Монографии:

• Васильев А. М., Ткаченко А.А., Коротаев А.В., Исаев Л.М. Брошюра «Сотрудничество Российской Федерации и Арабской Республики Египет: возможности и ограничения». Российский совет по международным делам (РСМД). М. 2015.
• Ткаченко А.А., Аксененок А.Г., Кукушкин В.Ю., Михин В.Л., Мезенцев С.В., Костелянец С.В., Кофанов И.Т. и др. Ближний Восток и Северная Африка. Процессы модернизации и международная безопасность. М., 2016. ПМЛ ИАфРАН. 375 с. ISBN 978-5-91298-175-3.
• Разрешение военно-политических конфликтов в Африке. Роль региональных организаций. М.ПМЛ ИАф РАН. 2017. 140 С. ISBN 978-5-91298-184-5.
• Богданов М.Л. Москва – Каир: падения и взлеты сотрудничество. М. 2017. Изд-во «МГИМО-Университет». 333 с. ISBN 978-5-9228-1555-0.
• Кобищанов Ю.М. Очерки истории христианских цивилизаций. М. Изд-во ИНДРИК. 2017. 16 п.л. ISBN 978-5-91674-436-1.
• Исмагилова Р.Н. Эфиопия: особенности федерализма. Отв. ред. Бондаренко Д.М. и Ткаченко А.А. М. 2018 г. Изд-во «Вишневый пирог». 544 с. 25,5 п.л.
• Балашова Г.А. Монография «Очерки культурной политики Эфиопии — взгляд сквозь эпохи». С.-Петербург. 2018. ИПП ООО ЛАДОГА. 234 с.
• Костелянец С. В. Учебное пособие МГЛУ. Угрозы безопасности Африки: современные тенденции. 2018. 275 с. (В соавторстве).
• Северная Африка и Африканский Рог в ХХI веке. Модернизация — исторический выбор. М. 2019. ПМЛ ИАфр РАН. 176 с. ISBN 978-5-91298-245-3.
• Кофанов И.Т. Тунис: время перемен. М. 2020. ПМЛ ИАфр РАН. 148 с. ISBN 978-5-91298-259-0.

Статьи:

• Ткаченко А.А. Аль-хиджра мин дуваль шималь ифрикийя ва аш-шарк аль-аусат: мин аль-масуль ва ма аль-халь? (Миграция из стран Северной Африки и Ближнего Востока: кто виноват и что делать?) // Асия ва ифрикийя аль-яум № 2. Каир (Арабская Республика Египет). 2016. (На араб. яз.). С. 79-87.
• Костелянец С.В. Военно-политическое и экономическое сотрудничество между арабскими странами Персидского залива и Африкой: современные тенденции // Коллективная монография «Новые партнеры Африки: влияние на рост и развитие стран континента». М. 2016.
• Костелянец С.В. Политика Турции на африканском направлении //Азия и Африка сегодня. М. 2016. № 7.
• Кукушкин В.Ю. Социально-экономическая стратегия Алжира. ХХI век // Коллективная монография «Экономические стратегии африканских государств. М. ПМЛ ИАфРАН. 2016.
• Елькина Е.А. Мушкиля аль-маварид аль-маийя. Ас-сияса аль маийя фи ход ан-нил. (Проблема использования водных ресурсов Нила) // Асия ва ифрикийя аль-яум (Азия и Африка сегодня). № 2. Каир (Арабская Республика Египет). 2016 (На араб. яз.). С. 15-20.
• Костелянец С.В. Устойчивость режима в контексте антиправительственных выступлений: опыт Судана // Коллективная монография «Арабский кризис. Угрозы большой войны». М. 2016.
• Костелянец С.В. Восемь лет ЮНАМИД: успехи и провалы // Материалы научно-практической конференции «Власть и насилие в незападных обществах: проблемы теоретического осмысления и опыт практического изучения». 26-27 мая 2016 г. М.
• Кочанова Т.В. Южный Судан: межэтнические противоречия и борьба за власть // Ученые записки ИАфРАН, №3-4. 2016 г.
• Tkachenko, Alexander (Ed.). The Middle East and North Africa: the Problem of Modernization and International Security. Moscow: Institute for African Studies, RAS, 2016. 376 P. ISBN 978-5-91298-175-3 // African Studies in Russia. Works of the Institute for African Studies of the Russian Academy of Sciences. Yearbook 2014-2016. Moscow: Institute for African Studies, RAS, 2017. P.131-132. ISBN 978-5-91298-202-6.
• Костелянец С.В. Терроризм в Африке: особенности, тенденции и перспективы // Пути к миру и безопасности. ИМЭМО. 2016. № 2 (51). С. 101-113.
• Кукушкин В.Ю. Стратегии развития энергетики в странах Северной Африки // Коллективная монография «Экономические стратегии африканских государств. М. ПМЛ ИАфРАН. 2016.
• Исмагилова Р.Н. Эфиопия: этнополитическая ситуация в штате Гамбелла// Азия и Африка сегодня. М. № 9. 2016.
• Ткаченко А.А. Интеллектуальный «марафон» по проблемам развития и модернизации // Мировая экономика и международные отношения. М. № 6. 2017. С.119-124. ISSN 0131-2227.
• Кукушкин В.Ю. Северная Африка и Ближний Восток: финансово-экономические реформы энергетики 2010-х гг. // Ученые записки Института Африки РАН. М., 2017, № 4 (41).
• Исмагилова Р.Н. . Эфиопия: межэтнические отношения и конфликты // Африканский сборник — 2017. Спб., 2017. С. 64-87.
• Кофанов И.Т., Ткаченко А.А. Статья «Судьба ВТО – кризис или провал?» // Азия и Африка сегодня. №2. 2017. С.8-13.
• Исмагилова Р.Н. . Традиционные методы разрешения конфликтов на примере сомали // Разрешение военно-политических конфликтов в Африке: роль региональных организаций. М., 2017. С. 42-58.
• Ткаченко А.А. Ближний Восток и Северная Африка в XXI веке: политическая, социальная и экономическая модернизация в интерьере динамической релятивности цивилизационного развития // 14 международная конференция африканистов (М., ИАф РАН, 17-20 октября 2017 г.). ISBN 978-5-91298-184-5. Официальный сайт ИАф РАН.
• Мезенцев С.В. Президентские выборы в Сомали и перспективы борьбы с террористической группировкой «Аш-Шабаб» // Ученые записки Института Африки РАН. №1 (38). 2017. С.124-131.
• Ткаченко А.А. Северная Африка: внешнеполитический курс стран региона // Монография «Африканские страны в современных международных отношениях: новые рубежи». М. ПМЛ ИАф РАН. 2017. С. 221-232. ISBN 978-5-91298-206-0034.
• Ткаченко А.А. Формирование регионального лидерства в контексте полицентричного мира. // Мировая экономика и международные отношения. М. № 5 (том 62). 2018.
• Костелянец С. В. Review: Searching for Boko Haram: A History of Violence in Central Africa // Social Evolution & History. – 2018. – №. 1. (В соавторстве).
• Костелянец С. В. The Democratic Republic of the Congo: Social Transformations in the Era of Globalization // The European Proceedings of Social & Behavioural Sciences. 2018. (В соавторстве).
• Костелянец С. В. Уганда: от движения Святого духа к Армии сопротивления Господа (к вопросу о христианском терроризме в Африке) // Восток. Афро-азиатские общества: история и современность. – 2018. – №. 3. (В соавторстве).
• Костелянец С. В., Океке О.А. Russia and the Global Competition for Africa: the Military Dimension // Восток. Афро-азиатские общества: история и современность. – 2018. – №. 6. (В соавторстве).
• Костелянец С. В. Внешняя политика стран Африканского Рога в свете отношений между Саудовской Аравией и Катаром // Поворот Африки на «Восток» и интересы России. М. ПМЛ ИАфрРАН. 2018. С.172-180.
• Костелянец С. В. Республика Джибути: военно-политическое измерение // Армии на Ближнем Востоке и в Северной Африке. – 2018. – Российский совет по международным делам.
• Кофанов И.Т. Тунис: поворот к Африке // Поворот Африки на «Восток» и интересы России. М. ПМЛ ИАфрРАН. 2018.
• Ткаченко А.А. Роль инновационных и традиционных форм экономического сотрудничества России со странами Северной Африки // Поворот Африки на «Восток» и интересы России. М. ПМЛ ИАфрРАН. 2018. (В соавторстве).
• Балашова Г.А. Последний император Эфиопии Хайле Селассие I (1892 — 1975) и его вклад в культуру страны // Синергия наук. №20 (февраль). 2018.
• Ткаченко А.А. Социальная база радикальных движений в афразийской зоне нестабильности // Исламистские движения на политической карте современного мира. Выпуск 3. Афразийская зона нестабильности. М. 2018. ПМЛ ИАфрРАН.
• Ткаченко А.А. Международное сотрудничество в области научных исследований. К изучению вопросов межэтнических отношений // Ученые записки ИАфрРАН. М. №3. 2018.
• Кукушкин В.Ю. Новое в инвестиционном законодательстве Египта // Ученые записки Института Африки РАН. М. 2018. № 1 (42).
• Ткаченко А.А. Саудовская Аравия: опыт решения водной проблемы // Азия и Африка сегодня. М. №11. 2018. (В соавторстве).
• Исмагилова Р.Н. Политический кризис в Эфиопии: «эфиопская весна»? // Институт Африки РАН. Информационный бюллетень. 2018. Т. 8. Вып. 2.
• Исмагилова Р.Н. Эфиопия и Эритрея – долгий путь к миру // Институт Африки РАН. Информационный бюллетень. 2018. Т. 8. Вып.3.
• Кобищанов Ю.М. Периодизация истории цивилизаций I тысячелетия // Вопросы истории. М. №5. 2018.
• Елькина Е.А., Васильев А.М. Раздел вод Нила: взгляд через призму истории // Вопросы истории. М. №10. 2018.
• Кочанова Т.В. Наступит ли время роста и развития молодой Республики Южный Судан. // Ученые записки Института Африки РАН . 2018, № 4 (45).
• Балашова Г.А. Культурная политика эфиопских монархов — царя Эзаны, императора Лалибэлы, императора Амда Сиона,императора Зара Якоба // Тезисы (электронный формат) 20-ой международной конференции эфиопистов (Эфиопия, г. Мекеле, Университет, 1-5 октября 2018). ICES 20, Panel 0510, «Abstract ICES 20, 1-5 окт. 2018. г. Мекелле.
• Мезенцев С.В. Белые каски боевиков // Ученые записки Института Африки РАН. М., 2018, № 2 (43).
• Ткаченко А.А. Северная Африка: экономическое развитие и процессы модернизации (cтатья первая) // Азия и Африка сегодня. М. 2019. №12. (В соавторстве).
• Ткаченко А.А., Волков С.Н. Экономическое сотрудничество России со странами Северной Африки // Мировая экономика и международные отношения. М. 2019. №7. Том 63. С. 57-66. ISSN 0131-2227. DOI: 10.20542/0131-2227-2019-63-7-57-66. (В соавторстве).
• Tkachenko A.A., Tkachenko K.A. The Renovation processes in the Middle East and North Africa in 21 century // Азия и Африка сегодня. 2020. №6 (755). С.21-28. DOI: 10.31857/S03215075000987-3.
• Елькина Е.А. Туристическая отрасль Египта перед лицом глобальных вызовов — от «арабской весны» до пандемии // Азия и Африка сегодня. № 9. 2021. С.29-33. DQI: 32053859/S252352952238588/8.
• Исмагилова Р.Н. Победа над итальянскими колонизаторами в битве при Адуа – символ национального единства Эфиопии // Вопросы истории. 2021№ 6, с. 98-126.
• Исмагилова Р.Н. Эфиопия: этничность и самоопределение сидама» //Азия и Африка сегодня. 2021. № 6. С. 51-56.
• Васильев А.М.. Ткаченко А.А. Ближний Восток в глобализированном мире // Азия и Африка сегодня. 2021. № 8. С. 74-80.
• DOI: 10.31857/S032150750015946-2.
• Ткаченко А.А., Ткаченко К.А. «Северная Африка: продовольственная проблема в свете инициативы ООН по формированию «Национальных продовольственных систем» // Азия и Африка сегодня. 2021. №11.

Cотрудники Центра в 2011-2021 гг. дали около 140 интервью (ок. 90 из них – А.А.Ткаченко) российским и зарубежным СМИ, опубликованным в «Новой газете», «Известиях», «Независимой газете», «Московском комсомольце» и других печатных изданиях, а также телекомпаниям «РБК ТВ», «РЕН-ТВ», «Первому федеральному телеканалу», «НТВ», «Россия сегодня» (арабская редакция), Телевидению Китая, Би-Би-Си, радио «Эхо Москвы», радио «Вести ФМ», радио «Коммерсант ФМ» и другим.

Сотрудники Центра приняли участие в общей сложности в более 40 конференциях, симпозиумах и «круглых столах», в том числе межправительственных («Форум для будущего», проводимый в рамках Инициативы Большой восьмерке по партнерству со странами РБВСА в поддержке реформ в регионе).

Выполнен ряд исследовательских проектов по актуальным проблемам стран региона Северной Африки и Ближнего Востока (гранты РФФИ и РНФ).

О роли армии в политических процессах в Северной Африке в 2019 г.

2019 год вошел в современную политическую историю Северной Африки благодаря серии знаменательных событий. В Египте в апреле состоялся референдум о внесении в конституцию поправок, призванных продлить пребывание у власти президента Абдель Фаттаха ас-Сиси и укрепить воссозданный военными в 2013 г. политический режим. Сразу в четырех государствах региона (Алжире, Мавритании, Тунисе и Судане) произошла смена президентов: в Тунисе и Мавритании — по итогам выборов, а в Алжире и Судане — в результате военного переворота на фоне масштабных социальных протестов. Если в Тунисе по итогам досрочных президентских выборов неожиданно для всех победу одержала «темная лошадка», беспартийный университетский профессор Каис Саид, то в Мавритании вполне предсказуемо пришедшего к власти в результате военного переворота в 2008 г. Мохаммеда ульд Абдель Азиза сменил также кадровый военный — генерал Мухаммед ульд аш-Шейх аль-Газуани. В Алжире и Судане именно под нажимом военных покинули свои посты Абдель Азиз Бутефлика и Омар аль-Башир — «президенты-долгожители», имевшие военное прошлое и правившие этими странами на протяжении нескольких десятилетий. С началом наступления Ливийской национальной армии (ЛНА) на Триполи в апреле 2019 г. военно-политический кризис в Ливии вышел на принципиально новый уровень развития, когда одна из сторон противостояния стала открыто апеллировать к опыту Египта и Алжира и провозгласила право армии на силовое вмешательство в политику.

Прошедший год продемонстрировал, что недооценивать политическую роль армии в странах Северной Африки не следует. Это влиятельный политический институт, пользующийся уважением и поддержкой населения и имеющий широкий набор инструментов и каналов влияния на государство и на общество в целом. На фоне тотальной обструкции, которую пережили к 2019 г. армии арабских стран Западной Азии (особенно показателен пример Ирака), североафриканские армии продемонстрировали трудно объяснимую на данном этапе синхронность в вопросе усиления своей политической активности. Траектории развития участия армии в политике североафриканских государств разнятся, но во всех описанных случаях их значимая роль в процессе политического транзита бесспорна. Как политический институт и профессиональное кадровое сообщество, корпорация армия сталкивается с различными вызовами своей целостности и политической субъектности. Заслуживает наибольшего внимания растущее значение ополчений (милиций), нерегулярных вооруженных формирований, которые в силу изменения технологических особенностей и социально-политических условий современной войны стремительно развиваются и становятся заметным конкурентом армии в борьбе за монополию на применение насилия и влияние на политику.

2019 год вошел в современную политическую историю Северной Африки благодаря серии знаменательных событий. В Египте в апреле состоялся референдум о внесении в конституцию поправок, призванных продлить пребывание у власти президента Абдель Фаттаха ас-Сиси и укрепить воссозданный военными в 2013 г. политический режим. Сразу в четырех государствах региона (Алжире, Мавритании, Тунисе и Судане) произошла смена президентов: в Тунисе и Мавритании — по итогам выборов, а в Алжире и Судане — в результате военного переворота на фоне масштабных социальных протестов. Если в Тунисе по итогам досрочных президентских выборов неожиданно для всех победу одержала «темная лошадка», беспартийный университетский профессор Каис Саид, то в Мавритании вполне предсказуемо пришедшего к власти в результате военного переворота в 2008 г. Мохаммеда ульд Абдель Азиза сменил также кадровый военный — генерал Мухаммед ульд аш-Шейх аль-Газуани. Но в Алжире и Судане именно под нажимом военных покинули свои посты Абдель Азиз Бутефлика и Омар аль-Башир — «президенты-долгожители», имевшие военное прошлое и правившие этими странами на протяжении нескольких десятилетий. С началом наступления Ливийской национальной армии (ЛНА) на Триполи в апреле 2019 г. военно-политический кризис в Ливии вышел на принципиально новый уровень развития, когда одна из сторон противостояния стала открыто апеллировать к опыту Египта и Алжира и провозгласила право армии на силовое вмешательство в политику.

Таким образом, во всех странах региона, кроме Туниса и Марокко, в 2019 г. произошла заметная политическая активизация армии, усилилась вовлеченность военных в решение внутриполитических вопросов, регулирование социальных и экономических процессов. При этом заметно удивительно богатое разнообразии форм участия армии во внутренней и внешней политике. Как итог, вновь сделался актуальным не только для ученых-востоковедов, но и для практиков политического управления, классический вопрос о роли армии в политике стран Азии и Африки.

Опубликованная РСМД хрестоматия «Армии и безопасность на Ближнем Востоке и в Северной Африке» проливает свет на эту проблему, описывая различные траектории и модели развития ближневосточных и североафриканских армий не только как инструмента отражения традиционных угроз военной безопасности государству и обществу извне, но и как важного социально-политического института, играющего далеко не последнюю роль в политической жизни стран региона [1]. В данной статье мы предлагаем актуализировать и развить изложенные в книге тезисы применительно к трансформирующейся ситуации на севере африканского континента [2].

Египет: военная корпорация как гарант стабильности политического режима

Хотя последние президентские выборы, на которых во второй раз подряд победу одержал А.Ф. ас-Сиси, состоялись больше года назад (март 2018 г.), можно с уверенностью говорить, что апрель 2019 г. стал важной вехой с точки зрения трансформации политической системы Египта. По итогам апрельского референдума в конституцию АРЕ стало возможным внести поправки, укрепляющие основы сложившегося после 2013 г. политического порядка. Поправки позволяют А.Ф. ас-Сиси продлить свой нынешний (второй) президентский срок на два года и выдвинуть свою кандидатуру вновь в 2024 г. Кроме того, доминировавшие в общественной и политической жизни после 2013 г. военные утратили ряд беспрецедентных прав и полномочий военного министра, которыми того наделила конституция 2014 г. Тем не менее сама по себе армия как военно-политическая и экономическая корпорация не только не утратила, но даже расширила свое присутствие в невоенном секторе экономике. Беспрецедентное возвышение А.Ф. ас-Сиси, отныне обладающего такой широтой властных полномочий, о которой не мог мечтать ни один президент со времен Г. Нассера, не угрожает военным, поскольку компенсируется для них расширением их проникновения в различные доходные сектора экономики и общественной жизни. В тоже время военная элита успешно продолжает формировать параллельную управленческую структуру, с помощью которой она способна в долгосрочной перспективе «неофициально курировать работу всех министерств и ведомств» [3].

Египетская армия остается не просто главной опорой власти президента, ее функции и восприятие в обществе намного шире и разнообразней. Армия — это и крупнейший социальный регулятор, и влиятельный политический арбитр, и сильнейший экономический игрок внутри страны. После 2013 г. она стала инициатором и главной действующей силой кампании против Братьев-мусульман и ИГ в самом Египте и в регионе в целом. В политическом позиционировании армии и режима А. Ф. ас-Сиси противопоставление «секулярного» и «религиозного», как и «правильного» и «неправильного» в исламе обрело настолько важное, сакраментальное значение, что стало, на первый взгляд, единственным основанием для легитимации особого привилегированного статуса военных в обществе. Хотя «борьба против исламистской угрозы» и превратилась в квинтэссенцию внутренней (кейсы Братьев-мусульман, сепаратизма под знаменами ИГ на Синае, беспокойной границы с Ливией) и внешней (катарский кризис, поддержка Х. Хафтара в Ливии) политики, ограничивать лишь ею роль армии нельзя. Несмотря на то, что сегодня «антиисламисткая» риторика и политика президента А. Ф. ас-Сиси не только привлекает внимание и инвестиции ОАЭ и Саудовской Аравии, но даже становится предметом заимствования в таких странах, как Ливия, основная миссия армии видится в долгосрочной стабилизации политической системы и создании благоприятных условий для преодоления кризисных явлений в экономике.

Мавритания: «паровозик, который смог…»

Пришедший в 2008 г. к власти генерал Мохаммед ульд Абдель Азиз мог повторить судьбу одного из своих многочисленных предшественников, не продержавшихся у власти и пары лет, но он стал первым в современной истории президентом ИРМ, занимавшим пост два полных срока. Это произошло не только в условиях нарастания оппозиционных настроений и усиления исламских оппозиционных партий, сложной экономической и экологической обстановки, но и на фоне масштабной террористической угрозы в лице организованного подполья [4], ассоциированного с Аль-Каидой в странах исламского Магриба (АКИМ) и Исламским Государством (ИГ) в самой ИРМ и на сопредельных территориях. Более того, в 2019 г. президент добровольно ушел в отставку, передав власть избранному на конкурентных выборах Мухаммеду ульд аш-Шейху аль-Газуани. Последний также принадлежал к высшему военному командованию, поэтому власть, по сути, осталась в руках военных. Тем не менее демократическая процедура выборов состоялась, что является значительным успехом для Мавритании с ее богатой военными переворотами и мятежами историей. Как стал возможен пусть только кажущийся демократическим, но в тоже время ненасильственный политический транзит в стране, где современные гражданские политические институты толком не сформировались, а военные перевороты стали нормой?

Ключевую роль в стабилизации политической ситуации в Мавритании сыграла именно армия, сумевшая за 10 лет правления Мохаммеда ульд Абдель Азиза не только сплотиться вокруг фигуры президента, но и сложиться в качестве единой социально-политической и политико-экономической корпорации, обладающей корпоративными интересами, общей политической волей и достаточно высоким уровнем внутреннего единства и политической гомогенности. В таком виде армия выступила инициатором демократического по форме, но не по содержанию транзита власти, призванного не столько трансформировать политический режим, сколько улучшить его имидж и инвестиционную привлекательность за рубежом. Выдвинув кандидатуру начальника генерального штаба М. ульд аш-Шейха аль-Газуани для участия в выборах от имени правящей партии «Союз за республику», армейская корпорация одновременно выступила неформальным гарантом безопасности М. ульд Абдель Азиза после его отставки. Армия успешно предотвратила раскол политической элиты и выполнила тем самым важную стабилизирующую функцию, не допустив выхода политического процесса из конституционного русла. Более того, в обозримой перспективе нет ни малейших оснований говорить о возможности кардинальной трансформации политической системы страны. Новый президент, как стало видно по истечению первых 100 дней его правления, не имеет намерения проводить кардинальные реформы и остается верен интересам военной корпорации, являющейся главной опорой и источником его власти. Основы его политики балансирования между региональными и глобальными державами во внешней политике, иностранными компаниями в привлечении инвестиций и распределении концессий на разработку минеральных ресурсов страны, политическими, религиозными и традиционными племенными элитами в самой Мавритании, а также радикальными террористическими и повстанческими группировками в регионе Сахеля, были сформулированы при непосредственном участии аль-Газуани в период правления ульд Абдель Азиза и доказали свою эффективность и полезность для армии в долгосрочной перспективе.

Мотивы и устремления египетской и мавританской армий во многом схожи. Главной задачей, которую ставят перед собой армейские корпорации в последнее десятилетие, видится сохранение корпоративного единства и включение в политику в качестве главной охранительной силы, призванной препятствовать губительному влиянию социально-политических расколов, неэффективности экономического управления и дефицитов ресурсов на хрупкий баланс сил и развитие общества.

Алжир: армия как «ночной сторож» государства

Начавшиеся в феврале массовые протестные выступления в Алжире привели к отставке президента Абдель Азиза Бутефлики, бессменно занимавшего высший государственный пост АНДР в течение без малого 20 лет [5]. Основным инициатором массового протестного движения, охватившего крупные города и направленного против выдвижения кандидатуры А.А. Бутефлики для участия в пятой для него электоральной кампании, стала не политическая элита страны и не аморфная легальная оппозиция, а «алжирская улица», политически не организованная, не имеющая конкретного политического видения будущего и не поддерживающая никакие партии и объединения. Тем не менее отказ президента от «выборной гонки» и принятое им решение об отставке, официально озвученное 2 апреля, как и последующее отстранение его близкого окружения от власти, были подготовлены и осуществлены высшим военным командованием во главе с начальником штаба армии Ахмедом Гаидом Салахом.

Поставив под свой контроль процесс транзита власти, включая подготовку и проведение президентских выборов, а также поддержание порядка и обеспечение безопасности в стране в этот период, армейская элита, по сути, взяла на себя ответственность за все, что происходит в стране в условиях атрофии государственных институтов. Тем самым она продемонстрировала, что армия не только восстановила утраченную за время правления А. Бутефлики внутреннюю сплоченность и самостоятельность, но и обрела вновь пошатнувшуюся политическую субъектность.

Встретив отпор со стороны априори враждебного ей гражданского общества и «улицы», продолжившей выступать за кардинальное реформирование политической системы после ухода А. Бутефлики, армия Алжира не утратила внутреннего единства и сплоченности. Она продемонстрировала приверженность принципам субординации, стремление следовать духу закона, готовность содействовать ненасильственному протеканию транзитного периода, сколько бы времени он ни занял. Очень быстро подавив фракционность в своих рядах, спровоцированную окружением А. Бутефлики и использовавшуюся им для ослабления армии как единого политического целого, военное руководство оперативно восстановило контроль над спецслужбами и другими ключевыми силовыми ведомствами. Важность этого достижения нельзя недооценивать, вспоминая о «черном десятилетии» гражданской войны (1992–2002 гг.), когда вмешательство армии в политику после выборов 1991 г. носило куда более неорганизованный, спорадический и реакционный характер. В тот раз оно обернулось трагедией. Немалую роль в развязывании кровавого террора, ставшего неотъемлемой частью политики всех сторон конфликта, сыграли вышедшие из-под контроля не только государства, но и самой армейской корпорации т.н. «терминаторы», сторонники «силового решения» исламистской проблемы в стране.

Не допустив применения насилия и отказавшись от идеи установления прямого военного правления, алжирская армия продемонстрировала собственную политическую зрелость и состоятельность как политического института государства. В отличие от Египта и Мавритании «люди в погонах» демонстративно дистанцировались от участия в публичной политике и борьбе за высший государственный пост. Отказавшись выдвинуть для участия в президентских выборах своего кандидата из числа действующих (или специально вышедших для этого в отставку) генералов или офицеров, армейские руководители отказались от узурпации власти и выступили в качестве сторожа, чье призвание заключалось в гарантировании ненасильственного характера процесса смены власти и недопущении повторения событий 1991–1992 гг., приведших к разрушительной гражданской войне. В то же время, после избрания и вступления в должность нового президента не стоит ожидать, что армия откажется от своих традиционных привилегий и от с трудом восстановленных целостности и политической субъектности. Роль сторожа предписана армии конституцией, поэтому нет оснований сомневаться, что после складывания новой вертикали власти после выборов участие военных в политике вновь станет менее заметным, хоть и останется столь же существенным.

Судан: армия как попутчик революции

11 апреля в результате стремительного и бескровного военного переворота был отстранен от должности президент Судана Омар аль-Башир, руководивший страной на протяжении 30 лет, с 1989 г.

Социальные протесты, вызванные ухудшением экономической ситуации в стране и неэффективностью государственного управления, начались еще осенью 2018 г. и могли безрезультатно продолжаться в течение еще как минимум нескольких месяцев, пока внимание общества не было бы перенаправлено на противодействие внешним угрозам, как это делалось неоднократно раньше. Несмотря на все внутренние сложности, режим О. аль-Башира сохранял достаточную гибкость, а возможности заимствования финансовых ресурсов и политической поддержки извне не были исчерпаны. С другой стороны, гражданская оппозиция в лице политических партий в стране и за рубежом не имела ни достаточной поддержки, ни должной политической воли, чтобы возглавить протесты. Тем не менее военное руководство, ранее не просто остававшееся лояльным, но выполнявшее функцию главной опоры режима, кузницы кадров для высшей бюрократии и руководства правящей партии, поддержало общественный протест, отстранило президента от власти и заявило о готовности к диалогу с оппозиционными партиями и представителями гражданского общества о политическом транзите и начале кардинальных реформ.

Как и в случае с двумя другими руководителями Судана, пришедшими к власти, а затем и отстраненными от нее в результате военного переворота — Ибрагимом Аббудом в 1964 г. и Джафаром Нимейри в 1985 г., — отстранение О. аль-Башира стало возможным только после выступления против него армейской верхушки. В случае с Аббудом и Нимейри бескровная и практически безболезненная отставка первого лица, в условиях продолжительной гражданской войны обладавшего беспрецедентно широкими полномочиями и контролем над силовым аппаратом, оказалась возможной только при непосредственном участии в ее подготовке и реализации высшего командного состава армии и руководства спецслужб. А ценой сговорчивости президентов и их добровольного отказа от участия в политической жизни страны становилась неформальная гарантия иммунитета от дальнейшего судебного и внесудебного преследования со стороны военной корпорации. Доминирование или как минимум заметное присутствие армии в политике, характерное даже для недолгих периодов демократического правления в Судане (1956–1958 гг., 1964–1969 гг., 1986–1989 гг.), всегда позволяло этим договоренностям выполняться. Они играли важную роль в обеспечении ненасильственного характера политического транзита и снижении рисков дестабилизации в отсутствии функциональной демократической процедуры смены и передачи власти.

Если А. Бутефлика даже после фактической утраты дееспособности вследствие стремительного ухудшения состояния здоровья сохранял значительный авторитет и уважение в обществе как самый выдающийся министр иностранных дел АНДР за всю ее историю и «президент-миротворец», при котором была закончена гражданская война, то фигура О. аль-Башира к концу срока его правления не только не вызывала симпатий в суданском обществе, но и стала токсичной для суданской политической элиты и политического класса в целом.

В этой связи примечательным и беспрецедентным для суданской современной политической истории, характеризующейся сравнительно гуманным отношением к бывшим военным диктаторам, может стать судебный процесс над О. аль-Баширом, в отношении которого с 2008 г. действует выданный Международным уголовным судом ордер на арест по обвинению в геноциде. Отказавшись от сопротивления, он превратился в разменную монету, которой новое политическое руководство пока не готово, но потенциально может, пожертвовать ради снятия социального напряжения внутри страны и санкционного давления извне.

В чем же причина столь радикальных перемен? Она заключается в том, что армейское командование в данном случае выступило не инициатором, а лишь случайным попутчиком, компрадором, переворота. Уже через несколько дней после ареста аль-Башира, представители высшего армейского командования были последовательно и неотвратимо выведены из состава Переходного военного совета (ПВС). Председателем и первым заместителем председателя ПВС стали инспектор вооруженных сил Абдель Фаттах аль-Бурхан и командующий Силами оперативной поддержки (СОП) генерал-лейтенант Мохамед Хамдан «Хамети» Дагало соответственно, в то время как армейское руководство в лице генералитета и командиров регулярных частей сухопутных войск, подчиненных Министерству обороны, было исключено из процесса принятия важных политических решений. Ведущую роль в обеспечении власти ПВС, а затем и созданного в результате диалога с оппозицией и гражданским обществом Суверенного совета начали играть выходцы из спецслужб и СОП.

Сама по себе история СОП примечательна и интересна тем, что описывает путь успешной легитимации в правовом и политическом пространстве государства отрядов племенной вооруженной милиции. Как самостоятельная военная и политическая сила СБП выросла из арабских племенных ополчений юго-запада страны, обретших серьезную военную силу и политическое влияние в период вооруженного конфликта в Дарфуре. После отделения Южного Судана в 2011 г. отмобилизованное ополчение племенного союза ризегат, прозванное за приверженность тактике выжженной земли джанджавидами (джины пустыни), было превращено суданскими спецслужбами в предмет торга сначала с собственным правительством, а затем и с руководством Саудовской Аравии и ОАЭ. Стремление последних привлечь джанджавидов к участию в кампании на территории Йемена стало решающим фактором, позволившим преодолеть сопротивление традиционных армейских элит и интегрировать милицию в силовой аппарат в качестве самостоятельной единицы — СОП. На первоначальном этапе автономия СОП от армии была обеспечена тем, что они превратились в уникальный экспортный товар, чья услуги по ведению боевых действий в Йемене, а затем и в Ливии оплачивались не из государственного бюджета Судана, а из военных расходов заинтересованных региональных игроков. В дальнейшем это позволило СОП не только стать легальной и при этом независимой военной структурой, сопоставимой с армией по численности личного состава, уровню довольствия и обеспечения, качеству вооружения, но и создать собственную экономическую базу внутри страны за счет установления контроля над контрабандной торговлей и нелегальной добычей золота.

В отличие от Алжира, в Судане процесс политического транзита инициировала и запустила не армия, которая как монолитный социально-политический институт перестала функционировать задолго до 2019 г., а созданные вне ее структуры СОП и выведенная из подчинения армейских иерархов служба разведки. Если в Алжире армейская корпорация сплотилась в условиях кризиса авторитарной модели, то в Судане она была подмята под себя отрядами милиции, утратив не только свободу политического маневра, но и собственную субъектность.

К моменту создания Суверенного совета, которому на 39 месяцев были переданы полномочиями главы государства, в стране за причастность к заговору по созданию «внутреннего государства» были арестованы сотни офицеров регулярной армии, а СОП, в свою очередь, как отмечает исследователь Сергей Костелянец, оригинальным образом оказалась включена в систему Министерства обороны. СОП встали на довольствие армии, т.е. получили доступ к бюджету Министерства обороны, но при этом сохранили практически полную управленческую автономию. В буквальном смысле повторился хорошо знакомый благодаря классическим трудам арабского мыслителя Ибн Халдуна сюжет захвата государства племенами, когда последние, опираясь на силу и военное превосходство, навязывают городу свои порядки и образ жизни.

К концу 2019 г. Алжир и Судан представляют собой два зеркальных примера того, по какому пути может пойти развитие армии как политического института в условиях хронической слабости государственных институтов и обострения кризиса легитимности персонифицированного авторитарного политического режима.

Ливия: «Знать она сильна, коль лает на слона…»

В цепочке этих событий ситуация в Ливии занимает особое место. Продолжительный военно-политический кризис, вызванный событиями 2011 г., привел к тотальному обрушению государственных институтов, утрате ими малейшей легитимности и функциональности. Экономика и политика военного времени создали благоприятную среду для сохранения и приумножения диффузии власти и насилия как нормы социального бытия. Парадоксально увеличилось общее количество отрядов вооруженной милиции и ополчения после завершения гражданской войны 2011 г. С 2014 г. последовательно увеличивала свое политическое влияние и военные возможности коалиция военных и племенных объединений Ливийская национальная армия (ЛНА).

С формальной точки зрения ЛНА не является самостоятельной политической силой, а защищает интересы избранной в 2014 г. Палаты представителей и сформированного ею Временного правительства Абдуллы ат-Тани. Аморфная по своей природе и многосоставная по структуре ЛНА все еще лишь претендует на то, чтобы играть роль общенациональных вооруженных сил в процессе воссоединения расколотого в результате продолжительного военно-политического кризиса общества. Как и в 1960–1970-х гг., так и в 2010-х гг. ливийское офицерство с особой симпатией относится к египетскому опыту развития военно-гражданских отношений. Для нескольких поколений ливийских военных египетский президент Г. Нассер являлся непререкаемым моральным авторитетом и образцом для подражания, что нашло отражение в современной ситуации, когда именно нассеровская модель политического лидерства и восприятия армии как доминантной политической силы в воюющей стране легла в основу проекта, получившего название «Ливийская национальная армия». Иерархия управления ЛНА имеет структуру приплюснутой пирамиды, вершина которой — фельдмаршал Халифа Хафтар, являющийся безальтернативным военным и политическим лидером. Идеология и пропаганда хоть и заявлены в качестве важных направлений работы структур ЛНА, по своей сути аморфны и дискретны, поскольку играют для всех участников этого предприятия сугубо второстепенную роль. Декларируя стремление бороться с любыми проявлениями исламизма в лице Братьев-мусульман, Исламского Государства и Аль-Каиды, ЛНА активно пользуется услугами различных салафитских богословов для воспитания и повышения боевого духа своих бойцов.

Фактически ЛНА трудно назвать классической армией. Она представляет собой скорее искусственно созданный в 2014–2015 гг. при поддержке Египта, ОАЭ и Франции альянс офицеров старой армии Джамахирии, полурегулярных вооруженных формирований новой ливийской армии, созданной в 2012–2014 гг. при поддержке международного сообщества и ООН, ополчений племен Северо-Востока, милиций Северо-Запада и иностранных наемников. При этом каждый из этих важных структурных элементов нередко сохранят значительную долю политической и экономической автономии. Особенно это касается ополчений крупных союзов племен, как обейдат и авагир на Востоке или аулад сулейман на Юге. Тем не менее значительная военная мощь, обеспеченная иностранной поддержкой, позволили Халифе Хафтару обрести политическое влияние и способность воздействовать на развитие военно-политического процесса на всей территории Ливии. В частности к 2019 г. ЛНА установила контроль над значительной частью населенных районов северо-востока и юга страны, но при этом именно в триполийской агломерации и окрестных городах проживает около трех четвертей населения страны, что делает ситуацию не столь однозначной, как может показаться на первый взгляд.

Как доказывал в своих трудах выдающийся российский арабист Г.И. Мирский, армия в государствах и обществах Азии и Африки играет совершенно иную роль, чем просто роль функционального придатка политической системы, призванного решать исключительно задачи обеспечения военной безопасности от внешних угроз. Являясь полноценным политическим институтом, армия претендует играть значительную роль внутри страны. Этим объясняются политические претензии и амбиции руководства ЛНА, претендующего на особый режим участия в процессе политического урегулирования и определения политического будущего страны. Нежелание, неготовность или неспособность созданных под эгидой Миссии ООН по поддержке в Ливии (МООНПЛ) гражданских органов власти в Триполи принять предлагаемые ЛНА правила игры побудили последнюю отдать предпочтение военному, а не политическому решению проблемы урегулирования конфликта в стране. Поэтому развернутое ЛНА в апреле 2019 г. наступление на Триполи полностью нивелировало все усилия ООН и других внешних посредников по налаживанию политического диалога и вывело ливийский кризис на новый (преимущественно военный) уровень развития.

Военное решение, несмотря на его сравнительно высокую себестоимость в краткосрочной перспективе, оказалось весьма привлекательным и для внешних акторов, принимавших до того опосредованное участие в конфликте. Образованный Египтом, ОАЭ и Францией неформальный альянс, при косвенном участии и поддержке со стороны Саудовской Аравии и нейтралитете России и США, оказал серьезную моральную, политическую, экономическую и главное — военную помощь ЛНА. С другой стороны, Италия, Катар и Турция оказали не меньшую по объему и значимости помощь силам Правительства национального единства (ПНЕ) и их союзникам в Триполи. Беспрецедентные масштабы приобрела помощь ПНЕ со стороны Турции, предоставившей триполитанским милициям современное вооружение и военных советников. Под руководством генерала Усамы Джуэйли, возглавившего операцию «Вулкан гнева», и министра внутренних дел ПНЕ Фатхи Башаги во время обороны Триполи были предприняты попытки воссоздать под эгидой Министерства обороны ПНЕ организованную альтернативу ЛНА. Тем не менее процесс столкнулся с трудностями, в частности — неразрешимыми противоречиями между лидерами милиций и политиками в структурах ПНЕ.

В 2019 г. посреднические усилия ООН не дали никаких результатов. Более того, поддержка, оказанная МООНПЛ правительству в Триполи, целиком и полностью дискредитировала ее миротворческие усилия в глазах союзников и сторонников Х. Хафтара. Ранее заявившие о себе как о независимых посредниках Франция и Италия от этого статуса либо осознанно отказались, либо утратили его в данных обстоятельствах, поддержав ту или иную сторону конфликта военными средствами. Выдвинутая в этой связи Германией новая инициатива перезапуска переговорного процесса не получила должной поддержки и развития в 2019 г.

В то же время вопрос об армии расколол ливийское общество. Население исторической Триполитании, составляющее большинство населения страны, расколото по вопросу отношения к политике Х. Хафтара и его методам борьбы за власть и влияние на фоне сомнительной эффективности правления ПНЕ. Военная кампания 2019 г. стала серьезным испытанием для всей системы шаткого баланса сил, установившегося в Ливии в предыдущие годы. Опасения, что победа Х. Хафтара будет означать реставрацию режима М. Каддафи, отталкивают от него значительную часть населения и тех, для кого февральские события 2011 г. останутся реальной, а не мнимой революцией. Для других армия и Х. Хафтар олицетворяют тот порядок, который был утрачен за последние восемь лет кризиса в хаосе гражданский войн и кризиса государственности. В обозримой перспективе, чем бы ни закончилась битва за Триполи, вопрос армии и ее роли в политике будет оставаться одним из наиболее болезненных в ливийском обществе.

***

2019 год продемонстрировал, что недооценивать политическую роль армии в странах Северной Африки не следует. Это влиятельный политический институт, пользующийся уважением и поддержкой населения и имеющий широкий набор инструментов и каналов влияния на государство и на общество в целом. На фоне тотальной обструкции, которую пережили к 2019 г. армии арабских стран Западной Азии (особенно показателен пример Ирака), североафриканские армии продемонстрировали трудно объяснимую на данном этапе синхронность в вопросе усиления своей политической активности. Траектории развития участия армии в политике североафриканских государств разнятся, но во всех описанных случаях их значимая роль в процессе политического транзита бесспорна. Как политический институт и профессиональное кадровое сообщество, корпорация армия сталкивается с различными вызовами своей целостности и политической субъектности. Заслуживает наибольшего внимания растущее значение ополчений (милиций), нерегулярных вооруженных формирований, которые в силу изменения технологических особенностей и социально-политических условий современной войны стремительно развиваются и становятся заметным конкурентом армии в борьбе за монополию на применение насилия и влияние на политику.

1. Одним из первых в отечественной востоковедной науке этот тезис выдвинул и доказал выдающийся советский и российский арабист Георгий Ильич Мирский (1926-2016) в работе: Мирский Г.И. Армия и политика в странах Азии и Африки. М.: Наука, 1970. — 352 с. Подробнее о нем см.: Звягельская И.Д. Советские учёные о Ближнем Востоке: опередившие время // Вестник МГИМО-Университета. 2019. №12(4). С. 24-37.

2. Тем более, что академическая дискуссия на эту тему развивается буквально у нас на глазах: Наумкин В.В., Кузнецов В.А. Дежавю: средневековые мотивы в современной арабской политической жизни // Вестник МГИМО-Университета. 2019. №12(4). С. 38-53; Сурков Н.Ю. Уроки «арабской демократизации» в Северной Африке // Неприкосновенный запас. 2019. №2(124). С. 28-37.

3. Сурков Н.Ю. Уроки «арабской демократизации» в Северной Африке… С. 29-30.

4. Ojeda-García, Raquel. Islamist Groups in Mauritania: Evolution and Analysis // Political Islam in a Time of Revolt / Ed. by Ferran Izquierdo Brichs, John Etherington, Laura Feliu. Palgrave MacMillan, 2017. P. 249-272.

5. Абдель Азиз Бутефлика занимал должность главы Алжирской Народной Демократической Республики с 28 апреля 1999 года. См. подробнее: Сапронова М.А. Роль Абдель Азиза Бутефлики в урегулировании внутриалжирского конфликта // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: Международные отношения. 2016. Т. 16. №3. С. 567-577.

Рейсы в Африку | Эмирейтс Россия

Информация

В одно бронирование можно включать до 9 пассажиров, в том числе взрослых, детей и младенцев.

Каждый взрослый пассажир путешествовать с одним младенцем.

Дети, путешествующие самостоятельно или отдельно от родителей другим классом обслуживания, считаются путешествующими без сопровождения, и их полет оплачивается по взрослому тарифу. Чтобы забронировать эту услугу, пожалуйста, свяжитесь с нами.

В одно бронирование можно включать до 9 пассажиров, считая взрослых, подростков, детей и младенцев.

Каждый взрослый пассажир может взять с собой одного младенца.

Дети, путешествующие самостоятельно или отдельно от родителей другим классом обслуживания, считаются путешествующими без сопровождения, и их полет оплачивается по взрослому тарифу. Чтобы забронировать эту услугу, пожалуйста, свяжитесь с нами.

• В одно бронирование можно включать до 9 пассажиров, считая взрослых, филиппинцев, работающих за рубежом, детей и младенцев.
• Каждый взрослый пассажир и филиппинец, работающий за рубежом, может взять с собой одного младенца.
• У каждого филиппинца, работающего за рубежом, должны быть все документы, необходимые для освобождения от уплаты налогов.
• Дети, путешествующие самостоятельно или отдельно от родителей другим классом, считаются путешествующими без сопровождения, и их перелет оплачивается по взрослому тарифу. Чтобы забронировать эту услугу, свяжитесь с нами.

• В одно бронирование можно включать до 9 пассажиров, считая взрослых, филиппинцев, работающих за рубежом, подростков, детей и младенцев.
• Каждый взрослый пассажир и филиппинец, работающий за рубежом, может взять с собой одного младенца.
• У каждого филиппинца, работающего за рубежом, должны быть все документы, необходимые для освобождения от уплаты налогов.
• Дети, путешествующие самостоятельно или отдельно от родителей другим классом, считаются путешествующими без сопровождения, и их перелет оплачивается по взрослому тарифу. Чтобы забронировать эту услугу, свяжитесь с нами.

Регионы Африки: Северная и Западная Африка — Рабочая тетрадь 7 класс

1. Заполните пропуски.

а) Засушливая полоса, протянувшаяся к югу от пустыни Сахара, называется сахель.

б) Регион — значительная по площади территория, обладающая какими-либо общими признаками.

в) Самая большая страна Западной Африки — Нигер.

г) Большинство жителей средиземноморского побережья Африки говорят на арабском языке и исповедуют ислам.

2. Крупнейший город Северной Африки — это:

а) Александрия;

б) Алжир;

в) Каир;

г) Касабланка.

3. Отметьте правильные высказывания словом «Да», неправильные – словом «Нет».

Большинство населения Северной Африки живет в городах	Нет
Египет — крупнейшая страна Северной Африки	Нет
Наиболее густонаселенная часть Африканского материка — это Западная Африка	Да
Крупнейший город Западной Африки — столица Нигерии Лагос	Да

4. Исправьте ошибки, допущенные в приведённом тексте.

Северная Африка занимает почти всю территорию пустыни Сахара.

Большинство стран Северной Африки имеют значительные размеры. А самая крупная из них — Алжир. В Северной Африке большинство государств — республики. Только Марокко является республикой. Крайний север материка занят комфортной для обитания средиземноморской природной зоной. Но она представляет собой всего лишь узкую полосу вдоль берега моря. Большая же часть Северной Африки занята пустыней. Именно здесь, на севере Африки, в Ливии, была зафиксирована самая высокая на Земле температура (+58 °С). Там, где подземные воды подходят близко к поверхности, в пустыне встречаются зелёные оазисы. В них сосредоточено основное население пустынной зоны.

5. Установите соответствие.

6. Запишите названия стран, обозначенных цифрами.

1. Кот-д´Ивуар;
2. Гвинея;
3. Мавритания;
4. Алжир;
5. Нигерия;
6. Нигер;
7. Египет;
8. Марокко;
9. Гана;
10. Ливия.

7. Бой с тенью.

	Вопрос	Как вы думаете?	А на самом деле?
1	Какая крайняя точка Африки расположена южнее: восточная или западная?	восточная	восточная
2	Южно-Африканская республика омывается водами одного океана или двух?	двух	двух
3	Река Оранжевая впадает в Атлантический океан или в Индийский?	в Атлантический	в Атлантический
4	Какая страна больше по площади: Мадагаскар или Тунис?	Мадагаскар	Мадагаскар
5	Мыс Рас-Хафун — это крайняя восточная или крайняя западная точка Африки?	восточная	восточная

Северная Африка — GaGa Games

Наше издание игры будет печататься в России.
Мы проследим за тем, чтобы качество отечественной версии не уступало оригиналу.

Поставка на наш склад ожидается в ноябре 2021 г.

Обратите внимание, что это ориентировочный срок, который может измениться.
Участвуя в предзаказе, вы получаете игру со всеми возможными скидками и бонусами,
но также принимаете риск, что поставка на наш склад может задержаться.
Если сдвиг произойдёт и новые сроки вас не устроят, мы оперативно вернём деньги.

Выдача предзаказов осуществляется в магазинах GaGa.ru или у наших партнеров. Выбирайте удобную точку самовывоза во время оформления заказа. Если вашего города
в списке не оказалось, выберите в качестве способа доставки Почту России или СДЭК.

В этих городах можно забрать игры самостоятельно:

Россия

Санкт-Петербург, Москва, Астрахань, Барнаул, Брянск, Владивосток, Владимир, Волгоград, Воронеж, Екатеринбург, Ижевск, Иркутск, Казань, Калининград, Калуга, Кемерово, Краснодар, Красноярск, Липецк, Мурманск, Набережные Челны, Нальчик, Нижневартовск, Нижний Новгород, Новороссийск, Новосибирск, Новый Уренгой, Омск, Оренбург, Пермь, Петрозаводск, Петропавловск-Камчатский, Подольск, Ростов-на-Дону, Саранск, Самара, Севастополь, Симферополь, Смоленск, Сочи, Сыктывкар, Таганрог, Тверь, Томск, Тула, Тюмень, Улан-Удэ, Ульяновск, Уфа, Хабаровск, Челябинск, Чита, Южно-Сахалинск, Ярославль

Беларусь

Минск, Гродно

Казахстан

Алматы, Караганда, Нур-Султан

Северная Африка | Aga Khan Development Network

Современный вокзал, спроектированный с запасом под будущие потребности города. По проекту пропускная способность данного транспортного узла составляет 25 миллионов пассажиро-поездок в год. Здание состоит из зала ожидания, выходящего на юго-запада на широкую площадь а на юго-востоке на платформы, торгового центра, расположенного под залом ожидания, подземной парковки и административного корпуса. Габариты переходов, вестибюлей, зала ожидания и платформ подобраны с учетом прогнозируемого увеличения пассажиропотока.

Монолитные архитектурные формы, игра на контрастах между внутренней и внешней средой придают нужную степень величественности этому образовательному учреждению. Город Гулимин расположен в 200 километрах от г. Агадир и часто называется «вратами в Сахару». Университет имени Ибн Зухра решил открыть школу технологий в Гулимине в рамках стратегии по децентрализации и повышению доступности качественного образования в сельских регионах Марокко.

The nineteenth and early twentieth-century architectural heritage of North African cities embodies an important cultural exchange between the southern and northern Mediterranean. This heritage commonly lies adjacent to the old medinas, and has often been neglected in the drive to revitalise the historic centres of cities in this region. The Ville Nouvelle of Tunis, which was built when Tunisia was a French Protectorate, reflected a move from the urban patterns of the old medina to a grid plan that changed the character of the city.

For the last decade Salima Naji, trained as an architect and anthropologist, has worked to save the heritage of several oasis towns in the anti-Atlas mountains of Morocco. This ambitious undertaking involves four sites that range in scale from communal granaries to partially abandoned fortified towns. Naji has carried out the work with skilled masons and unskilled workmen, whom she has trained in traditional building techniques and who go on to apply their skills at other sites.

Providing intensive football training and a school education to around fifty 13-to-18-year-olds, the Academy is designed to encourage both focus and a sense of community. It is arranged like a traditional douar (hamlet), with a central village square around which stand five buildings respectively accommodating administrative, sports, teaching, lodging and catering functions. Each has a central landscaped patio for relaxation. The patio walls are each painted a colour that reflects an aspect of Morocco, while the buildings massive exteriors are sober white.

Linking Rabat and Salé to form an urban hub, the Hassan II Bridge and its associated access works relieve both cities historic sites and populations of atmospheric and sound pollution. The design respects the overwhelming horizontality of the built and natural environments, allowing Rabats 12th-century Hassan Tower to retain its vertical dominance of the skyline. The concrete supports, in subtly varying arced forms, are deliberately delicate and lace-like in appearance.

Since 859 AD, when construction commenced, and especially since the twelfth-century expansions under the Almoravid dynasty, the Al-Qaraouiyine mosque has been a vital presence at the heart of the medina of Fez, not only as a place of worship but as one of the world’s oldest universities. The aim of the rehabilitation project was not only to preserve the historic fabric of the mosque but also to revive its cultural and social role in the life of the citizens of Fez and to enhance its use as a place of worship and a place of learning.

This low-income residential community for 25’000 people consists of over 4’000 units organised around a large central square in which the mosque, markets and festival hall are located. Surrounding this central area on three sides are six housing clusters made up of parallel rows of attached four- and five-storey apartment blocks separated by pedestrian streets that give access to all buildings. Entrances face each other and open staircases act as communal balconies.

Asilah is an ancient coastal town founded in Phoenician times. Its defensive walls were built in the medieval period when it was a Portuguese trading post. Today it is a harbour, a market, a centre for cultural events and a summer resort. Protection of Asilah’s architectural heritage began over 15 years ago with the efforts of the two founding patrons of the cultural association, and other interested intellectuals. The works they have restored and rehabilitated include the Portuguese fortifications and an early 20th-century palace.

Redevelopment of a dilapidated, existing, green area utilizing community participation in the construction and organization of the park. The park includes buildings as cultural facilities for children, such as a library, theatre, and a museum.

Pages

Страны Северной Африки: большие, но пустые?

Вы отлично знаете страны Северной Африки (возможно, отправлялись туда на отдых, проходили экскурсии). Несмотря на значительную площадь – больше 10 млн км2 – далеко не все государства крупные. Большую часть территории занимает жаркая и безжизненная пустыня Сахара.

К числу стран Северной Африки относят:

• Египет;
• Алжир;
• Ливию;
• Судан.

Географы предлагают дополнительно относить к странам Северной Африки Мадейре, Мали, Канарские острова, Чад и другие.

Наполненный пряными нотками востока Египет

Туристическая Мекка для россиян, которые уже побывали почти во всех отелях и гостиницах страны, понежились на всех пляжах и успели прослыть щедрыми «дарителями» чаевых. Но экономика Египта строится не только на туризме. Как и в большинстве других африканских стран, бюджет медленно пополняется за счет нефти.

 Страны Северной Африки: Алжир

80% территории Алжира – зона безлюдной Сахары. Страна живет исключительно за счет экспорта природных ископаемых (газ и нефть). Несмотря на усилия властей по диверсификации экономики,  ничего не получается. Причина этому – расплодившаяся бюрократия и коррупция.

ВВП на душу населения достигает  9 тыс. долларов. Но почти 20% населения живут ниже уровня бедности: все доходы от экспорта «оседают» в карманах приближенных к власти и экономическим благам.

Ливия – изнеможенная колыбель цивилизации

Еще одна страна, расположенная в Северной Африке, пережившая огромное количество потрясений, революций и проблем.  Напряженные отношения с мировыми государствами, локальные проблемы с соседями, зависимость от колебаний цен на нефть делает Ливию одним из самых слабых государств Северной Африки. Как и другие страны Северной и Южной Африки, Ливия «живет» за счет нефти.

Судан: конфликты, пустыня и бедность

Еще одна страна Северной Африки, живущая за счет нефти и сельского хозяйства, отдающая огромное количество денег на развитие военного комплекса и постоянно воюющая с соседями за ресурсы. Это не самая северная страна Африки, но значительная часть ее территории находится в пустыне.

Африка из колыбели цивилизации стала главной головной болью. Сюда стремятся силы ООН, уходят деньги Красного Креста и отправляются миллионы добровольцев. Но пока что все усилия тщетны: Африка продолжает оставаться страной бедных, родиной ВИЧ и страшных эпидемий, с которыми не способна справиться медицина.

Пять лучших городов Северной Африки для посещения

Пять лучших городов Северной Африки, которые стоит посетить, — это настоящая сокровищница удивительных достопримечательностей, звуков и ситуаций, которые вы можете исследовать. От зыбучих песков пустыни Сахара до многолюдных городских улиц Касбаха этого района нет конца чудесам и волнениям, которые вы можете открыть для себя. Однако у большинства людей нет времени на то, чтобы осмотреть весь регион (на что ушла бы целая жизнь!), Так как же вы решить, куда поехать? Чтобы сузить круг вопросов, мы составили список из пяти лучших городов, в которых вы можете посетить во время отпуска в Северной Африке.

5. Марракеш

Марракеш — центр культуры и туризма Марокко. Это также дает вам настоящий вкус региона, предлагая возможность обменять на крупнейшем базаре (традиционном рынке) во всем Марокко и, возможно, во всей Северной Африке.

Отдых в городе экзотический, увлекательный и разнообразный; Вы можете провести там время, любуясь удивительными памятниками и зданиями или отдыхая в садах и двориках. Город также имеет потрясающие виды на пустыню и предлагает поездки, походы и туры по бескрайним песчаным просторам.

4. Тунис

Тунис на протяжении веков имел приключенческую историю — многие армии сражались за город, он был убежищем для пиратов и пиратов и подвергался бомбардировкам британского флота! В городе царит настоящее чувство азарта, едва сдерживаемых возможностей и приключений, которые не может не испытать любой гость, отдыхающий в Северной Африке.

Будучи столицей Туниса, город является административным и культурным центром, предлагающим разнообразные впечатления на любой вкус; от круизов по Средиземному морю до мавританских походов — в городе есть что-то для каждого искателя приключений.

Категории: Abacos, Африка, Александрия, Каир, Касабланка, Египет, Марракеш, Марокко, Тунис, Тунис

Теги: Приключенческое путешествие, Александр, Пляжные каникулы, Каир, Касабланка, Городские каникулы, Египет, Египетские пирамиды, etraveltrips, Семейный отдых, Историческое место, Марракеш, Марокко, Музеи, Река Нил, Северная Африка, Покупки, осмотр достопримечательностей , пятерка лучших городов для посещения в северной африке, путешествия, Тунис, Тунис, отдых

Северная Африка | регион, Африка

Северная Африка , регион Африки, включающий современные страны Марокко, Алжир, Тунис и Ливию.

Географическая единица Северная Африка не имеет единого принятого определения. Некоторые считают, что он простирается от атлантических берегов Марокко на западе до Суэцкого канала и Красного моря на востоке, хотя это обозначение чаще называют северной Африкой. Другие ограничили его странами Марокко, Алжира и Туниса, региона, который в колониальные времена французы называли Африкой дю Нор, а арабы — Магриб («Запад»). Наиболее общепринятое определение, используемое здесь, включает три вышеупомянутых страны, а также Ливию, но исключает Египет.Однако регионы, охватываемые как вторым, так и третьим определениями, также назывались Северо-Западной Африкой.