Чужой среди центровых

Когда попадаешь в Азию на срок более долгий, чем действие туристической визы, у тебя только два пути. Либо принимаешь Азию всем сердцем и обнаруживаешь, что отныне не можешь без нее жить, либо зарабатываешь нервный тик и бежишь в сторону аэропорта, проклиная местных за их повадки, внешность, язык, климат, еду и все остальное.

Я видел обе категории лаоваев — так нас называют местные, уверяя, что это всего лишь значит «иностранец». И умалчивая, что это, скорее, нечто типа ироничного «иностранчег», то есть существо, стоящее на совершенно иной ступени развития, чем китаец — житель Центра Мира, гражданин великого Срединного государства (именно так переводится самоназвание Китая — Чжунго). И не стоит обманываться, думая, что ступень эта в китайском сознании выше их собственной, китайской. В Китае иностранцу вообще легко впасть в заблуждения, оттого и относятся к лаоваю с усмешкой, порой открытой, порой тщательно скрываемой.

Это важный момент. Ты всегда будешь тут лаоваем, даже если в совершенстве овладеешь языком, выучишь пару диалектов, достигнешь высот в каллиграфии, станешь мастером ушу — будешь купаться в комплиментах и искреннем восхищении местных твоими способностями, но останешься «иностранчегом». Никогда не станешь «своим». Если к этому относиться со спокойным пониманием или даже с юмором, жизнь в Китае может стать весьма комфортной, интересной и не особо хлопотной. Во всяком случае, на это можно надеяться. А те, кто прибывает сюда с миссионерскими замыслами и желанием сразиться с культурой, которой не меньше пяти тысяч лет, неизбежно терпят фиаско разной степени драматичности.

© KHH 1971 / gettyimages.com

Принять в сердце Китай для меня не значило сделаться больше китайцем, чем сами китайцы. Я не ставлю мебель в соответствии с фен-шуем, не ношу алые шелковые халаты с вышитыми золотыми драконами. Не слушаю народную оперу (вернее, слушаю — вместе с китайскими соседями сверху, большими ее любителями, однако уже не страдаю от нее, словно от зубной боли). Но Китай меня сильно изменил. На многие вещи я стал глядеть иначе. Неизменным осталось лишь одно, за что больше всего люблю Поднебесную, — практически ежедневное удивление и восхищение той жизнью, что кипит в ее городах и деревнях. Каждый день приносит столь удивительные наблюдения и открытия, что поневоле ощущаешь себя ребенком, изумленно смотрящим на огромный мир.

Китайское трудолюбие

Всем известно: немцы — пунктуальные, французы — самые искусные любовники, американцы все поголовно — ковбои, а русские пьют водку из самовара и ездят на медведях. А китайцы — трудолюбивые. Вот нет у них большей радости в жизни, чем потрудиться как следует. И песенка у нас даже про них есть, как над рекой Хуанхэ встает солнце, и идут китайцы на поле, зажав в кулаке горсточку риса, и несут портреты Мао…

На самом деле, конечно, китайцы в этом плане ничем не отличаются от остальных людей. Ничто человеческое им не чуждо. Так же отлынивают от работы при первой же возможности. Так же любят хорошенько поесть и вздремнуть после еды, прямо на рабочем месте. Хотя нет, это как раз они любят больше всех в мире, но это тема для отдельной статьи.

Их усердие — в учебе, работе — зачастую основано на страхе. Перед родителями. Перед обществом. Перед будущим. Спрос-то весьма строгий, с самого детства, таков уж Восток. От этого становится грустно и вспоминаешь себя в армии. Первые полгода службы я много трудился: копал ямы, засыпал и копал новые. Рыл траншеи. Таскал в руках бордюрные камни — тележка не полагалась — от КПП до караулки, это километра полтора через всю часть. Что-то красил, дерновал, грузил… Был ли я трудолюбивым тогда? Не особо. Но за моей работой и работой других «духов» следил сержант Ивахненко, размером с племенного бычка и примерно с таким же характером. Удары его были всесокрушающими. Вариантов не было, приходилось трудиться.

Труд множества китайцев именно такой — подневольный и не особо осмысленный. Там, где следует сделать быстро и хорошо, китайцы будут долго ковыряться, подклеивать, подвязывать, подлатывать постоянно, чтобы в итоге все развалилось и пришлось начинать заново. Могут и быстро сделать, но быстрота эта напоминает «дембельский аккорд» — кое-как в рекордный срок навести «красоту», чтобы все это, как обычно, развалилось после сдачи.

Китайцы не трудолюбивые. Но они — очень трудостойкие. То есть там, где я или подобный мне загнется от невыносимых условий труда, китаец будет работать с безмятежным выражением лица. И вот за это они достойны и уважения, и похвалы. Именно этими трудостойкими людьми-муравьями, низкорослыми, темноликими, одетыми в мешковатую синюю форму, и создаются грандиозные новостройки, многоуровневые развязки, от которых захватывает дух, прокладываются дороги, подметаются улицы, развозятся товары…

Такой вот парадокс.

Удивительное — рядом

Китай удивляет постоянно.

Густым и теплым шанхайским вечером мы с женой шли по мосту через какую-то районную речушку. Было душно, влажно, будто в огромной теплице. Над нашими головами перекидывались туда-сюда летучие мыши. Ползли желтоватые от смога и освещения облака, назревал дождь, от которого не станет ни прохладнее, ни легче. Мы спешили домой. Неожиданно в темноте прямо перед нами возникло нечто небольшое, продолговатое, похожее на черепаху. Это и была черепаха, самая настоящая. Она беззвучно плыла в воздухе, слегка покачиваясь на уровне наших глаз, едва не задевая наши лица. Мы замерли. Сверкнула молния, и тут из предгрозового воздуха соткался еще и старичок на велосипеде. На самом деле он вырулил из-за наших спин, а черепаху он обмотал веревкой и за кончик этой самой веревки держал в вытянутой руке. Он нам ее хотел продать для вечернего супа. Но, слыша иностранную речь, из деликатности, молча крался за нами по мосту на велосипеде и решил соблазнить нас, просто показав свой превосходный товар: чего говорить-то, ведь лаоваи все равно неразумные и китайскую речь не понимают.

Черепаху мы у него купили. Счастливый старичок умчался прочь в темноту, а мы спустились к реке в поисках подходящего места, куда можно было выпустить нашу покупку. Уж не знаю, как дальше сложилась ее судьба. Но мне запомнилась фраза жены, когда мы, попав все же под дождь, вернулись домой: «Кажется, я отвыкла от своей страны. Начала удивляться тут всякому…»

Переходя улицу, оглянись по сторонам
(правила уличного движения)

Небольшой экскурс в историю, относительно недавнюю. В период «культурной революции» неистовые хунвейбины ревниво искали все, что может оказаться контрреволюционным. А, как известно, кто ищет — тот всегда найдет. Они и нашли — светофор. Бдительные товарищи обратили внимание, что на красный свет машины останавливаются. А ведь красный — партийный цвет! Налицо угроза прогрессу революции и препятствие развитию. Надо запретить остановку на красный сигнал. Но разум в лице премьер-министра Китая Чжоу Эньлая победил энергичных революционеров: он заверил активистов, что на красный останавливаться — хорошо, это символизирует, что партия гарантирует безопасность всей революционной деятельности. Было это аж в 1966 году.

Но к светофору в Китае и в наше время отношение весьма неоднозначное. Правда, уже без политической подоплеки.

Каждый раз, когда мы прилетаем из Москвы в Шанхай, в первые дни я слежу и за собой, и за женой на улице. Разбалованные относительным соблюдением прав пешеходов в Москве, мы не сразу вспоминаем, что в Китае светофор для многих водителей — просто трехцветный фонарик-украшение на перекрестке. Он еще каким-то образом может привлекать внимание водителей автобусов и иногда — грузовиков и такси. Вся же многочисленная двухколесная мелюзга мчится «на своей волне» на любой сигнал, поворачивает куда пожелает, едет и по тротуару, бибикая пешеходам.

© d3sign / gettyimages.com

А если паркует свой драндулет, то непременно поперек тротуара — для красоты или еще из каких соображений. Но явно не со зла и не бросая вызова обществу. Точно так же, не со зла, вас не пропустят на пешеходной «зебре» — в Китае это просто полоски на проезжей части, лишенные всякого смысла. Но дорогу-то надо переходить, так ведь? Так вот делать это надо без суеты, не бежать и не метаться. Просто идти и внимательно смотреть на снующий вокруг тебя транспорт. И не пытаться негодовать, не начинать призывать аборигенов к соблюдению правил дорожного движения. Не поймут, ведь главное правило в Китае на дороге — одно: еду, куда хочу и куда мне надо. И вот его-то каждый водитель свято соблюдает.

Правительство с этим борется — камеры наблюдения, штрафы… Об успехе пока говорить трудно. Впрочем, в последнее время нас уже несколько раз пропускали на «зебре» — значит, не зря идет работа.

«Кххх!»

Этот звук слышится в Китае постоянно и везде. Так уж повелось — китайцы искренне (и не без оснований) считают, что шумно прочистить носоглотку и смачно сплюнуть куда придется — полезно для организма и ничего зазорного в этом нет.

В местной газете я однажды прочитал пропитанную духом романтики статью о звуках города — опрашивали прохожих, просили назвать типичный звук. Там были и колокольчики пагоды, и шелест бамбука в парке, и песни цикад, и мелодия ветра в высотных кварталах, и треньканье велосипедных звонков, гул поезда надземного метро был указан как типичный и узнаваемый. Но никто из респондентов не вспомнил самый частый и знаменитый звук «кххх!», бьющий по ушам каждому прибывшему в Поднебесную лаоваю. А все потому, что местным он привычен и даже не удостаивается внимания. Маленькие дети и школьного возраста юноши, почтенные старики и умилительные старушки, изящные девицы и зрелые тетушки, простолюдины в обносках и холеные азиатские джентльмены в дорогих костюмах — харкают все. Парикмахеры, таксисты, официанты, продавцы, художники на набережной, влюбленные пары в парке. Громко, с удовольствием, не стесняясь.

Правительство и с этим пытается бороться. В метро и парках появились плакаты с перечеркнутым плюющимся силуэтом и надписью, что в общественных местах этого делать нельзя, — на китайском и английском. Вдруг кто из гостей Поднебесной возжелает присоединиться к нарушению порядка, но увидит надпись и устыдится. Но ведь понятно, что плюются китайцы не со зла и не от бескультурья, а для пользы здоровья. Тут никакие запреты не в силах преодолеть тягу народа к оздоровительным процедурам.

© Rogier Vermeulen / flickr.com

Кстати, эта тяга удивительным образом сочетается с наплевательским же (раз уж речь об этом) отношением к нему. Взять, например, китайскую страсть к курению в транспорте, банках, больницах, ресторанах, торговых центрах, спортивных центрах, лифтах и прочих самых разных местах. С ней тоже пытаются бороться, в Гонконге и Макао даже добились успеха — помогли высокие штрафы. Материковый же Китай сильно драконить своих граждан за такие пустяки пока не решается.

Будьте здоровы!

Лучше вообще не болеть, это всем известно. Но мало кому удается безмятежно прожить жизнь и не попасть на прием к врачу.

Одним китайским утром я проснулся, потрогал лоб, прислушался к кашлю и понял: настал и мой черед. Конечно, я бывал у врачей много раз. Но то свои, отечественные эскулапы. А вот к их китайским коллегам ходить не приходилось. Первым делом направился в маленькую университетскую поликлинику в кампусе, полагая, что, раз работаю в университете, мне в это учреждение и лежит дорога. Но заспанные медики от меня шарахнулись, как от зачумленного. Подумал, всему виной мой вид, и оказался отчасти прав. Но не бледность чела и сверкание глаз насторожили местных врачей, а моя лаовайская внешность. «Вам не к нам!» — категорично заявили они. «А к кому же и куда?» — озадачился я. «Вам надо в международный госпиталь, только там принимают иностранцев». Туда обращаться не хотелось. За деньги, что международный госпиталь слупит за «визит доктора, говорящего по-английски» мне надо работать несколько месяцев, ночуя под мостом и питаясь на задворках продуктового рынка. Подумав, предложил компромисс: «Я парень простой, из народа. Направьте меня в обычный народный госпиталь, которых полно вокруг. Я уйду и не буду мешать вам трудиться». В переговорах с врачом и двумя медсестрами помимо меня участвовали старик-охранник в фуражке, его подруга-уборщица со шваброй в руках и несколько совершенно посторонних людей, по виду — студенты и преподаватели.

© Asia-Pacific Images Studio

Участвовали совершенно на равных, разглядывая меня и обсуждая мою дальнейшую судьбу. За общим гвалтом я не уловил, кем же был вынесен окончательный вердикт. Надеюсь, это был врач, а не сторож и не уборщица. Я получил бумажку с адресом, направление на осмотр. Надо сказать, сердобольные участники дискуссии предлагали меня довезти — кто на велосипеде, кто на автобусе, а один дядечка профессорского типа настаивал на такси и даже принялся вызывать его по телефону. Из опасения, что они всей компанией и повезут меня к народным врачам, я отказался от помощи и поехал в больницу самостоятельно. Вслед мне неслись пожелания выздороветь быстрее и рекомендации пить больше горячей воды. Последнее — универсальное китайское лекарственное средство. Пьешь много горячей воды — будешь здоровым всегда, ну или быстро поправишься. Не пьешь много горячей воды — дела твои плохи, а дни сочтены…

В народном госпитале, первый этаж которого был больше похож на причудливое смешение банка с вокзалом, я помаялся в разных очередях во всевозможные окошки — оплата приема, сдача анализов, оплата анализов, ожидание приема… Врач — бодрый, лысый, полнолицый, в круглых очках — внимательно посмотрел на меня, на распечатку анализа крови, снова на меня.

«Мне кажется, вы больны», — не допускающим возражений тоном наконец изрек он. Я не стал спорить и кивнул. Потом стеснительно поинтересовался, что за болезнь со мной приключилась. Ответ врача поразил честностью: «Не знаю». Я снова кивнул понимающе: будь я китайцем, врач быстро определил бы все. Но поскольку я носитель не известного ему лаовайского организма, дела мои темны и перспективы туманны. Едва вознамерился узнать, что теперь делать, как лицо доктора просияло. Врач порылся в ящике стола и выудил оттуда две крупные, с палец, ампулы. «Это очень хорошее средство! Китайское, — с гордостью сказал он, держа передо мной в раскрытых ладонях ампулы. — Какую выбираете?»

Я пригляделся. Названий не было. Одна ампула — с бесцветной жидкостью, другая — с подозрительной желтоватой. «Очень хорошее средство, очень помогает!» — подбадривал меня доктор. «Что это?» — спросил я. Врач вздохнул и повторил: очень хорошее средство, китайское. Для убедительности даже продублировал по-английски: «Чайниз медисин. Вели гуда». Предавшись фатализму, я махнул рукой: «Давайте обе!» Доктор испуганно замотал головой — нельзя, очень сильное лекарство. Нужно выбрать только одно.

За нашим общением с интересом наблюдало множество народу, помимо доктора и медсестры. Кто они такие, я не знал, но догадывался: обычные скучающие в очереди пациенты, решившие зайти вместе со мной в кабинет врача и посмотреть на «собачку говорящую». Врач к их желанию отнесся спокойно и не гнал прочь — давал соотечественникам возможность вдоволь налюбоваться на лаовая.

Я колебался, как Нео из «Матрицы», когда ему предлагали синюю или красную пилюлю.

Самурай Ямамото Цунэтомо в подобных случаях советовал: «В ситуации “или-или” без колебаний выбирай смерть». Вооружившись этой яростной мудростью извечных врагов Китая, я отказался от обеих ампул, поблагодарил всех за заботу и поспешил покинуть переполненный кабинет.

«Пей больше горячей воды!» — раздалось мне вслед.

И знаете, я послушался их и выздоровел. Через неделю.

Еда, ты мир!

Чтобы не болеть, надо не только пить много горячей воды, но еще и хорошо (часто — значит обильно) питаться. Еда — основа основ китайской жизни. До недавнего времени люди в Поднебесной даже приветствовали друг друга вместо привычного нам сейчас «нихао!» вопросом «чи лэ ма?». То есть «поел ли?»
Никакая другая тема не способна вызвать такой же живейший интерес китайца. Еда — не только любимая тема разговоров. Если видите китайца в состоянии глубокого размышления, можете быть уверены: в девяти случаях из десяти он размышляет о еде. Даже деньги и квартирный вопрос уступают теме еды, что уж говорить про погоду, политику, спорт, искусство и все остальное. Хотите «оживить» китайского собеседника, сделать ему приятное — заведите речь о еде и внимательно слушайте. Собеседник будет польщен ролью эксперта и с гордостью поведает вам множество невероятных рецептов самых диковинных блюд, даже если на деле это будет всего лишь способ приготовления простого лукового супа.

Китайцы вообще гордятся всем своим, ну а уж национальной кухней — особенно. И, надо признать, на то есть основания. Это целая философия жизни, с ярко выраженным китайским характером. Это основа китайской культуры. Главная прелесть в том, что она вполне доступна и приятна в изучении даже тем, кто не в силах освоить иероглифы, которые тоже являются частью культуры.

Грубо говоря, есть несколько главных направлений в этом важнейшем из всех китайских искусств. Северная кулинарная школа — изобилие лапши, пельменей, а рис не в особом почете. Южная шанхайская славится сладкими и кисло-сладкими блюдами. Сычуаньская — ужасно острая, огненная. Ну а всякими изысками типа новорожденных мышат можно угоститься в провинции Гуандун. Но нужно ли?

Через еду прагматичные и жизнелюбивые китайцы познают мир. В каждой провинции — кухня своя, особенная и неповторимая. Да что там, в каждом городе готовят по-своему. А в самом городе — в каждом квартале возможно свое, уникальное именно для этого места, приготовление. Нюансы очень важны и ценны. Съездить на выходных за сотни километров от дома, чтобы поесть «знаменитые вкусные пампушки» в каком-нибудь захолустье, — это очень по-китайски. Впечатления о заграничной поездке у китайца тоже складываются в первую очередь из описаний еды. Много-много раз я слушал от знакомых китайцев, исколесивших Европу, перечень стран, где было «вкусно» и где, наоборот, «невкусно». У каждого, разумеется, свой список предпочтений. С молодыми проще, западная еда им может даже нравиться. А вот пожилым почти везде — «бу хао чи», то есть совершенно невкусно. Вот потому во время турпоездок китайцев организованно, целыми автобусами, завозят в специально созданные огромные китайские столовые и рестораны. В Москве несколько таких мест, и одно из них — внутри спорткомплекса «Олимпийский». Ежедневное столпотворение шумных китайских туристов у входа в ресторан на фоне огромного золотого купола Московской соборной мечети придает этому месту весьма необычный колорит.

Так что, несмотря на тягу китайцев к так называемому «фуд-туризму», это относится больше к границам Центра мира, то есть к Китаю. А вся периферия мира — это другое. Лишь отдельные любознательные храбрецы покидают по вечерам гостиницу и пробираются в какие-нибудь наши «Елки-Палки», заказывают там русские национальные блюда и с содроганием разглядывают принесенные им окрошку и холодец. Самые отважные, возможно, даже пробуют, но только для того, чтобы отпрянуть от блюда и вспомнить родину — великую страну с самой прекрасной на свете едой.

Как жить и общаться

Несмотря на то что многим Китай может показаться другой планетой, местные правила жизни универсальны. Спокойствие и вежливость — лучшие способы скрасить свою жизнь на чужбине и наладить контакт с местными. Китайцы очень чувствительны и весьма ценят уважительное отношение (что порой не мешает им быть совершенно бесцеремонными с нашей точки зрения, но, опять же, это не со зла, а, например, из любопытства или в силу природной непосредственности). Лучше избегать разговоров о политике, особенно если дело касается болезненных тем, например Тайваня или Тибета. Тем более зачем затрагивать политику, когда есть возможность обсудить обед — прошедший или предстоящий. Это ведь интереснее и полезнее.

К людям из России китайцы относятся в целом весьма дружелюбно. Обязательно похвалят вашу внешность (какой бы удручающей она вам ни казалась) и ваш китайский (даже если он состоит всего из двух, зато самых важных слов — «сесе» и «нихао»). Сделают комплимент президенту — старательно произнесут его фамилию (благо в ней отсутствует неодолимый для многих китайцев звук «р») и покажут большой палец. Постараются помочь, если нужно, даже если не знают, как именно надо помочь. И научат вас практичности: в один из дней вы обнаружите, что давно не пользуетесь утюгом, а пройтись в красивой пижаме по вечерней улице, совершая вечерний моцион, — самое оно. 

«Как кратко рассказать о Китае?» – Яндекс.Кью

Китай – это третья страна в мире по площади территории, уступающая по этому показателю только России и Канаде. Если брать территорию, которую можно уверенно назвать “обжитой”, то Китай – это абсолютный лидер. Китай находится в Азии (см. карту справа), и с востока омывается Тихим океаном, с севера граничит с Россией, Монголией и Северной Кореей. На западе его соседями являются Казахстан, Киргизия, Таджикистан, Индия, Непал и Бутан. На юге Китай граничит с Мьянмой (Бирмой), Лаосом и Вьетнамом. Китай занимает первое место в мире по населению, о китайцах мы плотно поговорим в одном из разделов ниже. Экономика Китая одна из сильнейших в мире, но сложно сказать, какая точно по месту, так как существует несколько альтернативных способов оценки. По общему ВВП (валовому внутреннему продукту) китайцы находятся на втором месте в мире после США. Если брать показатель ВВП на душу населения, то Китай даже не в первой десятке, а где-то в районе 80-го места. Название страны Слово “Китай” есть только у нас, а в других странах мира Китай называют China (Чайна) или похожими названиями. Причина в следующем. Европейская цивилизация познакомилась с Китаем уже давно во времена Римской республики. Название страны римляне переняли еще в тот период, словом “Чин” Китай называли тогда многие народы. Отсюда с древних времен и идет название China (Чайна). Слово “Китай” происходит от названия кочевого народа, проживавшего на севере Китая. Сами китайцы называют свою страну Джун Го, что дословно переводится как “центральная страна”. В Китае проживает около 1,34 миллиарда человек, но это официальная цифра. В Китае живет много незарегистрированных граждан, хотя правительство предпочитает эту проблему не афишировать. Китай – это вторая экономика мира после США, а по некоторым оценкам даже первая. Успех китайцев состоит из двух составляющих – это дешевые рабочие руки и грамотная политика правительства. Политика правительства – это определяющий фактор. Власти КНР делают все, чтобы у них появлялись новые предприятия и производство процветало. У нас считается, что все китайцы поголовно буддисты, что неверно. Традиционная китайская идеология держится на “трех китах” – Буддизм, Конфуцианство и Даосизм. Большинство китайцев при этом – атеисты. Эта страна считается одной из самых несвободных в мире. Было и такое в китайской истории, но сейчас все меняется. Современный китаец не чувствует какого-то серьезного контроля, хотя на самом деле он существует.

описание, история, население, курорты, кухня, рекомендации.

• АВИАБИЛЕТЫ
• ОТЕЛИ
• ТУРИСТИЧЕСКАЯ СТРАХОВКА
• ТУРЫ
• АРЕНДА АВТО
• МОРСКИЕ КРУИЗЫ

veryclose.ru

Сайт о странах и путешествиях

• Главная
• Страны
  • Популярные страны
    • Россия
  • Австралия
  • Европа
    • Россия
      • Крым
    • Кипр
    • Болгария
    • Греция
      • Афины
    • Испания
      • Барселона
      • Коста-дель-Соль
  • Азия
    • Египет
    • Турция
    • Индонезия
      • Остров Бали
    • Китай
      • Пекин
      • Шанхай
      • Шэньчжэнь
    • ОАЭ
      • Достопримечательности ОАЭ
    • Индия
      • ГОА
        • Достопримечательности Гоа
      • Агра
        • Достопримечательности Агры
    • Таиланд
      • Бангкок
        • Достопримечательности Бангкока
      • Паттайя
        • Достопримечательности Паттайя
      • Пхукет
        • Достопримечательности Пхукета
      • Достопримечательности Самуи
        • Достопримечательности Самуи
      • Краби
        • Достопримечательности Краби
      • Остров Бамбу
      • Острова Пхи-Пхи
    • Мальдивские острова
    • Вьетнам
      • Нячанге
        • Достопримечательности Нячанга
      • Фантьет
        • Достопримечательности Фантьет
  • Америка
    • Северная Америка
      • Куба
    • Южная Америка
  • Африка
• Куда поехать
  • Интересные места
  • Красивые виды
  • Море и пляж
  • Секс туризм
  • Вкусная еда
  • Активный отдых
  • Романтические путешествия
  • Семейный отдых
  • Шопинг

Современный Китай

Стоит заметить обязательно, что все очень субъективно и вам в Китае может будет тошнить и тянуть домой после первого же дня, проведенного в обществе очень громких людей, постоянно схаркивающих, зевающих с неприкрытым ртом, детишек наваливающих свои дела посреди дороги. Связи между моими картинками и реальностью кому–то может показаться, что и нет, но она есть. Мне тут очень нравится и совсем не по вышеперечисленным причинам.

У меня самая лучшая работа в мире — я веду физкультуру у первого курса местного универа. Попал сюда случайно по–знакомству. Зарабатываю 1000$ в месяц, учителя английского тут зарабатывают столько же. Китай хочет выучить весь английский (даже кино в оригинале) — в этом причина массовости изучения английского, так что практически любой (знает английский и имеет вышку педа или сертификат TESOL) желающий может сюда приехать.

Как некоторые уже знают тут я прилетел не в тот Китай, не в тот, который я себе представлял, я был глуп и таким скорее всего и остался. Кстати о глупости — китайский я так и не выучил после полутора лет здесь.

Тут все гигантских масштабов. Если строить небоскребы то сразу десяток одновременно, если строить дороги, то все сразу и авто и ж/д, в общем тут одна большущая стройка( о ней будет позже).

Впрочем как позднее мне объяснили старшие провинция эта самая развитая в Китае и название ей Джедзян(Zhejiang). Про то, что витает тут в воздухе писать не буду, думаю можно будет догадаться.

Вторая вещь после масштабов Китая которая поражает в нем — это движение на дорогах. Во–первых, тут в Шаосине (Shaoxing) нет машин старше приблизительно 2005 года, кроме таксистов. Я, ясное дело, могу ошибаться в точных датах, говоря проще, кажется что все кто ездит на машинах, ездят на новых.

Во–вторых, 95% всех мопедов и мотоциклов на электро–двигателях, бензиновые тут запрещены в центральной части города. Но тишиной на дороге не насладишься, потому что все у кого есть чем сигналить или звенеть, делают это постоянно — поэтому стоит непрекращающееся пипикание. Но что самое интересное — это не способ выражения эмоций, а просто заявление о себе “Я тут — я еду”. Сигналит не недовольный, а тот кто презюмируется виновным, т.е. “урод который едет как хочет”. И касательно эмоций — водители настолько спокойные, что просто сложно поверить в такое. Тут норма переход или разворот где захочется — и никто не вылезет из машины и не будет ругаться и самое смешное — в таких ситуациях не сигналят. И причем все это делается не спеша.

Дороги тут замечательные с отдельной полосой для мопедов и велосипедов. И еще тут самая дешевая стоимость строительства километра скольки–то–полоски в мире, от чего дороги не только не страдают а даже цветут местами роскошными клумбами на автобанах.

Следующая степень приближения это мой универ — Zhejiang Yuexiu University Of Foreign Languages — так называется университет в котором я работаю, он частный и спонсируется местной фармацевтической компанией. Находится он на окраине города между промышленным районом и прекрасными горами.

Живу на территории кампуса. Школа предоставляет либо комнату без кухни, либо квартиру 3 комнатную, но с соседом. Мой сосед барышня с Ямайки. Выбор пал на квартиру по двум причинам — сказочный вид из окна на горы с монастырем наверхушке и наличем кухни, которая значительно облегчает мне тут процесс приема пищи — я не кушаю мяско и рыбку, а китайцы очень даже этим занимаются, по–этому возможность пастись по местным ресторанам мне серьезно ограничена. Особо любопытный читатель может поинтересоваться “может я еще и не употребляю?”. Единственной интоксикацией которую я продолжаю употреблять является местный воздух.

С кампуса можно жить никуда не выходить при желании или наоборот при нежелании: речка, куча парков, магазины, парикмахерские, стадионы, автошкола, столовые, фастфуды всякие. Но выходить есть куда — в горы, которые здесь рядышком. Они известнее чем сам город потому что на одной из вершин находится могила первого имератора Китая — Да Ю Великого. А на соседней горе находится каскад из буддистских монастырей — о горах напишу позже. Едиственное что не радует так это то, что гор этих зачастую не видно из–за смога. Теперь у меня своя интерпретация понятия “поднебесной” — из–за смога неба не видно, а все что видно так это серая масса нависшая над головой и именуемая смогом. А так — жить можно.

Моя первая попытка подняться на гору, что находится в 5 минутах пешком от универа, для того чтобы снять с нее вид города, была в некотором смысле неуспешной — города я так и не увидел из–за тумана, зато полазил по буддистским монастырям. Это комплекс монастырей у подножия особенный, потому что рядом с ними могила их первого императора.

Не погружаясь глубоко в тему религии, можно легко наблюдать сходство во внешних обрядах — церемонии поклонения. Вместо свечей у них сандаловые палочки (иногда палочки по размеру как бревна). Вместо распятия — огромезная статуя. Вместо колоколов — большие медные чаны. В общем, я в очередной раз убедился в том, что все религии в корне своем исходят из одного источника.

Радовало обилие желто–оранжевого цвета и веселые монахи в одеждах такого же цвета.

Как я уже говорил, в первый мой подъем увидеть город мне не удалось, зато в этот раз я увидел все, что хотел. Высота горы около 360 метров, подниматься спокойным шагом около 50 минут, но я забежал за 20, потому что боялся, что снова придут тучи и заберут вид города.

Город мой Шаосин (Shaoxing) большой по нашим меркам и средненький по китайским по вполне понятным причинам. Население около 5 млн чел. Понятие город тут растяжимо в буквальном смысле — территория города не заканчиваются просто дорожным знаком — город плавно перетекает из одного в другой. Когда едешь по дороге непонятно где закончился один и начался следующий. Они живут тут везде. На фотографиях можно разглядеть универ мой.

Расстояние до центра города равно 10 минутам велике. Недалеко от города в 5 часах езды на автобусе есть горы похожие на те, что были в киноленте “Аватар”, как оказалось позднее там я тоже побываю, но это будет позже.

Помогал я как–то раз крестьянам рис собирать — мне почему то было это очень интересно.

Ох и нелегкая работа это. Грязь по–колено и адски–тяжелые мешки, которые нужно уносить с поля. Местные это делали с такой легкостью, что я решился попробовать, о чем потом пожалел. Собственно работа заключалась в перенесении этих мешков с поля. Всю основную работу по сбору делает китайский рисовый “Волли”.

Еще один забавный момент — рис они сушат прямо тут же возле поля рядом с дороги, вот и раскрылась для меня тайна черных камушков в рисе.

Быть в Китае и не написать о стройке было бы странно, потому что Китай сплошная стройка.

Строят круглые сутки. Знаю, где бы пригодились руки наших юристов и экономистов.

Я уже писал, что небоскребы тут строят сразу дюжинами, а вот обычные дома сразу кварталами. Все, что строится, заворачивается в зеленую сеточку и вместе с красными транспарантами смотрится живописно. Интересно, что заборы, которые окружают стройку делают из камня или кирпича, так же, как и туалеты для строителей — капитально и надолго.

Несмотря на то, что людей тут как известно немало, заселяться народ не торопится из–за неподходящих цен на это жилье.

В конце октября начинается сезон сбора мандаринок. И я побывал на плантациях этих маленьких солнц.

Если бы мне в детстве сказали, что я окажусь в месте где можно есть сколько влезет мандарин, а я съем только 5 штук, я бы не поверил. Что–то мне подсказывает, что так будет со всем и со всеми. Ну да ладно)

Какой же прекрасный запах свеже–сорванной мандаринки! Чем меньше мандарин, тем он вкуснее и соответственно дороже. Забавным и символичным была Великая китайская стена выложенная из пластмассовых мандарин и очертания Китая.

А название выложено из настоящих мандаринок, которые периодически пропадают таинственным образом оттуда. Мандаринки в сезон тут стоят 0,4 доллара за килограмм.

Захват мира китайцам удастся конечно без армии, тем не менее может сложится впечатление, что они собираются это осуществить с помощью хрупких женских плеч.

После своих уроков я часто наблюдал за студентами первого курса, которые отрабатывают разные строевые упражнения. На фотографиях один из элементов — стойка смирно 2 часа подряд.

Все делается абсолютно добровольно. На вопрос “зачем” ответ простой — “нам интересно” — военная тематика популярна — по телеку идет пара сериалов про военных. Занятия на военной кафедре длятся один год. Хочется верить, что такое количество барышень в стройных рядах продиктовано только лишь спецификой этого университета (лингвистика).

Снег тут редкость — может раз в 5 лет выпадать, а разговора о том чтобы долежать до обеда вообще нету. Деревья тут какие–то красивые и зеленые круглый год и это не елки. В Украину бы их — радостнее было бы, думаю. О, как прекрасна зима в Шаосине без грязи.

Вообще тут погода смещена как–то. Вот в конце декабря такое ощущение, что начало ноября, а когда приехал(октябрь) чувствовалось как–будто конец августа. Таким вот хитрым способом можно путешествовать. Если нравится сентябрь, то можно за ним гонятся по всему свету. Жить всегда в сентябре или мае! Это мой дом. Дом холодный, как впрочем и все дома в этой местности — центрального отопления тут нет.

На работах и в домах все одетые ходят. Я на четвертом этаже живу — и вид как раз на первую фотографию. Солнышко правда с опозданием появляется, пока выкатится из–за горы.

Кухня в Китае очень разнообразна и занимает очень важное место в их культуре. Я понимаю, что в каждой культуре так, но тут по–особенному. Они могут есть все! На мой вопрос о том едят ли они детишек человеческих не получил четкого ответа, так что для меня вопрос открыт.

Мясо тут главный продукт после риса, конечно, и по–этому быть вегетарианцем в Китае сложно. И дело даже не в языковом барьере при объяснение моих гастрономических причуд. Даже если мой знакомый китаец объясняет в ресторане, что я не ем мясо, они все равно принесут с мясом. Причин несколько: 1. понимание того, что немного мяса, значит без мяса совсем, 2. без мяса невкусно.

В этой провинции принято кушать птицу с головой и лапами, причем она вся целиком жарится или варится. Куриные лапы тут вместо семечек. Всем приятного.

Недавно освоил профессию учителя начальных классов. Пытался учить их английскому, если так можно сказать, но скорее был просто нянькой. Это были безумные первый и второй классы. К счастью это длилось только месяц. Много интересного там.

Каждый урок в первом классе начинается с 10 минутной зарядки для глаз, делают ее единицы, остальные делаю вид, потираю то подбородок, то лоб.

Классы раздолбаны детишками, но оборудованы хорошо — в каждом есть проектор и стол с компом и всякими примочками к нему. Для них я Джэк — они постоянно повторяют это имя, прощаясь и здороваясь без разбору, к месту и не к месту.

Школа удивила меня еще одним моментом, а именно обедами у первоклашек. Удивила не едой, а действием, которое предшествует этому. Едят они прямо в классах, но перед этим происходит странный для меня процесс доставки еды. Готовят все где–то, а потом прикатывают на трех–колесном велосипеде.

Так вот эти кастрюли достаточно тяжелые, тем более для детей… А на обед классика — рис и мяско.

Это было первое, что я увидел в школе и меня это очень поразило. Каждое день на большом перерыве, за час до обеда вся школа выходит на стадион для того чтобы размяться.

Все действо происходит под бодрую музыку, которую я слышал в старых советских фильмах о комсомольцах. На подиуме одна или две девочки показывает движения, которые все повторяют.

Такая зарядка длится около 20 минут. И когда больше тысячи детей прыгают на скакалках становится страшно.

Похожие записи

10 фактов о современном Китае, которых вы, возможно, не знали

Закройте глаза и представьте себе Китай, где проживает 1,4 миллиарда населения мира. Что ты видишь?

Рисовые поля, заостренные шляпки, пристегнутые под подбородком, длинные тонкие усы, парящие над широкой ухмылкой деревенского сельскохозяйственного рабочего? … Что ж, хотя сельское хозяйство по-прежнему является одной из крупнейших отраслей промышленности Китая, с момента появления Китая многое изменилось более 3000 лет назад.

Сегодня состояние современного Китая и его инновации меняют представление людей об этом восточном гиганте. Итак, вот несколько вещей, которые помогут вам быстрее узнать о современном Китае.

1. В Китае самые быстрые поезда в мире.

Шанхайский маглев

В такой большой стране, как Китай, людям нужно передвигаться, причем быстро!

Shanghai Maglev — самый быстрый коммерческий поезд в мире, скорость которого составляет 431 км / ч (303 миль / ч).

Итак, когда вы находитесь в столице Китая Пекине, вы можете добраться до блестящего города Шанхай на одном из этих сверхскоростных поездов примерно за 4 с половиной часа.

Кроме того, вы можете сесть на поезд в Китае и добраться до самых главных достопримечательностей, таких как Терракотовые воины в Сиане, часто с меньшими хлопотами и с той же скоростью, что и полет, поскольку это вторая по протяженности железнодорожная сеть в мир соединяет все крупные города Китая (кроме Макао). Узнайте больше о путешествиях на поезде в Китае.

2. Китай смело пойдет туда, куда еще не ходил никто.

Не путать с альбомом Pink Floyd, Китай берет курс на то, чтобы стать первой страной, достигшей темной стороны луны.

В июне 2018 года Китай отправит свой зонд Chang’e 4, чтобы узнать, смогут ли они установить подходящий канал связи. Китай использует свои прорывы в технологических инновациях, чтобы заполнить пробел в экспертном понимании Вселенной.

Если вы хотите узнать больше об исследованиях Китая до бесконечности и за его пределами, во время вашего визита вы можете посетить Китайский космический музей площадью 10 000 квадратных метров в районе Фэнтай в Пекине, в котором представлена ​​история и будущее космической промышленности Китая.

3. Шелковый путь снова в действии.

Эти миллиардные инвестиции в миллиард долларов позволят создать современную инфраструктуру в менее проторенных областях и откроют широкие возможности для того, чтобы идти по стопам тех, кто рисковал своей жизнью и путешествовал по тропам, чтобы найти новые захватывающие места и богатства на своем пути.С полным ходом реализации инициативы «Один пояс, один путь» Китай соединяет Шелковый путь и Морской шелковый путь, создавая связи с более чем 60 странами на своем пути.

Итак, наденьте ботинки и отправляйтесь на «Пояс и дорогу» и испытайте древние чудеса современными способами.

4. Китай разошелся.

В то время как поглощение Skynet, вероятно, произойдет через несколько тысячелетий, сегодня многие отрасли промышленности Китая становятся ботами!

Роботы платят налоги, проводят хирургические операции, берут на себя опасные работы на заводах по производству боеприпасов и даже превращаются в симпатичных маленьких помощников, которые катаются в залах ожидания банка, обслуживают клиентов и шутят с ними.Я имею в виду, кто бы не хотел настоящие китайские пельмени, приготовленные только роботами?

Однако в Китае по-прежнему много рабочей силы, и рабочая сила по-прежнему относительно дешевая, что сдерживает ботов; при этом многие люди по-прежнему выполняют многие работы, которые в развитом мире выполнялись бы машинами: сельское хозяйство, переработка фабрик, строительство, продажа билетов на проезд через проезд …

Каков девиз китайского электрика? … Многие руки делают легкую работу.

5.Избавиться от бедности — вот что нужно.

Старый заброшенный Китай заменяется все более доступным многоэтажным домом для растущего среднего класса.

Китай помог 68 миллионам человек выбраться из бедности за последние пять лет.

По мере того, как это движение набирает обороты, Китай в 2018 году выделит 16,8 миллиарда долларов на сокращение бедности. Китай поставил цель вывести всех людей в стране из бедности к 2020 году.

Одним из главных бонусов для людей, живущих в небольших бедных регионах Китая, является то, что теперь вокруг древних городов строится туристическая инфраструктура и инвестируется в них, что позволяет людям зарабатывать деньги, а также сохранять свою историческую культуру. Посещение одного из этих древних городов или деревень должно быть в верхней части списка любой поездки в Китай. См. «Дороги, которыми мало путешествуют в Китае».

6. WeChat там, где он есть.

С момента запуска в 2011 году WeChat стал универсальным инструментом для современного Китая.

Прежде чем перейти границу Китая, обязательно загрузите это приложение, так как это излюбленное средство общения 980 миллионов активных пользователей в Китае.

300 миллионов пользователей имеют свои кредитные карты, привязанные к их счетам, что позволяет пользователям получать еду, продукты и товары на дом, платить за сотовый телефон, за коммунальные услуги или другие счета через сторонние плагины и даже вызывать такси. Он даже имеет встроенный QR-сканер, чтобы сделать все ваши QR-покупки на одном дыхании.

7. QR-коды, QR-коды везде!

Платежи и информация в Китае поставляются в красивой, аккуратной упаковке — QR-кодах. Хотя на Западе они так и не прижились, QR-коды здесь — образ жизни, от получения контактной информации другого человека и подписки на понравившуюся публикацию до заказа еды или оплаты счетов.

Если вы идете по улице и видите морщинистого старика, подающего местные китайские закуски, можете быть уверены, что вы также увидите где-нибудь QR-код, чтобы отсканировать и оплатить его товары по телефону!

8.Быстро развивающаяся экономика совместного использования.

Отсканируйте код и уезжайте. Китайские города завалены велопрокатом.

Запомните те QR-коды, о которых мы только что говорили, что ж, они идут еще дальше. В Китае экономика совместного использования настолько обширна, что вы можете поделиться чем угодно. Но самый большой бум на сегодняшнем рынке — это перевозки акций.

С одним небольшим сканированием вы отправляетесь на своем велосипеде в пункт назначения. Досадные 15-минутные прогулки от метро превратились в 5-минутные прогулки, а выходные теперь можно проводить «на велосипедах» по городу с друзьями.С более чем 600 миллионами человек, участвующими в экономике совместного потребления Китая 550 миллиардов долларов, некуда идти, кроме как вверх.

9. В Китае есть Uber, ну и Диди тоже.

Основанное в июне 2012 года китайское приложение для поиска автомобилей Didi Chuxing (Didi), единственная компания, инвесторами которой являются все три китайских интернет-гиганта — Alibaba, Tencent и Baidu, — является самой дорогой начинающей компанией в мире. Мир.

С помощью такого интерфейса, как Uber или Lyft, пользователи могут просто указать свое местоположение и пункт назначения и уже через несколько минут отправиться в путь.Помимо обычных услуг по вызову автомобиля, клиенты могут также запросить роскошные автомобили, трансфер из аэропорта и аренду автомобиля с водителем на целый день.

Кроме того, Didi добавила в 2017 году интерфейс на английском языке, что сделало его доступным для все большего числа людей, живущих и посещающих Китай.

10. Жизнь в Китае неоднозначна.

В Китае до сих пор есть практически нетронутые места, даже в «туристическом» Гуйлине.

Хотя вы можете пообедать в роскошных ресторанах, отмеченных звездами Мишлен, в крупных городах Китая, таких как Пекин и Шанхай, на каждом шагу существует глубоко укоренившаяся культура.

Чуть более чем в часе езды от центра Пекина вы можете отправиться в сельский Китай и совершить поездку по древним деревням и даже принять участие в проживании в семье, чтобы больше узнать о традиционной культуре. См. Как правильно посетить китайскую семью.

Китай — одно из тех мест, где вы можете увидеть увеличенное изображение Tesla, а также купить пельмени ручной работы от продавца менее чем за один доллар США.

Несмотря на то, что в этой огромной стране происходит много современных изменений, все еще есть области, которые практически не затронуты, и вы можете потратить некоторое время на то, чтобы уйти от всего этого.См. «Лучшие места для массового отдыха в Китае».

Рекомендуемые маршруты для знакомства с современным Китаем

Вот наши лучшие настраиваемые туристические идеи, чтобы познакомиться с прогрессом Китая и этими современными инновациями:

• Откройте для себя новый Китай: Узнайте, что на самом деле происходит в Пекине, Шанхае, Шэньчжэне и Ханчжоу.
• Золотой треугольник — 8 дней в Пекине, Сиане и Шанхае;
  Тема: История и будущее Китая

Если в этих маршрутах нет того, что вы ищете, вы можете увидеть другие варианты или позвольте нам составить вашу поездку в Китай.

Статьи по теме

,

Очень краткое введение Раны Миттер

Легко неправильно понять Китай 20-го и начала 21-го веков, Китай, который, как известно нашим бабушкам и дедушкам, родителям и нашему собственному поколению, существует либо на периферии, либо в сердцевине нашего воображения или нашего повседневного существования. Это не Китай, к которому применимы атрибуты древнейшей цивилизации и древности, а, скорее, Китай, который долгое время находился в смятении и был во власти жестоких и непримиримых исторических сил, но который сегодня производит всевозможные товары для снабжения. цепь и продукт-маркеты, стойко коммунистические и государственная однопартийный, все более процветающие, если также реваншистские и начинают бросать свой вес вокруг на различных международных форумах, с глубиной юаней и юанями карманы, и оспариванием превосходства системы демократии на Западе это явно опустошительно и милитаристски.

Этот небольшой том, недавно обновленный, помогает читателю бороться с Китаем, который стал более открытым в наше время, все еще сталкивается с уникальными демографическими и экологическими проблемами, но находит способы выйти за рамки своих собственных путей. его руки полны, хорошо, но с растущей, хотя и медленно, способностью распространять влияние далеко за пределы его берегов. В книге исследуется современность Китая, по крайней мере, по трем измерениям общества, экономики и культуры, и этот сравнительный метод может быть применен к другой стране, такой как Саудовская Аравия или Боливия, но который в случае Китая дает некоторые другие измерения и вес, которые пытаются компенсировать действительно довольно долгий и продолжающийся период существования китайской цивилизации.Действительно, современный Китай был отдельным проектом как националистов, так и коммунистов, полностью находящегося в тени японской Реставрации Мэйдзи (в этом году также исполняющейся 150 лет), а также под ногами своей империи, которая вкратце объединяет идеологические различия в общую цель: деколонизация и восстановление нации от иностранного вторжения и злодеяний.

Аналитический подход, как правило, описательный и не предписывающий, как должны выглядеть современность и постмодерн Китая. Такого рода обсуждение, возможно, касается книги другого типа, и по этому поводу автор мало делает ставку в китайской диаспоре во всем мире на то, чем должно обернуться отсутствие права голоса в китайских делах.Это вполне может быть так, как должно быть, потому что в ленте Мебиуса этих отношений между внешне и внутренне ориентированными народами китайского наследия, озабоченность действительно превращается в проблему взаимного наверстывания отношений в самом узком смысле и в самом широком смысле. смысл.

В разгар противостояния Доклама Нарендра Моди ненадолго встречается в Китае с Си Цзиньпином

Даже несмотря на то, что дебаты о том, кто выиграл противостояние Доклам, все еще остаются безрезультатными, премьер-министр Индии Нарендра Моди поехал в Китай для участия в БРИКС в Сямыне и подошел к президенту Китая Си Цзиньпину, чтобы пожать руку на сцене.

Китайские и индийские войска вступили в конфликт с 16 июня после того, как индийская сторона остановила строительство дороги китайской армией.28 августа, Министерство внешних дел Индии объявило, что Нью-Дели и Пекин решили на «ускоренном размежевания» своих пограничных войск в спорном районе Doklam.

Несмотря на противостояние Доклама, которое поставило под угрозу отношения между двумя странами, Нарендра Моди и президент Си Цзиньпин провели свою первую короткую двустороннюю встречу 5 сентября.

Моди и Си Цзиньпин провели свою первую 73-дневную двустороннюю встречу между своими войсками в районе Доклам сектора Сикким.

Моди, который ранее в этот день присутствовал на Диалоге о развивающихся рынках и развивающихся странах БРИКС, по предварительной договоренности встретился с президентом Си на полях 9-го саммита БРИКС в Сямыне.

Во время встречи Моди поздравил Си с «очень успешным» саммитом БРИКС. «Китай готов сотрудничать с Индией, чтобы получить руководство из пяти принципов Panchsheel», — сказал Си Цзиньпин премьер-министру Моди. Си добавил, что Индия и Китай являются основными соседями друг друга; мы также являемся двумя из крупнейших и развивающихся стран мира.Два лидера подтвердили достигнутое в Астане понимание не допускать превращения разногласий в споры.

Премьер-министр Моди в сопровождении большой группы, включая старших должностных лиц, советника по национальной безопасности Аджита Довала и министра иностранных дел С. Джайшанкара, встретился с китайским лидером незадолго до его поездки в Мьянму из этого портового города. Министр иностранных дел С. Джайшанкар сказал, что двусторонние переговоры между премьер-министром Нарендрой Моди и президентом Китая Си Цзиньпином были перспективными и конструктивными.

Обращаясь к средствам массовой информации, Джайшанкар сказал: «Два лидера подтвердили, что в интересах Индии и Китая иметь хорошие отношения, и посчитали, что должно быть более тесное общение между персоналом обороны и безопасности Индии и Китая … Это был перспективный разговор, а не ретроспективный », — сказал Джайшанкар, когда его спросили, осталось ли противостояние Доклама между двумя сторонами. Он также сказал, что важным моментом встречи стал мир и спокойствие в приграничной зоне, что является предпосылкой для дальнейшего развития отношений.

Индия заявляет, что обе стороны придерживаются дальновидного и конструктивного подхода. «Вопросы борьбы с терроризмом поднимались в ходе БРИКС, на этой встрече они не обсуждались. Важным моментом встречи было то, что мир и спокойствие в приграничной зоне — необходимое условие для дальнейшего развития отношений. Было ощущение, что для развития отношений необходимо поддерживать мир и спокойствие в приграничных районах.

Интересно, что Моди и Си продолжали пожимать руки почти взаимно в течение долгого времени, как будто они хотели подать сигнал о возобновлении противостояния, внезапно оставленного из-за саммита.,

Окончание противостояния между Индией и Китаем из-за удаленной дороги на плато Доклам вызвало оживленную дискуссию об извлеченных уроках. В Нью-Дели формируется консенсус в том, что Индия «выиграла», а Китай «проиграл». остается неясным, что Индия «выиграла». Стратегические эксперты Индии говорили о готовности Индии бросить вызов Китаю, а противостояние даже рассматривается как модель, которую другие государства могут использовать для противодействия китайскому принуждению. Если другие встанут, Китай отступит.

Тем не менее, этот консенсус неуместен. И обычная аналогия победы и поражения в крикете затемняет гораздо больше, чем показывает.

С точки зрения Индии, статус-кво, существовавший в июне 2017 года, был восстановлен — это победа. Тем не менее, с точки зрения Китая, индийские войска ушли с китайской территории (на которую также претендует Бутан, но не Индия). Более того, на месте столкновения индийские войска отступили первыми. Между тем китайские войска все еще остаются в Докламе, даже если Пекин предпочел не продвигаться вперед с расширением дороги, которое вызвало противостояние.

В заявлениях Китая или Индии также нет указаний на то, что Китаю пришлось пойти на какие-либо уступки, чтобы убедить Индию вывести свои войска. претензии Китая и поведение не изменится, отметив, что Китай будет «продолжать его осуществления суверенных прав» в спорном районе. Другими словами, Китай по-прежнему будет патрулировать Доклам и обслуживать участки дороги, которые были построены до начала противостояния в начале июня.

Несмотря на триумфальность некоторых голосов в Нью-Дели, Индия, вероятно, узнала, что Пекин не отступает немедленно или без постоянных усилий.Размежевание в Докламе потребовало более десяти недель дипломатии, намного дольше, чем предыдущие столкновения вдоль китайско-индийской границы в 2013 и 2014 годах, которые длились всего несколько недель.

У Китая были и другие причины для деэскалации, ни одна из которых не может быть объяснена вмешательством Индии. Активная конфронтация омрачила бы предстоящий саммит БРИКС, который Китай принимает в Сямыне в начале сентября. Россия, лидер БРИКС, попросила бы Китай сейчас не проводить эскалацию, и Китай согласился.А накануне 19-го съезда коммунистической партии Китая Си Цзиньпин, вероятно, хотел избежать любой рискованной эскалации, которая могла бы повлиять на значительную передачу власти, которая произойдет. Однако после того, как эти события пройдут, Китай может быть менее ограничен и более склонен терпеть риски на границе с Индией.

Индийская интервенция также не предлагает «модели», которую другие государства могли бы применить где-либо еще для противодействия напористости Китая. Индия пользовалась тактическим превосходством на месте противостояния, используя хорошо развитую передовую позицию у Дока Ла и резервы гораздо более крупных сил, постоянно базирующихся в Сиккиме.Эти преимущества, вероятно, сыграли роль в ограничении реакции Китая.

Более того, даже если Индия одержит тактическую победу, сорвав расширение дорог Китая, она, возможно, проиграет на стратегическом уровне. Возможно, по иронии судьбы, действия Индии продемонстрировали Китаю важность усиления своего военного положения в чаше Доклама. До июньского противостояния постоянное присутствие Китая в этом районе было весьма ограниченным. Китай поддерживал дорогу в этом районе в течение нескольких десятилетий, но не размещал никаких войск.Напротив, Индия сохранила и развила передовой пост в Дока Ла, прилегающий к Докламу.

Индия оправдала свои действия своими обязательствами перед Бутаном по договору 2007 года. Индия решила противостоять Китаю в Докламе, и Китай вполне может попытаться исправить этот тактический дисбаланс сил путем ввода сил. Фактически, Китай начал размещать войска (zhushou) для войск, переброшенных в Доклам после начала противостояния. Китай, скорее всего, построит объекты подальше от позиции Индии в Дока Ла, что затруднит вмешательство Индии и блокировку Китая в следующий раз.Когда в июне Индия бросила вызов строительным бригадам Китая, ей оставалось только отвести свои силы на сотню метров от существующей границы. Но в будущем Индия может столкнуться с неудобным выбором — рискнуть гораздо большим, чтобы лишить Китай большего присутствия в глубине Доклама, или принять его. Таким образом, даже если Индия выиграет этот раунд, она может не выиграть следующий.

Китай, возможно, достиг некоторых своих политических целей, важность которых затмевает противостояние из-за дороги. Бутан, всегда беспокоившийся о том, что его могут застрять между своими гораздо более крупными соседями, может стать более неохотно проверять Китай по территориальным вопросам, чтобы избежать втягивания в конфликт между Индией и Китаем.

Если Китай попытается устранить тактический дисбаланс в Докламе в будущем, Индия может оказаться менее успешной, используя тот же метод для сдерживания Китая снова.

Взять, например,. «Модель» Доклама предполагает, что если Китай будет стремиться к созданию постоянного присутствия на рифе Скарборо Шол в Южно-Китайском море, США могут остановить мелиорацию китайских земель, вмешавшись от имени Филиппин и заблокировав китайские земснаряды. Тем не менее, в отличие от открытой поддержки Индией притязаний Бутана на суверенитет над Доклам, США придерживаются нейтральной позиции в отношении суверенитета оспариваемых участков суши в Южно-Китайском море и во всем мире.Индо-американское стратегическое партнерство ненадежно.

Столкнувшись с финансами для всех своих террористических войн, США осторожно относятся к прямому вмешательству в территориальные споры Китая, особенно если государства, противостоящие Китаю в территориальных спорах, активно ищут большей материальной поддержки у Вашингтона. Китай расценил бы такое изменение в политике США как серьезный вызов всем его территориальным спорам с соседями и жестко отреагировал бы на проверку решимости США, возможно, даже предприняв ограниченные военные действия, чтобы удержать США от проведения своей новой политики.

Узкое определение проблемы позволило войскам выйти из боя, не позволяя более сложным проблемам предотвратить деэскалацию. Китай и Индия — две ядерные державы — избегали перерастания небольшой конфронтации в гораздо более широкий и опасный конфликт. Таким образом, рамки победы и поражения неуместны.

Гениальность размежевания Доклама в том, что дипломаты определили его в узких и конкретных терминах, сосредоточив внимание только на силах на «площадке вбрасывания». Более крупные вопросы, такие как расположение тройной развязки между Китаем, Индией и Бутаном, а также конкурирующие претензии Китая и Бутана на Доклам, были оставлены без внимания.Не разглашая условия окончания противостояния, дипломаты также позволили друг другу сохранить лицо.

Учитывая, что Китай будет продолжать выдвигать свои территориальные претензии к Индии и Бутану, а также к Восточно-Китайскому и Южно-Китайскому морям, политикам следует с осторожностью извлекать неверные уроки из размежевания в Докламе.

Теперь следует сосредоточить внимание на том, как можно использовать дипломатию, чтобы избежать военной конфронтации и уменьшить возможности для конфликта.

Связанные

.

Современный Китай | История китайской живописи

Современный Китай (с 1912 года)

Живопись в Китае, как и все искусства Китая с 1912 года, отражала последствия модернизации, влияние западного искусства, а также политическую, военную и экономическую борьбу того периода, включая война с Японией (1937–45), гражданская война, закончившаяся образованием в 1949 году Китайской Народной Республики, и быстрые экономические изменения конца 20-го и начала 21-го веков.

Шанхай, который был насильственно открыт для Запада в 1842 году и мог похвастаться недавно появившейся богатой клиентурой, был логичным местом для первых современных инноваций в китайском искусстве на рубеже 20-го века. К 1850-м годам появился шанхайский региональный стиль, во главе которого стояли Жэнь Сюн (任 熊), его более популярный последователь Жэнь И (任 頤) и последователь Жэнь И У Чаншо (吳昌碩). Стиль черпал вдохновение у ряда художников-индивидуалистов эпохи Мин и Цин, включая Сюй Вэй, Чен Чун, Чэнь Хуншоу, Чжу Да и Шитао.В нем больше внимания уделялось птицам, цветам и фигурным темам, чем старая пейзажная традиция, и он подчеркивал декоративные качества, преувеличенную стилизацию и сатирический юмор, а не изысканную манеру письма и сдержанный классицизм. Под влиянием У Чаншо этот стиль был передан в Пекин в начале 20 века благодаря искусству Чэнь Шицзэна (陳師曾) и Ци Байши (齊白石).

Первыми китайскими художниками, которые отреагировали на международное развитие современного искусства, были те, кто побывал в Японии, где вопросы модернизации возникли раньше, чем в Китае.Японцы соединили местные и западные традиции в стилях, таких как живопись нихонга, и в создании институциональной основы поддержки. Среди первых китайских художников, вернувших японское влияние, были Гао Цзяньфу (高劍父), его брат Гао Цифэн (高 奇峰) и Чэнь Шурэн (陳樹 人). Гао Цзяньфу четыре года изучал искусство в Японии, начиная с 1898 года; во время второй поездки туда он встретил Сунь Ятсена (孫中孫), а впоследствии в Гуанчжоу (кантон) он участвовал в восстаниях, которые проложили путь к падению имперского правления и установлению в 1912 году республики.Вдохновленные «Новым японским стилем», братья Гао и Чен открыли движение «Новая национальная живопись», которое, в свою очередь, дало начало кантонскому или лингнанскому региональному стилю, включающему евро-японские черты. Хотя новый стиль не привел к удовлетворительным или прочным решениям, он был важным предвестником и продолжал процветать в Гонконге, практикуемый такими художниками, как Чжао Шаоан (趙 少 昂).

К этому же периоду относится первое учреждение обучения искусству в западном стиле.В 1906 году в Нанкинской средней школе открылось небольшое художественное отделение, а первая художественная академия, позже ставшая Шанхайской художественной школой, была основана в год революции, 1911, 16-летним Лю Хайсу (劉海粟). В следующее десятилетие он станет пионером первых публичных выставок (1913) и использования живых моделей, сначала одетых, а затем обнаженных, в классе.

К середине 1920-х годов молодых китайских художников все больше привлекала не только Япония, но также Париж и немецкие художественные центры.Трио этих художников вернуло некоторое понимание основных современных европейских традиций и движений. Лю Хайсу впервые привлек импрессионистское искусство, а Линь Фэнмянь (林風眠), который стал директором Национальной академии искусств в Ханчжоу в 1928 году, был вдохновлен экспериментами с цветом и узором Анри Матисса и фовистов. Линь выступал за синтез, сочетающий западные техники и китайскую выразительность, и оставил прочный след в современном китайском использовании кисти.Сюй Бейхун (徐悲鴻), глава художественного факультета Национального центрального университета в Нанкине, сторонился европейских модернистских движений в пользу более консервативных парижских академических стилей. Он развил свои способности в рисовании и масле, позже научился имитировать карандаш и мел с помощью китайской кисти. Созданные им монументальные изображения фигурок послужили основой для художников-социалистов-реалистов после коммунистической революции 1949 года.

К 1930-м годам все эти современные тенденции получили четкое развитие и институционализацию.Хотя большинство крупных художников того времени выступали за модернизм, двое продолжали поддерживать более традиционные стили: Ци Байши, который сочетал шанхайский стиль с вливанием жизненной силы, полученной из народа, и относительно консервативный пейзажист Хуан Биньхун (黃賓虹), который продемонстрировал, что старая традиция все еще могла производить великих мастеров.

В 1942 году, в рамках первого движения за интеллектуальное исправление коммунистической партии Китая, Мао Цзэдун произнес две речи на форуме литературы и искусства в Яньане, в которых изложил официальные партийные предписания в отношении эстетики на десятилетия вперед, а именно необходимость популяризация стилей и сюжетов для охвата массовой аудитории, необходимость для художников участвовать в жизни обычных людей и требование, чтобы партия и ее цели рассматривались положительно, а не подвергались сатирической критике.«Искусство ради искусства» строго осуждалось как буржуазно-либеральная попытка уйти от истинно политической природы искусства. Хотя позднее Мао защищал место для художественного изучения обнаженных моделей, являющегося одним из основных элементов западного натурализма, заданный им тон привел к серьезным ограничениям на его практическую практику.

Китайско-японская война 1937–1945 годов вынудила многих художников разных убеждений бежать из восточного Китая во временную националистическую столицу в Чунцине, провинция Сычуань. Этот исход привел к невероятному смешению стилей и художественному брожению, но обещанная им возможность нововведений была сорвана последующими событиями.После революции 1949 года контроль коммунистической партии над искусством был твердо установлен путем передачи академий в ведение Министерства культуры; путем создания федераций и ассоциаций художников под руководством Департамента пропаганды партии, которые служили эксклюзивным путем к участию в выставках и другим средствам продвижения; установлением строгой системы контроля за публикациями; и фактическим уничтожением коммерческого рынка современного искусства.

На протяжении 1950-х годов, по мере постепенного внедрения стандартов соцреализма, предпочтение отдавалось масляной живописи и гравюре на дереве, а политические карикатуры и плакаты были возведены в статус высокого искусства. Интернационалист, но относительно консервативный Сюй Бэйхун был назначен главой новой Центральной академии изящных искусств в Пекине, но он умер в 1953 году. Другие лидеры старшего поколения умерли вскоре после этого (например, Ци Байши и Хуан Биньхун) или были оттеснены в сторону ( например, Лю Хайсу и Линь Фэнмянь), и вскоре на первый план вышло молодое поколение, готовое пойти на необходимые компромиссы с новым режимом.Талантливый пейзажист Ли Кэран (李可染), который учился у Линь Фэнмяня, Ци Байши, Хуан Биньхуна и Сюй Бэйхуна, объединил их влияние с реалистичными зарисовками, чтобы достичь нового натурализма в традиционной среде. Ведущим художником был Чэн Шифа (程 十 發), потомок шанхайской школы, который использовал этот стиль в политически отполированных изображениях национальных меньшинств Китая.

В то время как начало 1960-х было моментом политического расслабления для китайских художников, Культурная революция 1966–76 принесла беспрецедентные трудности, начиная от принудительного труда и жестокого заключения до смерти.Уничтожение традиционных искусств было особенно безудержным в первые годы движения. Только искусство, одобренное военным аппаратом под властью жены Мао Цзян Цин, могло процветать; они следовали все более строгому пропагандистскому диктату партии и часто создавались анонимно как коллективные работы. В начале 1970-х годов, когда Китай впервые возобновил контакты с Западом, премьер Чжоу Эньлай попытался восстановить государственное покровительство традиционным искусствам. Когда здоровье Чжоу ухудшилось, традиционные искусства и художники снова пострадали при Цзян Цине, в том числе были публично осуждены и наказаны как «черные картины» после того, как официальные лица увидели выставки в Пекине, Шанхае и Сиане в 1974 году.

Уход Мао и маоизма после 1976 г. открыл новую и иногда освежающую главу в искусстве под руководством Дэн Сяопина. 1980-е годы характеризовались ослаблением государственного контроля над искусством и все более смелыми художественными экспериментами. Эту новую эру провозгласили три явления 1979 года: появление кубизма и других западных стилей, а также обнаженных фигур (хотя правительство покрыло обнаженные тела) на фресках, публично заказанных для нового аэропорта Пекина; влиятельная частная художественная выставка арт-группы «Звезды» в Пекинской художественной галерее; и подъем по-настоящему реалистичного движения масляной живописи, которое смело искусственность пропаганды социалистического реализма.В 1980-х годах произошло возрождение традиционной китайской живописи, когда вернулись ранее опальные художники, в том числе Ли Керан, Чэн Шифа, Ши Лу (石魯) и Хуан Юнюй (黃永玉), а также появились такие новые таланты, как У Гуаньчжун (吳冠中) и Цзя Юфу (賈 又 福).

После 1985 года, когда возникло все более смелое авангардное движение, некогда угрожающая живопись в традиционном стиле стала казаться правительству безопасной альтернативой. В последние месяцы перед введением в июне 1989 года военного положения в Пекине прошла выставка обнаженных картин маслом из Центральной академии изящных искусств в Китайской национальной галерее и авангардная выставка, демонстрирующая искусство инсталляции, перформанс и издевательства над печатными свитками. оба правительства привлекли рекордное количество зрителей.Последний был закрыт полицией, и в конечном итоге оба экспоната были осуждены как понижающие местную мораль, якобы способствовавшие трагическим событиям, последовавшим в июне 1989 года. В результате последовали новые ограничения на художественное производство, выставку и публикацию.

Искусство в Китае сегодня пользуется большей свободой, чем за последние полвека, и это неоспоримо. Но у этой свободы есть пределы, и не стоит забывать, что поводья для свободы творчества в Китае намного старше ограничений, наложенных Мао и его наследниками.Вера в то, что человек должен проявлять лояльность и ответственность перед группой, будь то семья или государство, прежде чем его или ее личная свобода глубоко укоренилась в традиционной китайской культуре. Общая цель — достичь социальной гармонии. Только когда эта гармония нарушается — при распаде династии или во время невыносимого угнетения, — индивидуализм становится сильнее.

В ближайшие годы, возможно, все еще будет существовать некоторая напряженность между художником и властью, художник будет давить, хотя он или она частично принимает ограничения, которые режим или общество в целом налагают на личную свободу.Но именно в рамках этих ограничений была произведена большая часть великого китайского искусства прошлого, и именно из них может прийти великое искусство в будущем.

Источники:
Китайская живопись в Британская энциклопедия
Искусство Китая (пятое издание) Майкла Салливана

.

No related posts.