Курган | Друзьям на память города дарить
9 августа строители отмечают свой профессиональный праздник
Дата уже имеет большую историю. 6 сентября 1955 года вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР «Об установлении ежегодного праздника «Дня строителя», а на следующий год состоялись торжества по этому поводу. Говорят, что инициатором решения стал первый секретарь ЦК КПСС Никита Хрущёв, находившийся под впечатлением от работ на Жигулёвской ГЭС. И, как мы знаем, в те же годы в нашей стране строительство приобрело невиданный размах. Что самое важное, впервые в истории в гигантских масштабах началось возведение благоустроенного жилья. Ежегодно миллионы советских граждан совершенно бесплатно получали крышу над головой.
Храмы и усадьбыПамятник основателю Кургана Тимофею Невежину.
Одним из таких городов стал и Курган, построенный в 60‑80 годы в том виде, каким мы его знаем, практически с нуля.
Первым курганским строителем по праву можно считать основателя укреплённой слободы Царёво Городище Тимофея Невежина. Помимо самого острога самым заметным капитальным сооружением в конце XVII века был храм. Первая церковь, как отмечает краевед А. М. Васильева в книге «Забытый Курган», по преданию, была названа во имя Святой Живоначальной Троицы (в просторечии — Троицкая). Находилась она на Арбинском яру, а строили её «как мера и красота скажут».
Реконструкция Царева городища
После перенесения слободы ниже по течению Тобола, на протяжении двух третей XVIII века храмы строились примерно там, где был исторический Троицкий собор и сейчас возведён новый одноимённый храм — в районе филармонии. К сожалению, три века назад деревянные церкви несколько раз сгорали дотла, поэтому было решено всё же строить каменное здание.
Не быстро двигалось и строительство второго собора — во имя Рождества Пресвятой Богородицы, поскольку работы по возведению церкви, страдали, как сказали бы сегодня, от хронического недофинансирования. Тем не менее, к 1845 году была выстроена и освящена летняя, неотапливаемая часть трёхпрестольного храма.
Дальше возникла пауза. Деньги на продолжение строительства собирали аж до 1861 года, удалось это, в основном, благодаря Семёну Ивановичу Березину, бывшему крепостному, «взлетевшему» в нашем городе буквально за несколько лет до купца первой гильдии. В его усадьбе теперь находится Музей истории Кургана.
Чтобы понять, что представлял из себя этот храм, достаточно сказать, что диаметр купола составлял внутри 5,5 саженей (11 м 75 см). В соборе могли одновременно молиться 3000 человек!
Собор Святого Александра Невского
До наших дней не дошёл ни один из этих соборов. Уцелел и возродился только третий курганский православный храм — собор Святого Александра Невского, построенный благодаря усилиям курганского купца, промышленника и мецената Дмитрия Ивановича Смолина. Церковь была торжественно заложена 2 июня 1896 года и освящена 22 июня 1902 года, ровно через 6 лет и 20 дней. Увы, Д. И. Смолин этого уже не увидел, он ушёл из жизни в 1898 году, завещав на завершение строительства столько средств из наследства, сколько потребуется.
Но, разумеется, до революции возводились не только храмы. Во второй половине XIX века развернулось то, что мы бы назвали промышленным и гражданским строительством. Стали появляться каменные здания, к чему подтолкнул состоятельных людей и отцов города опустошительный пожар, самый крупный за два века, случившийся в 1864 году.
Только на улице Куйбышева, бывшей Троицкой, сейчас мы можем любоваться десятками таких объектов культурного наследия. А есть ещё Советская — Дворянская, Климова — Береговая и другие улицы, где тоже немало каменных и деревянных свидетелей старого Кургана.
Что касается строительства для производственных нужд, то и здесь в разных частях города мы можем увидеть несколько замечательных образцов — здание пиво‑медоваренного завода Вацлава Гампля, цех казённого винного склада, мельницы братьев Бакиновых и Д. И. Смолина.
Но жемчужинами с эстетической точки зрения остаются произведения деревянного зодчества, которое на рубеже веков, в эпоху модерна, вновь стало актуальным. Это затейливо украшенные резьбой дома купца К. М. Дунаева и инженера Ф. Ф. Остапца.
По режиму военного времени Вот с этим дореволюционным наследством Курган и жил более 30 лет после 1917 года. Исключения можно было пересчитать по пальцам, ведь сталинская индустриализация практически не затронула наш город, за исключением железнодорожного узла, ставшего одним из крупнейших на Урале.
Одним из таких исключений стал Народный дом, идея строительства которого возникла в 1924 году чтобы увековечить память В. И. Ленина. В 1925 году был объявлен сбор средств, а в следующем начались работы. Стройка велась всем миром, к ней приложили руку школьники и партийные активисты, рабочие и крестьяне. В итоге получился уникальный объект, которого раньше в нашем городе не было: там был театр со сценой, гримёрками и другими помещениями, спортзал, зал для лекций, музей, библиотека. Народный дом был открыт накануне очередной годовщины революции 6 ноября 1930 года. Но недолго радовал он курганцев. 29 января 1937 года здание охватил пожар, полыхавший три дня. В 1950 году началась реконструкция Народного дома под драматический театр по проекту архитектора Л. Островского с консультацией академика А. В. Щусева. Уже осенью 1952 года работы были завершены, а 1 мая 1953 года в здании был дан первый спектакль.
Но здесь мы немного забежали вперёд. Новые подходы к строительству, которые затем позволили сделать эту отрасль настоящей индустрией, организовать массовое, поточное возведение жилья и промышленных объектов, начали появляться в годы Великой Отечественной войны.
Параллельно в 1943 году была создана чисто гражданская организация — облстройтрест, который был сформирован наряду с другими территориальными органами управления во вновь образованной Курганской области.
Самое интересное в том, что государство, несмотря на военное время, выделяло средства на благоустройство Кургана, как областного центра. А после Победы, как это не удивительно, несмотря на то, что половину страны приходилось поднимать из руин, в числе приоритетов было и благоустройство городов. Это очевидным образом ясно из послевоенной истории Кургана. В нашем городе существует предание, что его современный облик связан с визитом Лазаря Моисеевича Кагановича. Член политбюро ЦК КПСС, зампредосовмина СССР и министр промышленности строительных материалов побывал в нашем городе в октябре 1946 года. По легенде, машину одного из высших лидеров страны несколько раз приходилось вытаскивать из осенней грязи танком. Итогом этого визита стало постановление Совета Министров СССР «
Постановление было подписано лично И. В. Сталиным.
В жизнь этот документ претворял стройтрест № 74, организованный 4 ноября 1950 года на базе УНР-236. Самые яркие страницы строительной летописи Кургана связаны именно с ним, из него вышли все остальные строительные организации, которым наследовали уже в рыночную эпоху самые крупные компании в отрасли.
Стройка «с колёс»О результатах следующих тридцати лет непрерывного и стремительного развития говорят такие цифры. За 1966‑1985 годы в Зауралье было введено в строй свыше 7,8 млн квадратных метров жилья. В 1970‑1980‑е годы новоселье справило около 170 тыс. семей. В массовом порядке строились объекты социальной сферы. Так за 1966‑1970 годы в области было построено 200 школьных зданий, в 1976‑1980 годах — 86, в 1981‑1983 годах — 40.
Специалисты подчёркивают исключительное качество тогдашнего строительства, ведь большинством из этих объектов мы пользуемся до сих пор, они будут служить нашим детям, внукам и правнукам.
При этом темпы были высочайшими, за полгода сдавалось по 8‑10 многоквартирных домов. Все строительные управления Кургана работали в три смены. В комплексе возводились целые микрорайоны с жильём, коммунальной и транспортной инфраструктурой, садиками, школами, детскими и спортивными площадками.
Курган был известен по всему Союзу своим озеленением. Кстати, деревья на улицах города и вокруг него — это не только эстетика. Благодаря массовым посадкам растительности у нас изменился микроклимат.
А сорок лет назад к нам приезжали учиться и озеленению, и курганскому ноу‑хау — строительству «с колёс». Даже в 70‑х годах везде строили почти одинаково — завозили кучу материала, просто сваливали и потом потихоньку разбирали и использовали. Всё это сильно замедляло стройку. А в Кургане всё было не так — те, кто застал те годы, помнят, как по всему городу сновали панелевозы. Несмотря на десятки объектов, была продумана логистика, план-графики увязаны настолько ювелирно, что каждый водитель знал, что именно и куда везти в данную минуту с заводов железобетонных изделий.
Машина приезжала на стройплощадку, оставляла там прицеп и порожняком мчалась на ЖБИ за следующей панелью. Вот такие тогда были темпы! Поэтому простои сводились к минимуму. Разумеется, весь процесс обеспечивала деятельность проектных институтов, где работали специалисты высочайшего класса, профильных профессионально-технических училищ и техникумов.
В 1980‑е годы, на пике развития отрасли в Кургане, практически все строительные организации города были слиты в одну структуру — производственное строительно‑монтажное объединение «Кургантяжстрой». В его активе — не только ежегодное перевыполнение плана, рекорды общесоюзного значения, жильё для десятков тысяч курганских семей. Строители объединения возвели непревзойдённый по красоте, ультрасовременный концертный зал областной филармонии, футуристические корпуса КНИИЭКОТа.
К нашим строителям за опытом приезжали многие. Но и они работали на площадках в других городах и, зачастую, это было связано с трагическими событиями. Так, в 1966 году курганцы помогали восстанавливать столицу советского Узбекистана Ташкент, стёртую с лица земли землетрясением.
В 1988 году трагедия повторилась в Армении — и там наши земляки в составе СМП «Армкурганстрой» возвели семь четырёхэтажных домов из сейсмостойкого монолитного бетона.
У современного поколения курганских строителей, а многие из его представителей являются наследниками славных профессиональных династий, много своих, интересных и важных задач. Вряд ли мы когда-либо вернёмся к массовому крупнопанельному домостроению, по крайней мере, на нынешнем технологическом уровне и в текущих социально-экономических условиях. Но кто бы мог представить ещё тридцать лет назад, что в Кургане появятся 17-этажки, таунхаусы, современные торгово-развлекательные центры, коттеджи? Ежегодно появляются новые материалы, развиваются строительные технологии. Кстати, как никогда, в наше время возрастает роль в строительстве таких профессий, как отделочники, сантехники, электрики, специалисты по вентиляции, по системам автоматики и компьютеризации. Причастны к этому и дорожники, хотя у них есть свой отдельный праздник — ведь сегодня необходимо, чтобы в городе была создана единая комфортная и благоустроенная среда, дружелюбная к человеку.
Так что и перед теми, кто строит дома, и перед теми, кто прокладывает магистрали и обустраивает парки и скверы, стоят очень похожие задачи.
Несмотря на столь солидную историю, строитель в нашем городе остаётся профессией будущего. Кургану есть куда развиваться: это и Заозёрный, который на самом деле застроен едва ли на треть от Генплана; и бывшие деревни, вошедшие в городскую черту в качестве микрорайонов; и даже правобережье Тобола, где после соответствующих мероприятий можно вести серьёзное строительство. Нашим строителям это под силу!
Сергей ЦисаревМГИМО-Ташкент — первый зарубежный филиал МГИМО
МГИМО-Ташкент
9 декабря состоялась торжественная церемония открытия МГИМО-Ташкент — первого за всю историю Университета зарубежного филиала.
В новом здании, возведенном в рекордно короткие сроки благодаря поддержке руководства Республики, собрались студенты, профессора, сотрудники, учащиеся лицейских классов в Ташкенте, выпускники разных лет и гости церемонии.
Стены Филиала украсила специально подготовленная к событию фотовыставка об истории и современности МГИМО «От Лазаревского института до наших дней».
Филиал открыли Советник Президента Узбекистана, Ректор Университета мировой экономики и дипломатии А.А.Абдувахитов, Министр иностранных дел Узбекистана А.Х.Камилов и Ректор МГИМО А.В.Торкунов.
А.А.Абдувахитов отметил, что Соглашение, подписанное в прошлом году в присутствии Президентов двух стран, стало основой открытия Филиала МГИМО в Ташкенте. «Очень приятно констатировать, что проект получился. Мы заинтересованы в том, чтобы сотрудничество между Россией и Узбекистаном служило и сфере дипломатии, и развитию образования в Узбекистане», — подчеркнул А.А.Абдувахитов.
А.Х.Камилов приветствовал открытие в короткие сроки Филиала МГИМО в Узбекистане и выразил уверенность, что это послужит делу укрепления двустороннего сотрудничества в деле подготовки высококвалифицированных кадров.
«К МГИМО в Ташкенте мы шли естественным, логичным путем.
Мы искренне благодарны Президенту Узбекистана Ш.М.Мирзиёеву, инициировавшему этот проект, и Президенту России, поддержавшему открытие МГИМО в Узбекистане. Еще в старом советском МГИМО, с самых первых лет его создания было весомо присутствие студентов из Узбекистана. Наши выпускники возвращались в Республику и пополняли ряды самых востребованных специалистов, пополняли внешнеполитическую службу и внешнеэкономические объединения, становились известными журналистами, блестящими переводчиками. Только в корпусе действующих послов России и Узбекистана почти полтора десятка выпускников МГИМО, поступивших в Университет из Узбекистана. Среди представителей бизнес-сообщества обеих стран — сооснователи Эндаумента МГИМО А.Б.Усманов и Ф.К.Шодиев», — отметил А.В.Торкунов.
По случаю открытия Филиала в Ташкенте в год 75-летия МГИМО Анатолий Васильевич вручил А.А.Абдувахитову, А.Х.Камилову и проректору УМЭД М.Т.Бакоеву орден МГИМО «За заслуги». В завершение Ректор представил собравшимся директора Филиала, посла Узбекистана в России (2003–2008), выпускника МГИМО 1977 г.
Б.А.Исламова.
В мероприятии приняли участие Посол России в Узбекистане В.Л.Тюрденев, представители Администрации Президента России.
До начала торжественной церемонии гости осмотрели здание Филиала и Библиотеку, сочетающие в себе классическую архитектуру и современную инфраструктуру, пообщались с первыми студентами, которые уже начали обучение в МГИМО-Ташкент по программам бакалавриата и магистратуры, с учащимися лицейских классов.
Студенты МГИМО-Ташкент специально к открытию Филиала подготовили презентационный видеоролик о первых впечатлениях от своей учебы и образовательных программах.
Портал МГИМО
История театра — Шадринский Государственный Драматический Театр
120 лет для Театра – большой срок, достаточный для формирования его индивидуально-неповторимого творческого лица.
Уже давно заложены определенные традиции, уже давно имеется своя история — история, неразрывно связанная с городом Шадринском.
Зрелищное искусство в городе появилось задолго до официального открытия драматического театра. Театралы-любители ставили небольшие водевили, концерты. Различные маскарады сопровождались песнями, музыкой и представлениями. С 1880 г. По 1887 г. В Шадринске проживал политический ссыльный Александр Александрович Ольхин, известный адвокат Санкт-Петербурга. В своей квартире он часто собирал городскую молодёжь и предлагал ставить любительские спектакли. Нередко он сам был и актёром, и режиссёром.
В 1896 году общество попечительства о народной трезвости открыло в городе Шадринске постоянно действующий театр, в котором предполагались постановки как самодеятельной, так и профессиональных трупп. Пока у Шадринского театра не было постоянного здания, свои труппы в город привозили прославленные уральские антрепренеры. Творческая интеллигенция собиралась в доме Конрада Ивановича Шорнинга, аптекаря, большого любителя театрального искусства.
Театральные постановки устраивались и в доме Ольги Ушковой, жены одного из Городских Голов – Амплея Гавриловича. В доме действительного статского советника, председателя уездного съезда земских начальников МВД Василия Ивановича Диева собиралась студенческая молодежь, и устраивала любительские литературно-музыкальные концерты. В 1897 на работу в Шадринский театр со своей труппой был приглашен известный на Урале и в Сибири антрепренер Спиридон Гаврилович Бабош-Королев — артист императорского театра. Через два года Шадринский театр имел постоянное пристанище в доме по улице Веселой (ныне Карла Либкнехта), которое в дореволюционных документах так и называется — «старый театр». Здание это было построено шадринским купцом Фетисовым на берегу Исети еще в 1829 году.
Примерно в 1908 году в Шадринск приезжала труппа антрепренера А. А. Прозорова. Много работала на шадринской сцене труппа антрепренера и режиссёра А. А. Светлова-Кануникова.
Театральная жизнь ещё больше оживилась с окончанием строительства Клуба общества приказчиков в 1910 году и проведением железной дороги в 1913 году.
В здании был зрительный зал на 700 мест и сцена, оборудованная по последнему слову театральной техники того времени. Была приглашена труппа Богдановского, ранее находившаяся под управлением артиста и драматурга Г. Г. Ге. На шадринской сцене блистали известные артисты того времени – Анна Азагарова и Нил Иванович Богдановский (пс.Мерянский), вошедший в русскую историю театра, как «дедушка русского театра».
В предреволюционное время в городе Шадринске работало сразу два театра — у общества приказчиков и старый городской на берегу Исети.
После освобождения города от белогвардейцев судьба театра решилась на общем собрании членов Уездного Комитета РКП(б) и Уездвоенревкома, которое состоялось 26 октября 1919 года. Постановлением собрания здание театра муниципализировалось и переходило в ведение отдела народного образования, а труппе, служащим и администрации предлагалось оставаться на местах. Приближалось открытие театрального сезона, но артисты на работу не торопились: саботировали.
Специально-созданная театральная комиссия поручает артисту Мацкевичу выехать в Москву и набрать новую группу артистов, что он и сделал. Из Екатеринбурга для руководства театром был приглашен молодой артист А. Я. Дарский. Шадринский театр становится Советским театром г. Шадринска. А другая группа артистов – народного клуба называет себя «Театр трудовой коммуны».
В середине тридцатых г.г., происходит слияние Шадринского драматического и Далматовского колхозно-совхозного театра в один Шадринский областной колхозно-совхозный театр, который обслуживает Шадринский, Далматовский, Ольховский, Уксянский, Пышменский, Миасский, Кыштымский, Камышловский и Покровский районы сначала Уральской, а затем Свердловской и Челябинской областей.
В 1939 году театр был переименован в Шадринский городской драматический театр. К началу Великой Отечественной войны театр по праву считался лучшим периферийным театром Челябинской области и всего Южного Урала.
Во время Великой Отечественной войны многие актеры и работники театра, сам директор Шадринского театра — Михайлов, ушли на фронт. А на базе театра был размещён Челябинский областной драматический театр им. Цвиллинга. Оставшиеся актёры Шадринского театра в составе агитбригады обслуживали колхозы и совхозы всей области. В 1943 году, когда была образована Курганская область, директор Шадринского драмтеатра Михайлов, демобилизованный по ранению с фронта, организовал новую труппу под названием «Курганский областной драматический театр». Со временем его труппа перебралась в Курган. А 5 ноября 1944 года уже Шадринский драматический театр открыл свой новый сезон в городе. И с тех пор радовал зрителей города и областей новыми интересными постановками.
Весной 1956 года 6 человек из Шадринского театра были награждены медалями Всесоюзной сельскохозяйственной выставки.
В 1968 году, в связи с 50-летием комсомола, ЦК ВЛКСМ наградил коллектив Шадринского театра драмы почетной грамотой.
В 1976 театр получает приглашение стать участником «Фестиваля драматического искусства ГДР на сцене театров СССР» со спектаклем «Мамаша Кураж и ее дети».
Режиссёр спектакля М.Жилицкая награждается премией и дипломом фестиваля наряду с такими режиссёрами, как И.Владимиров, Ю.Любимов, Л.Хейфец, М.Захаров. Евгении Кононовне Васильевой, сыгравшей в этом спектакле главную роль, было присвоено звание Заслуженной артистки РСФСР. Е.К.Васильева — первая артистка труппы Шадринского театра, по праву удостоенная этой высокой награды.
В сезоне 1976-1977 г.г. Шадринский драматический театр торжественно празднует свой 80-летний творческий юбилей. В день празднования юбилея — 14 января 1977 года, на сцене звучат многочисленные слова приветствий, благодарности и восхищений ветеранам Шадринского театра – Марии Филипповне Ковалёвой (проработавшей к тому времени 25 лет в Шадринском театре), М.А.Толмачёву, Л.И.Макаровой, Т.С.Садовской, Н.Г.Молокову, А.Матюшкину, Е.К Васильевой, режиссёру театра П.Е.Ширшову.
В конце 70-х годов, благодаря директору театра Моргунову Юрию Дмитриевичу, режиссёрам Павлу Егоровичу Ширшову, Эдуарду Дмитриевичу Коростылёву, художнику-сценографу Анатолию Анатотольевичу Яговитину, а чуть позднее — режиссёру Юрию Насировичу Фараджулаеву и художнику-сценографу Юрию Ипполитовичу Юдину, составившим прекрасный творческий тандем, на сцене Шадринского драматического театра появляются новые, во многом экспериментальные, спектакли, поднявшие театр на новый высокохудожественный уровень, заставившие говорить о Шадринском театре театральную общественность города, области и театральных критиков страны.
В 1984 году звание Заслуженного артиста РСФСР было присвоено актеру театра Владимиру Олеговичу Баранову
В 1985 году на должность директора театра был назначен Борис Константинович Солодухин. В тяжёлые годы «перестроечного времени» он сумел удержать Шадринский театр на плаву. Являясь истинным патриотом г.Шадринска, он принял активное участие в выпуске книги, рассказывающей о богатом культурном наследии и современной жизни Шадринска — «Город на Исети». Стал инициатором открытия театрального музея. Его работа на посту Директора театра была высоко отмечена: в 98-м он был награждён Почётным знаком Министерства культуры РФ, в 2004-м – получил звание Заслуженного работника культуры РФ. Коллектив Шадринского государственного драматического театра посвятил памяти Б.К.Солодухина спектакль «Шадринский гусь» по мотивам произведений Е.Фёдорова. Ведь именно Борису Константиновичу принадлежала идея постановки спектакля, рассказывающего об одном из исторических эпизодов славного города Шадринска.
В 1994 году Шадринский драматический театр становится участником «Первого фестиваля театров малых городов России» со спектаклем «…забыть Герострата» Г.Горина на сцене Государственного театра наций в Москве и становится Лауреатом областной премии в сфере литературы и искусства.
В 1996 году Шадринский государственный драматический театр с размахом отметил свой 100-летний юбилей. Отовсюду летели поздравительные телеграммы: от Москвы до Дальнего Востока, от Министерства культуры и Союза театральных деятелей России, от множества людей, чья жизнь так или иначе была связана с шадринским театром. Почетное звание «Заслуженный артист России» было присвоено артистам театра Юрию Евгеньевичу Максимочкину и Шауре Сагидуловне Бурлаковой. Актеры Тамара Семёновна Садовская и Заслуженный артист РСФСР Владимир Олегович Баранов были награждены орденами «Знак Почета».
В 2003 году звания «Заслуженный артист России» был удостоен артист Валерий Григорьевич Мазур.
С 2007 года директором Шадринского государственного драматического театра является Павел Борисович Солодухин. Театр продолжает знакомиться с новыми интересными режиссёрами и художниками. Труппа пополняется новыми талантливыми артистами. При театре открылась молодёжная театральная студия. Были усовершенствованы многочисленные театральные цеха, появилось много современной аппаратуры. Открылась Малая сцена ШДТ, способствующая появлению новых экспериментальных спектаклей.
Неоднократно Шадринский театр и его актёры становятся участниками и Лауреатами театральных фестивалей «Золотой конек» в городе Тюмени, фестиваля-конкурса «Ирбитские подмостки», мини-фестиваля «Театральные смотрины», областного фестиваля «Котурны».
На V межрегиональном фестивале «Ирбитские подмостки» в 2009г. Засл.арт. РСФСР В.Баранов был удостоен «Диплома за лучшую роль второго плана».
В 2010 году Шадринский драматический театр принял участие в «VIII Фестивале театров малых городов России» (г. Лысьва) со спектаклем «Чморик», где арт. Сергей Балашов получил «Диплом лауреата фестиваля за лучшую мужскую роль».
В 2012 году на базе Шадринского государственного драматического театра был организован и с успехом прошёл первый театральный фестиваль «Шадринский гусь», приуроченный к 350-летию города. В фестивале приняли участие профессиональные театральные коллективы г.Кургана, Серова, Озёрска, Каменск-Уральского.
В 2014 году Шадринский государственный драматический театр награждён почетной грамотой Курганской областной Думы за вклад в развитие театрального искусства и сохранение духовно-нравственных традиций.
Открытый в 1896 году Шадринским Обществом попечительства о народной трезвости, Театр являлся и является представителем театра русской культурной традиции, воспринимающей театр как центр духовной, нравственной, художественной жизни города.
Хотя первые люди вошли на территорию нынешней Миссисипи. около 12000 лет назад, самая ранняя крупная фаза земляного холма строительство в этом районе началось только около 2100 лет назад.Курганы продолжали строить эпизодически еще в 1800 г. лет, или примерно до 1700 г. н.э. Археологи, ученый кто изучает свидетельства прошлого образа жизни людей, классифицирует курганы Индейцев Юго-Востока на три основных хронологических / культурных подразделения: архаические, лесные и миссисипские традиции. На сегодняшний день курганы архаического периода (7000-1000 гг. До н.э.) не имеют был положительно идентифицирован в Миссисипи; описанные курганы здесь все относятся к двум последним культурным периодам. Период Среднего леса (100 г. до н.э. — 200 г. н.э.) был первым эпоха повсеместного строительства курганов в Миссисипи. Средний лесной массив народы были в первую очередь охотниками и собирателями, которые занимали полупостоянные или постоянные поселения. Некоторые курганы этого периода были построены хоронить важных членов местных племенных групп. Эти захоронения курганы представляли собой округлые куполообразные сооружения, которые обычно от трех до 18 футов в высоту, диаметром от 50 до 100 ноги.Отличительные артефакты, полученные в результате междугородной торговли иногда помещались вместе с захороненными в курганах. Постройка курганов пришло в упадок после Среднего леса, и только некоторые были построены в период позднего лесного покрова (примерно от 400 до 1000 г. н.э.). Лесные курганы можно посетить в Бойд, Сайты Bynum и Pharr и на озере Чевелла в национальном лесу Холи-Спрингс.(Chewalla Курган не включен в этот маршрут, потому что он не указан в Национальном реестре исторических мест).
курганов периода Миссисипи отмечают центры социальных и социальных политическая власть. Они являются индикаторами образа жизни подробнее сложнее, чем у Вудленда и более ранних периодов. Наоборот относительно простой, эгалитарной племенной организации большинства общества периода Вудленда, региональное население Миссисипи обычно организовывались в вождества — территориальные группы с наследственные, элитные лидерские классы.На юго-востоке Система политической организации вождества возникла как средство управление повышенной социальной сложностью, вызванной устойчивым населением рост. Этот рост населения поддерживался сельским хозяйством (кукуруза, фасоль и тыква) — революционно новое средство существования, которое стал экономической опорой в период Миссисипи. Строительство кургана снова пошло на спад к тому времени, когда
Первые европейцы прибыли в этот регион в 1500-х годах.Вскоре после этого,
эпидемические болезни, занесенные первыми европейскими исследователями, уничтожены
коренное население на юго-востоке, вызывая катастрофические
социальная нестабильность. В результате к тому времени устойчивый контакт
с европейскими колонистами началась около 1700 года нашей эры, давняя традиция
строительство кургана почти закончилось. |
День памяти Огромные масштабы человеческой боли и смерти, связанные с гражданской войной, беспрецедентной во многих отношениях, вызвали столь же новые отклики.Самым значительным из них было учреждение Дня памяти, ежегодного национального праздника, призывающего граждан украшать могилы своих погибших солдат и отмечать день торжественных размышлений в знак признательности и памяти. Стремление почтить память погибших на войне было настолько широко распространенным, что в нескольких местах были спонтанно совершены обряды, без приглашения каких-либо политических или военных властей. Поскольку потребность была столь велика, и поскольку многие отреагировали аналогичным образом, эти многочисленные ранние церемонии имеют тенденцию размывать истоки этой теперь национальной традиции. В то время как проблема для многих заключалась в том, чтобы как можно более окончательно определить истинное происхождение традиции, мы чувствуем, что более важно наблюдать силу импульса, чтобы увековечить проявление среди стольких многих. Мы представляем здесь, надеюсь, без предубеждений или предпочтений, обзор некоторых ранних примеров памятного импульса — вместе с избранными ссылками — которые намного позже стали национальным праздником. [Примечание: все написание и использование заглавных букв были сохранены из оригинальных источников.Мы приветствуем внесение дополнительных доказательств для этих или любых других ранних украшений или поминальной службы.] 13/16? Апрель 1862 г., Арлингтон-Хайтс, Вирджиния, ➢ к началу «Шестнадцатого апреля 1862 года несколько женщин и капеллан из Мичигана болтали вместе на Арлингтон-Хайтс. Они говорили об ужасах войны, и одна женщина сказала: «Как одиноко и уныло выглядят голые могилы солдат». Другая предложила собрать несколько цветов и возложить их на могилы мичиганских солдат в тот день.Они так и сделали — и в следующем году украсили те же могилы. На третий год [1864] тот же капеллан и дамы были во Фредериксбурге и украшали там солдатские могилы. Так что красивый обычай рос и распространял свое влияние с помощью цветов каждый год ». M. W. A., «День памяти», Педагогический институт 18 (апрель 1896 г.): 191. «Следующая статья отправлена« Нашему магазину любопытства »мистером Чарльзом О. Лукасом из Гринвилля, штат Огайо, в качестве интересного дополнения к литературе по теме« День украшения », а также как и когда он появился в Соединенных Штатах. : МиссисСара Николас Эванс, которая недавно умерла в Де-Мойне, штат Айова, была одной из четырех женщин, от которых началось соблюдение Дня украшения. 13 апреля 1862 года, всего через год после падения форта Самтер, миссис Эванс с женой и двумя дочерьми капеллана Мэй из Второго полка Мичиганских добровольцев украсила могилы нескольких солдат, захороненных на Арлингтон-Хайтс. В мае следующего года те же дамы снова совершили богослужение на том же месте. В мае следующего года такое же печально приятное внимание было уделено могилам солдат, захороненных во Фредериксбурге.В 1874 году Конгресс обратил внимание на столь важную церемонию обязательства страны перед умершими и объявил 30 мая официальным выходным днем. После такого отчета становилось, что миссис Эванс должна получить официальное признание Великой армии. Это было дано ей Крокер Пост, № 12, Де-Мойн, февраль 1873 года, такое же признание было оказано мисс Элле Мэй, теперь единственной оставшейся в живых из четырех, несколько месяцев спустя ». Thomas C. Mac Millan, ed., The Inter Ocean Curiosity Shop за 1884 год (Чикаго: The Inter Ocean Publishing Co., 1889): 95-96. , 4 июля 1864 года [лето или осень], Боалсбург, Пенсильвания, ➢ к началу «4 июля 1864 года (я думаю, что это было первое 4 июля после смерти доктора Рубена Хантера из Боалсбурга), Эмма Хантер, ныне миссис Джеймс Т. Стюарт, и я пошли на кладбище Боалсбург. украсить могилу отца. Делая крест из цветов и венок из них, нам пришла в голову мысль, что уместно с учетом дня украсить все могилы захороненных здесь воинов.Вернувшись домой, мы вскоре раздобыли еще цветов и лавра и сделали венки для каждой могилы солдата, и, поскольку некоторые из ваших мальчиков из 148-го полка лежат там, я думаю, можно сказать, что 148-й полк был первым полком, у которого были свои могилы. украшенный. Эта дата украшения была по крайней мере за четыре или пять лет до постановления, принятого Соединенными Штатами, устанавливающего 30 мая в качестве времени и за несколько лет до того, как претенденты на право первого украшения могил совершили эту церемонию на Джорджтаунском кладбище.” Софи Келлер Холл, в История нашего полка: история 148-го Пенсильванского тома, изд. Дж. У. Маффли (Des Moines: The Kenyon Printing & Mfg. Co., 1904), цитируется в примечании редактора, стр. 45. «Летом или осенью 1864 года мисс Эмма Хантер из Боалсбурга, штат Пенсильвания, как говорят, украсила могилу своего отца, полковника Джеймса Хантера, который командовал 49-м полком Пенсильвании в битве при Геттисберге. Вместе с миссис Мейер, матерью сына, погибшего на войне, мисс Хантер задумала украсить все могилы.Исходя из этих прецедентов, город Боалсбург считается «местом рождения Дня памяти». Роберт Дж. Мейерс, Celebrations: The Complete Book of American Holidays (Garden City, N. Y .: Doubleday, 1972), 161–162. См. Также: Герберт Г. Мур, «Боалсбург и наш первый день памяти», Национальная Республика (май 1948 г.): 3-4. Весна, 1865 г., недалеко от Ноксвилля, Теннесси ➢ к началу «Следующий случай, рассказанный нашим известным гражданином несколько лет назад, попал в печать и прошел через царство газетного дела.Мы переиздаем его, поскольку он может помочь освятить День памяти народа его первоначальной цели и помочь сдержать торжества, которые, кажется, были связаны с его соблюдением. Воскресенье памяти и День украшения предназначены человечеству для другой цели, чем многие думают. Возможно, описанный ниже инцидент в какой-то степени пробудит истинное вдохновение: Первое украшение могил солдат Союза, о котором есть записи, было засвидетельствовано хирургом Фредом У.Байерс из Девяносто шестого добровольческого пехотного полка штата Иллинойс, ныне генеральный хирург Национальной гвардии штата Висконсин. Весной 1865 года он ехал в Восточный Теннесси из Хантсвилла, штат Алабама, с железнодорожным больничным поездом через Стивенсон и Чаттанугу. Погода была такой восхитительной, такой приятной в этой части Юга. Выехав из Ноксвилля, он ездил на паровозе и, таким образом, имел великолепный вид на великолепные пейзажи, проезжая через этот горный регион. Ближе к концу дня поезд остановился, чтобы «встать».В роще неподалеку была замечена группа деревенских девушек с непокрытыми головами, одетых в домотканые платья, с букетами, букетами и венками из полевых цветов, которые они рассыпали на небольшие холмики. Товарищ Байерс не успел узнать, для кого и почему они участвовали в такой уникальной и интересной церемонии, но позже, когда он вернулся через этот участок, он остановился в фермерском доме, где он встретил и узнал одну из девушек. и спросила, что она и ее маленькие друзья делали с полевыми цветами в тот вечер.Простая, красивая история была рассказана просто и откровенно следующим образом: «Мы, девушки, вышли туда, чтобы бросить цветы на могилы наших солдат, погибших в кавалерийском бою. Их похоронили в лесу наши люди. Мы их не знали: мы не знаем их имен, но я сказал девочкам, что мы возложим на них цветы, а потом, надеюсь, когда-нибудь кто-нибудь уронит цветы на могилу моего брата. Мы не знаем, где находится его могила: нам известно только то, что он был убит у Стоун-Ривер.Он был Юнион, сэр, и мой отец тоже. , Иллинойс, Управление общественного просвещения, [Альфред Бейлисс, Supt.?] «Циркуляр 81 — День поминовения 1906 года» (n.p., [1906]), 15. 26 апреля 1865 г., Джексон, Миссисипи. ➢ вернуться наверх «Инцидент в жизни миссис [Сью Лэндон Адамс] Воан, который обеспечил ее имени постоянное место в истории, произошел в Джексоне, штат Миссисипи, когда она основала День украшения, впервые украсив могилы Солдаты конфедератов и федералов на кладбище Джексон, апрель.26 апреля 1865 г. Вечер 25 апреля 1865 г. был одним из самых мрачных в борьбе Конфедерации. Ходили слухи о катастрофе и поражении. Генерал Ли сдался в Аппоматоксе; и силы генерала Джозефа Э. Джонстона были окружены в Голдсборо, Северная Каролина; Федералы наступали из Виксбурга, чтобы потребовать сдачи Джексона, и Юг понял, что ее любимое знамя пало после поражения. Незадолго до полуночи 25 апреля 1865 года два курьера Конфедерации прибыли, чтобы сообщить своим друзьям, что «федералы идут» и что сдача состоится по прибытии генералов [Ричарда] Дика Тейлора и [Эдварда Р.С.] Кэнби. Поэтому миссис Воан написала свой призыв к «дочерям южных земель» встретиться на следующий день, 26 апреля 1865 г., перед капитуляцией, на кладбище, «и украсить могилы наших павших храбрецов» в память об их доблести. и патриотизм. Так впервые был отмечен день украшения. . . . [На Юге] 26 апреля 1865 года до сих пор считается [днем празднования], и заявление г-жи Воган как основательницы Дня украшения опережает все другие заявления на один год. Этот факт зафиксирован на государственном памятнике в Джексоне, штат Миссисипи.” The National Cyclopdia of American Biography, Supp. 1 (Нью-Йорк: Джеймс Т. Уайт и Ко, 1910), 128. В конце апреля 1865 г., Кингстон, Джорджия ➢ вернуться наверх [Исторический указатель на обочине дороги указывает Кингстон как место проведения «Первой награды или Дня памяти».] 1 мая 1865 г., Чарльстон, Южная Каролина ➢ вернуться к началу «Я могу много рассказать вам о Чарльстоне, но сегодня я расскажу только об одном инциденте — первом праздновании Первомайского праздника в свободной Южной Каролине.Когда наши солдаты попали в плен к повстанцам, их перевели на Белл-Айл, недалеко от Ричмонда, или в Солсбери, в Северной Каролине, или в Андерсонвилль, в Джорджии, или в Чарльстон. . . . Здесь они были задержаны на так называемом ипподроме. Чарльстон когда-то был известен как штаб-квартира жокейского клуба, и многие из лучших лошадей в стране принадлежали, выращивались и выступали здесь. . . . Крепкие, здоровые молодые люди вскоре заболели от этого [жестокого заключения], и многие из них умерли.Двести пятьдесят семь из них были найдены мертвыми и похоронены на огороженном участке пастбища неподалеку. . . . Однажды я в сопровождении нескольких друзей вышел и увидел их могилы; и на них следы копыт скота и лошадей и ног человеческих. Нам было очень грустно, когда мы смотрели на эти меланхолические красные курганы и на это злобное осквернение мест упокоения наших мучеников. Мы все сели и думали, что нам делать. Мы решили построить вокруг него забор и, если мы сможем собрать деньги, поставить памятник в память солдатам, отдохнувшим от своих страданий внизу.Генерал позволил мне снести несколько зданий повстанцев неподалеку, и около тридцати цветных мужчин вызвались поставить забор безо всякой платы и вознаграждения. Очень скоро было огорожено более половины акра. В первый день мая я сказал всем цветным детям бесплатных школ Чарльстона выйти на Ипподром с букетами роз и других душистых цветов и бросить их на могилы наших мучеников. Ушло около трех тысяч детей, что, возможно, вдвое больше, чем взрослых людей.Дети вышли с ипподрома, напевая песню Джона Брауна, а затем тихо и благоговейно, с непокрытыми головами, вошли в могилу и покрыли могилы цветами. После этого они пошли на поля рядом и спели «Усеянное звездами знамя», «Америку» и «Митинг вокруг флага». Вот как цветные дети провели Первомай в Чарльстоне. Это было первое бесплатное майское собрание, в котором они когда-либо получали удовольствие ». Дядя Джеймс [Джеймс Редпат], «Заметки для глаз и ушей: Первомай в Чарльстоне, С.C., » The Youth’s Companion 38 (1 июня 1865 г.): 86. « Последней осенью гражданской войны, в 1864 г., двести сорок девять солдат Союза, военнопленных, погибли в заключении. ипподром в Чарльстоне, Южная Каролина, и были похоронены там в двух рядах могил. В апреле 1865 года война закончилась, и на форте Самтер снова был поднят флаг с патриотическими церемониями, в том числе с речью Генри Уорда Бичера, названной в честь этой службы президентом Линкольном. . .. Джеймс Редпат был недавно назначен суперинтендантом просвещения в Чарльстоне, и он предложил контр-адмиралу Дальгрену, присутствовавшему в качестве командующего флотом Соединенных Штатов, сойти на берег 1 мая и помочь в украшении могил этих солдат, среди которых было несколько моряков военно-морского флота США. Другие помолвки не позволили адмиралу Дальгрену принять участие в церемонии, которую проводили г-н Редпат и несколько его учителей. . . . Среди тех, кто выступал в тот первый День поминовения, помимо господинаРедпат, были Гены. Стюарт Л. Вудфорд, Джеймс Хартвелл и Джеймс С. Бичер, брат Генри Уорда Бичера. . . . Присутствовали жены нескольких из этих джентльменов, а миссис Джеймс С. Бичер руководила негритянскими женщинами, которые принимали участие в праздновании ». «Тексты и предложения Дня памяти», The Homiletic Review 39 (май 1900 г.): 431. СМОТРИ ТАКЖЕ: Harper’s Weekly, 18 мая 1867 г. Чарльз Ф. Хорнер, Жизнь Джеймса Редпата и развитие современного лицея (Нью-Йорк: Barse & Hopkins, 1926), 111-118. Пол Х. Бак, Дорога к воссоединению, 1865–1900 (Бостон: Литтл, Браун и Ко, 1937), 116–117 [Бак ошибочно датирует событие 30 мая 1865 года]. Уитлоу Рид, После войны: путешествие по южным штатам, 1865-1866, изд. К. Ванн Вудворд (Нью-Йорк: Harper & Row, 1965), 69. Дэвид Блайт, Race and Reunion: The Civil War in American Memory (Cambridge, Mass: The Belknap Press of Harvard University Press, 2001), 64-71. 25 апреля 1866 г., Колумбус, Миссисипи ➢ вернуться наверх «Весной 1866 г. мисс Мэтт Мортон, миссис.Дж. Т. Фонтейн и г-жа Грин Т. Хилл. . . имели обыкновение посещать кладбище Дружбы и очищать, насколько могли, сорняки и колючки и украшать цветами заброшенные могилы умерших конфедератов. Этот прекрасный обычай, установленный ими, нашел сердечный отклик в груди женщин Колумба и привел к решимости сделать украшение солдатских могил ежегодным явлением, и первое празднование года состоялось 25 апреля. 1866 г. ” «Так был установлен обычай, ставший национальным в своем принятии — День украшения, берущий свое начало от женщин Колумба. . . . Колумб также утверждает, что он первым украсил могилы как солдат Конфедерации, так и федералов ». W. L. Lipscomb, История Колумба, штат Миссисипи в 19 веке, изд. Миссис Джорджия П. Янг (Бирмингем, Эл .: Press of Dispatch Printing Co., 1909), 129, 130 [курсив в оригинале]. См. Также: Роберт Хейвен Шайффлер, изд., День поминовения (День украшения): его празднование, дух и значение, связанные в прозе и стихах, с несекционной антологией гражданской войны (Нью-Йорк: Моффат, Ярд и Ко. ., 1911), XXIV-XXV. [Принято считать, что известие о совместных поминаниях побудило Фрэнсиса Майлза Финча написать свое знаменитое стихотворение о погибших в Гражданской войне под названием «Синий и серый»] [+] нажмите на картинку для увеличения Фрэнсис Майлз Финч, «Синий и серый», Atlantic Monthly 20 (сентябрь 1867 г.): 369-370.[Изображения любезно предоставлены библиотекой Корнельского университета, цифровая коллекция Making of America] 26 апреля 1866 г., Колумбус, Джорджия, ➢ вернуться наверх «Госпожа. Уильямс [вдова полковника Чарльза Уильямса, ум. 1862] и ее маленькая девочка посещали его могилу каждый день и часто утешали себя, возлагая на нее цветы ». Ветеран Конфедерации 1 (май 1893 г.): 149. «Итак, в марте 1866 г. Уильямс] опубликовала призыв к народам Юга присоединиться к разделению определенного дня, «который будет передан во времени как религиозный обычай Юга — возводить могилы наших умерших мучеников цветами», и она предложила 26-е число. апреля как день.” Ветеран Конфедерации 22 (май 1914 г.): 194a «Государству Джорджия принадлежит заслуга в открытии того, что с тех пор стало универсальным обычаем ежегодно украшать могилы героических мертвецов. Первые церемонии, которые возвестили День поминовения в жизнь, были проведены на кладбище Линнвуд в Колумбусе 26 апреля 1866 года; и патриотичной южанкой, в преданном сердце которой эта идея впервые обрела определенную форму, была мисс Лиззи Резерфорд, а затем миссис Дж.Розуэлл Эллис, жена храброго бывшего офицера Конфедерации. . . . » «В течение долгого времени в публичных печатных изданиях велась полемика между энтузиастами-приверженцами, уважающими истинное происхождение идеи Дня поминовения; но в конце концов вопрос был благополучно решен [в пользу миссис Эллис] ». Лучиан Ламар Найт, Достопримечательности, мемориалы и легенды Джорджии, 2 тома. (Атланта, Джорджия: The Byrd Printing Co., 1914), I: 156-166, цитаты из 156, 157. См. Также: История происхождения Дня поминовения, принятая Женской мемориальной ассоциацией Колумбуса, Джорджия (Колумбус, Джорджия.: Thos. Гилберт, 1898). И. В. Эйвери, История штата Джорджия с 1850 по 1881 год (Нью-Йорк: Brown & Derby, 1881), 242. 26 апреля 1866 г., Мемфис, Теннесси. ➢ наверх «Общественность сердечно приглашена объединиться с сердечными дамами Южного Общества милосердия завтра, чтобы украсить могилы наших храбрых и знаменитых умерших на кладбище Элмвуд гирляндами из роз». «Великая цветочная церемония», Memphis Daily Argus, , 25 апреля 1866 г. «Вчера на Юге был назначен день сладкой памяти для наших братьев, которые теперь спят свой последний долгий сон — сон смерти. Этот день (26-й день апреля) ежегодно отмечается и будет отмечаться как день, который будет отмечаться всеми чисто южными людьми в стране, как день, когда мы должны отложить в сторону наши обычные жизненные призвания и посвятить себя память о наших друзьях, братьях, мужьях и сыновьях, павших в нашей последней борьбе за независимость Юга.” «Цветочная церемония», Memphis Daily Argus, 27 апреля 1866 г. См. Также: Джон В. Котерн, Конфедерации Элмвуда (Вестминстер, штат Мэриленд: Книги наследия, 2007), особенно. 213. 29 апреля 1866 г., Карбондейл, Иллинойс ➢ наверх [Каменный маркер в Карбондейле утверждает, что это место было местом первого дня награждения в честь захороненных там солдат Союза. На церемонии возглавил генерал Джон А. Логан, который позже станет главнокомандующим Великой армии Республики, крупнейшей из организаций ветеранов Союза]. 5 мая 1866 г., Ватерлоо, Нью-Йорк ➢ наверх «Но в 1865 году произошло событие, которое поместило имя [Генри Уэллса] на страницы истории. Летом того же года он сделал предложение своим друзьям на общественном мероприятии. Говоря о праздновании возвращения героев войны, он сказал, что, восхваляя живых, было бы хорошо вспомнить умерших патриотов, возложив цветы на их могилы. Из этого предложения ничего не вышло, пока следующей весной он снова не выдвинул эту идею другому жителю деревни, генералу Джону Б.Мюррей, недавно избранный клерком округа Сенека. Генерал Мюррей, крайне патриотичный и сам герой Гражданской войны, вложил в эту идею свой престиж и влияние. . . . Под руководством Уэллса и Мюррея группа местных жителей воплотила идею Генри Уэллса в реальность. В субботу, 5 мая 1866 года, в Ватерлоо было проведено первое полное празднование того, что сейчас называется Днем памяти ». Комитет столетия Дня памяти Ватерлоо, История и происхождение Дня памяти в Ватерлоо, Нью-Йорк (Женева, Н.Y .: W. F. Humphrey Press, Inc., 1966), 18. 10 мая 1866 г., Ричмонд, Вирджиния ➢ наверх «Годовщина смерти Стоунволла Джексона была отмечена сегодня цветочными украшениями могил солдат Конфедерации в Голливуде и Оквуде. Оба кладбища были заполнены дамами и их спутниками. На каждом месте было сделано несколько кратких обращений. В городе вообще приостановили бизнес ». «В память о Стоунволле Джексоне», New York Tribune, , 11 мая 1866 г. 31 мая 1866 г., Ричмонд, Вирджиния ➢ наверх [Зимой 1865-66 гг. Двое мужчин — преподобный Чарльз Д. Миннегроуд из церкви Святого Павла в Ричмонде и капитан Фрэнк У. Доусон, «покойный из Charleston News and Courier», случайно встретились в гостиной жительницы Ричмонда миссис Чарльз Дж. Барни. Во время этого визита Миннегроуд рассказал об обычае своих немецких предков, который в День всех святых ежегодно украшал могилы членов семьи цветами — «бессмертниками».Миссис Барни, очень увлеченная этой концепцией, начала обсуждать ее с друзьями в городе, и в итоге 3 мая 1866 года они сформировали Женскую ассоциацию голливудских мемориалов с непосредственной целью заботиться о могилах и увековечить их память. Солдаты Конфедерации. На собрании Ассоциации женщины приняли следующую резолюцию:] «Все, кто желает сотрудничать с нами, отремонтируют в таких группах и в такие часы, какие могут быть удобны, в четверг, 31 мая 1866 года, на Голливудское кладбище. , чтобы отметить всеми доступными средствами, которые в наших силах, наше чувство героических заслуг и жертв тех, кто были дороги нам при жизни и которых мы удостоились чести в смерти.” Hollywood Memorial Association, Our Confederate Dead (Richmond: Whittet & Shepperson, 1896), 5-6. См. Также: Уильям А. Блэр, Города мертвых: оспаривая память о гражданской войне на юге, 1865-1914 гг. (Чапел-Хилл: University of North Carolina Press, 2004), 59-62. Кэролайн Э. Дженни, Хоронить мертвых, но не прошлое: Женские мемориальные ассоциации и потерянное дело (Чапел-Хилл: Университет Северной Каролины Press, 2008), 62-64. 9 июня 1866 г., Петербург, Вирджиния ➢ наверх «В мае этого года 1866 года мы открыли в Петербурге обычай, ставший теперь повсеместным, украшать могилы погибших в Гражданской войне. Нашим намерением было просто положить в знак признательности и привязанности могилы отважных горожан, павших 9 июня 1864 года при защите Петербурга. . . . Судья Джойнс из Петербурга. . . созвали петербургских женщин.. . и организовал их в мемориальную ассоциацию с особой целью украсить могилы людей, павших в последнем конфликте между Севером и Югом. . . . 9 июня было объявлено днем «вечной памяти». То, что должно было быть сделано в тот день, не разглашалось. Федеральная армия все еще была с нами, и чувствовалось некоторое опасение, что нам могут помешать наши желания. . . . Мы находились под военным правлением и осознавали необходимость сдержанного поведения.. . . Но гимн, написанный миссис Моррисон, сочли слишком страстным для этого часа. Мы не хотели делать ничего, что могло бы быть истолковано неправильно. Федеральные солдаты были повсюду вокруг нас, уважительно глядя на нас ». Сара Агнес Райс Прайор, Воспоминания о мире и войне (Нью-Йорк: Макмиллан Ко., 1905), 404, 406, 407, 409. 30 мая 1868 г., соблюдение «Общенационального» праздника Великой Армией Республики ➢ наверх [В 1866 году ветераны армии Союза основали Великую армию республики, братскую организацию, созданную специально для оказания помощи, утешения и политической защиты проблем ветеранов в послевоенной Америке.В 1868 году руководство G.A.R. стремилось посредством следующего приказа сделать различные местные и региональные обряды украшения солдатских могил чем-то вроде национальной традиции.] «Штаб Великой армии Республики I. 30 мая 1868 года назначено для того, чтобы посыпать цветами или иным образом украсить могилы товарищей, погибших при защите своей страны во время последнего восстания и чьи тела сейчас лежат почти в каждом городе, деревня, и деревня погост на земле.В этом обряде не предписывается никакая форма церемонии, но должности и товарищи по-своему организуют такие подходящие услуги и свидетельства уважения, насколько позволят обстоятельства. Мы организованы, товарищи, согласно нашим уставам, с целью, среди прочего, «сохранения и укрепления тех добрых и братских чувств, которые связывали вместе солдат, моряков и морских пехотинцев, объединившихся для подавления недавнего восстания. . » Что может больше способствовать достижению этого результата, чем нежная забота о памяти наших героических погибших, которые превратили свои груди в преграду между нашей страной и ее противниками? Их солдатские жизни были пробуждением свободы для гонки в цепях, а их смерть — татуировкой мятежной тирании с оружием в руках.Мы должны охранять их могилы со священной бдительностью. Все, что освященное богатство и вкус нации может добавить к их украшениям и безопасности, является не более чем достойной данью памяти ее убитых защитников. Не позволяйте распутным ногам грубо ступать по такой священной земле. Пусть приятные тропинки приглашают приходить и уходить благоговейных посетителей и скорбящих. Пусть ни вандализм, ни жадность, ни пренебрежение, ни разрушительное действие времени не свидетельствуют нынешним или грядущим поколениям, что мы как народ забыли цену свободной и неделимой республики. Если другие глаза потускнеют, а другие руки ослабнут, а другие сердца похолодеют в торжественной вере, наши будут сохранять ее, пока свет и тепло жизни остаются для нас. Итак, давайте, в назначенное время, соберемся вокруг их священных останков и украсим бесстрастные холмы над ними лучшими весенними цветами; поднимем над ними дорогой старый флаг, который они спасли от бесчестия; давайте в этом торжественном присутствии возобновим наши клятвы помогать и помогать тем, кого они оставили среди нас, священный долг на благодарность нации — солдатской и матросской вдове и сироте. II. Главнокомандующий намерен торжественно открыть этот праздник в надежде, что он будет проводиться из года в год, а оставшийся в живых после войны останется, чтобы почтить память своих покойных товарищей. Он искренне желает, чтобы общественная пресса привлекла внимание к этому приказу и оказала дружескую помощь, чтобы вовремя довести его до сведения товарищей во всех частях страны для одновременного выполнения его. III. Командиры отделов приложат все усилия, чтобы этот приказ стал действенным. По приказу — Джона А. Логана, Главнокомандующий: См. Также: Национальный день памяти: запись церемоний над могилами солдат Союза, 29 и 30 мая 1869 г., (Вашингтон [округ Колумбия]: M’Gill & Witherow, 1870). Джордж Фрэнсис Доусон, Жизнь и услуги Джона А. Логана как солдата и государственного деятеля (Чикаго: Belford, Clarke & Co., 1887), 123-125. Стюарт МакКоннелл, Славное удовлетворение: Великая армия республики, 1865-1900 (Чапел-Хилл: University of North Carolina Press, 1992). [Впоследствии G.A.R. приняло несколько разъяснений своих намерений в отношении национальной традиции, большинство из которых стремились сохранить обряд почитания только мертвого Союза.] 124. Статья XIV. — Глава V. Национальный лагерь настоящим учреждает День памяти, который члены Великой армии Республики ежегодно отмечают тридцатый день мая в ознаменование подвигов наших павших товарищей.Когда такой день приходится на воскресенье, следующий день должен соблюдаться, за исключением случаев, когда в соответствии с законодательными актами предыдущий день объявлен официальным выходным, когда такой день должен соблюдаться. (а-д.) 124а. День памяти, а не День украшения. В лагере в Балтиморе в 1882 г. было принято следующее: «Чтобы главнокомандующему было предложено издать Общий приказ, привлекающий внимание офицеров и членов Великой армии Республики, а также людей в большой, к тому факту, что правильное обозначение 30 мая — День памяти, и к просьбе, чтобы он всегда мог так называться.” 124.b. День поминовения был учрежден главнокомандующим Джоном А. Логаном в следующем Общем приказе: [См. Общий приказ 11 выше] 124.c. Следующее постановление было принято Национальным лагерем в Провиденсе в 1877 году: «Поскольку существуют некоторые расхождения во мнениях относительно цели и значения Дня поминовения, настоящий лагерь обращает внимание на формулировку главы V статьи XIV Правил и положений, и, следовательно, постановления Решено, Что Великая Армия Республики таким образом стремится сохранить память только о тех, кто сражался за Национальное Единство.” Следующее было принято в лагере в Спрингфилде, штат Массачусетс, в июне 1878 года: « Решено, Все флаги, поднятые в День поминовения, должны быть приспущены». 124д. Мнение XLVIII. 17 апреля 1873 г. [Следующее было реорганизовано для ясности.] Обязан ли почтальон или товарищи соблюдать День памяти без какого-либо другого разрешения или указания, кроме тех, которые получены в Правилах и Положениях, Глава V, Статья XIV? 1.День памяти — празднование Дня памяти обязательно. На первый вопрос в общих чертах отвечаю утвердительно. Я считаю, что Правила и положения предписывают каждой почте и товарищу обязанность соблюдать День памяти, и что это положение создает такую обязанность, независимо от того, издаются ли какие-либо приказы Департаментом или национальным органом власти или нет. Должны ли по усмотрению Почты и товарищи отмечать День памяти? 2. Частные обстоятельства могут освободить товарища от соблюдения закона, но сообщение, которое не выполняет или отказывается, должно подвергаться дисциплинарному взысканию. Природа долга обязательно заставляет каждого товарища судить о том, как он должен его выполнять. Это аналогично обязательству, которое он берет на себя, чтобы облегчить нужды нуждающегося товарища, или его долгу посещать собрания своей почты. Каждая из этих обязанностей будет признана товарищем, который чувствует свою ответственность как член Ордена. Тем не менее, исходя из характера дела, никакая почта не может сказать, какие личные обстоятельства достаточны, чтобы освободить члена от благотворительности в каком-либо конкретном случае, а также отказывается ли он должным образом от обязательств присутствовать на собрании в пользу другой обязанности, которая кажется ему. требовать предпочтения.Во всех этих вопросах Великая Армия должна оставить поведение каждого товарища на его собственное право. В случае с постом, я думаю, допустимо меньшее усмотрение. Посты организованы, среди прочего, именно для этой цели. Увековечение памяти наших павших товарищей не только среди нас самих, но и в благодарности всего народа, чью жизнь они спасли, посредством наших ежегодных шествий к местам упокоения героических мертвецов и цветочных украшений их урн. , является одним из самых выдающихся и красивых объектов нашего Ордена, не менее важно, что он не был открыт до тех пор, пока Великая Армия просуществовала некоторое время.Поэтому я думаю, что пост, который должен неоднократно пропускать этот церемониал или по легкомысленной причине, или который должен сознательно выносить резолюции о неуважении к его соблюдению — если такое можно вообразить — подлежит дисциплинарному взысканию со стороны высшего руководства. власть так же правильно, как если бы она не могла в течение длительного периода проводить собрания, или в качестве почты должна совершить любой другой акт неподчинения. Будет ли отказ Почты организовать празднование Дня памяти в качестве Почты, освободит ли любого члена Почты от обязанности его соблюдения? 3.Если Почта не соблюдает день, это не обязательно для члена Почты. Если Почта, к которой принадлежит какой-либо товарищ, не примет меры к соблюдению дня, я думаю, что для такого товарища не было бы обязательным участвовать в каких-либо публичных церемониях в связи с его соблюдением. Тем не менее, если склонность побуждает его присоединиться к какому-либо другому посту, или собраться с другими товарищами, или в одиночку посетить и украсить могилы павших, такая добровольная служба станет правильным выражением чувств, которые Великая Армия прививает и поддерживает. . Оставляют ли Правила и Положения способ проведения Дня памяти и, следовательно, организацию на усмотрение должностей и товарищей? 4. Способ или форма соблюдения [остается] на усмотрение постов. Правила предписывают соблюдение дня членами Ордена. Основная организация членов — это Почты, и, следовательно, при отсутствии конкретных приказов или правил обязанности сначала перекладываются на каждую Почту.Как правило, по всей стране существует только один пост в каждом городе или деревне, и, следовательно, день обычно соблюдается каждым постом по-своему. В городах, где имеется больше постов, чем одна, и где, возможно, есть разные кладбища, которые нужно посетить, было принято, и вполне уместно, чтобы несколько постов добровольно объединялись для этой службы. [Некоторое противоречие возникло в более поздние годы, сосредоточенное на источнике вдохновения Джона Логана для создания G.А. Р. Национальная традиция. В первом варианте предложение для северных ветеранов подражать южным традициям украшения пришло генералу от его жены. Спустя годы Мэри Логан написала о своей роли в предложении традиции Дня поминовения своему мужу, и она была весьма откровенна, черпая вдохновение из того, что она и другие считали устоявшимся южным обычаем]. «Во время этой поездки мы [Мария, двое ее детей и трое других товарищей] посетили кладбища и кладбища в Ричмонде, Петербурге, и другие места, ставшие историческими в результате борьбы, которая происходила в этих городах и вокруг них.На погосте под Петербургом мы видели сотни могил солдат Конфедерации. На этих могилах были небольшие выбеленные флаги Конфедерации, а также выцветшие цветы и венки, возложенные на них любящими руками по случаю Дня украшения. . . . По нашему возвращению генерал Логан очень заинтересовался нашим рассказом о том, что мы видели, и я заметил ему, что никогда еще не был так тронут, увидев флажки и увядшие цветы, которые были возложены на эти могилы.При этом генерал Логан сказал, что это прекрасное возрождение обычаев древних хранить таким образом память о погибших, и что он, как главнокомандующий Великой Армией Республики, издаст приказ для украшение могил воинов Союза. . . . После долгих обсуждений и исследований относительно времени года, когда цветы будут в своем наибольшем совершенстве в различных частях страны, было решено, что 30 мая, вероятно, будет наиболее подходящим временем для проведения этой церемонии.Ожидания генерала Логана полностью оправдались благодаря всеобщему соблюдению дня в каждом штате Союза. Учения характеризовались патриотическими обращениями, декламацией, музыкой и торжественным украшением солдатских могил цветами. Практически все верные люди приняли участие в праздновании дня увековечения памяти погибших героев ». Мэри Симмерсон Каннингем Логан, Воспоминания о солдатской жене: автобиография (Н.И .: Сыновья К. Скрибнера, 1913), 242, 243, 245. «Вопрос больше не в том, кто был прав, а кто виноват в этом самом прискорбном историческом конфликте. Время и добрый дух великих людей искоренили горечь поколения назад, и хотя День награждения в первую очередь принадлежит Великой армии Республики и погибшим солдатам Федеральной армии, у нас есть один великий класс героев — солдат мальчики, которые отдали свои жизни за то, что каждый считал священным делом.. . . Имея это в виду, особенно приятно знать, что идея Дня памяти невольно возникла из-за преданности жителей Юга своим героям. Ранней весной 1868 года я был одним из участников партии. . . совершить паломничество на поля сражений Вирджинии. . . . [Осматривая церковь и кладбище в Петербурге] я заметил, что многие из [могил] были усыпаны красивыми цветами и украшены маленькими флажками Конфедерации мертвых. Эта сентиментальная идея настолько захватила меня, что я внимательно осмотрел их и обнаружил, что все они были могилами солдат, погибших за дело Юга.Эта идея казалась мне прекрасной данью уважения солдатам-мученикам и зародилась во мне, когда я возвращался в Вашингтон. . . . Вскоре, когда он встретил меня на вокзале, я рассказал ему о могилах солдат на кладбище погоста в Петербурге. Он слушал с большим интересом, а затем сказал «Какая прекрасная идея! Мы сделаем это по всей стране, и Великая Армия сделает это. Я немедленно отдам приказ к Национальному дню памяти об украшении могил всех тех благородных людей, которые умерли за свою страну.’” Миссис Джон А. [Мэри Симмерсон Каннингем] Логан, в Cullings from the Confederacy, comp. Нора Фонтейн М. Дэвидсон (Вашингтон, округ Колумбия: The Rufus H. Darby Printing Co., 1903), 156–157. См. Также: Дж. Л. Андервуд, Женщины Конфедерации (Нью-Йорк: The Neale Publishing Co., 1906), 290-291. [Во втором варианте упоминается еще одна женщина, г-жа Х. Г. Кимбалл, которая также была вдохновлена южной традицией.] «Было сказано, что предложение о том, чтобы Великая армия установила такой праздник в память о погибших Союзниках, было сделано рядовым, который был уроженцем Германии; но я думаю, что приказ генерала Логана был отдан по настоянию миссис Дж.Марта Дж. Кимбалл, которая недавно умерла в Филадельфии и была одной из самых эффективных и преданных женщин из многих северных женщин, которые служили в госпитале армии Союза во время войны. Она наблюдала, путешествуя по югу, как южные женщины украшали могилы солдат Конфедерации; и, будучи огорченным отсутствием подобных знаков уважения на Севере, серьезно обратил на это внимание генерала Логана, в результате чего 30 мая было объявлено «Днем памяти».«Время подходящее для его церемоний». Джозия Х. Бентон-младший, Что женщины сделали для войны и что война сделала для женщин: обращение к Дню памяти, перед Солдатским клубом в Уэлсли, штат Массачусетс, 30 мая 1894 г., (Бостон) : нп, 1894), 2. «Заслуга первого предложения« Дня памяти »принадлежит миссис С. Кимбалл из Западной Филадельфии, штат Пенсильвания. Предложение было сделано ею в 1868 году генералу Джону А. Логану, в то время главнокомандующему Великой армией Республики.Мистер и миссис Кимбалл были старыми друзьями генерала Логана. По возвращении домой из южного турне г-жа Кимбалл написала генералу Логану, что она особенно заметила южных женщин, украшающих могилы своих погибших в бою, и предложила ему, как главнокомандующему Великая Армия Республики, он должен так же прекрасно помнить наших героических солдат, у которых было много одиноких могил, разбросанных и без опознавательных знаков. Идея произвела на генерала глубокое впечатление.Вскоре после этого он написал миссис Кимбалл, поблагодарив ее за предложение и заявив, что чувствует, что такая трогательная дань уважения его погибшим товарищам встретит всеобщее одобрение. Сформулированный и разосланный приказ был хорошо принят и практически принят Великой Анни Республики, к большому удовлетворению генерала Логана, о чем свидетельствует следующее письмо миссис Кимбалл, датированное Вашингтоном 9 июля 1868 года: Мой дорогой друг! Мне очень приятно слышать, как я делаю день за днем, от моих друзей о получении моего приказа №11. Как вы заметили, обычай прекрасен, и я уверен, что он не только никогда не исчезнет из воспоминаний американского народа, но еще глубже укоренится в их сердцах, и с каждой возвращающейся годовщиной священного украшения увеличится впечатляющая преданность нашему умершему патриоту; и короны, которые мы плетем для них из неувядающего лавра, и прекрасные цветы, разбросанные над их могилами, рождают чувства любви и чести, которые связывают прошлое, настоящее и будущее в одной непрерывной цепи восхищения, что жизнь и служение даже самого скромного частного лица никогда не будут забыты. С уважением. Джон А. Логан ». «Как было предложено празднование Дня памяти» в New York Education; Посвящается образовательной работе и интересам штата Нью-Йорк, изд. К. Э. Франклин (Олбани: Нью-Йоркское образование, 1898 г.), I: 535-536. [Наконец, историк G.A.R., Роберт Бит, решительно утверждал, что не женщина, а ветеран Союза первым предложил принять ритуал его организацией.] «В начале мая 1868 года генерал-адъютант Чипман получил письмо от одного товарища, жившего, как он помнит, в то время в Цинциннати, в котором писатель упомянул тот факт, что он служил рядовым в армии Союза; что в его родной стране, Германии, народ собирался весной и возлагал цветы на могилы умерших.Он предложил, чтобы Великая армия Республики открыла такой праздник в память о погибших в Союзе. Генерал Чипмен счел это предложение наиболее подходящим и сразу же составил черновик Общего приказа по этому вопросу и представил его вместе с упомянутым письмом генералу Логану. Генерал Логан горячо одобрил Приказ, добавив несколько абзацев. Дата, 30 мая, была выбрана с целью использовать один из весенних месяцев из-за их поэтических ассоциаций, а также сделать это в конце последнего весеннего месяца, чтобы можно было найти цветы в Новой Англии и других странах. Северные штаты.. . . Очень жаль, что имя товарища, первым обратившего внимание генерала Чипмана на эту тему, теперь не может быть вспомнено. Во время войны было много случаев украшения солдатских могил, и до даты этого Ордена бывшие конфедераты в южных штатах обычно отмечали «День украшения». Генерал Джон Б. Мюррей, в то время житель Ватерлоо, штат Нью-Йорк, в воскресенье, 27 мая 1866 года, собрал в этой деревне несколько бывших солдат, которые украсили могилы своих погибших товарищей во время соответствующих церемоний.Генерал Мюррей утверждал, что при жизни говорил об этом генералу Логану на одном из воссоединений армии. Сообщается также, что посты в Цинциннати, по предложению Т. К. Кэмпбелла, впоследствии генерального квартирмейстера, в 1867 году устроили парад для украшения могил своих погибших товарищей. Генерал Чипман, однако, отчетливо помнит этот инцидент как уже связанный, который непосредственно привел к изданию Общего приказа об учреждении Дня поминовения ». Роберт Б.Бит, История Великой армии Республики (Нью-Йорк: Брайан, Тейлор и Ко, 1889), 90-91. [Однако остается возможность, что ни один из этих трех вариантов не имеет особого значения. Основание для утверждения Карбондейла, штат Иллинойс, как места первого празднования Дня поминовения, основано на том факте, что сам Джон А. Логан исполнял обязанности |
Ричард С. Сторрс | AHA
Президент Ассоциации, 1896
Послание президента на ежегодном собрании AHA в Нью-Йорке 29 декабря 1896 года. Опубликовано в Annual Report Американской исторической ассоциации. , 1896, 37–63 .
Вклад простых людей в развитие нашей страны
Я с благодарностью отмечаю вашу неожиданную и незаслуженную доброту, когда вы выбрали меня своим президентом на текущий год; и если бы это было в моих силах, я с радостью откликнулся бы на эту доброту, представив по этому поводу какую-нибудь тему, требующую более глубокого исследования, чем то, что я выбрал, или более тесно связанную с той обширной и увлекательной философией истории, которая всегда привлекает прилежных умов.Но обстоятельства моей жизни в последние недели полностью запретили досуг, необходимый для достижения любой из этих целей; и поэтому я могу только попросить вашего снисхождения, пока я быстро представлю с помощью одной или двух иллюстраций тему, которая, конечно, никогда не может быть неподходящей в такой стране, как наша, или в подобном собрании, но в которой нет ни очарования новизны, ни достоинство удаленности; тема, а именно, об огромном молчаливом вкладе, который до сих пор был сделан в наше национальное развитие простыми, неизведанными людьми, которые не искали похвалы, не добились нынешней известности, но которые добросовестно делали то, что им приходилось делать, и последствия их работы вокруг нас сегодня.Признание этого кажется в равной мере нашим долгом и нашей привилегией, и настоящая встреча — не неподходящий повод для этого.
Мы, конечно, привыкли думать и говорить с восхищенной честью о блестящих и знаменитых людях, которые, будучи государственными деятелями, солдатами, изобретателями, великими лидерами общественной мысли, отметили наши летописи за столетие на четверть нашего времени. общественный опыт и кем были созданы и приукрашены общественные институты среди нас. Никогда не наступит время, когда такая честь таким людям не будет уместна.Импульс сделать это принадлежит нашей побуждающей и управляющей моральной природе; и всякий раз, когда он потерпит неудачу, мы потеряем то, что необходимо для благородного личного или национального благосостояния.
Но не подлежит сомнению, я уверен, что, хотя мы чтим таких людей, мы также должны с радостью признавать и при случае отмечать ту широкую, тихую, ничем не приукрашенную работу, которая была сделана для нации теми, кто в меньшей степени заметные должности — обычно, без сомнения, менее выдающейся силы — но которые также действовали с терпением, верностью и посвящением духа, а иногда и с необычайным эффектом, чтобы обеспечить и продвинуть общественный прогресс.Последствия их работы часто намного превосходили ожидания; в то время как впечатляет наблюдать, как работа любого из них нередко сцеплялась с работой другого или других, следующих за ними, пока конечный результат не достиг огромной степени и ценности. Мы видим, насколько богатой и стойкой была наша нация, и насколько разнообразными и глубокими были источники, из которых исходит ее абсолютная сила. Таким образом, наша благодарность за прошлое, а также наша надежда на будущее могут быть усилены.
Я надеюсь, поэтому, что в данный момент я не покажусь неподходящим, если я приведу два или три примера, иллюстрирующих природу и величие такой работы — примеры, которые, без сомнения, знакомы вам, присутствующим, но не получившим широкого признания, и полное значение которых не всегда может быть сразу очевидно даже для тех, кто заметил их раньше. Нас никого из нас не нужно учить, но нам не повредит свежее напоминание о том, что выпало на долю этих людей, и наш дух может получить определенный свежий импульс от воспоминаний об их работе.Что касается меня, то я всегда нахожу в таких примерах предложения о долге и стимулы к любой форме почетного служения, и это не в меньшей степени потому, что так получилось, что те, о ком я в основном буду говорить, оба были министрами Конгрегации в Новой Англии, а третий , на которого в заключение я могу сослаться, был врачом-миссионером в северо-западной пустыне. Естественно, что от людей, находящихся в таком положении, вряд ли можно ожидать многого в плане воздействия на национальный прогресс, но результаты их терпеливых и преданных усилий, безусловно, были замечательными.
Один из таких примеров, который часто возвращается изучающим американскую историю, — это Элеазар Уилок, сын респектабельного фермера из Виндхэма, штат Коннектикут, который родился там в апреле 1711 года и окончил Йельский колледж в 1733 году. , и был рукоположен пастором Второго конгрегационного общества в Ливане, штат Коннектикут, в июне 1735 года.
. Этот город в Ливане в графстве Виндхэм — довольно типичный город Новой Англии с его главной деревней на хребте, от которого в обе стороны спускаются фермы, и его широкие улицы, затененные благородными вязами и кленами, — был в основном известен в последней части. прошлого века и, возможно, широко известен сегодня как дом Трамбаллов, особенно Джонатана Трамбалла, губернатора Коннектикута с 1769 по 1784 год, единственного губернатора, лояльного народу во время революции, на которого Вашингтон очень полагался. за советом и помощью, христианское имя которого, как иногда предполагалось, послужило сленговым названием жителей Новой Англии, из-за привычки великого полководца говорить по важным вопросам: «Мы должны посоветоваться с братом Джонатаном.Британское правительство назначило за его голову цену, но он дожил до 75 лет и умер среди нежной чести всех, кто его знал. Его сын Джонатан-младший стал надежным помощником Вашингтона, а после Гамильтона — его личным секретарем. Он тоже был губернатором Коннектикута в течение одиннадцати лет, с 1798 по 1809 год, и был главным судьей верховного суда, как и его отец; он также был спикером палаты представителей и сенатором Соединенных Штатов. Другим сыном старшего губернатора был Иоанн, о котором говорилось на сегодняшнем утреннем собрании, который не был на действительной военной службе в начале революции, а затем был признан проявившим блестящие способности и храбрость, но чей особый вкус и талант к живописи настолько контролировали его, что в 1780 году его оставили армию для судебного преследования его искусства, и чьи картины выставлены в Капитолии в Вашингтоне, в галерее Трамбалла в Нью-Хейвене, в галерее Уодсворта в Хартфорде, в Историческое общество и ратуша в этом городе и в других местах.Он был первым вице-президентом и вторым президентом Американской академии изящных искусств и умер в этом городе не позднее 1843 года.
Иеремия Мейсон, выдающийся юрист и сенатор Соединенных Штатов от Нью-Гэмпшира с 1813 по 1817 год, также был из Ливана; как позже был судья и губернатор Кларк Биссел; или, впоследствии, Уильям А. Бэкингем, благородный военный губернатор с 1858 по 1866 год и сенатор в Вашингтоне с 1869 по 1875 год.
Таким образом, в городе родились выдающиеся люди, некоторых из которых можно было бы прославить в адресах, подобных нынешнему.Но, безусловно, столь же важным произведением, как и любое другое произведение, известность которого связана с ним, было то, что было начато Элеазаром Уилоком, не его уроженцем, как я уже сказал, но пришедшим к нему в качестве служителя церкви в 1735 году из соседнее село. Он был хорошим ученым для того времени, серьезным, убедительным и решительным проповедником, человеком заметной активности ума, а также глубоким и ревностным филантропом. Согласно практике, которая тогда не была редкостью в Новой Англии, он принимал молодых людей в свою семью, чтобы они могли поступить в колледж или обучать их для успеха в коммерческой деятельности.В конце 1743 года в эту школу пришел молодой индеец из могиканского племени, чье труднопроизносимое индейское имя было англицизировано или американизировано в Самсона Оккома. Он был обращен в христианство в юности, а теперь, в возрасте 20 лет или около того, он страстно желал подготовиться к проповеди Евангелия своему народу и всем индейским племенам, к которым мог быть доступ. Мистер Уилок с радостью принял его в ученики, и он оставался в школе в течение трех или четырех лет, готовясь к поступлению в колледж, от которого, однако, его задержало ухудшение здоровья, а затем ушел, чтобы заняться миссионерской работой.
Желание обучать индийскую молодежь, обладающую достаточной силой и характером для выполнения такой работы, было активным среди богословов Новой Англии со времен Джона Элиота и до него. Английская «Компания по распространению Евангелия среди язычников Новой Англии и соседних частей Америки» была учреждена примерно в середине семнадцатого века, и Роберт Бойль стал ее первым губернатором. Епископ Беркли, в то время декан Дерри, приехал в эту страну, как вы помните, в 1728 году, чтобы осуществить свой план «обращения диких американцев в христианство с помощью колледжа, который будет построен на Летних островах, иначе называемых островами. Бермуды.Они прожили в Ньюпорте два или три года, но, разочаровавшись в том, что британское правительство не предоставило обещанной помощи, и убедившись, что Бермудские острова не являются лучшим местом для такого колледжа, он вернулся в Англия, и его план не привел к практическому результату. Однако интерес к задуманной им работе продолжал ощущаться здесь, как было показано, например, созданием школы для индейцев в Стокбридже, штат Массачусетс, в 1737 году при Джоне Сардженте и его переводом. на индийский язык частей Ветхого Завета и всего Нового Завета, кроме Книги Откровения, которую он, возможно, счел слишком резонирующей с описаниями битвы и победы, чтобы быть лучшим чтением для сражающихся с дикарями, обращенными в последнее время.
Таким образом, только в русле такой воодушевляющей христианской мысли и порыва Уилок открыл свою школу для индийской молодежи и искренне стремился привлечь их в нее и обеспечить их поддержку. Действительно, после 1754 года школа стала чисто индийской школой для этих миссионерских целей; а в 1762 году он обучил более двадцати индийских студентов. Иногда за восемь лет у него было двадцать пять, а всего больше пятидесяти. Из них Самсон Окком оставался самым выдающимся учителем и проповедником.Он трудился в своем нелегком деле не только в своем собственном племени, но и среди племен монтаук и шиннекок на Лонг-Айленде, а в 1759 году был рукоположен пресвитерией Саффолка. В 1765 году было решено, что он должен поехать в Англию, чтобы представлять там, чем занимается школа, и заручиться для нее большей помощью; по возможности даже постоянное пожертвование. Экспедиция прошла успешно. Окком сам был наглядным уроком, который нельзя было не заметить, вдохновляющее влияние которого мало кто мог выдержать.Ему тогда было примерно 43 года, он свободно говорил по-английски, имел характерный цвет и черты своего народа, в то же время он был учтивым джентльменом в общении, твердо верил в Евангелие и, как проповедник, обладал всеми дарами. за красноречивые речи, которые часто демонстрировала его раса. Широкий и действенный интерес к Англии был вызван его миссией, продолжавшейся почти восемнадцать месяцев. Уитфилд и Уэсли были от всей души приглашены к его работе. Был собран фонд в размере более 12 000 фунтов стерлингов, на который Его Милостивое Величество Георг III пожертвовал 200 фунтов стерлингов; граф Дартмутский — 50 фунтов стерлингов; Этому поспособствовали граф Шефтсбери, маркиза Рокингем, герцог Болтон, епископ Дерри и множество других.Уильям Уилберфорс, член семьи, вероятно, великого филантропа, был одним из подписчиков. В фонд пополнились мэры городов с общественными объединениями.
Полученная таким образом помощь была даже больше, чем ожидалось, страстное красноречие Оккома трогало нелегко сердца, и создание Индийской школы благотворительности на более широком плане и на более прочной основе было делом, с которым немедленно столкнулся г-н. Уилок. После долгих консультаций было решено разместить его в Нью-Гэмпшире, губернатор которого уже с радостью помог ему, в городе Ганновер, на западной окраине штата, на берегу Коннектикута.Там уже были семьи, приехавшие из Ливана и из соседних городов. Предложения помощи, особенно в виде пожертвований земли, были быстрыми и щедрыми и, прежде всего, казались доступным промежуточным звеном для могикан или хаусатоников на юге, шести народов на западе, канадских племен на юге. север. Таким образом, в конце 1769 года учреждению была предоставлена королевская хартия, и ему было присвоено имя благородного покровителя в Англии. В августе 1770 года Уилок сам находился на земле, строя или руководил строительством для себя бревенчатой хижины площадью 18 футов, каркасного дома для своей семьи 32 на 40 футов и еще одного дома для своих учеников 80 на 32 фута.Его сыновья и студенты спали в кабинках и на кроватях из болиголова до конца октября, когда он смог разместить свою семью в доме, и Дартмутский колледж начал свою выдающуюся карьеру. Он вырос из небольшой школы благотворительности для обучения, в основном индийской молодежи, основанной министром в его собственном доме в деревне Коннектикут, и уже превратился в надежный институт непреходящей славы и власти в стране, влияние которой достиг и достигнет всех земель земли.
О работе, проделанной с тех пор колледжем, и о великих именах, внесенных в список его выпускников, мне вряд ли нужно говорить, поскольку многие из них вы легко помните. Дэниел Вебстер и Руфус Чоат — это те, кого, вероятно, все в первую очередь назвали бы прославившими колледж выдающейся славой — великим государственным деятелем, юристом, оратором периода, предшествовавшего гражданской войне, чья речь против Хейна расстреляла миллионы солдат во время войны. последнее поколение; столь же великий юрист и оратор, который также был преданным учеником и элегантным ученым.Они различались во многом: массивный дуб отличается от изящного, но мускулистого вяза широким размахом увенчанных листвой ветвей; как гранит Новой Англии из пестрого мрамора или камень розового цвета, которые там тоже уместны; но они всегда восхищались друзьями, и их имена будут сиять вместе в анналах Массачусетса и в анналах страны, пока эти анналы продолжают читать.
Но блеск их имен не должен скрывать от нас благородную славу, присущую другим людям, которые также прошли обучение в Дартмуте.Там окончил Сэлмон П. Чейз — губернатор, сенатор, министр финансов, главный судья Соединенных Штатов, — чьи великие полномочия, высокие должности и великая работа для страны навсегда останутся в памяти. Леви Вудбери, Амос Кендалл, Сэмюэл Белл, судья, губернатор и сенатор; Судьи Сэмюэл С. Уайлд и Джоэл Паркер; Ричард Флетчер, Икабод Бартлетт, Пелег Спраг, судья и сенатор; Джордж П. Марш, одинаково известный в литературе и национальной дипломатии, все были выпускниками Дартмута.Когда мистер Вебстер вошел в сенат, пятеро из двенадцати его членов из Новой Англии были выпускниками Дартмута; по крайней мере восемнадцать из них были сенаторами в разное время, и, вероятно, никто из них не был более влиятельным в стране, чем Таддеус Стивенс в Палате представителей, которого часто называют «Великим простолюдином», чья красноречивая речь и Твердые убеждения, его личная смелость и огромная решимость подняли его до самого выдающегося положения среди общественных деятелей последнего поколения.В списке выдающихся педагогов значатся многие выпускники одного и того же колледжа: Джозеф Маккин и Джесси Эпплтон, оба президента Боуден-колледжа; Джеймс Марш, Джон Уиллер, Джозеф Торри, президенты Университета Вермонта; Гилман Браун из Гамильтона; Бенджамин Хейл из Хобарт-колледжа, Женева; Эбенезер Портер из Андоверской духовной семинарии; Филандер Чейз, епископ Огайо, а затем и Иллинойса, основатель колледжей Кеньон и Джубили; со многими другими, которые занимали важные профессорские должности — как Натан У.Фиск, Кэлвин Э. Стоу, Чарльз Б. Хэддок, Алфей Кросби, Томас С. Апхэм, Уильям Чемберлен, Рубен Масси и другие, которых мои ограничения запрещают мне называть. Если включить в список тех, кто еще жив, вечер будет слишком коротким для выступления.
Здесь обучались также выдающиеся литераторы, такие как Джордж Тикнор, историк испанской литературы; Калеб С. Генри, Натаниэль С. Фолсом, в дополнение к ранее названным; и, конечно же, множество людей пошло в церкви и школы, в журналистику и юриспруденцию, в медицину и искусство, а также в великую миссионерскую работу в других странах — как Дэниел Пур, Леви Сполдинг, Дэниел Темпл, Уильям Гуделл.
Один выпускник в классе с Тикнором в 1807 году сделал больше, можно с уверенностью сказать, чтобы внести свой впечатляющий вклад в историю этой страны, чем любой другой из более чем пяти тысяч выпускников колледжа; и все же за пределами военных кругов его имя сейчас почти не вспоминают. Я имею в виду Сильвана Тайера, уроженца Брейнтри, штат Массачусетс, прихожанина моего отца; человек, которого я знал лично и которого я часто встречал в последние годы его жизни. После получения диплома в Дартмуте, следуя за пробудившимся там стремлением к государственной службе в какой-то другой профессии, кроме медицины или права, он отказался от возложенной на него прощальной церемонии, проучился меньше года в тогда еще недавно основал военное училище в Вест-Пойнте, покинул его в феврале 1808 года в качестве младшего лейтенанта в Инженерном корпусе, участвовал в действительной службе в войне 1812 года, был отправлен в Европу по профессиональной службе для изучения военных училищ и передвижений армий. В 1817 году был назначен суперинтендантом Военной академии, которая, когда он оставил ее девять лет назад, была неэффективной, плохо управляемой элементарной школой.Он пришел к этому тогда, в возрасте 32 лет, утонченный, образованный, властный джентльмен, офицер с опытом и широкой наблюдательностью, увлеченный исследователь науки, досконально знающий как древние, так и современные языки, бдительный и решительный дух. , полон решимости поставить Академию Вест-Пойнт на почетное место среди великих военных школ мира. За шестнадцать лет своего руководства, до 1833 года, он выполнил эту работу безжалостным трудом, с непоколебимой решимостью и необычайной практической мудростью; и когда через полвека после его ухода с поста, когда его тело было повторно захоронено в Вест-Пойнте, в его честь была воздвигнута статуя, достойно представляющая его прямую и рыцарскую фигуру, на пьедестале она несла простую, но впечатляющую надпись: — Полковник Тайер, отец Военной академии.В течение срока его руководства под его руководством было выпущено 570 студентов, и влияние, оказываемое им, продолжилось спустя годы и не перестало и не перестанет быть силой в Академии до конца ее истории. .
Среди тех, кто лично обучал его военному делу, были многие из тех, кто с той и другой стороны отличился в роковой борьбе в конце гражданской войны. На стороне восстания Джефферсон Дэвис, Альберт Сидни Джонстон, Джозеф Э.Джонстон, Роберт Э. Ли, Джон Б. Магрудер и некоторые другие; на стороне нации слишком много, чтобы назвать. Среди них Ричард Делафилд, дважды впоследствии суперинтендант Академии; Дэниел Тайлер, Харви Браун, Дэвид Хантер, Джозеф К.Ф. Мэнсфилд, Сэмюэл П. Хайнцельман, Сайлас Кейси, Чарльз Ф. Смит, которым Грант засвидетельствовал, что победа при Донельсоне была во многом обязана и кто, возможно, был бы во главе наши армии, кроме его смерти в результате несчастного случая перед Шайло; Ормсби М.Митчелл, Сэмюэл Р. Кертис, Джордж У. Каллом, Роберт Андерсон, герой форта Самтер; Джордж Г. Мид, победитель в Геттисберге. Седжвик, Хукер, Макдауэлл, Халлек покинули Вест-Пойнт до 1840 года, в то время как влияние полковника Тайера все еще оставалось таким сильным, как если бы оно присутствовало; и то же влияние продолжалось, не менее отчетливо, когда Лонгстрит, Бакнер и другие со стороны восставших, Томас, Шерман, Грант, Хэнкок, Макферсон, Ховард и Слокум, столь успешно руководившие силами Union, были там несколько лет спустя.Сама жизнь полковника Тайера вошла в Академию и наполнила ее жилы его личной силой. После его ухода из армии в 1863 году в звании бригадного генерала я часто видел его и очень интересовался его оценкой тех, кто был его учеником, его критикой их военных движений и комбинаций, а также его критикой. его прогнозы ближайших результатов. Он не мог не гордиться способностями и славой Ли и Джонстонов, которые были среди его любимых учеников, но его сердце упало в нем, когда он думал о том, как они повернули свой гений и умения против нации, что на его руки лелеяли и тренировали их.Весть о победах Союза не более взволновала мою собственную молодую кровь, чем его; и когда один из его учеников добился успехов для нации, он был вознесен до ликования. Он оставил богатые пожертвования школе и библиотеке в своем родном городе и научной школе в Дартмуте; но его самым прочным памятником в истории будет тот, который так кратко изложен на памятнике в Вест-Пойнте — «Отец военной академии».
Безусловно, в значительной степени именно благодаря его обучению война велась до своего августейшего завершения и не терпела «томления», как предсказывали английские критики, «на кровавом следе гигантских стычек.”
Я сказал достаточно, я думаю, чтобы оправдать то, что мы поместили имя Елеазара Уилока среди тех людей, которые, добросовестно выполняя работу, которая пришла к ним, возложили на народ огромные обязательства. Он определенно «строил лучше, чем думал». Эта небольшая и малоизвестная благотворительная школа для индийских мальчиков, открытая в его сельском доме в Коннектикуте, развернулась до размеров, которые он сам не мог даже предвидеть, в колледже, основателем и президентом которого он был до своей смерти в 1779 году; его сын, Джон Уилок, был вторым президентом в течение тридцати шести лет, и чья слава и власть сегодня известны по всей земле.«Vox Clamantis in Deserto», начертанный на его печати, превратился в хор торжествующих голосов в домах и городах. Небольшая попытка, как казалось в то время, помочь слабому остатку исчезающего народа, стала неисчислимой побеждающей силой, которая подняла находящуюся под угрозой нацию во всей ее силе вверх и через окровавленные крутые склоны к равнинам мира. Кажется, предлагается почти новое применение древних слов об Израиле: «Я буду, как роса для Израиля; он вырастет, как лилия, и пустит корни свои, как Ливан.Его ветви раскроются, и красота его будет как маслина; живущие в его тени возвратятся; они оживут, как зерно, и вырастут, как виноградная лоза; запах его будет, как вино Ливанское ».
Второй пример фундаментальной и далеко идущей работы, проделанной для нации людьми, которые в то время не смогли привлечь внимание широкой общественности и чьи имена, хотя и знакомы немногим, не являются выдающимися и блестящими на страницах истории, Это то, что представлено Манассией Катлером из Массачусетса, с общей карьерой которого мы, возможно, все знакомы, но даже о том, о чьей жизни обычно не вспоминают, и о величии чьих достижений на благо страны вряд ли больше признают , за исключением студентов, чем если бы он принадлежал другим землям или далеким временам.Здесь я снова, конечно, не для того, чтобы представить информацию, которая в этом присутствии была бы излишней, а просто для того, чтобы напомнить вам и себе о том, чем мы обязаны молчаливым людям, которые трудились для нас и для нашего будущего перед нашей жизнью. на земле, чтобы нам стало ясно, насколько широки и глубоки основы, на которых здесь основаны единство и свобода.
Катлер родился, как многие из вас помнят, в Киллингли, штат Коннектикут, в нескольких милях от места рождения Уилока, в мае 1742 года. Его отец был там весьма респектабельным фермером, а мать — женщиной необычайной грации. ума и личности и силы характера.В детстве он, конечно, работал на ферме и, таким образом, заложил основу бодрости тела и физического здоровья, которыми он впоследствии наслаждался. В дополнение к его обучению в обычной школе, он учился у пастора церкви при подготовке к колледжу, поступил в Йельский колледж и окончил его в 1755 году. Некоторое время после этого он был купцом в Эдгартоне, Мартас Виньярд, и владел акции китовых кораблей, которыми в то время были известны Мартас Винъярд и Нантакет. Не удовлетворившись коммерцией, он начал изучать право и был допущен к коллегии адвокатов с хорошими перспективами на успех.Однако, будучи человеком серьезных религиозных убеждений, он отвернулся от закона, поступил на служение и в сентябре 1771 года был рукоположен в сан пастора конгрегационалистской церкви в южной части Ипсвича, штат Массачусетс. отдельный город Гамильтон, где, согласно старому и уважаемому плану Новой Англии, он продолжал пастырское служение в течение 52 лет, проповедуя в своем черном платье и рясе до своей смерти в 1823 году в возрасте 81 года. не означает просто священнослужитель в конгрегационалистской церкви или в любой другой, и нация в долгу перед ним восхищаться честью, о которой она никогда не должна забывать.
Это был человек, очевидно, замечательных общих способностей, полностью округленного и хорошо дисциплинированного характера; интересуется жизнью со многих сторон; сильно интересуется общественными делами; с широкими и разносторонними полномочиями, которые позволили ему преуспеть в различных отделах учебы и работы. Он с энтузиазмом наблюдал за физическими явлениями, изучал, насколько мог с помощью своих немногочисленных и бедных инструментов, солнечные затмения, транзиты и затмения планет, движения комет и свечения полярных сияний, и был глубоко впечатлен. астрономическими открытиями Гершеля.Он также был опытным ботаником и всю свою жизнь внимательно и преданно изучал процессы природы, одним из первых, если не первым, кто попытался с научной точки зрения проанализировать и упорядочить флору Новой Англии в соответствии с системой Линнея. . Они переписывались с выдающимися ботаниками в этой стране, в Англии и на Европейском континенте; и забавно видеть в его дневнике, как предметы повседневного труда и интереса переплетаются с нотами цветущих фиников вязов, кленов, кизила, сирени, сосновых почек и определенного овощного продукта, популярное название которого — «скунс». капуста.Вместе с этим появляются подробности, свидетельствующие о постоянстве и разнообразии его общественных и местных забот. Например, «присутствовал на собрании Академии», то есть Американской академии искусств и наук, членом которой он был; «Обедал с его превосходительством губернатором»; «Посещение заседания комитета по сельскому хозяйству и выбор должностных лиц»; подготовка писем и брошюр для ботанической газеты для отправки в Европу; отправился в Салем, чтобы понаблюдать за тем, как вешают церковный колокол, а на следующий день добыть бревна для подвешивания колокола; через день или два: «Посещение собрания Академии и решение вопроса о томе.Такие взгляды на его дневник показывают, каким разносторонним человеком он был, насколько тесно связан с различными интересами, а его служительская работа всегда была главной в его мыслях. Торо, живущий в лесах Конкорда, не был более ревностным любителем природы и едва ли более бдительным наблюдателем за ней, чем этот конгрегационалистский пастор, хотя Торо, насколько я помню, не крестил, не проповедовал и не исследовал людей по богословию. Чтобы помочь больным беднякам, доктор Катлер также изучал медицину, был допущен к практике, получил высокую репутацию успешного врача, был избран почетным членом Массачусетского медицинского общества и, как говорят, когда-то находился под его лечили сорок пациентов в соседнем городке, страдающих оспой, от которой ему сделали прививку.Он также был успешным учителем, имея в своем доме учеников из семей Лоуэллов, Кэботов и Силсби, а также других людей, имеющих такое же социальное значение, и из Вест-Индии. Фрэнсис Лоуэлл, который дал первый мощный импульс производству хлопка в этой стране, в честь которого был назван город Лоуэлл, и чей сын по завещанию, написанному среди руин Фив, основал Институт Лоуэлла в Бостоне, был одним из его ученики. Натаниэль Силсби, сенатор США от Массачусетса с 1826 по 1835 год, был еще одним учеником.Многие другие, более известные из местных жителей, были приспособлены им для Гарвардского колледжа, были подготовлены к коммерческой жизни или обучены мореплаванию в качестве капитанов судов. Когда он был вызван на поле боя из-за общественной опасности, он стал капелланом в действующей армии и храбро держался на поле боя, в знак чего получил от своего командира благородного коня; и в течение четырех лет, почти без своего согласия, он был представителем в Конгрессе, с 1801 по 1805 год, в течение первого срока администрации Джефферсона, отказавшись от дальнейшего переизбрания из-за пагубного воздействия на его здоровье забот и забот Вашингтона. климат.Он, конечно, был стойким федералистом — в то время он вряд ли мог быть кем-то еще и одновременно ортодоксальным министром в Новой Англии — но его характер и репутация, его обширная информация, его власть в промежуточных обсуждениях и его примирительность манеры придавали ему большой вес даже в Доме, где преобладали демократы; и сам Джефферсон, кажется, относился к нему с особым вниманием. Он не стремился прослыть красноречивым человеком, но был мудрым в совете, усердным в работе, твердым в своей политической вере и искренне уважаемым и почитаемым всеми.
Я сказал достаточно, чтобы показать, что доктор Катлер был в прямом смысле слова сильным и широким мужчиной, стоящим на собственных ногах, если кто-либо когда-либо делал это, и обладал замечательной способностью влиять на других. Стоит только добавить, что он был отзывчивым, а также властным духом и чувствовал себя как дома во всех слоях общества — в самом скромном коттедже, в самой роскошной гостиной, на самых знаменитых кафедрах, в комнатах для комитетов для обрамления. самые большие планы на пирсах морского порта, в деревенских гостиницах или в законодательных залах.Он был таким же учтивым, сколь и сильным; с самыми позитивными убеждениями, но с такими же обаятельными и почтительными манерами, как у любого опытного дипломата, обученного в судах; проницательный и точный судья людей, столь же готовый и способный к управлению делами, крупными или меньшими, как любой представитель той своеобразной расы Новой Англии, из которой он произошел, которой он доверял, черты которой он воплощал, и чем он сыновней гордился.
Итак, мы подходим к памятному путешествию, совершенному им в этот город Нью-Йорк в начале лета 1787 года.Однако, чтобы понять его цель и эффект, необходимо вспомнить некоторые вещи, которые касались политического состояния страны в то время.
Континентальный конгресс все еще существовал, как вы помните, как и с сентября 1774 года; и при всей слабости своей конституции, которая иногда приводила к общей дискредитации, она сохраняла свое положение в стране, обладая значительной государственной властью. В предыдущие годы он сделал выдающиеся вещи: он издал Декларацию независимости; назначил Вашингтон главнокомандующим; принял звёзды и полосы в качестве национального флага; собрали армии, заключили договоры, договорились об иностранных займах, выпустили огромные кредитные счета и, наконец, смогли провозгласить признание Великобританией нашей национальной независимости — воззвание, прочитанное армии в Ньюбурге 19 апреля 1783 года, всего через восемь лет после битвы при Лексингтоне, за которой последовали выстрелы в Конкорде, «услышал весь мир.«Это был орган, перед которым нация до конца своей истории будет нести огромные обязательства; хотя последующее установление Конституции с более широкими полномочиями, более разумным распределением и более прочной связью, а также с великой историей, которую она сделала возможной, отбросило в тень прежнее тело. Но за исключением Континентального Конгресса, самой Конституции не могло быть, разве что как мечта в воздухе.
. Сессия Конгресса проходила в этом городе в начале лета 1787 года, однако были представлены только восемь колоний, в то время как съезд по разработке конституции проходил в то же время в Филадельфии.Как мы знаем, работа этого съезда не завершилась до середины сентября 1787 года, и бессмертный инструмент, установленный им для более совершенного управления нацией, был ратифицирован штатами только в следующем году — Штат Нью-Йорк, 26 июля 1788 года. После этого состоялось первое собрание нового Конгресса в соответствии с Конституцией в Нью-Йорке, назначенное на март 1789 года, но на котором, однако, не было кворума, так что инаугурация Вашингтон в качестве президента не был завершен до 30 апреля, с предыдущей организацией Палаты представителей и Сената и полным формированием нового правительства.До того времени Континентальный конгресс, по крайней мере на словах, продолжал представлять нацию, и летом 1787 года он, как мы знаем, сделал работу, не имеющую аналогов по значимости, достигнутую им после Декларации независимости и заключительный договор с Великобританией. Для истинного понимания величия и ценности этой работы необходимо четко помнить о некоторых фактах.
Нация, если в собственном смысле ее можно было назвать таковой до того, как Конституция была ратифицирована штатами, была почти неизмеримо бедной и была обременена задолженностью, действительно небольшой по сравнению с неоценимым достижением национальной независимости, но неизмеримо большей пропорционально существовавшей тогда собственности страны, чем наша была в конце гражданской войны.Два миллиона долларов бумажных денег, разрешенных Конгрессом в июне 1775 года, выросли до конца 1779 года до двухсот миллионов и обесценились до тридцати бумажных денег к одной звонкой монете, после чего печатание было временно остановлено. но должны были последовать и другие проблемы, связанные с так называемыми деньгами «нового срока», с процентной ставкой в 5 процентов и объявленной подлежащей погашению через шесть лет. Когда это было выпущено в 1780 году, бумажная валюта, которая существовала до этого, снизилась до отношения семидесяти пяти к одному, а позднее — до ста к одному, в то время как сами деньги «нового тенора» вскоре опустились до четырех бумажных. за одну наличными, и ее выпуск прекратился в следующем году.Местная валюта, выпущенная колониями, такими как Пенсильвания, Вирджиния, Северная Каролина, еще больше ускользнула из поля зрения, окончательная котировка денег Вирджинии, похоже, составляла одну тысячу бумажных денег к одной монете. Тем временем колонии облагались высокими налогами; было уничтожено огромное количество собственности, государственной и частной; огромные участки территории на всех обширных колониальных территориях не возделывались, а государственный долг в 1784 году составлял не менее семидесяти миллионов долларов, выплачиваемых звонкой монетой, причем десять миллионов причитались Франции, шесть миллионов — армии в счет задолженности по зарплате. пять миллионов офицерам в качестве компенсации половины пожизненного заработка, двенадцать миллионов — на непогашенные счета, при этом каждая колония имела свой собственный долг, составлявший в совокупности около двадцати шести миллионов долларов.Во время войны было зачислено более четверти миллиона человек для службы в Континентальной армии, при этом наибольшее число из любой колонии составляло 67 907 человек из Массачусетса; следующий по величине, 31 939, из Коннектикута, и следующий, 26 678, из Вирджинии. Когда армия была расформирована, эти солдаты вернулись в свои дома, по большей части обедневшие, голодные, с силой своего мужества, истощенной болезнями, холодом и лишениями, и обнаружили, что их земли необработаны, а их места работы заняты другими людьми. , их дети в лохмотьях, их семьи без гроша в кармане.Кто бы ни процветал за счет своей опасности и крови, они потеряли все; почти бесполезная бумага была их единственной ощутимой наградой за то, что они выстрадали, осмелились и сделали.
В этих обстоятельствах не было ничего неестественным, что бунтарский дух стал широко проявляться. Такой дух проявился в Теннесси в 1784 году, в Кентукки в 1785 году, в Вайоминге, штат Пенсильвания, в 1786 году, в штате Мэн в том же году и в Нью-Гэмпшире; и, что наиболее знаменательно, это проявилось в Массачусетсе в так называемом Восстании Шейса в конце этого и начале следующего года.Шейс, как вы помните, был капитаном в армии, страдал, как и другие, от смущения времени и, наконец, стал лидером грозного народного движения, которым были последовательно заняты Вустер и Спрингфилд, заседания Верховного суда были насильственно прерванный, арсенал подвергся нападению. Это восстание было подавлено энергичными военными действиями губернатора штата; но было подсчитано, что полная треть людей сочувствовала ему, и в результате губернатор Боудойн на следующих выборах был смещен.Страна казалась почти такой же страшной угрозой, как и в любой другой период войны, и генетические проблемы всегда были одними и теми же — бесполезность валюты, тяжесть налогов, множество костюмов, общая ужасающая бедность людей. Каким-то образом необходимо получить облегчение, иначе сама революция может оказаться яблоком Содома.
Единственный доступный Конгрессу ресурс для списания или сокращения государственного долга был найден в продаже западных земель. Прямое налогообложение было невозможно; пошлины на импорт подвергались яростному сопротивлению.Как представитель нации, Конгресс контролировал западные земли вплоть до Миссисипи. Мирный договор привел к этому, и одна за другой несколько колоний, впоследствии штатов, признали все свои претензии на части территории — Коннектикут предложил это в 1780 году, за исключением только полосы к югу от озера Эри, известной впоследствии. как «Западный резерв», и сделка была завершена в 1786 году; Нью-Йорк уступил свою долю в марте 1781 года, Вирджиния в 1784 году, Массачусетс в следующем году и другие штаты-претенденты на территории к югу от Огайо, последовавшие за ними в серии.Поселенцы уже входили в обширный регион и пытались обосновать индивидуальные претензии по так называемому «праву томагавка» до того, как были обследованы земли, такое неизбирательное урегулирование, влекущее за собой споры, столкновения, раздражающие иски и общую неопределенность прав собственности; как впоследствии сказал г-н Вебстер, «заваливая страну противоречивыми названиями и претензиями». Индейские племена одновременно вступали в яростные боевые действия и угрожали или разрушали границы, в то время как растущая склонность людей, которые упорно пробивались в Теннесси и Кентукки и вдоль Огайо, создавали огромную дополнительную опасность для обеспечения безопасности. свободное плавание по Миссисипи к ее устью, соединившись с испанским правительством Луизианы.Как вы помните, Вашингтон описал ситуацию в письме губернатору штата Вирджиния Харрисону от 10 октября 17841 г., сказав, что «западные штаты как бы стоят на опоре»; * * * «Прикосновение пера повернет их в любую сторону». У него были собственные земли на западной территории, и он знал, помимо большинства, возможности и опасности, которые одновременно присутствовали там.
Итак, перед Континентальным конгрессом был поставлен самый срочный и самый трудный вопрос о наиболее практичном способе распоряжения этой территорией, которая в результате войны и уступки перешла под его контроль.Конвенция, на которой была сформулирована Конституция, не представляла проблем, которые имели бы более непосредственное или огромное практическое значение. В мае 1785 года конгресс уже принял постановление об обследовании и продаже земель к северо-западу от Огайо, но покупатели не спешили. У штатов Новой Англии, как и у Нью-Йорка, были земли в своих пределах, которые они предлагали за половину цены федеральных земель, которые, конечно, были ближе к местным поселениям и с большей безопасностью от жестокого нападения; и они препятствовали любой крупной эмиграции, которая еще больше уменьшила бы их истощенное население.Следовательно, Континентальный конгресс в то время ничего не мог делать, кроме как ждать и наблюдать.
Но вот на сцене появилась новая сила, которая наконец-то взяла под контроль ситуацию и решила проблему. Письмо А. было отправлено Конгрессу 16 июня 1783 года почти тремястами офицерами армии, более половины из которых из Массачусетса, с просьбой выделить земли на Западе согласно ранее данным обещаниям. Это письмо было направлено генералом Руфусом Патнэмом через генерала Вашингтона, который всерьез одобрил его как «наиболее рациональную и осуществимую схему», предложенную до сих пор как для офицеров, так и для государства, и которые, как он сказал, «Приложил все силы» для того, чтобы добиться по нему благоприятного решения.Но практические результаты последовали не сразу, и план так и остался в воздухе схемой.
В марте 1786 года, однако, в Бостоне, в таверне «Гроздь винограда», делегатами из округов Массачусетса была образована так называемая «Огайо компани оф Ассошиэйтс», которая предложила собрать миллион долларов в виде континентальных сертификатов. для покупки земель к западу и северу от Огайо. Доктор Катлер активно интересовался проектом, и в следующем году был назначен одним из трех директоров компании, Генсом.Руфус Патнэм и Сэмюэл Х. Парсонс — остальные; а в июне 1787 года он был отправлен в Нью-Йорк для переговоров с Конгрессом о покупке. То, что пастору церкви в неприметной деревне графства Эссекс следовало поручить выполнение этого самого важного и трудного поручения, со всей очевидностью демонстрирует впечатление, которое его соратники произвели не только на его порядочность, но и на его обширный здравый смысл. , его знание людей, его сила убеждения, его исключительные гражданские и политические способности.Он отправился в Нью-Йорк, ведя подробный учет, по старой моде Новой Англии, всех шиллингов, шести пенсов и пенсов, потраченных им на дорогу, и прибыл в этот город 5 июля, встречаясь с Конгрессом день или два. после. Он сразу же проявил всю свою мощь со всем влиянием, которым мог обладать, чтобы обеспечить, во-первых, справедливую и постоянную форму правления на территории, на которой предлагалось совершить беспрецедентную тогда покупку. Он встретил самых выдающихся людей города, пообедал у генерала Нокса, сэра Джона Темпла, полковника Дуэра — где он, между прочим, упоминает, что на столе стояло пятнадцать сортов вина, что свидетельствует о том, что воздержание от всего, что может опьянять, не было затем был принят как обязательная заповедь в модных кругах Нью-Йорка — и был неутомим в своих усилиях, публичных и частных, добиться такого правительственного постановления для Северо-Запада, что от имени своих соратников он мог предложить обширный контракт, который они и он имел ввиду.Он особенно относился к людям из южных штатов, не сомневаясь, что люди из Новой Англии и Нью-Йорка будут ему полностью сочувствовать. Ричарду Генри Ли, Уильяму Грейсону, полковнику Эдварду Кэррингтону, доктору Артуру Ли, работавшим тогда в Казначействе — всем им из Вирджинии, — он рассказал о стоящих перед ним великих делах, глубоко касающихся благосостояния нации; также Немного, затем Джорджии; и, конечно же, генералу Сент-Клеру, затем президенту Конгресса, а затем губернатору Северо-Запада.Они были глубоко впечатлены его изысканными манерами, его замечательным рассудком, его энтузиазмом в своем деле, масштабом и твердостью его планов, его абсолютным самообладанием, которого ничто не могло нарушить.
Предполагаемая форма правления для территории была представлена ему, и он предложил несколько поправок, все из которых были по существу приняты, так что постановление было практически изменено. После того, как его поправки были предложены и до окончательного решения Конгресса по ним, он отправился в Филадельфию, чтобы увидеться с доктором Дж.Франклина и доктора Раша, а также посетить Конституционный съезд на заседании; он вернулся в Нью-Йорк 17 июля и обнаружил, что его работа до сих пор завершена, а постановление правительства составлено и принято так, как он его одобрил. Затем он немедленно вступил в переговоры с Конгрессом о покупке огромного участка на территории, управление которой было таким образом предписано; и он вел это с умением, терпением, мудростью и решимостью до 27 июля, когда наконец было принято постановление о купле-продаже.Между тем, 20 июля он вместе с друзьями отправился в Бруклин, названный им «Бруклин», — чтобы увидеть вид с высоты на сохранившиеся остатки старых фортов. Он говорит о ней как о маленькой деревне напротив Нью-Йорка. Они ужинали там, в «Таверне Stone House», где бы это ни было, где, по его словам, у них был элегантный ужин из устриц, приготовленных в любой форме, «жареные были самыми вкусными».
Постановлением о купле-продаже, которое было в конце концов принято, он получил в дар почти пять миллионов акров земли в районе Огайо на сумму в три с половиной миллиона долларов.Полтора миллиона акров были переданы компании из Огайо, а остальные — другой компании, впоследствии известной как Scioto Company, главным промоутером которой был полковник Дьюер и агентом которой выступал доктор Катлер. Он сразу же двинулся в путь по возвращении в Ипсвич, как и прежде, в собственном фаэле; и пока он носил в кармане империю, первая запись в его дневнике после отъезда из Нью-Йорка — это счет, который он заплатил за развлечения в таверне King’s Bridge, в размере одного шиллинга четыре пенса.То, что он сделал от имени компании из Огайо, 29 августа было одобрено, ратифицировано и подтверждено компанией в Бостоне, и его снова отправили в Нью-Йорк, чтобы завершить контракты и подписать их, один для Компания Огайо, одна для Scioto. Это было сделано 27 октября — «величайший частный контракт», как он искренне говорит, до того времени «когда-либо заключенный в Америке»; и в понедельник утром после той субботы он снова был на пути в Ипсвич. 3 декабря первый отряд пионеров отправился в Огайо, чтобы позавтракать в ресторане Dr.Дом Катлера. В апреле 1788 года они достигли новых земель и основали свое поселение в Мариетте, 48 человек обосновались там 7 апреля на местах недавних вигвамов и под сенью древних курганов; а что последовало, мир знает.
Что особенно беспокоит нас сегодня вечером, так это отношение этого способного, образованного и полностью уравновешенного министра Новой Англии к тому великому постановлению для правительства Северо-Западной территории, о котором Вебстер сказал своими размеренными и авторитетными словами, что он сомневался, «произвел ли один-единственный закон какого-либо законодателя, древнего или современного, эффекты более отчетливого, заметного и длительного характера.”
Это знаменитое постановление было составлено, как известно, Натаном Дейном, делегатом Конгресса от Массачусетса, городка Беверли, соседнего с Ипсвичем, который сам был другом и корреспондентом доктора Катлера. Это сделало его имя заслуженным. То, что он был составлен в соответствии с положениями закона, знакомыми в Новой Англии, очевидно сразу; что он был представлен доктору Катлеру после его прибытия в Нью-Йорк и был изменен им, мы также знаем, с учетом других фактов, что он ничего не будет делать для покупки земли, пока он не будет принят Конгрессом, и что когда он был принят, он сразу же приступил к предложению и завершению своего великолепного контракта.Но по-прежнему возникает вопрос: как такое постановление с его тщательными положениями о сохранении и развитии образования и религии, и особенно с его окончательным и окончательным запретом рабства на Северо-Западе, было принято единогласно восемью колониями, представленными в Конгресс, пять из которых южане, и единогласно, за одним исключением из Нью-Йорка, отдельными делегатами? Конечно, крайняя чувствительность к рабству, которая позже стала почти неистовой страстью на Юге, еще не возникла.Это произошло после того, как хлопкоочистительная фабрика Yankee перемножила фунты волокна в тюки и превратила каждую плантацию в производительный серебряный рудник. Рабство существовало в 1787 году в Коннектикуте, Нью-Йорке, Нью-Джерси, Пенсильвании, хотя постепенно отступало к своему концу. Он только недавно исчез из Массачусетса в соответствии с юридическим толкованием Билля о правах, и чувство, которое благоприятствовало ему в стране в целом, не было бездействующим и не могло быть оспорено. Положение, запрещающее рабство в западных штатах после 1800 года, было предложено Джефферсоном в 1784 году, но оно было отменено, и его коллеги из Вирджинии проголосовали против него.В 1785 году Руфус Кинг, делегат от Массачусетса, предложил немедленно запретить рабство на Северо-Западе, но это предложение было похоронено в комитете и даже не было принято Конгрессом. Что касается эквивалентной статьи в постановлении 1787 года, сам Дейн, как вы помните, колебался и неуверенно, не сомневался в важности или правомерности этой статьи, но боялся, что Конгресс ее не примет, как он писал г-ну Кингу: через три дня после голосования: «Когда я составлял постановление, я понятия не имел, что штаты согласятся с шестой статьей, запрещающей рабство, поскольку только Массачусетс из восточных штатов присутствовал, и поэтому не включил ее в проект. ; но, обнаружив, что Палата благосклонно относится к этому вопросу, после того, как мы завершили другие части, я перенес статью, с которой согласились без возражений.Это не было невероятным колебанием со стороны мистера Дейна, о котором доктор Катлер упомянул, когда через три дня написал в своем дневнике, что за Дейном «нужно внимательно следить». Он уж точно не подозревал о своей верности своим убеждениям. Может быть, возникла неожиданная причина сомневаться в твердой надежде его храбрости.
Как же тогда случилось, что постановление с этой важной статьей было принято Конгрессом, в котором южные колонии были столь доминирующими? Единственно возможный ответ: схема, предложенная доктором.Катлер был сам по себе настолько обширен и так жизненно важен для благосостояния страны, и был представлен им с таким образцом такта и властной властью, особенно для делегатов с Юга, что их возможные возражения исчезли перед ним; что они даже воодушевились этим, так что Ричард Х. Ли заявил, что готов произнести часовую речь от его имени.
Катлер задумал компактное и систематическое заселение территории группой крепких и выносливых людей, привыкших к тяжелому труду, привыкших к войне, полностью преданных Федеральному союзу, идущих туда со своими семьями, стремящихся сформировать государство, когда населения должно быть достаточно, чтобы за ним последовали другие государства по мере того, как последовательно создавались надлежащие условия, до тех пор, пока вся обширная территория не будет занята таким образом и привязана крюками прочнее стальных к прибрежным государствам.Таким образом, государственный долг будет сразу уменьшен на значительную сумму, новая безопасность будет предоставлена незащищенным границам Вирджинии и Пенсильвании, а тенденция к отделению, уже проявляющаяся к югу от Огайо, будет эффективно противодействовать. Это была схема, которая оправдала себя по мнению всех, кто желал добра стране, так что Осгуд, тогда входивший в совет казначейства, высказался только сдержанно, когда сказал доктору Катлеру, что Конгресс окажет Соединенным Штатам существенную услугу, если они должны отдать землю, а не терпеть поражение плана.Когда же тогда выяснилось, что человек, в руках которого находился этот обширный и пророческий проект, хотя и был добродушным, вежливым, почтительным и убедительным, был так же тверд в своих убеждениях, как гранит в своей постели, абсолютно неподвижен в отношении необходимых условий. воплощенная в постановлении, оппозиция исчезла, и структура правительства была принята, как писал Ричард Х. Ли в Вашингтоне два дня спустя, «в качестве меры подготовки к продаже земель». То, что политики не смогли унести и неоднократно терпели неудачу, скромная, но абсолютная твердость этого человека достигнута в великолепную возможность, которая выпала ему в руки; и великий Северо-Запад, страна в целом, обязаны его памяти благодарностью, которую невозможно выразить словами.
Этим постановлением, как вы, конечно, знаете, была гарантирована полная свобода вероисповедания всем миролюбивым людям; суд присяжных, право habeas corpus, привилегия общего права и право пропорционального законодательного представительства были обеспечены. Вера должна была быть сохранена с индейцами; и школы должны были всегда поощряться, поскольку религия, мораль и знания объявлены необходимыми для хорошего правительства. Новые Штаты навсегда должны были стать частью Соединенных Штатов и, как и другие, подчиняться законам.Таким образом, может быть образовано пять новых штатов, когда население каждого достигнет шестидесяти тысяч, правительство каждого будет республиканским, а его положение в Союзе будет равным положению любого другого штата; и рабство, или недобровольное рабство, никогда не допускалось, кроме как для наказания осужденных преступников, хотя беглых рабов из старых штатов можно было вернуть. Эти статьи были заключены в торжественный договор между уже конфедеративными государствами или колониями и народами и штатами новой территории; быть неизменным навсегда, кроме как с согласия обеих сторон.Таким образом, буквально верно, как Вебстер сказал об этом великом постановлении, что «оно навсегда зафиксировало характер населения в обширных регионах к северо-западу от Огайо, исключив из этого принудительного рабства. Он оставил отпечаток на самой земле, пока это была пустыня, и была неспособна поддерживать кого-либо, кроме свободных людей. Он содержал запрет на личное рабство в первоначальном договоре не только глубже, чем все местные законы, но и глубже, чем все местные институты »; и его благотворное влияние с того дня и по сей день может читать бегущий.
На территории, защищенной таким образом для образования и свободы, были заложены пять имперских штатов Огайо, Иллинойс, Индиана, Висконсин, Мичиган с их совокупностью, по последней переписи населения, от тринадцати до четырнадцати миллионов населения, в тридцать семь тысяч человек. миль железных дорог, двадцати трехсот миллионов долларов продукции производства, многих великих университетов и колледжей, почти ста тысяч государственных и частных школ, почти бесчисленных религиозных собраний и со всем безграничным будущим, открытым перед их, которые никто не может измерить.Они выплатили свой долг народу, когда спасли эту нацию в конце гражданской войны, предоставив почти миллион солдат армии Союза, с Грантом и Шерманом в качестве генералов и другими великими связанными с ними офицерами. Только Огайо предоставил в Союз четырех президентов и вскоре назначит еще одного; с двумя председателями Верховного суда, сенаторами, членами кабинета министров, судьями, министрами иностранных дел, такими же выдающимися, как и другие. В том же регионе родился и обучался великий военный министр Эдвин М. Стэнтон; оттуда же, живя там с семи лет, произошел самый прославленный из наших президентов со времен Вашингтона — Авраам Линкольн.Наряду с Декларацией независимости и принятием Конституции стоит это великое постановление 1787 года; и после этого, в почти естественной последовательности, появилась Прокламация об освобождении 1863 года. Это один из величайших законодательных актов последних столетий в цивилизованном мире.
После этих визитов в Нью-Йорк и этих незабываемых успехов доктор Катлер вернулся в свой приход в Ипсвиче, чтобы проповедовать, крестить, навещать больных, жениться на живых, хоронить мертвых, как будто он ничего не знал об общественных делах.Он совершил путешествие в Мариетту в 1788 году, мрачно ехал до тех пор, пока дороги не стали непроходимыми, а затем бесстрашно продвигался вперед верхом на лошади; но через три месяца он снова был в своем доме. Йельский колледж присвоил ему степень доктора права. Ему предложили монетную миссию в качестве судьи верховного суда Огайо, но он сразу же отклонил ее. Он был членом законодательного собрания штата Массачусетс в течение нескольких лет и, как я уже сказал, был представителем в Конгрессе в течение четырех лет; но его сердце было в его доме, где его учеба и приходские труды занимали его, его научной корреспонденцией и его интересом к религиозным обществам, пока 28 июля 1823 года он мирно не ушел из земных сцен и не был похоронен среди окружающих. люди, которых он так долго любил и которым служил.
Никакое очарование романтики не окутывает его имя; он не маячит сквозь туман легендарного прошлого; но, как сообщается, доктор А. П. Пибоди из Кембриджа сказал о нем то, что я с удовольствием повторяю: «За разнообразие великих даров, за их эффективное использование и за разнообразие форм благородного служения своей стране и человечеству, Я сомневаюсь, что Манассия Катлер имел равных в американской истории ».
Конечно, его следует причислить к числу тех, кто внес свой вклад в создание нашего правительства на самых лучших и надежных основах.Другие вылепили карнизы и фриз, подняли на высоту величественные колонны или ловкими руками высекли изящные лилии своих капителей, в то время как другие до сих пор повесили на стенах памятные щиты. Но здесь был рабочий, который в критический момент вложил свои силы в установление в основании огромных и прочных квадратных камней, на которых впоследствии должны были вырасти величественный фасад, великолепные колоннады; и пока Республика будет выживать в единстве и славе, его имя должно продолжаться неизгладимыми буквами, высеченными на ее могучем фронте.
Если время и ваше терпение не были в равной степени исчерпаны, перед тем как закончить, я бы с удовольствием сослался на работу другого человека, которому также и нация в огромном долгу, память о котором должна храниться в нем с яркой отчетливостью. Однако импульс к этому менее актуален, поскольку недавно были опубликованы популярные мемуары этого человека, доктора Маркуса Уитмена, которых я не видел, но в которых, несомненно, представлены его замечательный характер, его живописный и трагический характер. карьера была должным образом изложена, и в которой, я надеюсь, было адекватно представлено чрезвычайное национальное возвышение, которому он способствовал.Если не считать такой недавней публикации, мне давно казалось, что этому проницательному и бесстрашному пионеру-миссионеру никогда не оказывали должной чести, благодаря чьим героическим усилиям территория этой страны была в значительной степени округлена до западного побережья океана. стать, как сказал г-н Гладстон, «естественной базой для величайшей непрерывной империи, когда-либо созданной человеком».
Есть и другие, чьи имена вполне могут быть связаны с упомянутыми мною; но пока этого достаточно, и урок, который они преподают, не был бы подчеркнут, если бы были добавлены другие.Да не будет почетным делом этой Ассоциации ставить других, одного за другим, на рассмотрение общественности с течением времени, и из-под более поздней поверхностной надписи титулов в честь чести на палимпсестах наших анналов, чтобы выявить эти более ранние имена, достойно написания пурпурным и золотым!
Конечно, дамы и господа, мы должны быть благодарны за таких людей Тому, чьей мудростью они были даны, когда они были нужны; столь же благодарны, как и тем, кто находится на более заметном месте, чьи имена более ярки в истории, и имена некоторых из них были отмечены в свое время, а в наше время — на поднятых партийных знаменах.
Мы должны быть благодарны за невидимые формирующие влияния, которые стояли за этими людьми; в скромных, но благоговейных и богобоязненных домах, из которых они прибыли; в церквях — простых обрядов, но твердой веры; в школах и колледжах или деревенских общинах, в которых и в которых они обучались. Из множества источников среди холмов, наконец, появился непреодолимый поток их силы. На многих незамеченных разбросанных посевных площадях выросла урожайность их характера, силы и командного успеха.
Мы должны быть воодушевлены, чтобы выполнять свою работу в любом отделе общественного труда с более интенсивной и терпеливой преданностью, когда мы вспоминаем примеры таких людей. Их работа, конечно, была особенной, поскольку она была создана в те периоды нашей истории, которые Уиттиер изобразил строками, написанными, я думаю, в сороковых годах:
«Здесь зародыши империи
Еще пластичны и теплы;
Хаос могущественного мира
Оборачивается в форму;
, в то время как наша подчиненная вспомогательная работа должна выполняться в установленных условиях, с меньшими полномочиями и в более узких пределах.Но возможности для важного служения для мужчин по-прежнему открыты. Они приходят не толпами, а, как правило, поодиночке. Они редко встречают нас с откровенным вызовом; чаще в том, что кажется тривиальным случаем, когда вытаскивание куста показывает шахту под ним, когда наблюдение за подергиванием мускулов лягушки развивает силу, которая устраняет океаны и связывает полушария вместе. Что нам нужно, так это чтобы характер, который был у этих людей, был в равной степени и в нас самих — темперамент бдительности, отваги, патриотической преданности, непоколебимой решимости; что наша работа также может достигать справедливых результатов; чтобы мы могли разделить, в нашей мере, не их непреходящую и яркую славу, не то, что было сигналом в их достижениях, не их могущественное влияние на историю, но глубокую моральную силу, которая возможна для нас, как и для них, и которая будет готовы к любой чрезвычайной ситуации.
Наиболее отчетливо мы должны распознать сдержанную, безмолвную, необъявленную силу, которая всегда находится в нации, выжидает своего времени, но готова появиться, когда кризис потребует. Эта страна была колонизирована простыми людьми в Англии, Голландии, Франции, а не считавшимися героями другими или ими самими, не выдающимися ни в богатстве, ни в ранге. Именно простые люди, фермеры, механики, торговцы, отцы домов вели изнуряющие французские и индейские войны до конца, и граница поддерживалась, хотя и покрыта огнем, окутана дымом битвы и залита кровью.Революция была совершена простыми людьми, прежде незаметными; как Франклин из Филадельфии, печатник и редактор; Грин, кузнец-квакер из Род-Айленда; Роджер Шерман, сапожник и геодезист; сам Вашингтон, осторожный, бережливый и не амбициозный плантатор из Вирджинии, на алмазной оси, чью непоколебимую силу повернула судьба, и чья слава теперь царит во всем мире. С тех пор нацию направляли и спасали в основном простые люди — как, например, те члены Конгресса, одним из примеров которых был Сайлас Райт, фермер из этого штата, кантонский фермер, и Джон Дэвис, чье имя было «Честный, »Был другой; как Джон Эндрю и Оливер Мортон, судьи в судах и великие военные губернаторы; как Грант, уйдя из клерка в Галене, чтобы заставить сдаться в Аппоматтоксе; как сказал юрист из Иллинойса, который стал самым прославленным из наших президентов со времен первого, о котором Лоуэлл благородно написал:
«Великие капитаны со своими ружьями и барабанами,
Нарушьте наш приговор на час:
Но наконец наступает тишина; тогда все ушли,
И стоя как башня;
Наши дети узрят его славу —
Добрый, серьезный, храбрый, предвидящий человек,
Проницательный, терпеливый, боится похвалы, а не порицания,
Теперь рождение нашей новой земли — первый американец.”
Неожиданные резервы силы национального интеллекта, темперамента, воли подобны запасам угля и железа, серебра и золота под холмами. Они — скромные, незамеченные люди, не осознающие даже своего величия, но готовые к любому служению, которое может прийти; чья полная энергия выводится из-за опасности, и тем отчетливее, чем больше опасность; и кому под Богом народ, какими бы смутными и опасными путями он ни был призван в будущем пройти, должен до конца своей безопасностью, своей честью и своей мощью.
Ричард Солтер Сторрс (21 августа 1821 г. — 7 июня 1900 г.) был американским священнослужителем и историком.
Занимает «решительную позицию» | Новости | Новости Нотр-Дам
Преподобный Эдвард Ф. Сорин, C.S.C.Нотр-Дам и пандемия холеры 1846-60 гг.
Как и нынешняя пандемия коронавируса, хотя и более продолжительная и более масштабная, холера нанесла серьезный ущерб миру на протяжении большей части 19 -го века.Начиная с 1817 года и до 1896 года пять пандемий холеры убили миллионы людей во всем мире.
Первая возникла в Индии, а пятая — с 1881 по 1896 год, и немногие страны в той или иной степени щадили боль и страдания. Другие пандемии холеры продолжались в – веках, хотя улучшение санитарных условий и, в частности, крупные достижения в медицине снизили уровень смертности.
Как и сегодня, глобальный транспорт, а также рост торговли и миграции сыграли значительную роль в первоначальном распространении болезни из Индии в Юго-Восточную Азию, Ближний Восток, Европу и Восточную Африку.Вторая и последующие волны также потрясли Северную Америку, Европу и Южную Америку. Хотя точные цифры неизвестны, предполагаемое количество смертей только в первых двух пандемиях достигло миллионов.
Пожалуй, самой серьезной причиной смерти от холеры, по крайней мере в Соединенных Штатах, была смерть президента Джеймса К. Полка. 11 -й -й президент страны, он пообещал отбыть только один срок, с 1845 по 1849 год. Его здоровье было подорвано пребыванием в Белом доме, и всего через несколько месяцев после ухода с поста он умер 15 июня 1849 года. историки считают, что это холера.
Ученые того времени назвали различные причины вспышек холеры. Некоторые обвиняли бедность в определенных сообществах; некоторые в Соединенных Штатах указывали на иммигрантов, особенно на ирландцев; другие смотрели вверх, на божественное вмешательство; и многие люди думали, что виновата стоячая стоячая вода.
Это была третья пандемия с 1846 по 1860 годы, которая имела самые глубокие и трагические последствия для Нотр-Дама, тогда еще очень маленького колледжа, основанного всего четырьмя годами ранее преподобным Дж.Эдвард Ф. Сорин, C.S.C. Вероятной причиной была застойная вода.
Ниже приводится отрывок из главы VI «Нотр-Дам — сто лет», книги преподобного Артура Дж. Хоупа, CSC, опубликованной в год столетия университета в 1942 году. В этой главе отец Хоуп, профессор Философия описывает катастрофическое событие, которое предшествовало еще более ужасной битве с холерой в университетском городке. Многие проблемы, с которыми тогда столкнулось небольшое сообщество, аналогичны тем, с которыми мы сталкиваемся сегодня. Все закончилось дерзким поступком отца Сорина в Великий четверг, 165 лет назад.
Нотр-Дам — сто лет
Преподобный Артур Дж. Хоуп, C.S.C.
Глава VI
В 1849 ГОДУ, вместе с ноябрем, отец Сорин готовился к освящению нового храма. Он закончил строительство здания, только выжимая из своих ресурсов все возможные пенни. Но, конечно, епископ ехал на церемонию. Принять епископа нужно прилично. Отец Сорин отложил немного денег на празднование.Были бы дополнительные свечи для процессии, некоторые расходы на наряды служителей алтаря; и, конечно же, по случаю должен был устроить банкет. Считая деньги, он увидел, что у него ничего не останется.
Тоже было жалко. Утром, намеченным к приезду епископа, отец Сорин был прерван страховым агентом в его приготовлениях. Не лучше ли отцу Сорину застраховать эти новые здания? Никогда нельзя сказать, когда огонь может уничтожить то, что вы построили такой дорогой ценой.»Это правда!» — ответил священник, — но видите, сейчас у меня нет денег. Если бы не этот небольшой праздник освящения нашей церкви, я бы сэкономил деньги. Но не сегодня! Нет, вы должны прийти позже и Я застрахую здания «.
Прошла неделя. Затем наступила суббота, 18 ноября. В полночь сестра Сакристан проснулась и обнаружила, что три комнаты в здании Учеников охвачены пламенем. Она закричала от ужаса. Ее крики сразу же разбудили все сообщество и учеников.
Огонь распространился так быстро, что спасти уже нечего. В течение двух часов это новое здание длиной 150 футов и высотой в два этажа превратилось в пепел. В дыму поднялись портняжная мастерская, пекарня, кухня со всем необходимым, сапожная лавка, комната ризника со всем алтарным полотном и конюшни. Общежитие учеников, кровати и постельные принадлежности, их одежда, за исключением того, что на них было, и все эффекты в их кабинете превратились в пылающие руины. Глядя на дымящуюся кучу, отец Сорин, должно быть, много думал об этом страховом агенте.Одинокий священник подошел к своему письменному столу и написал своему начальнику во Францию:
Весь хлеб и мука в пекарне сожжены. Не знаю, как и чем буду завтракать на 150 человек.
Убыток оценили в три тысячи долларов…
Пожар 1849 года стал самым сильным из пережитых в Нотр-Даме пожаров. До этого были и другие пожары, в результате которых некоторым зданиям был нанесен более или менее серьезный ущерб.Этот огонь оставил неизгладимое впечатление на священников и братьев. После этого ничто так не устрашило их, как крик «Огонь!» Обычное использование свечей, ламп и печей всегда было опасно. Чувства безопасности не было. Община жила в постоянном страхе, опасаясь, что их не уничтожит пожар.
Пожар был лишь одной из вещей, угрожавших жизни университета. Еще одна катастрофа постигла учреждение, которое оказалось более дорогостоящим. В разное время в течение восьми лет, с 1847 по 1855 год, изнуряющие эпидемии малярии и холеры настолько угнетали преподавателей и студентов, что университет почти закрыл свои двери.Некоторое представление о том, что может произойти, было дано в 1845 году, когда многие заболели малярией, хотя никто из них не умер. Но в 1847 году, вскоре после сбора урожая, одна из сестер в Бертране (примечание редактора: первоначальный дом в Бертране, штат Мичиган, в шести милях к северу от Нотр-Дама, колледжа Святой Марии) , сестра Мария с горы Кармель, умерла. в то же время двадцать сестер тяжело заболели. В Нотр-Даме были больны отцы Сорин, Грейнджер и Койнтет. Брат Гатиан, который вел летопись тех дней, месяцами болел.В течение следующих нескольких недель постоянно болело пятнадцать или двадцать человек. Лазарет не мог их вместить. Одно из общежитий было преобразовано в больницу. Многие студенты подверглись нападению. Те немногие верующие, которые могли стоять на ногах, таскались из постели в постель, пытаясь удовлетворить нужды больных. Ситуация была безвыходной. Было так много дел и так мало дел. Задачи каждого увеличивались в пять или шесть раз, и с наступлением темноты те, кто хорошо выздоровел, падали на свои кровати в изнеможении.Некоторые студенты ушли домой с лихорадкой. Несмотря на то, что эпидемия была очень распространена, родителей убедили, что причина заражения — в самом Нотр-Даме. Они отказались отправлять своих детей в школу и отговорили многих других пойти туда.
В следующем году лихорадка несколько спала, но многие преподаватели были больны. Фактически, когда-то только один профессор мог работать. Поскольку, как ни странно, в это время среди учеников было очень мало болезней, мальчики, должно быть, развлекались.
В 1854 году разрушения холеры дали о себе знать во многих частях страны. В частности, на юге, в Новом Орлеане, тысячи умерли от чумы. Во многих регионах была общая эпидемия. Когда в конце лета болезнь, казалось, прошла сама по себе, и когда казалось, что Нотр-Даму суждено избежать напастей, одна из сестер-постулатов почувствовала сильную боль в груди. Она умерла через несколько часов. На следующую ночь один из подмастерьев, многообещающий мальчик тринадцати лет, был найден мертвым в постели своим собственным отцом, который пришел навестить его и сам присматривал за мальчиком последние несколько дней.
Через несколько дней двух молодых студентов отправили домой в гробах. Террор начал распространяться по рядам. Отец Сорин начал думать, что было бы, пожалуй, самым мудрым решением закрыть университет. Как будто его разум еще не был достаточно взволнован, кто-то ворвался в его комнату, чтобы сказать ему, что один из братьев, брат Алексис, утонул в озере.
В Бертране условия были ужасными. Примерно в одно и то же время умерли пять человек, две якобы сестры, две сестры-новички и одна послушница.В Нотр-Даме умерли пять братьев и трое послушников. Были опасения, что если студенты узнают об этих смертях, может возникнуть паника. Следовательно, отец Сорин старался держать их в неведении. Ночью умерших выносили на кладбище и хоронили без каких-либо религиозных обрядов. Условия, однако, вряд ли можно было сохранить в секрете, и когда профессора не появлялись на занятиях, студенты подозревали худшее. Их опасения подтвердились, когда день за днем на кладбище увеличивались холмы из песчаной глины.
7 сентября умер отец Джон Керли. Его смерть произвела на меня особое впечатление. Он был молодым человеком, недавно приехавшим из Ирландии, и был рукоположен годом ранее. Когда холера поразила университет, он особенно усердно заботился о больных. Его преданность и бесстрашие были настолько искренними, что все сообщество было сокрушено его смертью. Однако, когда они принесли ему последние таинства и засвидетельствовали его глубокое удовлетворение Божьей волей, отец Сорин мог написать: «Это не оставляло желать ничего, нечего бояться.»
Отец Керли умер десять дней назад. На кладбище уже было девятнадцать новых могил. Затем, днем 13 сентября, отец Койнтет вернулся с одной из своих миссий, лихорадочный, усталый и больной. Когда они рассказали об этом отцу Сорину, это было так, как если бы нож пронзил его сердце. Поскольку отец Койнтет больше, чем любой другой из его соратников, был утешением и опорой отца Сорина, страх перед новой катастрофой сводил его с ума.
В течение недели, пока врачи и сестры отчаянно пытались вылечить его, отец Койнтет лежал в лазарете.Казалось, у него сложилось впечатление, что он скоро выздоровеет. Однако 18 сентября отец Сорин велел доброму священнику приготовиться к смерти. Отец Койнтет был удивлен. Но он ушел в отставку. Приняв последние причастия и проведя всю ночь в горячей молитве, он умер на следующее утро. «Когда я увидел, что он умирает, я подумал, что сойду с ума», — писал отец Сорин. «В течение одиннадцати лет он был славой, светом, радостью и жизнью общины и миссий.»Некоторое представление о том, насколько его почитали, можно получить из того факта, что, когда отец Сорин завершил строительство своей церкви, он похоронил отца Койнтета рядом с двумя великими миссионерами, отцами Дезелем и Пети. Это был смелый комплимент в его адрес. соработнику, что его кости должны покоиться в одной могиле с людьми, которых он считал святыми.
Следующей зимой болезнь уменьшилась, но не исчезла полностью. Все были настолько слабы, что малейшее расстройство отправляло их обратно в лазарет.Следующей весной появились новые дела. К счастью, учеников это не коснулось. Но казалось, что состояние колледжа было таким заразным, что все жили в страхе, опасаясь всеобщего исхода семидесяти студентов и, таким образом, закрытия школы. Однажды в марте 1855 года умер молодой семинарист мистер Де Вос. Через несколько дней умерла сестра Вифлеем.
В Саут-Бенде и в близлежащих городах открыто говорили, что в самом Нотр-Даме должно быть что-то, что вызывало всю эту болезнь.Этим критикам, похоже, не приходило в голову, что по всей стране была общая эпидемия. Как отмечает сам отец Сорин, местные бедствия усугублялись горькими намёками «Незнайки» на то, что холеру Нотр-Дам принесла католическая религия. Другие предлагали более правдоподобное решение. Некоторые говорили, что это было вызвано определенной рыбой, которую индейцы всегда считали ядовитой и которой было много в озерах; другие решили, что причина кроется в питьевой воде; Однако подавляющее большинство возложило вину на болотистую местность, окружавшую озера.Последнее мнение разделял и отец Сорин. Он неоднократно пытался снизить уровень воды в озерах и осушить болота. На западном берегу озера Святой Марии вода узким потоком спускалась к реке Святого Иосифа. Этот ручей длиной около четверти мили протекал через территорию, принадлежавшую мистеру Рашу. Раш построил дамбу в ущелье, которое находится чуть ниже колледжа Святой Марии. Эта плотина удерживала воду в озерах на высоком уровне. Когда он потребовал неоправданно высокую цену за собственность, отец Сорин не захотел, как он выразился, согласиться на это ограбление на шоссе.
Затем, в начале апреля 1855 года, умер брат Иоанн Крестный, один из самых способных и образцовых из братьев. Все были встревожены, чтобы не повторилась серия смертей 1854 года. Что-то должно было быть сделано. К великому удивлению всех, г-н Раш предложил продать недвижимость по более разумной цене. Отец Сорин мог получить недвижимость за 8000 долларов. Они потратили четыре дня на составление необходимых бумаг, и как раз когда сделка должна была быть завершена, господинРаш уехал из города.
Отец Сорин был глубоко возмущен. Он чувствовал, что мистер Раш играет с человеческими жизнями, что его алчность ослепила его от страданий, которые так долго терпели в Нотр-Даме. Раш хотел больше денег. Не имело значения, умерли ли тем временем еще несколько верующих. В этот момент испытания отец Сорин взял закон в свои руки. Было утро Великого четверга 1855 года. Перед мессой отец Сорин вызвал пять или шесть своих рабочих. Он сказал им, чтобы они принесли свои топоры, топоры и ломы, чтобы они пошли к мистеру.Плотину Раша, и разбить ее вдребезги. Если кто-нибудь спрашивал их, что они делают, они просто отвечали, что им приказано снести плотину. Сделали это быстро и оперативно! Затем отец Сорин отправился отслужить мессу
.Это высокомерное дело могло иметь серьезные юридические последствия для отца Сорина. То, что этого не произошло, отчасти объяснялось тем фактом, что даже в Саут-Бенде существовало недовольство мистером Рашем за его раздражающее поведение. К тому же, похоже, что смелость отца Сорина совершенно не понравилась мистеру Рашу.Отец Сорин несколько месяцев спустя писал: «Бывают моменты, когда решительная позиция огорчает врага». Как бы то ни было, Раш заключил сделку. Уровень воды упал. Болото высохло. В Нотр-Даме холеры больше не было.
Примечание редактора: Более 20 членов общины Нотр-Дам умерли от холеры в период с 1847 по 1855 год.
НАШ ЛОНДОНСКИЙ КОРРЕСПОНДЕНТ. | 1896-07-11 | The Aberdare Times
НАШ ЛОНДОНСКИЙ КОРРЕСПОНДЕНТ.«Скачки по коридорам», которые были столь яркой чертой лета 1895 года, как и летом 1888 года, снова выступают на первый план нынешним летом 1896 года, но с некоторыми отличиями. Главной целью в 1888 г. было показать, могут ли компании Восточного побережья или компании Западного побережья быстрее доставлять пассажиров из Лаудона в Эдинбург, тогда как в 189.5 г. было показать, какой маршрут из Лондона в Абердин быстрее; но широкая публика сочтет цель 1896 года гораздо более похвальной и приятной, поскольку она заключается в том, какой из конкурирующих маршрутов может сделать своих пассажиров более комфортными в путешествии, которое, несмотря на соперничество в скорости, обязательно будет долгим. , и часто бывает утомительным.Это вид гонок, который наблюдательный сторонний наблюдатель давно рекомендовал, поскольку для всех, кроме экспертов по двигателям, было очевидно, что, когда человеку приходится проводить восемь или двенадцать часов в железнодорожном вагоне, это чрезвычайно важно. Для него не имеет большого значения, достигнет ли он места назначения на пять или десять минут раньше или позже, но это один из важнейших моментов в том, чувствует ли он себя комфортно в пути. Эта ощутимая истина, наконец, была признана великими железнодорожными менеджерами, и каждый путешественник пожелает больше власти в этом конкретном случае, поскольку это естественный закон в таких вопросах, что однажды предоставленные удобства невозможно лишить.Интересно, однако, что железнодорожная гонка из Лондона в Эдинбург или Абердин, более важная, поскольку она носит международный характер, придается той другой железнодорожной гонке, которая сейчас проходит между этой страной и Германией в стремлении к достижению цели. проложить железную дорогу от восточноафриканского побережья до Виктории Ньянза. В то самое время, через несколько дней после того, как Палата общин проголосовала за три миллиона долларов за отказ от железной дороги Уганды, в Берлине созревает проект VTHS, с помощью которого правительство Сеннана будет стремиться побудить Рейхстаг на осенней сессии утвердить только что упомянутый законопроект, разрешающий строительство железной дороги к озеру.Это ужасно. действительно, всеми великими колонизирующими державами мира эти незначительные меры по расширению торговли и цивилизации в наши дни могут быть быстро выполнены без помощи железного коня. Соединенные Штаты давно открыли эту истину; и те, кто знаком с нынешним тревожным положением дел в Южной Африке, знают, что некоторых неприятностей можно было бы избежать или, по крайней мере, значительно уменьшить, если бы было время завершить строительство железной дороги от Мафекинга до Булувайо.Рост нашей административной системы был таким, что неудивительно, что помещения, предоставляемые в правительственных учреждениях, постоянно оказываются все ближе и ближе к точке истощения. Это будет легче понять, если заявить, что в настоящий момент необходимы дополнительные помещения для военного министерства, министерства образования, тайного совета, торгового совета, совета местного правительства, канцелярии парламентского юрисконсульта и т. Д. Ирландское управление, Совет по сельскому хозяйству, Комиссия государственной службы, Управление лесов и лесов, Управление работ, Управление инспектора реформ, Комиссия безумия и Департамент внутренних доходов.Это внушительный список, и Первый комиссар по работам пытается справиться с трудностями, выдвигая всеобъемлющий план возведения новых блоков правительственных зданий в Уайтхолле и его окрестностях, что является традиционным признаком нашей бюрократии. Площадка на Парламент-стрит обеспечила бы достаточную площадку для Военного министерства, в то время как другие места для оставшихся зданий находятся на Грейт-Джордж-стрит, Даунинг-стрит и Спринг-Гарден, и все они в настоящее время рассматриваются Избранный комитет Дома Ковонов.Однако всякий раз, когда для Лонуна предлагается только что указанное улучшение типа tJIO, следует особенно тщательно учитывать статью затрат, поскольку ее можно охарактеризовать только с помощью r. j «d» огромный «. В данном случае старший инспектор Управления работ и общественных зданий оценивает общую стоимость приобретения Грейт-Джордж-стрит, Каррингтул-Хаусо, Парламент-стрит и Весенних садов. участков за один миллион триста шестьдесят две тысячи фунтов, к которым он снова прибавил бы почти столько же (или, если быть точным, 1 280 000 фунтов стерлингов) на расходы на новые здания, в результате чего общая сумма расходов на участки и строительство — явно более двух с половиной миллионов.Разумеется, здесь есть зачет, и действительно рассчитывается, что, когда экономия в арендной плате капитализирована и другие факторы приняты во внимание, чистая стоимость схемы для налогоплательщика будет не больше, чем полтора миллиона. Но даже меньшая сумма — серьезная статья в бюджете, и ни один министр финансов вряд ли приветствует ее введение с радостью. То, что британская общественность узнала, что в Вестминстерском аббатстве нет никакого памятника сэру Вальтеру Скотту, вызывает некоторый шок.Шаги, которые были предприняты в последние несколько дней для устранения мира, должны рассматриваться в данных обстоятельствах как в некотором роде национальный упрек, поэтому получили очень общее одобрение в Лондоне, и, несомненно, то же самое можно сказать как на всю Империю. Шестьдесят четыре года прошло с тех пор, как умер сэр Уолтер, и можно смело утверждать, что его слава никогда не горела ярче, чем сейчас. Не нужен мемориал в Вестминстерском аббатстве, чтобы такое имя оставалось зеленым в сердцах всего англоговорящего народа, но отсутствие такового в великой Валгалле мыслящей части нации вызывает все сожаления.В этом храме тишины и примирения может быть погребено не более двух или трех человек, в то время как даже памятников, которые все еще можно поставить там, немного, но для Ширры вполне может быть место для одного, и было бы хорошо, если бы кто-нибудь от напыщенных кенотафов ничтожествам, которые заполняют так много доступного пространства, можно в то же время избавиться. Интересно знать, что большая часть коллекции папирусов, найденных агентами Фонда исследований Египта и теперь выставленных в Берлингтон-хаусе, в конечном итоге будет депонирована в Британском музее.Документы относятся к греческому, римскому и коптскому периодам, и одним из наиболее важных является папирус, содержащий около семисот строк Гомеровской Илиады, «который эксперты относят к третьему веку нашей эры и который является дольше, чем те, которыми сейчас располагает Музей. Рассматриваемые папирусы проливают свет на классику, а не на раннюю историю самого Египта, и, конечно же, они не дают ответа на грозные вопросы, торжественно задаваемые ведущей лондонской газетой в течение дня или дня. два назад: «Была ли Атмес матерью Хат Шеп Су или ее прабабушкой? Был Тотмес III.племянником Хат Шеп Су, или он был ее братом? »Вряд ли можно сказать, что судьба народов зависит от правильного ответа на эти оккультные загадки, но египтология оказывается таким увлекательным исследованием для тех, кто когда-то полностью приступил к делу. на это, чтобы не сомневаться в рвении вопрошающего. Спокойная и даже аристократическая атмосфера Лордс-Крикет Граунд так редко нарушается, что необыкновенное торжество, которое произошло на последнем матче по крикету в Оксфорде и Кембридже. вызвала в мире крикета много разговоров, выходящих за рамки того, что по своим достоинствам или недостаткам было ему положено.Здесь не место обсуждать точную сумму вины, которая будет возложена на Ir. Митчеллу, капитану Кембриджа, или мистеру Шайну, боулеру Кембриджа, за долю внимания, которую каждый настоящий спортсмен может считать, говоря исторической фразой, «неприятным событием»; но то самое общее удовлетворение, с которым была встречена блестящая и неожиданная победа Оксфорда, можно рассматривать как свидетельство популярного мнения по поводу этого эпизода. Это был похожий инцидент, который привел к тому, что M.C.C. три года назад, чтобы изменить правило в отношении следующего: быть дисквалифицированным на сезон.Р-
.