Политическая культура Османской Турции.

Билет 21. Турецкая исламская культура как матрица современного ислама (сельджуки и османы, три наследия: древнетюркское, исламско-арабское и византийское), политическая культура Османской Турции, искусство сельджуков, искусство османской турции.

 Сельджуки  были первой турецкой династией, армии которой захватили в XI веке н. э. части Армянского нагорья и подчинили впоследствии большую часть Византийской империи и Армении.

Османы (также назывались оттоманы) — основное население Османской империи (1299—1923 гг.). Название происходит от имени первого султана Османской империи.К 1487 году османы подчинили своей власти все мусульманские владения Малоазиатского полуострова.

Название «османы» стало более престижным, чем просто «турки», и постепенно все мусульмане Османской империи (причём не только туркоязычные), а также принявшие ислам христиане Османской империи стали именовать себя османами.

Древнетюркское наследие в исламе

Сущность синкретизма заключалась в том, что элементы доисламских верований сохранялись в качестве периферийного, вспомогательного компонента, будучи подвергнуты смысловой переработке со стороны ислама. Во всех жанрах казахского фольклора, в том числе религиозном, присутствует мусульманская тенденция.

Тенгрианская религия, будучи реликтовой, «полностью ушла в область архетипов, субстратов, суеверий, в мифопоэтичность фольклорного мышления». В формировании непротиворечивого синтеза древнетюркского наследия и ислама велика была заслуга суфизма. Суфийская интерпретация ислама не отрицала мир духов (аруахов), личную самореализацию, талант, харизму, уделяла большое внимание искусству импровизации, воображению, иррациональности, интуиции, поэзии и  эстетике.

К моменту проникновения ислама на территорию Казахстана ее населяли древнетюркские кочевые племена, чья духовно-религиозная жизнь отличалась большим разнообразием. Начиная с самых ранних эпох, здесь сосуществовали различные культурно-идеологические системы, среди которых огромный пласт автохтонных древнетюркских верований, в чьей основе поклонение природе и почитание предков, развитая магия, обожествление неба (тенгрианство).

Эти верования испытали внешнее, в первую очередь, восточно-иранское влияние (зороастризм).

 К началу исламизации в регионе укрепились восточно-христианские неортодоксальные учения несторианство, манихейство. Взаимодействие разных культурных традиций неизбежно порождало синкретизм, характерный для всего доисламского культурного слоя. Причем, внутри этого слоя наиболее жизнеспособными оказались древнетюркские верования. Именно они, соединившись с исламом, составили впоследствии культурную основу традиционного уклада жизни казахского общества. В особенности это справедливо в отношении периферии распространения ислама – центрального и северного Казахстана с его преимущественно кочевым образом жизни. Здесь вытеснение или даже переработка исламом тюркского языческого наследия были куда менее основательными, чем на юге. Впрочем, и в самой инновации, т.е. в исламе, в известной степени были синтезированы элементы различных религиозных идеологий.

Таким образом, дальнейшее проникновение ислама в регион и его влияние на политическую жизнь происходили в неразрывной связи с домусульманскими, а с приходом монгольских войск, и с монгольскими идеологиями. Эти процессы не были результатом борьбы идей, а скорее, гибкой аккультурации и адаптации различных идей.

Византийское наследие

В VII веке значительная часть Византийской империи, в том числе многие духовные центры христианства оказались на территории, захваченной арабами. Начался процесс постепенного смешения арабских завоевателей с подвластными народами. В результате множество жителей этих стран, исповедующих разные религии, приняло ислам, но и ислам подвергся влиянию древних традиций. Так создавалась многогранная и богатая мусульманская культура, впитавшая в себя византийско-христианское наследие, персидское духовное творчество, еврейскую религиозную мысль. В свою очередь и арабская культура оказала значительное воздействие на духовную жизнь Азии, Южной и Восточной Европы.

Взаимопроникновению культур в немалой степени способствовал достаточно продолжительный период веротерпимости (хотя и ограниченной), проявляемой в первое время мусульманами по отношению к покоренным народам. Основные религиозные группы захваченных территорий Византийской империи — христиане и евреи — имели возможность посещать храмы и синагоги, свободно молиться. Именно в период мусульманского господства зародились и пережили расцвет центры христианской культуры, давшие Церкви плеяду замечательных подвижников, писателей, поэтов и мыслителей.

В Месопотамии, древнем очаге мировой культуры, на родине вавилонской религии, астрологии, еврейской мистики — каббалы, сирийского гностицизма, снова, как во время Ефрема Сирина, закипела интенсивная духовная жизнь. Традиционный восточный мистицизм сочетался здесь с тяготением к рационализму. Непреодоленные на Востоке ереси  — несторианство, монофизитство, монофелизм — ориентировались на рационалистические построения, склонялись к рассудочным схемам. Не случайно особую популярность приобрели творения Аристотеля, рационалистическая основа которых противопоставлялась идеализму Платона. Труды Аристотеля, Платона и Галена стали переводить на арабский язык и комментировать, что сыграло важную роль для развития философских и естественно-научных знаний на Востоке.

Благодаря латинским переводам Аристотеля, наследие великого греческого мыслителя оказало влияние на всю последующую европейскую философию.

В Дамаске, одном из крупнейших арабских центров, почти вся интеллектуальная и художественная элита состояла из византийцев-христиан. Халиф Валид I, которому принадлежит инициатива создания первых значительных произведений арабской архитектуры, пользовался услугами христианских мастеров.

Исламско—арабское наследие

Два других религиозных направления нашли тогда менее заметное выражение в исламе. Христианская (и, вероятно, буддийская) традиция аскетизма и монашества обрела сторонников и среди мусульман. Они – суфии – столь же много черпали у предшественни- ков, как приверженцы шариата, но обладали гораздо менее полной программой для осталь- ных аспектов жизни, кроме духовного самосовершенствования. Второе течение – батинийя – имело более непосредственное политическое влияние и обращалось к традиции эзотери- ческой любви, у которой, возможно, были и доисламские корни.

Оно проявляло свою мощь в моменты социальных протестов.

Идеалам религиозных мусульман было противопоставлено то, что можно объединить под термином адаб – светская культура аристократии. Мусульманский придворный, чинов- ник или образованный помещик, конечно, отдавал должное идеалам религиозных деятелей, но главные усилия он направлял на образ жизни, весьма далекий от того, который они одоб- ряли. Их этикет, их беседы, изобразительное искусство и литература, методы применения поэзии, музыки и даже религии и вся их иерархия общественного положения и привилегий с ее собственными экономическими и политическими институтами и политикой воплощали отдельный набор стандартов утонченности, преобладавших среди мусульман и немусуль- ман с деньгами и положением. Эти стандарты – адаб – распространились по всем ислам- ским землям; моду чаще всего задавал Багдад, где располагалось правительство государства, и затем подхватывали остальные регионы. В культуре адаба нашлось место древним язы- ческим идеалам арабов, умение сочинять пропитанные их духом стихи считалось высшим даром, а арабский язык – главенствующим.

Но самое важное место, даже в литературе, отво- дилось иранской традиции времен Сасанидов. Оба элемента были сознательно подогнаны под ислам.

Османское государство основано в 1299. После падения Константинополя в 1453 стало называться Османской империей. Основатель государства — Осман I провозгласил свободу от сельджуков. Принял титул Султана – в Коране «султан» отсылает к понятию «власти». Позднее стало означать правителя

светской власти, поддерживающего общественный порядок. Османские султаны – потомки западных тюркских племен

Султанат – политическая общность, в основе кот. военно-административный аппарат. Сферы управления: военная, финансовая, судебная (мусульманская и немусульманская), административно-политическая.

Визирь – главный «министр» султана. Назначался и смещался лично султаном. Функции: 1) хранитель имперской печати 2) передавал записки с волей султана 3) городские инспекции Стамбула

Вилайет или эялет –административная единица в Османской империи, во главе которой стоял визирь.

Диван – высший орган исполнительной, совещательной и законодательной власти. Состав Дивана: армейские офицеры, местная знать и секретари.

Диван действовал во всех тюркских и исламских государствах.

Миллеты – самоуправляемые общины, живущие в изолированных кварталах города. Имели автономные учреждения. Основная причина появления: падение в XV веке Константинополя и рост разнообразия вероисповеданий. Общины обеспечивали религиозно-политические запросы своих членов, поддержание порядка внутри общины, оказание взаимопомощи и сбор налогов.

Армия. Структура

1. Регулярные части: Ядро – янычары. Существовали до 1826 года.

Рекрутировались исключительно христианские дети 8-20 лет (албанцы, бойсницы, армяне, греки, грузины). Это была повинность христианской части населения (девширме – налог кровью). Отправлялись на обучение в Стамбул, где способных отправляли придворными служащими, остальных — в янычарские казармы.

Жили в казармах, считались личными рабами султана. Запрет на семью и детей.

2. Нерегулярные части: новобранцы, служащие по договору с балканскими странами, башибузуки — «неуправляемые», «безбашенные», не получали жалованье, рекрутированы из наиболее воинственных племен (Албания, Малая Азия)

Духовенство

О судьбе христианства после завоевания Константинополя в 1453 году: Мехмет отличался большой дальновидностью в государственных делах. Он следовал принципу византийских императоров и арабских халифов: разрешить различным религиозным общинам иметь своих собственных лидеров. Мехмет выбрал известного греческого священника на место патриарха греческой общины, освободил духовенство от налогов, даровал церкви полную автономию от государственной власти и свободу отправления религиозных обрядов. В Византии вся полнота власти над православными греками принадлежала императору, патриарх оставался его тенью. Эту традицию переняли и турки. Кроме того, Мехмет позволил главному раввину вести гражданские и религиозные дела еврейской общины.

Искусство сельджуков Малой Азии.

Подъем в искусства пришелся на время правления Румского султаната Сельджунидов – 12-13 вв.

Расцвет искусства, архитектуры, зодчества, отраслей декоративного искусства и художественного ремесла: облицовочная керамика, ковроделие, резьба по дереву, по камню.

Искусство сельджуков заимствовало малоазиатские традиции и впитало многое из опыта развития художественной культуры соседних с Малой Азией стран: особенно Закавказье, Иран, Ирак.

Город Конья расцвет 13 век

Архитектура: каменная кладка. Украшенные богатой орнаментальной резьбой порталы, высокие тонкие минареты.Сельджукский архитектурный узор, который состоит из геометрической плетенки, стилизованных растительных мотивов и надписейВ Малой Азии нашел широкое применение своеобразный вариант айванной композиции с квадратным двором в центре

Внешний облик этих зданий определяется сочетанием замкнутого объема основной части постройки с высоким монументальным по форме входным порталом, украшенным богатой орнаментальной резьбой

2 типа построек:

2. ) Тенденция к созданию нерасчлененного внутреннего пространства, становящегося основой всей композиции, наблюдается и в архитектуре мечетей этого времени.медресе Каратай и Индже Минар в Конье (оба здания построены в середине 13 в.).

В композиции архитектурных масс важную роль играет минарет, имеющий форму высокой двух- или трехъярусной башни

Характерной особенностью многих сельджукских построек айванного типа является обходная галерея, идущая по периметру двора. Известные постройки:

• Медресе Индже Минар в Конье (1252)

• Чифте Минар в Эрзуруме

• Большая мечеть в Дивриги (1229)

• Медресе Сырчалы в Конье (1242)

Имеет важное значение декоративная отделка: расцветке преобладают темно-синие и зеленые тона. Для украшения зданий снаружи использовали камень, вырезая на его поверхности рельеф. преобладают стилизованные растительные и геометрические формы

Пример: Мечеть в Дивриги — необычные растительные мотивы

ЖИВОПИСЬ: Сельджукскому искусству Малой Азии была знакома и живопись, развивавшаяся под воздействием византийской, армянской и отчасти иранской миниатюры того времени.

Высокого уровня достигла резьба по дереву

РСМД :: Политика Турции в ЦА: обоснованы ли амбиции?

В последнее время внимание международной общественности было приковано к Центральной Азии. Такое положение дел объясняется произошедшими событиями, прямо или косвенно связанными с регионом — приход к власти талибов, события в Казахстане, активизация деятельности ОДКБ и т. д. На этом фоне особую активность стала проявлять Турция, позиционируя себя в качестве лидера «тюркского мира» и пытаясь вовлекаться в происходящее наравне с основными нерегиональными акторами, такими как Россия и Китай.

Несмотря на видимую активизацию турецкой политики в Центральной Азии и амбициозность ее планов, а также существующий задел на развитие влияние страны в регионе, они во многом представляются гиперболизированными и не жизнеспособными в долгосрочной перспективе. Это, однако, не отрицает растущее значение страны для Центральной Азии в целом в контексте выстраивания стратегий третьих государств (РФ, КНР и др. ). При этом основным, на наш взгляд, условием позитивного развития ситуации для Турции является усиление экономического блока сотрудничества со странами региона, который станет не просто дополнением действий страны в области культурно-гуманитарных связей, а составит основу турецкого влияния в регионе.

В последнее время внимание международной общественности было приковано к Центральной Азии. Такое положение дел объясняется произошедшими событиями, прямо или косвенно связанными с регионом — приход к власти талибов, события в Казахстане, активизация деятельности ОДКБ и т. д. На этом фоне, особую активность стала проявлять Турция, позиционируя себя в качестве лидера «тюркского мира» и пытаясь вовлекаться в происходящее наравне с основными нерегиональными акторами, такими как Россия и Китай.

Однако начало такой активности совпало с периодом распада СССР, ослабившем значимость Турции как форпоста «Западного блока» и актуализировавшем вопрос распространения Турцией своего влияния на новообразованные центральноазиатские республики. В качестве основного инструмента в данном контексте рассматривалась турецкая модель развития, сочетавшая в себе светскую демократическую политическую систему, уважение к исламским ценностям, социально ориентированную государственную политику и рыночную экономику. Имел значение и фактор этноконфессиональной близости стран, использовавшийся в качестве аргумента в пользу формирования Турцией статуса представителя тюркских республик на международной арене. Однако нежелание стран региона продолжать развитие под предводительством очередного «лидера» вынудило Турцию ограничиться лишь экономическим и культурно-гуманитарным взаимодействием с ними.

Основные направления сотрудничества Турции с государствами Центральной Азии

Александр Воробьев:
Казахстан и Турция: опциональная дружба

Экономическое сотрудничество

Одним из главных инструментов, с помощью которого Турция сегодня стремится усилить свои позиции в регионе, является углубление экономического сотрудничества. Прежде всего, Анкара рассматривает Центральную Азию как перспективное направление для инвестиций в транспортную инфраструктуру. Создание новых магистралей и маршрутов необходимо для преодоления инфраструктурной зависимости постсоветских республик от России, поэтому страны региона предлагают множество проектов. В декабре 2018 г. на выставке товаров стран Тюркского совета отмечалось, что турецкие инвестиции в Центральную Азию превышают 85 млрд долл. За последние годы Турция вложилась в несколько масштабных проектов — строительство международного порта в Ашхабаде и восстановление порта в Туркменбаши. Более того, в 2020 г. турецкий холдинг «TAV Airports» приобрел 100% акций аэропорта Алматы — крупнейшего города Казахстана. Планы на будущее также амбициозны: Турция намерена совместно с Китаем реализовать проект транскаспийского транспортного маршрута — артерии, которая соединит страны тюркского мира. Благодаря строительству коридора Турция обеспечит себе прямой вход в Центральную Азию, что позволит увеличить экспорт товаров промышленного производства, а также импорт сырьевых материалов. Регион также представляет интерес для Анкары с точки зрения обеспечения диверсификации поставок энергоносителей в Турцию. Анкара стремится увеличить поставки казахстанской нефти по трубопроводу Баку — Тбилиси — Джейхан и туркменского газа через Трансанатолийский газопровод — часть проекта «Южный газовый коридор». Такие планы свидетельствуют о намерении Анкары стать «энергетическим хабом» Евразии, через который в Европу будет поступать газ из России, Центральной Азии, Азербайджана и Восточного Средиземноморья.

Стоит отметить, что существующий задел для реализации целей Анкары уже не так мал: Турция имеет принципиально иную структуру экономики, чем страны Центральной Азии, благодаря чему она способна удовлетворить спрос стран региона на те виды товаров, которые они сами не производят. Однако объемы экспорта ограничены из-за отсутствия развитой инфраструктуры. С 2010 по 2020 гг. товарооборот между Турцией и центральноазиатскими странами вырос с 5,5 млрд долл. до 6,3 млрд долл. Тем не менее этот показатель составляет чуть более 1,5% от общего объема внешнеторгового оборота Анкары, что говорит о наличии потенциала роста для Турции. Больше всего Турция торгует с Узбекистаном и Казахстаном — товарооборот с каждой из стран превышает 2 млрд долл., однако в списке крупных торговых партнеров этих республик Турция не входит даже в тройку лидеров. Ей сложно конкурировать с Россией и Китаем, и успехи Анкары в наращивании экономического присутствия в Центральной Азии меркнут на фоне достижений более значимых акторов.

Военное сотрудничество

Андрей Кортунов:
Реджеп Эрдоган на русском минном поле

Помимо углубления экономического сотрудничества, Турция также стремится укрепить отношения с государствами Центральной Азии в военной сфере. Речь идет, в первую очередь, о двусторонних контактах со странами региона, которые за последнее время вышли на новый уровень. Сегодня активно обсуждается идея создания «Армии Турана» — военного блока с участием тюркских государств. Первые шаги в сторону этой инициативы были сделаны еще в 2013 г., после основания «Организации евразийских военных правоохранительных органов» (TAKM), куда вошли Турция, Азербайджан, Киргизия и Монголия. Желание вступить в TAKM изъявлял также Казахстан. Цель организации заключалась в развитии сотрудничества сотрудников военных правоохранительных органов государств-участников. TAKM ставило своей задачей борьбу против организованной преступности, терроризма и контрабанды на Кавказе и в Центральной Азии. Тем не менее до сих пор значительных успехов TAKM не достигла, хоть и стала первой попыткой основать прообраз военной организации, имевшей потенциал стать платформой для коммуникации между всеми силовыми ведомствами в регионе под началом Анкары.

Разговоры об укреплении военного сотрудничества между Турцией и центральноазиатскими странами начались после возобновления Карабахского конфликта в 2020 г. В октябре 2020 г., еще в самый разгар боевых действий, министр обороны Турции Хулуси Акар посетил Казахстан и Узбекистан. В рамках визита было подписано соглашение о военном и военно-техническом сотрудничестве между Турцией и Узбекистаном, а также обсуждалось турецко-казахстанское стратегическое партнерство. Эксперты расценили это небольшое турне как старт проекта по созданию единой тюркской армии. Разговоры об «Армии Турана» вновь активизировались после визита главы МИД Турции Мевлюта Чавушоглу в Узбекистан, Киргизию и Таджикистан в марте 2021 г. Создание военно-политического блока под руководством Анкары может способствовать усилению позиций Турции в борьбе за региональное лидерство. Тем не менее, несмотря на амбициозность проекта, планам Турции могут помешать сразу несколько факторов. Во-первых, другие влиятельные силы в Центральной Азии — Россия, Китай, Иран — могут рассматривать формирование «Армии Турана» как угрозу своей безопасности. Во-вторых, не стоит забывать, что Казахстан и Киргизия являются членами ОДКБ, а сама Турция — членом НАТО. При вступлении этих стран в новый блок неизбежно возникнет вопрос, какой статус они сохранят в традиционных альянсах и сохранят ли его вообще. Наконец, перед созданием «Армии Турана» Турции для начала необходимо достигнуть еще большего прогресса в других областях сотрудничества со странами Центральной Азии. К тому же отсутствие соответствующего уровня ресурсного обеспечения в широком его понимании — преграда на пути военной интеграции.

Мягкая сила

Михаил Ермолов:
Помощь Центральной Азии: Новая Большая игра

Наряду с экономикой еще в 1990-х гг. Турция сделала ставку на использование в Центральной Азии широкого инструментария мягкой силы. Так, основу турецкой политики в регионе во многом сформировали несколько основных направлений, среди которых можно выделить политику в отношении популяризации турецкого языка, культуры и истории, а в широком понимании — образования. В рамках реализуемой политики можно выделить несколько основных целей-приоритетов, преследуемых турецкой стороной. Речь идет в том числе о выработке под ее руководством «новой тюркской идентичности», основанной, прежде всего, на идее культурной и религиозной общности, формирующей единый комплекс ценностей, которые лежат в основе мировоззрения населения тюркоязычных стран. Это в перспективе послужит основой эффективного взаимодействия как в экономическом, так и в политическом плане [1]. Более того, для Турции особую значимость имеет поддержание связей с этническими тюрками, способными лоббировать интересы страны за ее пределами и создавать благоприятные условия для развития ее деятельности за рубежом. Это обеспечивается, прежде всего, при помощи сохранения и преумножения знаний об истории, культуре и языке Турции и тюркских народов посредством создания программ для детей-билингвов, организации просветительских мероприятий, связанных с историей и культурой страны, реализации образовательных программ и т. д.

Не меньшую значимость для Турции имеет задача по созданию и поддержанию «нового образа страны», который претерпевает значительные трансформации с 2010-х гг. Если изначально «турецкая модель» позиционировалась как эффективный синтез исламских ценностей, демократических общественных устоев и цветущей рыночной экономики, то с 2010-х гг. ввиду ряда внешнеполитических (арабская весна) и внутриполитических факторов (трансформация политики правящей ПСР) начала делать упор на образ «защитника мусульман и турок» по всему миру. Для достижения указанных целей также активно используется распространение продуктов массовой культуры Турции — киноиндустрии и развлекательного сектора в целом. Таким образом, происходит внедрение в общественное сознание стран региона необходимых для усиления Турции образов, связанных с культурно-историческим и религиозным статусом страны. В тесной связи с этой деятельностью происходила активизация политики оказания гуманитарной поддержки странам региона, которая включала не столько денежные выплаты и долговые списания, сколько инфраструктурные и логистические проекты в рамках обозначенных направлений.

Институциональная основа политики Турции в регионе Центральной Азии

Андрей Казанцев, Су Чан:
Россия и Китай: подходы к безопасности в Центральной Азии в контексте ситуации в Афганистане

Институциональная составляющая турецкой политики в Центральной Азии является одним из наиболее противоречивых ее элементов. С одной стороны, на виду разветвленная сеть институтов, интенсивно используемая турецкой стороной с 1990-х гг. в качестве проводника в регионе. С другой стороны, нельзя отрицать разрозненность и низкую эффективность этой во многом номинальной структуры институтов, в которых выражена ее основная слабость. В этой связи представляется важным учитывать данный аспект при изучении политики и позиций Турции в регионе, разделяя существующую сеть институтов на несколько блоков в контексте турецкой политики в регионе.

Первый блок институтов представлен Советом сотрудничества тюркоязычных государств (с 2021 г. — Организация тюркских государств) и комплексом организаций, функционирующих под его эгидой. Именно эта организация позиционируется Турцией сегодня в качестве центральной площадки для интеграции и взаимодействия тюркских государств. О ее стремлении повысить значимость данного института говорит его вовлечение в процесс урегулирования последних событий в Казахстане. Сегодня в состав членов организации входят Азербайджан, Казахстан, Киргизия, Турция и Узбекистан, а в ее рамках функционируют такие ответвления, как Международная организация тюркской культуры (ТЮРКСОЙ), Парламентская ассамблея тюркоязычных стран, Международная Тюркская академия, а также Фонд тюркской культуры и наследия. Эти учреждения занимаются вопросами распространения и укрепления культурных связей, усиления политического диалога, развития исследований и разработок в области изучения тюркского мира, а также сохранения и защиты культурного наследия стран-представительниц тюркского мира. Говоря же о глобальной цели этого институционального блока, стоит отметить, что она направлена на развитие эффективной интеграции между представителями тюркского мира на основе укрепления культурно-образовательных, социально-политических и экономических связей. Все это основывается на тезисах Турции о концепции существования единого тюркского мира, а следовательно, и тюркской идентичности.

Второй блок институтов связан с образовательным и — в более широком понимании — социально-культурным вектором деятельности Турции, составляющим основу центрально-азиатской политики страны. В этом контексте следует отметить деятельность Фонда Юнуса-Эмре с функционирующим на его основе Институтом Юнуса-Эмре, а также его представительств по всему миру в виде Культурных центров Юнуса-Эмре. Хоть Центры сегодня и не имеют представительства в странах Центральной Азии, Фонд в целом реализует проекты и проводит мероприятия, ориентированные на этот регион и его население. С недавних пор немаловажную функцию принимает на себя Фонд Маариф — он занимается популяризацией турецкого образования, а также развитием международных связей Турции по данной линии, курируя вопросы функционирования турецких образовательных учреждений за границей и частично рассматривая вопросы получения иностранцами льготного образования в Турции. Важно отметить, что Фонд активизировал свою деятельность в контексте процесса по переориентации широкой сети образовательных учреждений, связанных с организацией «FETO». Именно эта организация, по некоторым данным, была непосредственно вовлечена в подготовку военного переворота, провалившуюся в Турции в 2016 г.

Александр Ермаков:
Турецкий гамбит

Кроме того, важна также деятельность Управления по делам турок за рубежом и родственных общин, которая помимо работы с соотечественниками наряду с государственной стипендиальной программой «Турецкие стипендии» продвигает турецкое образование, а также изучение турецкого языка, истории и культуры за рубежом и во многом в странах Центральной Азии, на которые ориентированы все институты данного блока. Вспомогательные функции в рамках социально-культурного направления также выполняют такие организации, как Управление по делам религий (Diyanet), осуществляющее свою деятельность на территории более чем 140 стран мира, способствуя религиозному просвещению и приобщению населения к культурным ценностям посредством сети школ, университетов, образовательных курсов и т. д.

Третий блок организаций — гуманитарный, связанный с работой по реализации предложенной еще в начале 2000-х гг. Ахметом Давутоглы гуманитарной политики, направленной на человека и улучшение условий его существования в глобальном понимании. В данном контексте стоит отметить деятельность Турецкого агентства по международному сотрудничеству и развитию (TİKA), изначально созданного с ориентацией именно на центральноазиатские республики. TİKA — основной институт в контексте реализации официальной помощи в целях развития (ОПР) Турции как члена Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР). Он расширил свою деятельность далеко за пределы Центральной Азии, реализуя проекты на Ближнем Востоке, в Африке, Латинской Америке и т. д. Сегодня Турция — один из растущих доноров гуманитарной помощи и один из лидеров по соотношению данного показателя в процентах от валового национального дохода. Основные реципиенты значительно изменились за последнее десятилетие, сместив вектор в сторону ближневосточных и африканских стран, но в Топ-10 по-прежнему входят Киргизия и Казахстан. К тому же существует ряд вспомогательных организаций, таких как Kızılay, AFAD и др., имеющих важное значение в контексте гуманитарной политики Турции в целом. Однако они не имеют столь ярко выраженной центрально-азиатской направленности.

***

Турция сегодня позиционирует себя в качестве лидера сразу в нескольких регионах мира, в том числе и в «тюркском мире», что подчеркивает глобальное значение страны как растущего центра силы в рамках многополярной международной системы и делает ее политику в ЦА более чем значимой. При этом стоит понимать, что несмотря на проявляемую активность и амбиции, данная политика имеет ряд особенностей, ставших ее ограничителями. Несмотря на то, что часто проводится параллель между действиями Турции в Центральной Азии сегодня и политикой «возврата» России на Ближний Восток с 2015 г., как в начале 1990-х гг., так и сегодня Турция остается второстепенным нерегиональным игроком в Центральной Азии. Это подтверждается ограниченностью действий страны в вопросах безопасности и ее неспособностью непосредственно вмешиваться в процесс урегулирования кризисных элементов, что в первую очередь является прерогативой РФ.

Ованнес Никогосян:
Предварительные политические уроки миротворчества ОДКБ в Казахстане

Именно поэтому, несмотря на активную риторику по вопросу военного сотрудничества, основной упор делается именно на те сферы, где ограничено влияние иных игроков. Так, например, речь идет о культуре и образовании, экономике, гуманитарной составляющей. Однако такого рода ориентация еще не говорит о ее успешности и эффективности, учитывая специфический характер проявления результатов нетрадиционных инструментов внешней политики. Более того, отсутствие успеха на пути «введения» региона под турецкое «предводительство» и превалирование двустороннего характера взаимодействия, основанного прежде всего на идеологии пантюркизма, также представляется ограничителем действий Турции. При этом фактическая эффективность существующей институциональной основы взаимодействия остается низкой. Наконец, пожалуй, один из главных моментов — это объективное отсутствие у Турции достаточных внутренних ресурсов (финансовых, военных, технологических и т. д.) в сравнении с иными нерегиональными акторами в Центральной Азии (прежде всего с Россией и Китаем). При этом до сих пор существует — хоть и намного менее выражено — многовекторность турецкого подхода к внешней политике.

Все это говорит о том, что несмотря на видимую активизацию турецкой политики в Центральной Азии и амбициозность ее планов, а также существующий задел на развитие влияние страны в регионе, они во многом представляются гиперболизированными и не жизнеспособными в долгосрочной перспективе. Это, однако, не отрицает растущее значение страны для Центральной Азии в целом в контексте выстраивания стратегий третьих государств (РФ, КНР и др.). При этом основным, на наш взгляд, условием позитивного развития ситуации для Турции является усиление экономического блока сотрудничества со странами региона, который станет не просто дополнением действий страны в области культурно-гуманитарных связей, а составит основу турецкого влияния в регионе.

1. Саримсоков З. Тюркский фактор в политике мягкой силы Турции в отношениях со странами Центральной Азии // Постсоветские исследования. 2020. № 7. С. 613.

Please enable JavaScript to view the comments powered by Disqus.

представлений о демократии, гражданстве и поддержке сильного лидера. Данные двух репрезентативных выборок

Демократия

Политический режим

Южная Европа

Политические культуры

Ведущий (и)

Берна Оней

Карл фон Осиецкий университет Ольденбург

Авторы)

М. Мурат Ардаг

Осецкий университет Карла фон Ольденбург

Берна Оней

Осецкий университет Карла фон Ольденбург

Панель Вызовы, стоящие перед Южной Европой: мигранты, структурные изменения, трансформация режима

---

Политическая система Турции претерпела множество трансформаций под руководством Партии справедливости и развития. Начиная с референдума о типе режима в 2016 году, мы наблюдаем непреклонный стиль руководства, пытаясь оправдать авторитарное правление пониманием мажоритарной демократии. Новый режим в Турции также требует от своих сторонников активной гражданской позиции. Эти события подняли вопросы относительно трансформации политической культуры в Турции, поскольку стабильность режима может быть достигнута только путем совпадения политической культуры с формой режима. Таким образом, мы исследуем соответствие между политической культурой и трансформацией режима в Турции. Многие из исследований, которые ранее были сосредоточены на этой теме, разграничили вопросы, анализируя концепции мажоритарной демократии, гражданства и дебатов о системе сильного лидера/президента в Турции. Однако ни одно из предыдущих исследований не изучало и не устанавливало взаимосвязь между восприятием демократии, гражданственности и лидерства как компонентов политической культуры. Следовательно, мы проверяем соответствие между политической культурой и трансформацией режима в Турции. На основе двух национально репрезентативных выборок 2015 г. (модуль ISSP «Гражданство», N = 1509).; PEW Global Attitudes, N=947) мы измерили представления о демократии и добропорядочности, а также поддержку сильного лидера вместо парламентской демократии. Результаты модели структурного уравнения показывают, что граждане Турции воспринимают демократию в двух измерениях. В то время как одно измерение связано с обязанностями государства, второе — с правами граждан. В ходе того же анализа мы обнаруживаем, что в общественном мнении Турции существует три понятия хорошего гражданина: активный гражданин, ответственный гражданин и полезный гражданин. В то время как только понятие активного гражданина предсказывает правильное измерение демократии граждан, все представления о хорошем гражданине предсказывают измерение обязанностей государства в демократии. В отдельном анализе мы показываем, что те, кто не удовлетворен тем, как работает демократия в Турции, по-прежнему предпочитают демократическую форму правления вместо того, чтобы полагаться на сильного лидера для решения проблем Турции. Эти результаты показывают, что политическая культура в Турции не так уж отличается от любой другой демократии. Основные вклады этого исследования в три раза. Во-первых, результаты показывают, что политическая культура Турции не соответствует трансформации режима. Таким образом, даже в условиях авторитарного регресса изменения в политической культуре нации могут отставать от институциональных изменений. Во-вторых, это исследование опровергает широко распространенное мнение о поддержке сильного руководства и мажоритарной демократической системы в Турции, показывая, что турецкая политическая культура ничем не отличается от любой другой демократии. Наконец, это открытие мотивирует будущие исследования вопроса о том, как режим узаконивает свой авторитарный поворот без установления культурно-институциональной конгруэнтности.

Политическая культура | Insight Turkey

Insight Turkey

Смелые идеи

О турецкой политике и международных отношениях

---

Файл (PDF)	Цена

Политическая культура

Ключевые вопросы турецкой политики перед выборами 2023 года

Статьи

Insight Turkey Winter 2023 / Volume 25, Number 1

Хамит Эмрах Бериш

В 2023 году Турция будет отмечать столетие образования республики, а также проведет решающие выборы. Выборы 2023 года…

Между империей и нацией: мусульманская реформа на Балканах

Обзоры книг

Взгляд на Турцию, осень 2022 г. / том 24, номер 4 , и инициативы, определившие реформу…

Электоральная география Турции: тенденции, поведение и идентичность

Обзоры книг

Insight Turkey Winter 2022 / Volume 24, Number 1

Берфин Чакын

не только выборы, но и множество малоизученных тем, таких как. ..

Исламофобия, неолиберализм и «другие» мусульмане

Статьи

Insight Turkey Spring 2021 / Volume 23, Number 2

Джеймс Карр

Мусульманские общины на протяжении более 1400 лет считались «другими». угроза…

Современный опыт исламофобии в современном Соединенном Королевстве: результаты десяти небольших исследований

Статьи

Insight Turkey Spring 2021 / Volume 23, Number 2

Крис Аллен

В сегодняшнем Соединенном Королевстве исламофобия так же оспаривается, как и реальна. В этой статье, бросающей вызов этому спору, представлены результаты десяти…

За новую альтернативу исламу в европейской перспективе

Статьи

Взгляд Турции, весна 2021 г. / Том 23, номер 2 Иное», при котором они считаются изначально разными,. ..

Рост исламофобии после 11 сентября: идентичность и «столкновение цивилизаций» в Европе и Латинской Америке

Статьи

Insight Turkey Spring 2021 / Volume 23, Number 2 Сентябрь 11 ноября 2001 года исламофобия взорвалась на «Западе», но особенно в Европе. Пока мусульмане были…

Исламофобия как культурный расизм: пример исламской одежды в Турции

Статьи

Взгляд на Турцию, весна 2021 г. / Том 23, номер 2 расшифровать намерения действующих лиц в…

Антимусульманская ненависть в Италии: глобальный выпуск

Комментарии

Insight Turkey Spring 2021 / Volume 23, Number 2

Доменико Альтомонте

Подъем крайне правых партий в Европе и жесткая пропаганда против иммигрантов и мусульман являются основными источниками развития антиисламской. ..

Интернет-борьба современных мусульман: борьба с исламофобией по одному твиту за раз

Комментарии

Insight Turkey Spring 2021 / Volume 23, Number 2

Sahar Khamis

запущен для противодействия исламофобии и преодоления…

От нулевой суммы к положительной сумме: содействие политическому урегулированию и реформам в Ливии

Комментарии

Insight Turkey Fall 2020 / Volume 22, Number 4

Shatha Sbeta Мохамед Абуфалга

В этом комментарии мы выступаем за всеобъемлющую основу для решения политических, экономических и социальных проблем, стоящих перед Ливией. Предложение…

Роль Турции в восстановлении Ливии

Комментарии

Insight Turkey Fall 2020 / Volume 22, Number 4 стратегический. ..

Собор Святой Софии: символ мира и разнообразия

Комментарии

Insight Turkey Summer 2020 / Volume 22, Number 3

Yavuz Selim Kıran

10 июля 2020 года Государственный совет отменил постановление Кабинета министров от 1934 года, согласно которому собор Святой Софии был превращен в музей, тем самым проложив путь к ..

Новое изобретение гибридности в глобализированном контексте: пример турецких мыльных опер и их восприятие в Марокко

Статьи

Insight Turkey Spring 2020 / Volume 22, Number 2

Ouafaa Rafi

В этой статье мы рассмотрим турецкие мыльные оперы как многогранное явление, которое, как продукт культурной гибридизации, также внесет свой вклад…

Взаимосвязь лидерства, расширения политических прав и социальной мобилизации: дело о попытке государственного переворота 15 июля в Турции Расим Озгюр Донмез Фатьма Армаган Теке Ллойд

В этом исследовании анализируются взаимовыгодные отношения между президентом Турции Реджепом Тайипом Эрдоганом и его последователями, а также то, как Эрдоган. ..

Социальные сети и фейковые новости в эпоху постправды: манипулирование политикой в ​​избирательном процессе*

Статьи

Insight Turkey Spring 2020 / Volume 22, Number 2

Turgay Yerlikaya Сека Токер Аслан

Эта статья посвящена тому, как виртуальные социальные сети влияют на общественно-политическую жизнь. Основная тема статьи — как социальные сети, такие как…

Сила закона против силы оружия: испытание турецкой судебной власти с помощью переворота

Комментарии

Взгляд на Турцию, зима 2019 г. / Том 21, номер 4 рисковали своей жизнью, чтобы расследовали деятельность вооруженной группы и защищали закон от…

Идентичность, конфликты и политика в Турции, Иране и Пакистане

Рецензии на книги

Взгляд на Турцию, зима 2019 г. / Том 21, номер 4 управление. Книга работает по…

Кипр и дорожная карта мира: критический анализ конфликта

Рецензии на книги

Insight Turkey Winter 2019 / Volume 21 Number 4

Emre Feyzi Çolakoğlu

Михалис С. Михаэль и Юсел Вурал отредактировали том «Кипр и дорожная карта для мира: критический анализ конфликта». . ..

Советизация Азербайджана: Южный Кавказ в треугольнике России, Турции и Ирана, 1920-1922 гг./ Том 21 Номер 4

Хюсрев Табак

Советизация Азербайджана — это политическая история оккупации суверенного Азербайджанского государства в 1920 году Советской Россией и…

Личная дипломатия Эрдогана и внешняя политика Турции

Статьи

Insight Turkey Winter 2019 / Volume 21 Number 4 деятельность правительства по.