Александр Блок «Итальянские стихи» (1909): paslen — LiveJournal
Давно хотел сквозным способом прочитать «третий том» лирики Блока, ну, как биографический дневник и драму умирания 41-летнего человека (можно сказать, ровесника) точно так же, как полгода назад прочитал всего Бродского.Однако вовремя споткнулся о «Итальянские стихи» (цикл 1909 года, идущий сразу же за «Возмездием» и «Ямбами») и ринулся изучать поездку поэта в Италию, ставшую для творчества Блока вполне эмблематической, вглубь.
Благо собрание сочинений 1960-го года позволяет проследить его во всех жанрах – дневниках, письмах, стихах и «прозаических отрывках».
Путешествие в Европу (Италия и Германия), предпринятое совместно с Любовью Дмитриевной, в надежде сохранить брак, длилось два с небольшим месяца (14 апреля – 21 июня) и достаточно подробно запротоколировано.
Во-первых, есть поэтический цикл, сочинявшийся и дополнявшийся ещё лет пять и которые, как он сам считал, «меня как бы вторично прославили…».
«Чёрное небо» (главный, пожалуй, образ цикла) Италии возникает из-за чудовищной депрессии и сложным жизненным обстоятельствам, предшествующим этой поездке, в которую супруги, практически, сбежали (в том числе и на фоне проблем с родительским поместьем в Шахматове, из-за чего внешняя коллизия путешествия начинает напоминать «Вишнёвый сад».
Во-вторых, есть письма 1906 года, обращённые, в основном, к матери, куда попадают не только впечатления. В первом из них, связанных с поездкой, написанном накануне отъезда, Блок рассказывает о Петроградских гастролях МХТ и посещении спектакля по чеховской пьесе, правда, не «Вишнёвого сада», но «Трёх сестёр», что, впрочем, выглядит и звучит не менее символично.
Письмо это вышло в духе эпистол незабвенного Мартина Алексеевича из сорокинской «Нормы».
Крайне прочувствованно описывая спектакль, Блок неожиданно срывается на красный крик.
«Все живём за китайскими стенами, полупрезирая друг друга, а единственный общий враг наш – российская государственность, церковность, кабаки, казна и чиновники – не показывают своего лица, а натравливают нас друг на друга.
Изо всех сил постараюсь я забыть начистоту всякую русскую «политику», всю российскую бездарность, все болота, чтобы стать человеком, а не машиной для приготовления злобы и ненависти. Или надо совсем не жить в России, плюнуть в её пьяную харю, или изолироваться от унижения — политики, да и «общественности» (партийности)…»
Пропустив абзац, перехожу к финалу, поясняющему в каком состоянии духа великий русский поэт отправился смотреть искусство на «свою другую родину – Европу, и Италию особенно…»
«Я считаю теперь себя вправе умыть руки и заняться искусством. Пусть вешают, подлецы, и околевают в своих помоях…»
Ну, да, хрестоматийное противопоставление поэта и толпы, искусства и отвратительной реальности, тем более, что в следующем письме матери (уже из Венеции) Блок объясняет и про искусство (интересные, конечно, у него отношения с мамой):
«Итальянская старина ясно показывает, что искусство ещё страшно молодо, что не сделано ещё почти ничего, а совершенного – вовсе нечего: так что искусство всякое (и великая литература в том числе) ещё всё впереди…»
Искусство ему нравится (больше всего Беллини и Фра Анжелико, а меньше всего банальный как полдень Рафаэль и грязноватый, небрежный Тициан), а вот сама страна Италия, чьи самые великие эпохи остались давно позади, как-то не очень.
Ну, то есть, вообще никак («всё это – одна сплошная помойная яма…»). Несмотря на головокружительные (в прямом и переносном смысле) пейзажи Равенны и Тосканы.
Из Милана он пишет: «Мы смотрим везде почти всё. Правда, что я теперь ничего не могу воспринять, кроме искусства, неба и иногда моря. Люди мне отвратительны, вся жизнь – ужасна. Европейская жизнь так же мерзка, как и русская, вообще – вся жизнь людей во всём мире есть, по-моему, какая-то чудовищно грязная лужа.
Я написал несколько хороших стихотворений…», которые и составили костяк после неоднократно обновляемых «Итальянских стихов».
Они, кстати, в-третьих, повторяют основные «положения» серии очерков «Молнии искусства» (официальный подзаголовок «неоконченная книга «итальянских впечатлений»), куда, помимо предисловия и послесловия, вошло пять небольших эссе.
Кажется, книга эта, едва начатая, не могла, не может быть закончена.
И потому, что разочарование и апатия, выболтанные уже на первых страницах (большей серьёзности ради им придан вид кризиса европейской цивилизации) особого развития не имеют, а передвижение из точки в точку без какого бы то ни было драматического (драматургического) развития не пишутся.
Не могут писаться.
Даже если к их осуществлению приступает человек, понимающий, что каждое его слово со всех сторон будет рассмотрено под лупой поклонниками и литературоведами.
Раннее творческое (и, кстати, сексуальное) начало, с одной стороны, изощряют человека, а, с другой, быстрее тратят горы его внутреннего угля, покрывая восприятие действительности уже сгоревшим топливом.
Для этого, вероятно и необходимо искусство, «ноша на плечах«.
«…для чего? Не для того, чтобы рассказать другим что-то занятное о себе, и не для того, чтобы другие услышали что-нибудь с моей точки зрения лирическое обо мне; но во имя третьего, что одинаково не принадлежит ни мне, ни другим; оно, это третье, заставляет меня воспринимать всё так, как я воспринимаю, измерять все события с особой точки и повествовать о них так, как только я умею. Это третье – искусство; я же – человек несвободный, ибо я ему служу…»
Искусство вынуждает своего служителя облекать любые жизненные движения в текстуальные жесты, кажущиеся самодостаточными; тем более, что «лирический дневник», устроенный Блоком из своих поэтических сборников, приучает к мысли, что всё происходящее – сырьё для.
Поэтический импульс быстротечен, быстросердечен – и в том его особенная энергетическая ценность: дистанция от импульса до его передачи столь коротка, что способна донести до читателя остатки первородства.
«Молнии искусства» оказываются традиционными, в духе «прозы поэта», то есть, незаконченными, незавершенными, внутренне статичными эссеями (когда стихотворение закончено поэт понимает, но что делать с прозаическими кусками?!), более похожими на фотоснимок впечатления или же на расписанную от руки гравюру.
Такие «листки на случай» есть, например, у Ахматовой и они, публикуемые с книгах и в собрании сочинений, в том месте, где у «обычных» людей «дают прозу» принципиально не могут быть закончены.
[Собственно, в этой области «законченности/незаконченности, закрытости/открытости системы и лежит одно из главных отличий между главными видами литературы]
Все эти не особенно связанные между собой эпизоды (археологические раскопки, похоронная процессия во Флоренции, рисунок на папирусе, вечер в Сиене) не имеют большой культурологической или искусствоведческой значимости, несмотря на достаточно подробные описания картин и фресок, надгробий и музейных собраний (об этом чуть ниже), ценность их не в том, как это говорится (Муратов или Розанов в разы круче), но кто говорит.
И Блок прекрасно отдаёт в этом себе отчёт.
Думаю, что одна из причин незаконченности «Молний искусства» — саморазочарованность, которая лишает фабрику по производству эмоций и текстов необходимой для свершения мотивации.
Вероятно, Блок один из тех художников, которых следует рассматривать в комплексе со всем ворохом биографических (и каких угодно) подробностей.
Ну, да, сам жанр лирического дневника, ежедневно сдирающего публично кожу, тому порукой.
Но не только.
Художественное полотно Блока разрежено и напичкано банальностями, которые спасает подпись автора, открывающая в его говорении какие-то новые, неочевидные перспективы.
Блок отлично знает цену своим словам. Именно поэтому одни и те же «дивные дивы» прогоняются через все близлежащие жанры, причём в одних и тех же фразах и концептах.
Поэтому, самое интересное в итальянских циклах Александра Блока, это, в-пятых, страницы двух его записных книжек (№ 25 и 26), которые он не уничтожил, как многие другие, незадолго до смерти.
Именно здесь ты и встречаешься с первыми (и самыми непосредственными, чистыми) импульсами, которые в обработанном (оцифрованном) и правильно сервированном виде возникают в стихах и путевых заметках.
Внутри них то, что называется «лаборатория художника», которая содержит переписанные с надгробий эпитафии (здесь же мы узнаём, что латинское изречение, эпиграфом вставшее перед всем поэтическим циклом, списано со стены внутри флорентийской церкви S.Maria Novella), зарисованные формы гробниц.
А так же, помимо тягостных мыслей о возвращении на родину, списки того, что понравилось или не понравилось в венецианских Галереях Академии, флорентийской Уффици или в миланской Брера.
Некоторые, особенно важные фрески и полотна Блок «зарисовывает» с помощью беглого экфрасиса, чтобы при работе над стихами и путевыми заметками, чего бы не напутать.
Фреска Фра Беато в Венецианской Академии начинает описываться со строки, которая, позже, войдёт в стихотворение «Успение»: «В горных садах цветёт миндаль.
Апостолы спят. К молящемуся Христу слетает [золотой] ангел с синего неба. Вознесение: собравшимся видны только серые концы риз в серых тучах в жёлтом круге.
Чёрные латники с зелёными ногами, с чёрными скорпионами на жёлтых плащах отстраняют женщин от Христа, несущего крест. Шествие – из красного города.
Iesum queritis Nassarebum non est hic.
Две голубые жены (из пяти) с кругло положенными косами заглянули в тёмный склеп с пальмами у входа. Но там сидит ангел с сияющим лицом. Крылья – жёлтые, зелёные и чёрные…»
А выше по крутым оврагам
Поёт ручей, цветёт миндаль,
И над открытым саркофагом
Могильный ангел смотрит в даль…
Описание фрески Джианникола Мани в Перудже даёт начало другому стихотворению, «Благовещение»:
«Дерзкий и темноликий ангел в красной одежде встал на тёмном золоте и произнёс дерзкое любовное приветствие: «Ave, gratia plena». «Esse ancilla Dei» — написано под темноликой красавицей, которая вполоборота к ангелу говорит: «Это я-то?», оторвавшись от книги.
Весёлого новорожденного Ваню моют. Елизавета с кумовским видом прибегает в Марии сообщить ей что-то удивительное…»
Тёмноликий ангел с дерзкой ветвью
Молвит: «Здравствуй, ты полна красы!»
И она дрожит пред страстной вестью,
С плеч упали тяжких две косы…
………………………………………………
Трепеща, не верит: «Я ли, я ли?»
И рукою закрывает грудь…
Но чернеют пламенные дали –
Не уйти, не встать и не вздохнуть…
В записных книжках, в основном, фактография, в письмах матери и близким – эмоции и подробности («как вернуться – не понимаю, но ещё менее понимаю, как остаться здесь. Здесь нет земли, есть только небо, искусство, горы и виноградные поля»), в произведениях, предназначенных для публикации сублимированные и обобщённые эмоции, заранее прогнанные через все возможные фильтры.
Символист, де, говорит. Декадент. Кумир просвящённой публики. Тонкий, изломанный, утончённый.
«…было бы гораздо приятнее сохранить в неприкосновенности свежее и сильное впечатление от природы.
Пускай бы оно покоилось в душе, бледнело с годами; всё шёл бы от него тонкий аромат, как от кучи розовых лепестков, сложенных в закрытом ящике, где они теряют цвет и приобретают особый тонкий аромат смешанный аромат розы и времени…»
…………………………………………………………………………
Впрочем, фраза, о том, что «русские кошмары нельзя утопить даже в итальянском небе» взята из очерка «Немые свидетели» взята из неоконченной пьесы для механического пианино книги про молнии и зарницы.
Известный русский поэт Александр Блок в свои 17 лет хотел стать артистом императорских театров – Проект «Юбилейный урок»
Наташа Ростова была его любимой героиней из художественных произведений; реформа, которая имела большую ценность для поэта, – отмена телесных наказаний, а вот чего больше всего он не любил в людях, так это цинизма. Представляем вам интересный материал из воспоминаний тети поэта Марии Бекетовой (первого биографа А.А. Блока) – «Признания», т.е. анкетный лист с вопросами, ответы на которые написаны Сашиной рукой еще летом 1897 г.
Сбоку пометка «Наугейм, 21 июня (3 июля) 1897 г.». Пожалуй, эти, пусть еще юношеские, ответы Александра Блока помогут вам лучше понять его личность.
ПРИЗНАНИЯ
Главная черта моего характера – Нерешительность.
Качество, какое я предпочитаю в мужчине – Ум.
Качество, которое я предпочитаю в женщине – Красота.
Мое любимое качество – Ум и хитрость.
Мой главный недостаток – Слабость характера.
Мое любимое занятие – Театр.
Мой идеал счастья – Непостоянство.
Что было бы для меня величайшим несчастьем – Однообразие во всем.
Чем я хотел бы стать – Артистом импер. театров.
Место, где я хотел бы жить – Шахматово.
Мой любимый цвет – Красный.
Мой любимый цветок – Роза.
Мое любимое животное – Собака и лошадь.
Моя любимая птица – Орел, аист и воробей.
Мои любимые писатели-прозаики – русские – Гоголь, Пушкин.
Мои любимые писатели-прозаики – иностранные – (прочерк)
Мои любимые поэты – иностранные – Шекспир.
Мои любимые поэты – русские – Пушкин, Гоголь, Жуковский.
Мои любимые художники – иностранные – (прочерк)
Мои любимые художники – русские – Шишкин, Волков, Бакалович.
Мои любимые композиторы – иностранные – (прочерк)
Мои любимые композиторы – русские – (прочерк)
Мои любимые герои в художественных произведениях – Гамлет, Петроний, Тарас Бульба.
Мои любимые героини в художественных произведениях – Наташа Ростова.
Мои любимые герои в действительной жизни – Иоанн IV, Нерон, Александр II, Петр I.
Мои любимые героини в действительной жизни – Екатерина Великая.
Мои любимые пища и питье – Мороженое и пиво.
Мои любимые имена – Александр, Константин и Татьяна.
Что я больше всего ненавижу – Цинизм.
Какие характеры в истории я всего более презираю – Малюта Скуратов, Людовик XVI.
Каким военным подвигом я всего более восхищаюсь – Леонида и 300 спартанцев.
Какую реформу я всего более ценю – Отмена телесных наказаний.
Каким природным свойством я желал бы обладать – Силой воли.
Каким образом я желал бы умереть – На сцене от разрыва сердца.
Теперешнее состояние моего духа – Хорошее и почти спокойное.
Ошибки, к которым я отношусь наиболее снисходительно – Те, которые человек совершает необдуманно.
Мой девиз – Пусть чернь слепая суетится,
Не нам бессильной подражать…
Девизом Блока послужили строки из стихотворения «Добрый совет» его любимого поэта А.С. Пушкина.
Давайте пить и веселиться,
Давайте жизнию играть,
Пусть чернь слепая суетится,
Не нам безумной подражать.
Пусть наша ветреная младость
Потонет в неге и вине,
Пусть изменяющая радость
Нам улыбнется хоть во сне.
Когда же юность легким дымом
Умчит веселья юных дней,
Тогда у старости отымем
Все, что отымется у ней.
1820 г.
Анкета
Предположите, кого подразумевал поэт, посвятив стихотворение «Старушка и чертенята» Григорию Е.
Собаку Бучку
Друга детства
Ежа, который жил у Блоков
Лошадь
Какое качество А.А. Блок ценил в людях («Что будет в сердце, в мыслях и в уме…»)?
Отвага и честолюбие
Ум и красота
Доброта
Мужество
Какой цвет неверно соотнесён с произведением А.
А. Блока? Белый («Стихи о Прекрасной Даме»)
Черный («Итальянские стихи»)
Красный («Город в красные пределы»)
Синий («О смерти»)
Урбино: итальянский город, сохранивший облик эпохи Возрождения
Примечание редактора: Подпишитесь на информационный бюллетень CNN Travel Unlocking Italy, чтобы получать инсайдерскую информацию о самых любимых местах Италии и менее известных регионах, чтобы спланировать свое идеальное путешествие. Кроме того, мы поднимем вам настроение перед тем, как отправиться в путь, предлагая фильмы, списки для чтения и рецепты от Стэнли Туччи.
Си-Эн-Эн —
Волнистые холмы поднимаются к вулканоподобным вершинам, на которых примостились города. Изломанные Апеннинские горы простираются на горизонте, а внизу бурлит река Метауро.Написанная Пьеро делла Франческа в 1472 году, она является одним из знаковых произведений эпохи Возрождения. И все же немногие иностранные посетители Уффици знают район, который вдохновил художника Пьеро делла Франческа.
Портреты Пьеро делла Франческа Федерико да Монтефельтро и Баттиста Сфорца являются одним из знаковых произведений эпохи Возрождения.
Риккардо Де Лука/AP Сегодня Урбино — небольшой университетский город в регионе Марке в центральной Италии — не входит в большинство туристических маршрутов.
Но еще в 15 веке это был центр эпохи Возрождения. Правитель области, тот самый Федерико да Монтефельтро, был одним из самых культурных вождей Италии.
Федерико не всегда видели таким. Незаконнорожденный сын предыдущего правителя Урбино, как гласит история, стал легендарным наемником, командовавшим частными армиями до победы того, кто заплатил ему больше.
Но когда его сводный брат был убит — возможно, по наущению Федерико — он пришел к власти. И, возможно, чтобы развеять сомнения относительно своего прошлого, он приступил к превращению своего города в культурный центр, способный соперничать с Флоренцией, расположенной в 120 милях к северо-западу через Апеннины.
Его двор не только уполномочил таких, как Пьеро делла Франческа и Сандро Боттичелли; это родило Рафаэля и Донато Браманте, архитектора Ватикана. Его библиотека была настолько важной, что теперь принадлежит папе, а двор Монтефельтро был местом действия одной из самых известных книг эпохи Возрождения.
Палаццо Дукале в Урбино — замок, но сказочный.
prescott09/Adobe Stock Двор был настолько известен, что даже после его смерти в Урбино продолжали стекаться люди. Один из приближенных его сына, Бальдассаре Кастильоне, написал о своем пребывании в Урбино хит эпохи Возрождения «Книга придворного» — по сути, менее хитрую версию «Принца» Макиавелли.
Ретро-бары расположены под ренессансными портиками. Крутые улицы, созданные для лошадей, а не для машин, американские горки вверх и вниз по двум холмам, на которых они качаются. А Палаццо Дукале — сказочный замок, построенный для Федерико, с изящными башнями-близнецами, смягчающими его укрепления в стиле милитари, — парит на краю склона холма и виден на многие мили вокруг.
Местонахождение Урбино означает, что его не испортили.
Ф.Подери/Adobe Stock Добраться до Урбино сегодня не намного проще, чем во времена Федерико.
Что необычно для Италии, здесь нет железнодорожного вокзала — ближайший находится в 45 минутах езды в Пезаро. Поездка на автобусе или поездка из Флоренции включает в себя обратные дороги, когда вы пересекаете Апеннины и путешествуете по трем различным регионам. Ближайший аэропорт находится в 90 минутах езды в Анконе, а ближайший крупный город — Болонья — более чем в двух часах езды.
com/_components/paragraph/instances/paragraph_893B0E87-D2BD-6936-8A70-915A45FA3ABF@published» data-editable=»text» data-component-name=»paragraph»>
«Турист, приезжающий в Урбино, должен действительно хотеть приехать сюда, поэтому он уникален тем, что его уберегают от «наездного» туризма», — говорит Луиджи Галло, директор Galleria Nazionale delle Marche, художественной галереи, которая находится в доме Федерико. герцогский дворец.«И его [физическое] положение позволило ему полностью сохранить исторический центр, избавив его от крупных строительных проектов, которые видели другие большие города. Здесь вы встречаете Ренессанс во всей его архитектурной красоте».
ЮНЕСКО, присвоившая Урбино статус Всемирного наследия, описывает его как место, которое «в значительной степени сохранило свой ренессансный вид… даже вмешательства 18-го и 19-го веков оставили ренессансную планировку почти полностью нетронутой».
Более того, отмечается в нем, даже в современных ремонтных работах всегда использовались одни и те же ренессансные методы.
«Конечно, у нас есть уродливые здания колледжа и уродливая больница. Есть действительно уродливые части.
Но морфология и географические [ограничения] сохранили город», — говорит Франческа Боттачин, профессор истории искусства в университете Урбино. По ее словам, в отличие от многих других итальянских городов, в Урбино не было послевоенного промышленного бума, что спасло его от строительства уродливых пригородов.
Итальянский город, где едят блюда 500-летней давности
Это не обязательно облегчает жизнь. Только жители могут въезжать в город на машинах — всем остальным приходится парковаться снаружи и подниматься на холм. Боттачин, который родом из равнинного региона Венето, говорит, что ориентироваться в холмистом городе в снежные зимы может быть, мягко говоря, сложно. И все же, по ее словам, она «подсела» на Урбино.
, и устраивает странный ужин с загадочным убийством в Палаццо Дукале. «С одной стороны, вы хотите, чтобы он восхищался и был полон туристов. С другой стороны, вы хотите, чтобы все это было только для вас». Он рекомендует ночную прогулку «в тишине, но не в одиночестве, потому что вы находитесь в компании красоты, истории и тысяч личностей, которые жили до вас».Даниэла Росси, местный гид, считает, что такого места нет. «Исторический центр занимает немногим более квадратного километра [0,4 квадратных мили], но в нем сосредоточено огромное наследие, которое оставило свой след в европейской истории, культуре, искусстве и архитектуре», — говорит она.
Сегодня она называет его «местом мира и спокойствия между искусством и культурой».
Тогда, добавляет она, это был «перекресток для лучших художников того времени».
Палаццо Дукале был создан, чтобы сливаться с остальной частью сказочного города, вместо того, чтобы быть типичным замком.
pavel068/Adobe StockСтроительство этого сказочного города — это история, заключающая в себе историю эпохи Возрождения, в которой итальянские правители обращались к классическим текстам и идеалам для «возрождения» культуры, а вместе с ней и общества.
Нетрадиционный приход к власти, конечно же, требует укрепления этой власти. И хотя новое исследование предполагает, что Федерико на самом деле был законным внуком предыдущего правителя, а не его внебрачным сыном (его связь могла быть через мать, что в те дни не считалось), ему нужно было оставить свой след.
по городу.
Как оказалось, Федерико был глубоко культурным человеком — в детстве он жил в Венеции и Мантуе и получил блестящее образование. Но как правитель Урбино вместе со своей женой Баттистой Сфорца и вероятным братом Оттавиано Убальдини он создал двор, вращавшийся вокруг культуры.
Он построил дворец, столь же красивый, сколь и неприступный, смягчивший похожие на гарнизон стены балконами и изящными башнями. Внутри стен у него был красивый сводчатый двор, сады вокруг задней части и первая в Италии публичная библиотека, открытая для всех жителей Урбино.
Наверху у него были такие художники, как Боттичелли, которые создавали художественные инкрустированные двери.
Его кабинет в одной из башен был инкрустирован деревянными панелями trompe l’oeil, демонстрирующими его доблесть как в войне, так и в культуре. А на стенах висели картины самых передовых художников того времени.
Они все еще там сегодня.
Считается, что эта фреска в доме детства Рафаэля была написана художником в подростковом возрасте.
Иван Вдовин/Алами Двор Монтефельтро произвел необычайное количество культуры. На работу к Федерико приезжали известные художники — звезды 15-го века, такие как Пьеро делла Франческа и Паоло Уччелло, а также (вероятно) подающий надежды Боттичелли. Архитекторы тоже: Франческо ди Джорджио Мартини строил крепости Федерико, а местному парню Донато Браманте (который позже спроектировал базилику Святого Петра в Риме — Микеланджело работал по его рисункам) приписывают архитектуру эпохи Возрождения в Милан, а затем и в Высокий Стиль ренессанс в Рим.
Федерико принимал математиков, астрономов и астрологов – ученых того времени. К его двору стекались гуманисты и писатели, в том числе Леон Баттиста Альберти, спроектировавший церковь Санта-Мария-Новелла во Флоренции.
Одним из его местных придворных художников был Джованни Санти, более известный как отец Рафаэля.
На самом деле место рождения Рафаэля до сих пор стоит в Урбино. Он находится в пяти минутах ходьбы от Палаццо Дукале и открыт для публики.
Посетители могут увидеть камень с размытым цветом, на котором Санти растирает пигменты. В спальне находится фреска с изображением Мадонны с младенцем, которую, как считается, нарисовал Рафаэль-подросток. Дева Мария даже носит на волосах тонкое покрывало, напоминающее его шедевр в лондонской Национальной галерее «Мадонна в розовых тонах».
Выгляните из кухонного окна Сантисов, и вы увидите, что вид идентичен тому, что был, когда Рафаэль рос: кирпичные дома, сложенные на крутых склонах, эти полуступенчатые, удобные для лошадей переулки (называемые piole ), и урывки вздымающихся изумрудных холмов за городом.
20 самых красивых деревень Италии
Стал бы Рафаэль Рафаэлем без Урбино?
cms.cnn.com/_components/paragraph/instances/paragraph_47C8EFC3-0055-B2E2-ECDD-915A4625FC71@published» data-editable=»text» data-component-name=»paragraph»>
«Что, если» всегда трудно, но недавние исследования Рафаэля говорят, что Урбино был фундаментом его видения красоты», — говорит Боттичин.«В его работах есть «пятое чувство» гармонии и идеальной красоты — классицизм, перенесенный в эпоху Возрождения. Я думаю, что Урбино сыграл в этом фундаментальную роль.
«Мы знаем, что ранние годы имеют основополагающее значение [для развития], и Рафаэль жил бы при этом необыкновенном дворе.
cms.cnn.com/_components/paragraph/instances/paragraph_F0504F6A-FFFE-EAA6-4D89-915A462529A9@published» data-editable=»text» data-component-name=»paragraph»>
«Он родился после смерти Федерико, но у Джованни Санти все еще была его мастерская. Это был удивительный климат, и, может быть, именно эта искра придавала необычайную гармонию его творчеству».Урбино известен своими «пиоле» — крутыми улицами, которые крутятся вверх и вниз по холмам.
Марке ТуризмОдним словом, двор Федерико был средоточием Ренессанса. И сегодня посетители все еще могут жить в нем.
Всего в квартале от места рождения Рафаэля находится редкая часть жизни до Федерико: Оратория Сан-Джованни Баттиста, расписанная фресками в начале 1400-х годов местными братьями Салимбени.
Написанные в готическом стиле библейские сцены наполнены повседневными деталями: собака, облизывающая свою кроху, мать, хватающая своего истеричного ребенка, и связанные в одежде последователи, раздевающиеся для крещения.
Братство, построившее часовню в 15 веке, существует до сих пор, как и другие подобные.
Остров, с которого началась Венеция
«В этом отношении Урбино необычен — братства все еще существуют, и они все еще занимаются благотворительностью, как и в 15 веке», — говорит Боттачин.
Туристы могут посетить их частные часовни — по пути к творчеству братьев Салимбени вы можете войти в Ораторию Сан-Джузеппе с гротом 16 века, в котором высечена сцена Рождества.
Вы также заметите мемориальные доски вдоль улицы (Виа Бароччи), отмечающие бывшие дома знаменитостей эпохи Возрождения, а также крутой piole перешел тебе дорогу.
В Палаццо Дукале располагалась первая публичная библиотека в Италии.
Эддигалеотти/Adobe StockНа другой стороне холма напротив Рафаэля возвышается герцогский дворец Федерико. Сегодня Палаццо Дукале является Национальной галереей региона Марке и 28-м по посещаемости музеем Италии. Зайдите внутрь, и вы будете удивлены, почему это не так популярно — на стенах висят произведения искусства таких художников, как Рафаэль, Джованни Санти, Тициан, Паоло Уччелло и Пьеро делла Франческа, в основном по заказу Федерико.
Есть керамика флорентийских братьев делла Роббиа и, конечно же, двери, спроектированные Боттичелли.
Даже это почти не изменилось со времен Федерико — оригинальный терракотовый пол провисает за века использования, а камины и дверные проемы до сих пор сохраняют его инициалы «FD» («Федерико Дукс» или «Герцог Фредерик»).
Студия Федерико, или кабинет, была отделана инкрустацией из дерева, изображающей его мастерство настоящего человека эпохи Возрождения.
Роберто Серра/Iguana Press/Getty Images Посетители могут даже подняться на одну из этих сказочных башен, чтобы увидеть туман, дрейфующий над холмами вдалеке — точно такой же вид, как у самого Федерико, и пейзаж, похожий на тот, что изображен на знаменитой картине в Уффици.
«Отношения между городом и сельской местностью вокруг него так хорошо сохранились — из города вы видите природу, а снаружи вы видите Дворец дожей, выходящий во всей своей красе из окружающего его ландшафта. Я думаю, что это делает его уникальным во всей Италии», — говорит Галло, чье любимое произведение искусства в галерее — «Мадонна ди Сенигаллия» Пьеро делла Франческа.
Сегодня вы можете пройти от дома Рафаэля до дворца Федерико, и ничего не изменится.
e55evu/Adobe Stock Влияние Федерико длилось веками. Так же, как и художники, которые увезли то, что они узнали в Урбино, в Рим и Милан, его идея публичной библиотеки взлетела — на самом деле его коллекция была настолько особенной, что ее быстро украли для Ватикана, как только семья Монтефельтро вымерла.
Для Галло он был настоящим человеком эпохи Возрождения.
«Федерико представляет идеал принца эпохи Возрождения, который сочетает в себе силу лидера с культурой гуманиста, и я думаю, что это образец для современных политиков», — говорит он.
«Он был великим политиком 15-го века, и это ясно видно по постоянству его города».
Поднятые копья, итальянский город готовится к поединку
Аластер Макдональд всадник точит копье, готовя своего скакуна к бою.
Рыцарский сезон в Сульмоне, и жители этого древнего города в центральной Италии готовятся к ренессансному спектаклю и пируют вокруг местного соперничества, сражающегося в рыцарских состязаниях на главной площади. Это неделя, чтобы прославить сообщество и забыть о бедах, вызванных рецессией и землетрясениями.
Площадь, естественный ипподром высоких каменных зданий с парящими вершинами гор Абруцци на одном конце и средневековым акведуком на другом, превращается в усыпанную песком арену, где с субботы «кавальери» — рыцари — будут наклонять свои копья и мчаться с головокружительной скоростью.
Рыцарский турнир, или Giostra Cavalleresca, приносит всплеск туризма в город, известный ученым-классикам как родина поэта Овидия и, в более широком смысле, итальянцам благодаря эксцентричному пасхальному ритуалу — «бегущей Мадонне», а также его конфетти — засахаренный миндаль, вездесущий на свадьбах.
Но поскольку жалюзи машиностроительных и пищевых заводов, которые когда-то обеспечивали работу многих из 25 000 человек, закрылись, а регион изо всех сил пытается оправиться от землетрясения 2009 года, разрушившего столицу провинции Л’Акуилу, самое важное для Sulmonese — это предлог, который Гиостра дает для того, чтобы наряжаться, шуметь и хорошо проводить время.
Для события, которое ведет свое происхождение от средневекового расцвета города и было возрождено в 1995 году, город делится на семь районов; жители отмечают свою территорию знаменами, свисающими с балконов по всей длине узких мощеных улиц, и формируют отряды барабанщиков, трубачей, знаменосцев и костюмированных «княжеских дворов», чтобы поддержать своего кавалера.
Месяцы напряженной работы уходят на подготовку мантий для сотен обычных людей, которые наряжаются дворянами, солдатами, пажами и музыкантами 16-го века для парадов, которыми начинаются и заканчиваются ежедневные турниры и другие мероприятия в течение недели.
И каждую ночь соседи собираются под звездами для пиршества на местных площадях — платные гости, как туристы, так и местные жители, жизненно важны для финансирования рыцарской команды каждого района.
«Сотни людей по всему городу готовят, шьют и тренируются. Мы смертельно устали, до 3 часов ночи шили красивые халаты», — сказала пенсионерка Тильде Каруньо, чья рутина усложняется в связи с сезоном рыцарских турниров.
«Однако оно того стоит. Мы живем Гиострой в наших сердцах».
В этом году программа восьмидневная, включая мероприятия по приглашению для команд из других итальянских и европейских городов, после значительно сокращенного прошлогоднего Giostra после землетрясения. Однако планы правительства по жесткой экономии по-прежнему вызывают беспокойство, и перспективы возвращения к двухнедельному шоу кажутся ограниченными.
Летние театральные представления распространены в живописных итальянских городках. Некоторые также проводят конные соревнования, в частности, многовековые скачки Палио в Сиене вокруг городской площади. Но Sulmona заявляет об уникальности мастерства и смелости своих рыцарских поединков, которые теперь привлекают телевизионную спортивную аудиторию.
Средневековые бои, в которых рыцари пытались сбить друг друга с ног, давно прошли к тому времени, когда Сульмона в 1583 году установила правила для испытаний рыцарской доблести. Сегодня наездники, в основном профессиональные жокеи, нанятые округами, участвуют в гонках отдельно.
В каждом соревновании один на один два гонщика отправляются в противоположных направлениях от центра трека в форме восьмерки. Своими копьями они отрывают кольца от манекенов рыцарей, расставленных по площади. Каждое полуминутное соревнование заканчивается тем, что пара мчится навстречу друг другу к финишу и финальному рингу.
У победителя будет больше колец, но скорость тоже имеет значение, определяя результат при равенстве очков и способствуя подсчету того, кто будет участвовать в финальной схватке в воскресенье.
Падения, несчастные случаи и споры между судьями не редкость, и зрителям, заполняющим трибуны, гарантированы острые ощущения и драма, поскольку местные страсти разгораются так же буйно, как на любом футбольном стадионе.
В то время как сульмонцы мечтают о том, чтобы их кавалер водрузил палио, или знамя победы, в кафе ходят разговоры о том, сможет ли чемпион 2010 года Франческо Скаттолини, выступающий за Порта Бономини, отразить вызов ветерана Массимо Конфиккони из Порта Филиамабили, который торгуется за рекордный седьмой палио.