулся.
– Эй, парень, – переставая щёлкать, окликнул контролёр.
Обе бабки с ужасом уставились на гордого безбилетника.
– Парень, не слышишь, да? – с угрозой спросил контролёр.
Два пленных козлища за спиной контролёра злорадно взирали на молодого человека, не отрывавшегося от созерцания товарных вагонов на дальнем пути. Над этими вагонами мирно покачивались ветви тополей, уже слегка тронутые желтизной.
Контролёр протянул руку и постучал своей кусательной машинкой по плечу молодого человека. Тот быстро обернулся и непонимающим взглядом обвёл раскрывших рты бабок, свирепеющего контролёра, взволнованных козлищ.
– Билет есть? – прорычал контролёр.
Молодой человек тревожно поглядел на его губы, потом на девушку, которая вздрогнула, соприкоснувшись с ним взглядами. Затем молодой человек вытащил из карманов руки и сделал несколько быстрых, плавно переливающихся один в другой жестов перед своим лицом, коснувшись пальцем края рта и мочки уха. Ещё раз оглядев ошеломлённых зрителей, молодой человек вежливо кивнул и отвернулся обратно к окну.
– Чего он?.. – растерянно спросило одно из козлищ.
– Глухонемой, – шёпотом с уважением сказала бабка, сидевшая от глухонемого подальше.
Девушка напряглась, будто рядом с ней был не глухонемой, а вовсе покойник.
Контролёр не знал, что делать. К нему подошёл напарник, сгуртовав две кучи козлищ в одну.
– Всё? – спросил он.
– Ну, – кивнул первый. – Только вон этот глухонемой.
– И что? Без билета, что ли?
– Да как ты у него узнаешь?..
– А плюнь ты на него, – посоветовал напарник и громко распорядился: – Ну-с, господа безбилетники, пройдёмте на выход.
Электричка затормозила, динамик невнятно загнусавил.
Пассажиры облегчённо зашевелились, поднимаясь с мест. В тамбуре зашипели разъезжающиеся двери. Одна из бабок ласково потрогала глухонемого за колено и, странно помахав рукой, громко сказала, участливо улыбаясь:
– Приехали!..
Глухонемой кивнул и встал.
На привокзальной площади было людно и тесно: громоздились автобусы, толклись у ларьков очереди, возле пригородных касс клубились дачники, навязчивые таксисты бодро кричали каждому второму: «Куда ехать?», одинокий певец надтреснутым голосом уверял спешащую публику в том, что не такой уж и горький он пропойца. Утреннее небо над вокзалом поднималось хрустальной призмой – пустое и бледное, как экран только что выключенного телевизора.
Глухонемой посмотрел на вокзальные часы, зябко поёжился и пошагал к ближайшему киоску. Вытягивая шею с небритым горлом, он через чужие плечи что-то высмотрел на витрине, достал из кармана смятую купюру и протиснулся к окошку.
– Бутылку пива, и откройте сразу, – хрипло сказал он.
Глава 2
Географ
Дымя сигаретой и бренча в кармане спичечным коробком, бывший глухонемой, он же Виктор Служкин, теперь уже побритый и прилично одетый, шагал по микрорайону Новые Речники к ближайшей школе. Над ним в вышине то и дело вспыхивали окна многоэтажек, отчего казалось, что солнечный шар покрыт щербатинами мелких сколов. Из какого-то двора доносились гулкие выстрелы выбиваемого ковра.
Школа высилась посреди зелёного пустыря, охваченного по периметру забором. За спиной у неё лежала асфальтированная спортплощадка, рядом с которой торчали одиночные корабельные сосны, чудом уцелевшие при застройке нового микрорайона. Справа от входа громоздилась теплица – ржавое скелетообразное сооружение без единого стекла.
Широко раскрытые окна тоскующе глядели в небо, будто школа посылала кому-то молитву об избавлении от крестных мук предстоящего учебного года. Во дворе сновали ученики: скребли газоны редкозубыми граблями, подметали асфальт, таскали в теплицу носилки с мусором. За дальним углом курили старшеклассники, в каком-то кабинете играла музыка, на крыльце орали друг на друга мелкие двоечники, которые вытаскивали сломанную парту и застряли с нею в дверях.
В свежепокрашенном вестибюле Служкин спросил у уборщицы имя-отчество директора, отыскал директорские покои на втором этаже, постучался и вошёл. Директор был высоким, грузным, лысеющим мужчиной в золотых очках. Он помещался за широким столом, а напротив него, разложив бумаги, сидела красивая полная женщина.
– Я по поводу работы, – пояснил Служкин. – Вам учителя не нужны?
– М-м?.. – удивился директор и кивнул на стул. – Присаживайтесь…
Служкин с достоинством уселся у стены. Женщина, с которой беседовал директор, оказалась обращённой к Служкину спиной, и это вызвало у неё видимое даже по спине раздражение.
Однако развернуться в менее тициановский ракурс она не пожелала, а для Служкина другого места в кабинете не имелось.
– И какой предмет вы можете вести? – спросил директор.
– Ботанику, зоологию, анатомию, общую биологию, органическую химию, – не торопясь перечислил Служкин.
– Вы где-то учились? – через плечо спросила женщина.
– Биофак Уральского университета.
Спина стала ещё более недоброжелательной.
– У нас уже есть учителя по всем этим предметам.
Служкин молчал, фотогенично улыбаясь. Женщина начала нервно перебирать свои бумаги. Наконец директор засопел и раскололся:
– Географию-то у нас некому вести, Роза Борисовна…
– Почему некому? Нина Петровна уже дала своё согласие.
– Она же пенсионерка, и у неё и так уже полторы ставки.
– Но мы не можем брать человека, который не имеет педагогического образования и не знает предмета, – холодно заявила Роза Борисовна.
– Биология, природоведение, география – это почти одно и то же… – туманно заметил директор и смущённо потер нос.
– Нет, – твёрдо возразила Роза Борисовна. – Природоведение и экономическая география в девятых классах – это не одно и то же.
– Роза Борисовна, для меня не составит труда ознакомиться с этим предметом, – вкрадчиво сказал Служкин.
Красивая Роза Борисовна слегка покраснела от ярости, собрала свои листочки в идеально ровную стопку и ледяным тоном произнесла:
– Впрочем, вы директор, Антон Антонович, вам и решать.
– Я всего лишь администратор. – Директор сделал жест, в котором было что-то от реверанса, и даже дёрнул под столом коленями. – С педагогами работает завуч – то есть вы, Роза Борисовна. Я бы не хотел принимать решения, не заручившись вашей поддержкой.
Роза Борисовна снова разложила бумаги веером, а потом всё же обернулась на улыбавшегося по-прежнему Служкина.
– А вы представляете себе… э-э…
– Виктор Сергеевич, – услужливо подсказал Служкин.
Роза Борисовна мгновение помедлила, переваривая имя.
– Виктор Сергеевич, – губы её брезгливо вздрогнули, – что такое работа учителя? Вы имеете понятие о психологии подростка? Вы сможете составить себе программу и планы индивидуальной работы? Вы умеете пользоваться методическими пособиями? Вы вообще представляете себе, что такое школа?
– Вообще-то представляю, – осторожно сказал Служкин.
– Я думаю, вопрос ясен, – вклинился директор, похлопав ладонью по столу. – За два дня до первого сентября нам, Роза Борисовна, другого учителя всё равно не найти. Пишите заявление, Виктор Сергеевич. Если что, мы вам поможем. Вот бумага и ручка.
Глава 3
Знакомство
В комнате на диване лежали раскрытые чемоданы. Надя доставала из них свои вещи, напяливала на плечики и вешала в шкаф. Рядом в нижнем ящике четырёхлетняя Тата раскладывала своих кукол. На письменном столе сидел большой пушистый серый кот и спокойно глядел на суету немигающими жёлтыми глазами. В проёме двери появился Служкин, вытирающий руки кухонным полотенцем.
– Надя, скоро восемь, Будкин придёт, – сказал он. – Может, на стол чего накроем?
– А я его не звала! – строптиво отозвалась Надя. – Тоже мне барин выискался – стол ему накрывай да наряжайся!.. Я ещё посмотрю, какой он. Больно он мне подозрителен…
– Просто он шпион американский. Он уже две автобусные остановки поджёг и вчера с балкона на милиционера плюнул.
– И фамилия у него дурацкая, – настаивала Надя.
– Какая рожа, такая и фамилия. А ты за него замуж собралась?
– Да я хоть за кого бы пошла, лишь бы от тебя избавиться!
Надя с досадой грохнула в шкафу плечиками. У неё было красивое надменное лицо с тёмными продолговатыми глазами и высокими славянскими скулами.
– Я думал, ты за лето отдохнёшь на даче, а ты всё такая же…
– А ты не зли меня и алкашей своих не подсовывай!
Тут в прихожей раздался звонок. Служкин взглянул на часы.
– Будкин точен, как свинья, – сказал он. – Точность – вежливость свиней, – и он пошёл открывать.
В прихожую, улыбаясь, шагнул высокий молодой человек атлетического сложения с римским носом, густыми бровями и коротко остриженными черными кудрявыми волосами. Надя и Тата вышли посмотреть на гостя.
– Знакомьтесь, – сказал Служкин. – Это Будкин, мой друг детства, а теперь ещё и наш сосед. Он в четвёртом подъезде квартиру себе купил, пока вы у бабушки гостили… Будкин, это Надя, моя жена.
А это Тата, моя дочь. Это их я сегодня утром ездил на вокзал встречать… А это Пуджик, дикий зверь, его ты уже знаешь.
– Очень приятно, – протягивая Наде три розы, галантно сказал Будкин и приложился к ручке. – Много о тебе наслышан.
– Да и я… много наслышана, – мрачно ответила Надя.
Будкин присел на корточки и погладил по голове Тату, которая испуганно смотрела на него из-за маминой ноги.
– Я добрый, – сказал ей Будкин и достал шоколадку. – Держи.
– «Баунти»? – поинтересовался Служкин.
– Райское наслаждение, – подтвердил Будкин.
– Надя, а можно я всю сейчас съем? – спросила Тата.
– Половину, – распорядилась Надя. – А то зубы заболят.
– Снаружи шоколадка, а внутри кокос, – сказал Служкин. – Поначалу сладко, а потом понос.
Тата испуганно посмотрела на папу.
– Ешь-ешь, – ободрила её Надя. – Папа у нас дурачок.
– И вот ещё что я принёс, Надюша, – ласково добавил Будкин, извлекая бутылку ликёра. Надя хмыкнула, но приняла её.
– Ну проходи, – неохотно сдалась она. – Не в комнату, конечно, на кухню.
На кухне все расселись за пустым столом, и Надя открыла холодильник. На подоконник тотчас запрыгнул Пуджик, чтобы видеть, что станут есть. Он как-то мгновенно уже успел всем осточертеть: Тата об него запнулась, Служкин наступил на хвост, Надя чуть не прищемила ему голову дверцей холодильника, а Будкин едва не сел на него.
– Ты работу нашёл? – полюбопытствовал Будкин.
– Нашёл. Устроился учителем географии.
Будкин хехекнул с таким видом, будто сам он в этот день устроился на работу министром финансов.
– Хорош из тебя учитель будет, – саркастически заметила Надя.
– Ерунда, – отмахнулся Служкин. – В школе на меня всем плевать: хорош – не хорош, а вынь да положь. Если не найдётся желающих пред именем моим смиренно преклонить колени, я не удавлюсь.
– Ты, географ, хоть помнишь, кто открыл Северный полюс? – спросил Будкин.
– Нансен… – неуверенно сказал Служкин. – Или Амундсен.
А может, Андерсен. У меня не эта география. У меня экономическая.
– Ты, когда чего-нибудь забудешь, главное – ври уверенно, – посоветовал Будкин. – Или по карте посмотри, там всё нарисовано.
– «По карте»! – хмыкнул Служкин. – Я сегодня кабинет принимал у завучихи, Угрозы Борисовны, так у меня там четыре наглядных пособия: глобус, кусок полевого шпата, физическая карта острова Мадагаскар и портрет Лаперуза. И всё!
– Тебе хватит, – ободрил Будкин. – А если выгонят за профнепригодность – так и быть, возьму тебя к себе секретутом.
– А кем ты работаешь? – спросила Надя, резавшая колбасу.
– Форточником, – хехекнул Будкин.
– Шутки как у моего мужа – такие же идиотские.
Будкин не смутился. Служкин напомнил Наде:
– Я же тебе рассказывал – у него с отцом своя фирма при станции техобслуживания. Он там обслуживает тех за деньги. Вон под окном его гроб на колёсиках стоит.
– Этот «Запор» у меня с фирмы, – навалившись на стену, вальяжно рассказал Будкин.
– Так, дрянь. Грузы возить, по грязи кататься. А для города у меня «Вольво».
– А мы и такого не имеем! – с досадой кивнула в окно Надя.
– Ха! – возмутился Служкин. – Будкин ещё в школе у пацанов мелочь в туалете вытрясал! Он ворует! А я и виноват!
– Ты лентяй, Витус, – хехекнув, объяснил Будкин. – Идеалист и неумёха. Только языком чесать и горазд.
Он взял со стола бутылку ликёра и свернул с горлышка пробку.
– Витус, а чего покрепче у тебя нет? – спросил он.
Служкин сделал страшные глаза, кивнул на Надю, которая в это время отвернулась к плите, и изобразил удар в челюсть.
– Нету у нас водки! – безапелляционно заявила Надя.
Будкин указал себе пальцем в грудь, двумя пальцами сделал на столе бегущие ножки и поднял кулак с оттопыренным мизинцем и большим пальцем.
– Будкин, ты кого показал? – сразу спросила Тата.
– Киску, – сладко ответил Будкин.
Служкин тяжело вздохнул и виновато попросил:
– Давай, Надя, достанем нашу бутылку…
– Доставай, – подчёркнуто безразлично ответила Надя.
– Ты же пьёшь, а не я, – чего спрашивать?
– Мы в честь знакомства, Надюша, – поддержал Будкин. – Верно, Таточка?
– Полчаса как познакомились, а уже «Надюша», «Таточка»…
Служкин молча потянулся к шкафу и достал бутылку водки.
– Надя, не злись, сядь, – позвал он.
Сердитая Надя подняла Тату, села на её место и пристроила дочку на колени.
– У нас денег на пьянку нет, – твёрдо сказала она, глядя в глаза Служкину, и персонально для Будкина добавила: – И не будет!
Служкин печально погладил бутылку и изрёк:
– Доведёт доброта, что пойду стучать в ворота…
Глава 4
Достатки и недостоинства
Водку допили, и Будкин ушёл. За окнами уже стемнело. Надя мыла посуду, а Служкин сидел за чистым столом и пил чай.
– Тут у крана ишачу, а ты пальцем не шевельнёшь, – ворчала Надя. – Живёшь от пьянки до пьянки, неизвестно о чём думаешь…
– Почему неизвестно? Известно. О тебе с Татой.
– Если бы обо мне думал, то взял бы да помог.
– Давай помогу, – согласился Служкин.
– Отходи от раковины.
– Поздно уже, – мстительно ответила Надя. – Сразу надо было.
– Так я же Татку спать укладывал…
– Полтора часа? У меня она за пять минут засыпает.
– Я ей книжку читал – она слушала.
– Баловство всё это! – упорствовала Надя. – Изображаешь перед ней заботливого папочку, да? Был бы заботливый, так не таскал бы в дом кого попало, деньги бы не пропивал, сам бы как свинья не нажирался! Если бы я на Будкина не цыкнула, он бы и сейчас сидел!
– Ему на работу завтра, вот он и ушёл, а цыканья твоего даже не заметил. А если и заметил, так когда он захочет – ори не ори, будет пить до зари.
– Не понравился мне твой Будкин, – напрямик заявила Надя. – Самодовольный и ограниченный хам.
– Да тебе все не нравятся. Я – шут, Ветка – шлюха, Сашенька – дура, Будкин – хам…
– Как есть, так и есть, – отрезала Надя. – Что я сделаю, если у тебя все друзья с приветом? И где ты их только находишь?
– Я друзей не ищу, они сами находятся, – философски заметил Служкин.
– С Будкиным я с третьего класса дружу. Зря ты на него навалилась. Он хороший, только его деньги и девки избаловали.
– Чего в нём найти можно? – Надя презрительно сморщилась.
– Как – чего? Квартира, машина и хрен в пол-аршина…
– А что – квартира, машина, деньги? – тут же взъелась Надя. – Они всем нужны! Чего в этом такого особенного?
– Вот и я думаю – чего ж в них такого особенного?..
– Если тебе ничего не надо – это твои проблемы! – закричала Надя. – Только про меня с Татой ты подумал?
Служкин предусмотрительно промолчал.
– Каждая женщина имеет право пожить по-человечески – с квартирой, с машиной, с деньгами! И нет в этом ничего зазорного! Уж лучше бы я за какого богатого вышла – хоть пожила бы в своё удовольствие! А с тобой за эти пять лет я чего видела, кроме работы и коляски? Зря я маму послушала – надо было аборт делать! Всю жизнь ты мне изломал! Чего ты мне дал, кроме своих прибауток и поговорочек? Дай мне сперва квартиру, машину и деньги – а потом я посмотрю, нужно это или нет! А хаять-то все горазды, у кого нет ни хрена!.
.
– Ну, квартира вроде бы есть… – робко пробормотал Служкин.
– Есть? – воскликнула Надя, разворачиваясь лицом к нему. – Эта конура, что ли? Да и она на твоих родителей записана!
– А я что сделаю? – развёл руками Служкин.
– Ну сделай что-нибудь! Ты же мужчина!
– Э-э… пойду-ка я, пожалуй, на балкон покурить, – сказал, вставая, Служкин. – А ты успокойся, Надя. Всё будет хорошо.
– Иди! Кури! – с отчаяньем крикнула Надя и загромыхала посудой.
Служкин ретировался на балкон и курил там, пока Надя не улеглась в постель. Служкин на цыпочках прокрался в комнату. Тата громко сопела в кроватке, выставив из-под одеяла пухлую ножку. Надя уткнулась лицом в стену, в старый потёртый ковёр, пропахший пылью и Пуджиком. Служкин поправил Тате одеяло, тихонько разделся, лёг к Наде и осторожно провёл рукой по её боку.
– О господи… – сказала Надя.
– Я соскучился… – извиняясь, прошептал Служкин.
Надя тяжело вздохнула, не оборачиваясь.
– Послушай, – вдруг произнесла она.
– Давно хотела тебе предложить. Давай со всем этим закончим. Так будет честнее. Мне этого не надо, и я тебя совсем не хочу.
– А я тебя хочу.
– Лучше найди себе любовницу, только чтобы я не знала.
– Я не хочу искать…
– Тебе нич-чего, – Надя с чувством выделила слово, – нич-чего в жизни не хочется… Ну и мне от тебя ничего не надо.
– Ты ведь говорила, что любишь меня…
– Никогда такой глупости не говорила. И вообще я устала. Я хочу спать. Иди лучше на диван, там просторнее.
– Ладно, – поднимаясь с кровати, покорно согласился Служкин. – Завтра все образуется. Утро вечера мудренее.
– Не мудренее, – жёстко ответила Надя.
Глава 5
Зондеркоманда
Кабинет географии был совершенно гол: доска, стол и три ряда парт. Служкин стоял у открытого окна и курил, выпуская дым на улицу. Дверь была заперта на шпингалет. За дверью бушевала перемена.
В коридоре рядом с кабинетом зазвучал топот и гомон, кто-то подёргал дверь, раздались шлепки брошенных на пол портфелей.
– Изнутри закрыто, – прозвучало за дверью.
– Там сидит, козёл.
– Блин, щёлка узкая, не посмотреть…
– Баскакова, ты географа нового видела? Какой он?
– Да уж побаще тебя…
Кто-то явно изменённым голосом противно закричал в замочную скважину:
– Географ, открывай, хуже будет!..
– Рыжий, постучи ручкой, как завучиха стучит.
– Сам стучи. Чего, шестого нашёл, да?
– Ты, блин, скотина, чего мою ручку-то берёшь?..
В дверь резко и чётко отстучали ручкой. Затем настала тишина – школьники ждали. А затем грянул звонок на урок.
Дверь распахнулась, едва только Служкин сдвинул шпингалет. В класс с рёвом, воплями и грохотом ринулась толпа девятиклассников. Впереди прорывались пацаны, пихая друг друга и выдёргивая из давки портфели. Служкин молча сел за свой стол. Девицы, проплывавшие мимо него вслед за пацанами, с интересом оглядывали нового учителя. Девицы в основном были крупные, а пацаны мелковаты, как ранняя картошка, но среди них попадались редкие экземпляры величиной со Служкина.
Служкин ждал, пока все рассядутся. Школьники орали, деля парты. Наконец сплошной гвалт перешёл в сдержанный гомон, и весь класс ожидающе уставился на учителя. Служкин поднялся.
– Что ж, здравствуйте, девятый «вэ», – сказал он.
– Привет! – запищали с задних парт.
– Я вижу, класс у вас развесёлый, – заметил Служкин. – Давайте знакомиться. Меня зовут Виктор Сергеевич. Я буду вести у вас географию весь год…
– А чо не Сушка? – крикнули с задних парт. – Сушка баще!..
– Комментарии оставьте при себе, – предупредил Служкин. – Иначе комментаторы вылетят за дверь.
На комментаторов угроза не произвела никакого впечатления.
– Для уроков вам будет необходима общая тетрадь…
– Тетра-адь?.. – дружно возмутились девицы с передних парт.
– Да, общая тетрадь, – подтвердил Служкин. – Для того, чтобы записывать свои умные мысли. Или глупые. Какие есть, в общем.
– А у нас никаких нет!..
– Раньше тетрадей не нужно было!..
– Я, нафиг, не буду заводить, и все дела! – заявил маленький рыжий носатый парень с хриплым пиратским голосом.
Голос этот звучал в общем хоре с первой секунды урока и не умолкал ни на миг.
– Не будем заводить! – орали с задних парт. – Идите в баню!..
– Ти-ха!! – гаркнул Служкин. – Закрыть рты!!
Гам, как рожь под ветром, волной приугас, пригнулся и тотчас вырос снова. Служкин отважно ринулся между рядов к гудящей галёрке и сразу врезался ногой в чью-то сумку, лежащую в проходе.
– Пакет-то чо пинаете! – злобно рявкнула какая-то девица.
– Убери с дороги! – огрызнулся Служкин.
– Новый купите, если порвали… – нагибаясь, пробурчала девица.
Служкин двинулся дальше, но гам, стоящий в кабинете, не имел эпицентра, который можно было бы подавить, чтобы замолчала и периферия. Вокруг Служкина волоклась аура относительной тишины, со всех сторон овеваемая шумом. Служкин обежал парты и вернулся.
– Есть староста класса? – грозно спросил он.
– Нету! – ликующе завопила галерка. – Есть! Мы все старосты!
– Ергин староста, – выдал рыжий и носатый.
– Ергин, встань! – купился Служкин.
Никто не встал, но все головы развернулись к неведомой точке.
– Ергин! – тоном выше повторил Служкин.
– Вставай, тебе говорят! – услужливо закричали несколько голосов. – Вставай, козел, оглох, что ли?
С задней парты в проход упал пацан, выпихнутый соседом. Служкин ждал, пока он поднимется. Пацан был щуплым, с откровенно кретиническим лицом. Он застенчиво улыбался и бормотал: «А чо я-то?.. Чо я?..» Галёрка ржала.
– Сядь! – с ненавистью велел Служкин и схватил со стола классный журнал. – Ладно, девятый «вэ», – сказал он. – Сейчас я прочитаю список класса, а вы меня поправляйте, если я буду неправильно произносить фамилии… Агафонов!
– Патефонов! Телефонов! Солдафонов! – поправляли Служкина.
– Градусов!
Девятый «вэ» взревел от восторга.
– Только вякните чего, уроды! – заорал рыжий и носатый с хриплым голосом. Но за его спиной пацан уже разинул рот, и рыжий, развернувшись, врезал ему кулаком в бровь.
Пацан повалился назад, руша собою и две парты с визжащими девицами.
Служкин грянул журналом о стол.
– Встать всем!!!
Девятый «вэ» криво и вразнобой поднялся.
– Задние парты тоже!!! – гремел Служкин. – Подравнять ряды!!! Сесть!!! Встать!!! Сесть!!! Встать!!!
Географ глобус пропил by Aleksej Ivanov
Displaying 1 — 30 of 111 reviews
January 31, 2014Педагогически-алкоголически-педофильские страдания на фоне суровой сибирской природы.
May 14, 2012
Можно сказать, что главный герой этого романа «ищет себя», но он скорее безвольно плавает, как экскременты в проруби.
Можно сказать, что главный герой возвышенный лирик, но он скорее порядочная скотина с удобной технологией самооправдания (спасибо автору, что в финале, пройдясь по краю, совсем уж в паскудство герой не ударяется).
Можно сказать, что это традиционный роман про школу, вызывающий некоторую тревожащую ностальгию, и это будет его единственным плюсом.
Лучше «Сердце Пармы» перечитать, чем это.
You can say the main character is looking for his identity, but he’s just surfing around and makes no sense.
You can say he is that wonderful spiritual wise person, who is always everybody’s friend, but in fact he’s just an ordinary jerk who’s successfully mastered self-exculpation technique (thank you, dear author, for not letting him fall to the bottom).
You can say it’s a traditional sweet school years novel, uneasily nostalgic, and it will be its only benefit.
Read glorius novel «Heart of Parma» by the same author instead.
- contemporary fi fiction
December 18, 2011
Мастрид. Не устану повторять, в современной России никто так не пишет. Это живая классика.
January 15, 2016
Пару лет назад этот роман экранизировали, тем самым спровоцировал новую волну популярности произведения 1995 года. Эта экранизировали собрала кучу наград и положительных отзывов.
Ну и мне фильм в целом понравился. Однако сейчас, прочитав книгу, могу сказать безумную банальщину: книга лучше. И не потому что она всегда лучше и глубже, а потому что она просто не о том.
После фильма, если бы меня спросили о чём он, я бы ответил, что про жизнь провинциального города и конкретно одного неудачника, с пофигистическо-творческим взглядом на жизнь. А вот о чём книга, я сказать не могу.
С одной стороны она действительно про неудачника, Виктора Сергеевича Служкина, живущего по принципу «будет день, будет хлеб», его неудачный брак(бессрочный переезд на диван, целомудрие жены по отношению к нему, постоянное «пиление») и его полную неопределенность в жизни. Но это далеко не всё. Служкин интересный, творческий человек, живущий по собственной философии, стараясь быть хорошим для всех, но из-за своей экспрессивности, всех, хоть по чуть-чуть, но подводящий. С одной стороны он алкаш, не стесняющийся применять силу, с другой- тонкий поэт, разрываемый женщинами, друзьями и даже учениками.
Кто же он? Сам он отвечает: «Я- вопрос, на который каждый из них должен ответить». И для меня, под «ними», подразумеваются не только его спутники, но и вообще все, в том числе и читатель.
С другой стороны, это всё же книга о жизни, простой, незатейливой, отвратительно не идеальной и не правильной. Из-за этой отвратительности становится как-то грустно, не хочется верить, что так плохо бывает, но но головой понимаешь — всё так, мерзко, отвратительно, грязно. Но с этим надо как-то жить, в этой жизни нужно искать что-то прекрасное, раскапывать крошечные самородки, в этой куче грязи, причём для каждого, эти самородки- свои. А иначе зачем вообще жить?
Если я продолжу рассуждать, начнуться спойлеры, даже для тех кто видел фильм, а этого я не хочу, так что, пожалуй, хватит.
9/10: искренне рекомендую, даже если фильм вам совершенно не понравился.
Elena
451 reviews9 followers
Read
November 6, 2017Дочитала, и вот, в первый раз, не знаю как оценить.
Надо отдать должное — читается на одном дыхании. По сути же — типичная чернуха, хотя и написана она замечательным языком и с хорошим юмором. Кроме того, много узнаваемого из нашей советской действитльноси, и тонко подмечены моменты, которые к сожалению очень характерны, но о которых не часто задумываешься в суматохе жизни.
Автор меня явно заинтересовал, попробую что-нибудь ещё. Может другая тема мне придётся по душе, а эта книга всё-таки отталкивает безысходностью сюжета и бесконечным пьянством.
- 90-ые russia
June 28, 2016
Эту книгу можно читать по-разному. Можно читать про пьяный угар и педофилию. Можно читать про немытую Россию и дно. Я читала про школу и юношество, про жизнь в немоскве. Я вспоминала свои школьные годы и впервые мне захотелось повернуть время назад и прожить все заново.
Fellini
687 reviews19 followers
November 29, 2013Перечитывала, чтобы «вспомнить всё» и посмотреть после фильм.
«Географ» остаётся самой любимой из неисторических книг Иванова. Подкупает своей реальностью, знакомыми историями: честными и понятными, смешными и трагическими. Одним из показателей «хорошей» книги (или фильма) для меня является невозможность определить однозначно, положительный персонаж перед нами или отрицательный. В жизни, как правило, в каждой ситуации и в каждом человеке перемешаны разные, временами противоречивые качества.
Вот Служкин, вроде хороший — а чего тогда пьёт непрерывно и жене изменяет? Вроде плохой педагог, ученики его не слушаются — но в поход их ведёт как обещал. И в каждом герое книги свой маленький мир, как за стенами безликих многоэтажек — разнообразная жизнь.
Очень рекомендую.
- librusec
September 24, 2015
Отличная книга! Да, слегка депрессивная. Да, слегка мрачная. Но как же хорошо отражает девяностые! Потрясающе хороший стиль повествования. Удобная и логическая разбивка на главы.
Alik
403 reviews8 followers
April 26, 2010Almost unbelievably vapid.
Highly motivational though (in a mildly moralizing way) with a lot of amusing geological terms. Let’s all go conquer nature and become real men.
Here is a Russian version:
Начинается роман хорошо, как привокзальное чтиво, но (в отличие от почитаемого на западе Андрея Куркова) с хорошо темперированной орфографией и последовательным синтаксисом. Иногда даже вызывает кривоватую улыбку.
Отвлекаясь от прозаических будней, автор со вкусом описывает родную Пермь, используя нередко приятно незнакомые термины из области судостроительства и геологии. В ходе прозаических будней протагонист становляется у детей как детей учителем географии, который знает мало, но как никто поощряет и сплачивает. Дома герой светло любит маленькую дочку и великодушно прощает заблуждую жену, каковая ситуация литературно служит единством противоположностей. Впрочем, я про эти противоположности почти забыл. Бесцельность героева существования подчёркивается описаниями ликёро-водочных и шашнеобразных эскапад, и у внимательного читателя уже после восьмой-десятой главки к нашему лирику лежит душа.
И вдруг всё это противостоятельство выливается в:
а) реминисценции о смерти Брежнева, и душа лежит ещё сильнее;
б) гигантский доброгеологический Поход от первого лица, где все переживают мощнейшие эмоциональные толчки и очень сильно сплачиваются и получают путёвку в жизнь, и на душе образуется пролежень.
Читать отперволицый Поход с вот такой любовью:
«Я не возьму Машу не потому, что мое чувство к ней — это умиление взрослого ребенком, или робость мужчины с девочкой, или трепет грешника перед ангелом.»
невмоготу, а душа тем временем не встаёт. И только на едва заметный миг между прошлым и будущим она перекладывается от протагониста к писателю, который позволяет наболевшему герою искренний дисклеймер:
Вожатой в нашем отряде «Чайка» была студентка пединститута по имени Мария Николаевна. Девица лет двадцати с комсомольско-панельными склонностями, как я сейчас понимаю. Ну, то есть турпоходы, стройотряды, багульник на сопках и рельсы в тайге, костры там всякие, ��ора-по-бабам на гитаре, и все для того, чтобы где-нибудь за буреломом ее прищемил потный турист в болотниках или грязный геолог со скальным молотком.
И дружила наша Марья с физруком, престарелым козлом, который в придачу к этому работал также сторожем, конюхом, электриком и вообще всем на свете.
Из единств противоположностей соткана душа писателя.
На обороте моего издания была фотография автора. Я сделал из всего лица одну бороду, а на лбу нарисовал глаза с длинными ресницами, и присовокупив неуклюжую дарственную, передал замучившуюся книгу во владение соответствующей библиотеки. Очень хорошо читается.
November 26, 2013
Лучший кайдан постсоветской литературы. Провинциальный учитель географии по фамилии Служкин уверен, что стал жертвой дурного сглаза. Вся его жизнь – научная карьера, работа в школе, семья, романтические отношения – неотвратимо катятся под гору. Служкин еще не знает, что подлинная причина его бедствий – бывшая классная руководительница, которую он смертельно обидел, будучи учеником старшей школы. Некоторое время назад старушка померла и теперь её злобный дух носится по Парме, ломая жизни и судьбы своих бывших учеников.
Именно по воле злого духа в маленький мирок Служкина, где уже все давно перееблись, входят две искусительницы – учительница немецкого с зороастрийским именем Кира и маленькая нимфетка Маша. И если первое искушение Служкин блестяще преодолевает по методике толстовского отца Сергия, то во втором случае ему приходится уходить в лес, медитировать, искать православные места силы и только потом выходить на решающий бой со своим незримым врагом.
- crime
Al
6 reviews
February 28, 2018Алексей Иванов снова меня удивил. Скоморошность и алкоголичность перемежается суровой лиричностью. И вот, когда кажется, что все уже сказано, пора закругляться, когда уже со всех сторон обработана ключевая мысль «Вот только, Витус, странно у тебя получается. Поступаешь ты правильно, а выходит — дрянь.» появляется вторая часть. Вдруг от первого лица. Очень точная в описании походных реалий и настроений. А потом финал — все рушится обратно, вниз, к последней точнейшей фразе.
January 7, 2018
На самом деле, я не ожидала, что эта книга мне так понравится, но я читала и восхищалась стилем автора, героями, их реальностью, я чувствовала их эмоции, сопереживала им, главному герою, в котором живет целая Вселенная чувств и мыслей. Одна мысль всегда сидела в моем сознании: этот роман настоящий, реальный, живой. Живой.
- favourites
August 12, 2021
Книга читается очень легко и быстро, нача��а и затянуло сразу же. Как бы один год из жизни человека обычного и выпивающего, плывущего по течению. Вроде бы ни о чем, но интересная. Даже пересмотрела еще раз фильм по книге, чтобы сравнить и оказалось, что снято практически, не отступая от сюжета. Смысл в том, что человек в каком-то роде счастлив, не отступил от своих каких-то принципов, и не превратил платоническое в грязь, не воспользовался ситуацией. Но это я так поняла..
December 31, 2019
Книга оставляет с состоянии легкого опьянения.
Опьянения хорошим контрастным текстом, интересным героем, никуда не ведущим концом, каким-то необъяснимым чувством радости и детской надежды несмотря на всю грусть и тоску персонажей… Однозначно читать.
February 5, 2017
Географоцентрическая система мира в романе Иванова.
Можно ли написать обличающий и правдивый, но в то же время добрый и светлый роман о реалиях России 90-х годов? Можно ли было написать такой роман в самих 90-х? Своей книгой Иванов отвечает, да можно. Но здесь возникает другой вопрос – А сложно ли? И как вообще это сделать? Да, это уже совсем другой вопрос. В своем романе Иванов показывает мир человека 90х годов. Но чем, казалось бы так нов этот мир? Начнем с того, что мир, созданный автором это микрокосм в самом прямом смысле этого слова: созданная им действительность целиком и полностью заключена в одном человеке, в главном герое, в Служкине. Эта действительность является продуктом мыслительной, общественной, профессиональной и любой другой его деятельности.
Существовало ли бы что нибудь еще в романе, если бы не было Служкина? Вряд ли, так как абсолютно все: Надя и Тата, Будкин и Ветка, школа и отцы, Маша и походы, стихи и любовь — вращаются вокруг него, создавая некую географоцентрическую систему мира, в которой нет места внешним событиям, никто не говорит о политике, экономике, бандитизме (а даже если и говорит, то только в отношении Служкина). Для читателя, в большей или меньшей степени знакомого с литературой о 90-х, такая система построения романа кажется новой. Роман можно, например, сравнить с Пелевинским психоделичесим миром, населенным Homo Zapiens, миром, в котором отдельно взятый индивидуум лишь играет роль колеса, а скорее даже винтика, в огромной машине под названием реклама, где каждая мысль, каждый поступок лишь накладывается на исторический/социальный/экономический контекст Российской реальности, растворяясь в нем, становясь песчинкой в макрокосмосе целого поколения, странником с пивом Туборг на обочине Вселенной.
У Иванова все не так, чувства, мысли и переживания героя играют ключевую роль в романе.
Но это не главная, а скорее одна из причин, почему автору удалось создать мир, в который хотелось бы вернуться. Действие происходит в трех основных местах: квартира Служкина, школа и природа. Это не просто три географических локации, три прибежища героя, все три места становятся своеобразными пространственными реалиями, в которых происходит развитие героя . Но что самое интересное, взаимодействие героя с людьми и самим собой в каждой из их этих реалий это как раз то, что придает книге такое обаяние. Будь это многочисленные ссоры с Надей на кухне, катание с горки с Будкиным, лыжный поход с отцами, пение под гитару с учениками или любовь к ученице, в каждой из описанных автором ситуаций Служкину удается сохранять лицо. Это, наверное, можно назвать самым большим успе��ов автора. Непонятно, как Иванову удалось создать настолько неидеального героя, пьяницу и неудачника, того, кто «в мятой майке и драном трико, босиком, небритый, непричесанный, валялся на диване и от скуки пихал костылем в живот кота развалившегося на полу», и заставить читателя симпатизировать ему, ведь не зря режиссер экранизации А.
А. Велединский назвал Служкина «князь мышкин в запое». Если покопать глубже и задуматься о корнях такого мастертсва, можно обратиться к интервью Иванова, в котором он признается, что наделил своего героя автобиографическими чертами. Точно также, суровые реалии 90-х, которые не позволяли автору публиковаться в течение 13 лет (написание романов «Общага на кров», «Географ Глобус Пропил», «Сердце Пармы») несомненно отложиди след на восприятии автором этого времени. Возможно только так, проектируя на героя свою жизнь в лихие 90-е можно добиться образа святости на общем фоне крушения идеалов и ценностей, которые хотя и не обрисованы в книге, всегда остаются на задворках сознания как героев, так и читателя.
May 10, 2021
Пожалуй, самое яркое литературное впечатление последнего времени, хоть и запоздал с восторгами на четверть века.
«Географ глобус пропил» Иванова — потрясающее, возможно, даже гениальное произведение. Даже не знаю, что поставить рядом на постсоветском пространстве.
Читая, трудно удержаться от соблазна параллелей. То ли Географ, как Доктор укрывается и хоронится от безвременья среди бескрайних просторов, и иногда пишет стихи (пусть и не столь гениальные). И что ему, наверное, пристало бы умереть в трамвае, но этот транспорт сильно диковинный для заскорузлой нищеты 90-х. И ты думаешь, что литература любит повторять эволюции. В школе нас учили о дворянах и разночинцах. А тут на смену интеллигенции приходят «совслужащие», с упрощенным, но не менее острым нарративом.
То ли, Служкин — это Кнехт камского разлива и пермского уезда. И хоть не тонет, поплыв за малолетним учеником, и отправляется в школу, минуя ступень Магистра, но искренне хочет научить восхищаться знаками природы самых маленьких и восприимчивых.
Иванов мастерски пишет, и каждый раз умело снижает градус (знаковое для романа слово), смазывая совершенно роскошные описания природы грубостью диалогов. Он вообще любит соединять высокое и низкое, не стесняясь пошлыми цитатами. У него и все тропки, на подходе к заброшенной церкви заросли, и опознанная Географом Оранта на фресках замазана матерными сообщениями, и корабль мечты, который должен отправиться в кругосветку, «затонет в затоне».
Его реализм не магический, а вместо тысяч расстрелянных в Макондо то ли во сне, то ли наяву, у него вполне явственные останки лагеря, и мост ниоткуда в никуда. История и природа перемалывают в романе маленьких людей. И история выворачивает рубильник, превращая величественность природы в безысходность.
Я безмерно завидую умению Иванова создавать соразмерных персонажей, каждый из которых приходит в нашу жизнь полноценным образом, при этом не перетягивая внимание на себя. Каждый из несчастных несчастен по-своему, и позволяя героям простоту и нарочитую грубость речи и жестов, Иванов не разрешает им роскоши огрубевших душ.
Ты начинаешь роман, как прогулку проселком, а к концу понимаешь, что выбрался из густого леса, изодрав чувства о густые ветки. Я действительно не мог оторваться, пока не перелистнул последнюю страницу.
Отчего-то захотелось влюбиться. Возможно, даже в школьницу.
Уверен, что вы уже читали, но если нет — то даже не сомневайтесь. Это совершенно потрясающая и знаковая вещь
November 4, 2020
Да, это немного депрессивная книга, но при этом, как мне кажется, одна из немногих в российской литературе, которая не морализаторствует (те, кто считает её педофильским порно или чернухой просто уютно устроились в своих башнях из слоновой кости).
Вся история — это собрание героев и характеров, которые живут в каждом, а сибирские пейзажи — это Россия нормального человека, а не московского жите��я.
June 18, 2019
Книга не однозначная, вызывает, особенно поначалу, противоречивые чувства. Но она заставляет задуматься. И в конце остаётся ощущение, что герой найдёт спасение от внутреннего одиночества все-же не в водке.
- 2019
Olga
195 reviews12 followers
January 16, 2021Представляю, что для кого-то географ — это и осовремененный обломов, и вообще древнерусская тоска на новый лад, но паршивенькое ощущение от этого никуда не пропадает. Восхитительная ода перекладыванию ответственности, чего уж.
August 10, 2022
Окунулся с головой в школьные воспоминания. Зыко! Читать всем, кому тоже есть, что вспомнить.
Nina
13 reviews18 followers
December 4, 2020последние полгода я читаю книжки ради экранизаций, и каждый раз за последней страницей следует один и тот же сценарий — мне не хочется смотреть фильм.
и часто в таких случаях я не знаю заранее, о чем будет книга, или знаю совсем немного. тут знала только о Маше. в описании к фильму пишут: Маша да Маша да Маша да Географ да любовь.
вот я и читаю, чтобы скорее добраться до Маши. хочу видеть Машу, а вижу Ветку, Будкина, Сашуню, стервозную эпизодичную Киру, Надю, Тату, Чекушку, Колесникова, Ленку, Угрозу Борисовну, Отцов, Бивней, Люську, рыжего Градусова, пустые бутылки, снег, речную воду, тайгу и Машу. и еловое дерево на носочках. и абсолютное неумение одеваться зимой во что-либо теплее футболки.
Маша нежная и любовь к ней тоже нежная. но в какой-то момент (на восемьдесят первом ли, восемьдесят восьмом проценте) эта любовь становится мне отвратительна. и причитания Служкина о святости, и вечное его пьянство, и очаровательное когда-то умение отвечать на всё рифмованными крылатыми фразами, и даже этот чёртов поход, и стихи, и начитанность, и язык автора (боги, какой потрясающий!)
у меня вся книжка в закладках и я всё ещё отхожу от Умения Терять, и от Угрозы Борисовны, и смеюсь.
а ведь иначе и быть не могло.
и ведь так честно написано, так по-детски правдиво, что сомнений нет: я не наблюдала за этой жизнью, не читала о ней, не слушала. я её прожила. каждая страница — живое воспоминание. я и Маша, и Градусов, и Овечкин, и Тата, и Люська, и Демон, и Чебыкин, и Виктор Сергеевич, и Витус, и Географ. и река Ледяная тоже я. и печка в деревенской пекарне. и кот, и катамаран
и любовь
October 29, 2013
Язык изначально, сразу понятно, очень хорош. Сочно так, где-то наивно, где-то даже старомодно, но прекрасно.
Сюжет… Примерно первую четверть книги просто вызывал презрение главный герой. Не то чтобы неправдоподобно — очень даже, но как-то противно от этих мужских слабостей и страданий ни о чем.
А потом захватило, ох, как захватило. Даже не знаю, как и почему, как-будто перетянул он на свою сторону, и каким-то образом начинаешь на все смотреть глазами героя, и не сочувствовать, не сопереживать, а просто жить внутри.
Последнюю часть дочитывала взахлеб. С грустецой, но приятно.
Под конец эдакая «древнерусская тоска» в классическом БГ-восприятии =)
May 18, 2016
Прочитала книгу, чтобы посмотреть фильм, стараюсь всегда так делать, даже не знаю почему. Прочитала с трудом, еле сдержалась, чтоб не бросить. Многие лирические отступления и описания природы читала по диагонали, чтобы не умереть от скуки. Главный герой в основном отвратителен, хотя может это субъективно, из-за того, что он все время бухает, хотя, и разные его измышления мне противны. Вообще большинство героев неприятны, никто не вызвал симпатии. Происходящее в книге вроде должно быть жизненным, но кажется каким-то сюром. В общем, читать не рекомендую. Фильм думаю все же глянуть, люблю Хабенского.
August 10, 2021
Неоднозначное послевкусие. С одной стороны, неприятно видеть всю наготу отношений между супругами, друзьями, одноклассниками, между учителем и учениками.
Неприятно, потому что пошло, грязно и одновременно просто. А может потому что понимаешь, что так тоже бывает в жизни и нередко.
С другой стороны, в конце книги проникаешься еще больше к главному герою за его отношение к себе, друзьям и миру, за его чувства и его поступок. Сопереживаешь ему. Но не видишь света в конце его тоннеля.
July 17, 2014
Редкий случай, когда книга существенно уступает фильму. Проблематика, в общем-то, донесена хорошо, но язык, которым написана книга, просто вызывает отвращение. Ну не могут мужики за 30 лет говорить языком девятиклассников, никак не могут!
А вот фильм приятно удивил — отклонения от книги, конечно, имели место, но ф��льм выглядит цельным, чего про книгу не скажешь.
September 18, 2021
Вот вроде и ничего толком не происходит, какая-то мелкая суета, интриги, неловкие измены, школьная тоска, природа размашистая, холодно, отстранённо, и как-то не по себе, зябко, неуютно, безнадёга какая-то во всем, а оторваться не можешь.
И все персонажи уже такими родными кажутся. В��лшебство, хоть и ощущение пустоты не покидало всю дорогу. Двойственные чувства, но удовольствие получил.
Displaying 1 — 30 of 111 reviews
More reviews and ratings
Алексей Иванов | Читать Россия
Год рождения: 1969
Quick Study: Алексей Иванов известен тем, что пишет увлекательные романы, некоторые из которых происходят столетия назад, другие происходят в наше время, некоторые совершенно реалистичны, другие содержат элементы фэнтези, а его известность расширилась благодаря сценариям и главной роли. в мини-сериале 2010 года «Хребет России », сочетающем в себе приключения и русскую историю.
Дело Иванова: Самые ранние произведения Алексея Иванова годами не публиковались, но его первые две опубликованные книги, вышедшие в 2003 году, стали двумя его самыми известными произведениями: «Географ глобус пропил» , роман о современный учитель, написанный в 1995 году, и Сердце Пармы
Относительно позднее появление в печати явно окупилось для Иванова: он последовал за этими двумя книгами с двумя другими, которые лежали на столе. ящики плюс Riot Gold , исторический боевик, получивший в 2006 году премию «Ясная Поляна» за современную фантастику и приз читателей «Большая книга». Его Nasty Weather , тревожный социальный роман о ветеранах войны в Афганистане, был включен в шорт-лист премии Big Book Award 2016 и адаптирован для мини-сериала. Он написал около двух десятков книг художественной и документальной литературы. Книга Иванова Быть Ивановым ( Быть Ивановым ), выпущенная осенью 2020 года, собирает вопросы читателей к Иванову и его ответы, диалог, который, как говорится на сайте книги, начался в 2005 году, когда Иванов создал свой веб-сайт. Появилось более четырех тысяч вопросов. Psssst………: Фильм « Царь » по сценарию Иванова, режиссер Павел Лунгин, с Петром Мамоновым (в роли Ивана Грозного!) Фестиваль… Иванов несколько лет не разрешал номинировать свои книги на премии после того, как « Сердце Пармы » (2005) было снято с конкурса «Русский Букер» за «отсутствие признаков романа»… Но Иванов согласился на то, чтобы его Ненастная погода номинировался на премии «Большая книга» и «Проза года» в 2016 году и получил результаты: роман стал лауреатом премии «Проза года» и попал в шорт-лист «Большой книги»… Свой первый писательский гонорар (три рубля пятьдесят копеек) Иванов получил, когда был школьником, в 1986 году, когда он написал опровержение статьи в Советской России о самом коротком письме в мире.
Он утверждал, что письмо Виктора Гюго своему издателю читается только как «!» после выхода
Иванова Места: Родился в Горьком (ныне Нижний Новгород), но вырос в Перми, говорит, что живет там, где работает… Со второго раза изучал историю искусств в университете (раньше пытался, по специальности журналистика, думал, что это лучший курс для писателя, но понял, что это не так, поэтому потребовался небольшой перерыв) в Уральском государственном университете…
Слово об Иванове: Первый абзац рецензии Надежды Казаковой на Ненастная погода для «Клуба друзей книги» заканчивается словами о том, что в этом романе о ветеранах-афганцах «идеи, продолжающие гуманистические идеи великих русских классиков, в том числе Достоевского стоит за довольно простым сюжетом».
Когда Иванова «Сердце Пармы » было выпущено, критик Константин Мильчин назвал его одним из лучших за год, заявив: «Если я расскажу вам, о чем книга, вы никогда не поверите, что это может быть интересно». После упоминания о том, что речь идет о завоевании Россией Пермского края в конце пятнадцатого века, содержит много финно-угорских слов и включает в себя как реальные фигуры, так и бессмертных и оборотней, не говоря уже о более безупречных батальных сценах, чем в Властелин колец , Мильчин говорит, что больше всего раздражает то, что книга даже не попала в лонг-лист Русской Букеровской премии. Иванов on Ivanov & Writing: Иванов сообщил на своем сайте (отвечая на вопрос «Владимира» от 24 мая 2020 г.), что планирует написать книгу о Гражданской войне в России. Отвечая на другой вопрос (от «Дмитрия», 2 июня 2020 г.), Иванов говорит, что в настоящее время не планирует писать дополнительные романы о современной России, ссылаясь на агрессию и разногласия, которых он хочет избежать.
(ссылка на эту страницу)
Иванов Рекомендует: На вопрос читателя (Сергея) на его сайте (12 июня 2020 г.) о рекомендациях научной литературы интересных книг, являющихся классикой в своих жанрах, Иванов предложил 9 книг Питера Акройда.0009 London и The Prize Дэниела Ергина. Когда интервьюер «Афиши» спросил, есть ли книги, которые он хотел бы написать, Иванов упомянул « «Сто лет одиночества» » Габриэля Гарсиа Маркеса и «Форест Гамп » Уинстона Грума . Когда его спросили о лучшей книге о вампирах, он назвал книгу Стивена Кинга «Салемский удел ».
Фото предоставлено Юлией Зайцевой Creative Commons
Рецензия на книгу «Географ глобус пропил»: милый третий фильм Александра Велединского
«Географ глобус пропил», странно милая третья картина русского режиссера Александра Велединского, повествующая о беспорядочных приключениях алкоголика-неудачника Виктора Служкина, когда почти каждый аспект его жизни — работа, брак, подруги — неумолимо катится вниз.
Тем не менее, благодаря харизматичному и сардоническому исполнению Константином Хабенским роли Виктора, даже личное ухудшение оказывается захватывающим и неизменно интересным: выпивка вызывает непредсказуемость, а Виктор с сожалением принимает хаос, который он развязывает своими нефильтрованными высказываниями и пьяными оплошностями. Отмеченный домашними праздниками снимок Велединского о герое и обществе в свободном падении заслуживает более широкого распространения.
Действие фильма по бестселлеру Александра Иванова происходит в холодном, сером городе Перми, на реке Каме. Кинематограф Владимира Башты придает застывшим полосам города и воде подвешенную серебристую ровность. Вывеска с надписью «Счастье не за горами», где «Не» частично скрыто, служит подходящим противоречивым девизом для угрюмо-жизнерадостного героя Велединского. Талантливый биолог, Виктор, по-видимому, был уволен с престижной преподавательской должности, когда его саркастическое оскорбление студента было неверно истолковано как оскорбление на этнической почве.
Он пробивается на работу преподавателем географии в старшей школе, предмета, о котором он открыто признает, что ничего не знает, и сталкивается с классом, полным студентов, стремящихся проверить его пределы.
Не утруждая себя маскировкой своей прихоти или незаинтересованности под ничем иным, как произвольным проявлением власти, Виктор постоянно сбивает с толку молодое поколение; его ученики иногда презирают, но иногда заинтригованы его непредсказуемостью. Его жена Надя (Елена Лядова) не признает такой амбивалентности: ей надоело его отношение и отсутствие амбиций.
Когда его школьный приятель Будкин (Александр Робак) переезжает в город, Виктор практически подталкивает Надю к любовной связи, несмотря на свою неизменную любовь к ней. Он флиртует с новыми коллегами, старыми увлечениями и нынешними любовницами, движимый скорее любопытством и случайной привязанностью, чем какими-либо сильными эмоциями. Только его бесстрашная маленькая дочь и Маша (Анфиса Черных), яростно настойчивая ученица, кажется, способны вывести его за пределы его самозащитной и ироничной отстраненности.