Культура и традиции Мьянмы — краткий путеводитель
Каждый, кто любит путешествовать, знает, как важно заранее узнать кое-что о месте назначения. Это поможет вам получить представление о том, что это за место, и лучше понять его уникальные обычаи и культуру. Эта статья рассказывает о культуре Мьянмы и дает краткий обзор истории и традиций этого мистического туристического направления в Юго-Восточной Азии.
Исторические корни и наследие бирманской культуры
Люди живут на территории современной Мьянмы уже тысячи лет. Первой крупной цивилизацией были племена пью, которые прибыли и обосновались на юге Китая во втором веке до нашей эры. Мьянма находилась на крупном торговом пути между Китаем и южной Индией, и люди регулярно переходили из одного места в другое. Считается, что именно Пю принесли в страну буддизм тхеравады, который является основной религией в Мьянме сегодня.
Современные бирманцы, часть этнической группы бамар, мигрировали в долину Верхнего Иравади в 9 веке.
В 1044 году они основали Паганское королевство, которое управляло современным Баганом до монгольского вторжения в 1287 году. Бирманская культура, самобытность и языки процветали во время этого правления и превратились в типичную бирманскую культуру сегодня.
После падения Пагана в течение нескольких веков возник ряд городов-государств, которые постоянно враждовали и воевали друг с другом. Династия Таунгу в 16 веке
Британцы правили с 1824 по 1948 год и внесли свой вклад в развитие Рангуна, административной системы и инфраструктуры. Одним из наследий колониализма является старое название страны — Бирма, которое происходит от основной этнической группы страны — народа бамар.
В 1948 году Бирма получила суверенитет и начала бороться с внутренними конфликтами и политикой. Страна вступила в гражданскую войну и оказалась в условиях жесткого военного режима с 1962 по 1988 год.
Начались продемократические движения, которые завершились избранием первого невоенного лидера в 2016 году. Несмотря на то, что Мьянма сейчас является демократической страной, она по-прежнему сталкивается с рядом внутренних проблем и гражданских беспорядков.
Семья в Мьянме. Традиционные роли мужчин и женщин
Традиционно в культуре Мьянмы женщины требуют высокого уровня уважения. Однако после нескольких десятилетий правления военного режима, в котором доминировали мужчины, этот статус был несколько подорван. Сейчас страна свободна и демократична, женщины возвращают себе былое влияние и занимают важные позиции в правительстве. Достаточно посмотреть на успех лауреата Нобелевской премии мира Аун Сан Су Чжи.
В Бирме роли мужчин и женщин менее определены и равны, когда речь идет о семейной жизни. Оба работают в поле, причем мужчины выполняют более тяжелую работу, а женщины занимаются такими вещами, как ткачество.
Фактически, в доме мужчины также готовят и заботятся о детях наравне с женщинами. Сравните этот либеральный и равноправный взгляд на гендерные роли с такими странами, как Индия, где в обществе доминируют мужчины. Даже по сравнению с более открытыми странами Юго-Восточной Азии, в Мьянме у женщин больше прав.
Семейная жизнь является важной частью культуры и наследия Мьянмы. Люди, как правило, живут рядом друг с другом в деревне и очень близки и поддерживают друг друга. Дети, уезжающие на работу в крупные города, как правило, регулярно возвращаются домой, что схоже с близлежащими странами, такими как Таиланд и Вьетнам.
Религия и традиционные верования в Мьянме
Буддизм тхеравада, более консервативная ветвь религии, исповедуют более 90% населения. Он стал официальной государственной религией при Паганском королевстве в 1044 году. Буддизм тхеравада и бирманский язык развивались и росли в популярности и влиянии в течение этой эпохи.
Вы заметите, что массы местных жителей регулярно посещают храм или пагоду и делают подношения различным святыням и изображениям Будды. Это важная часть культуры и религии Мьянмы. Консервативный буддийский образ жизни, укоренившийся в бирманской идентичности, диктует жизнь и современную культуру Мьянмы.
По всей Мьянме можно найти тысячи золотых пагод, самой известной из которых является пагода Шведагон в Янгоне. В религиозных местах очень чисто, и для входа в них необходимо снять обувь. Здесь действует строгий дресс-код, и все туристы должны его соблюдать.
Помимо буддизма, второй крупнейшей религиозной группой являются христиане, среди которых преобладает протестантизм. Португальские миссионеры принесли католицизм в 18 веке, а позже, при британцах, он перешел в протестантизм. Ислам также исповедует значительная часть населения штата Ракхайн, который в настоящее время находится в состоянии конфликта.
Культура — искусство и архитектура в Мьянме
Архитектурные стили являются важной частью традиционной культуры Мьянмы.
Еще одна характерная черта — использование золотого покрытия. Даже в самых отдаленных местах, где ступа гордо возносится в небо, вы увидите ее внешнюю поверхность, покрытую золотым напылением. Хти, или перевернутый зонтик на вершине ступы, — еще одна традиционная архитектурная особенность Мьянмы. Считается, что это одна из самых важных частей самой пагоды, и обычно она украшается бриллиантами и драгоценными камнями. На вершине хти пагоды Шведагон в Янгоне счастливо расположился бриллиант весом 75 карат.
Британские колониальные здания в Янгоне также заслуживают упоминания. Во времена британского правления ряд зданий был построен в архитектурных стилях, характерных для их империи. Десятилетия ограничительного военного правления практически остановили развитие бывшей столицы. Многие здания сохранились до наших дней, что делает его крупнейшей коллекцией колониальных зданий в Юго-Восточной Азии.
Искусство Мьянмы также тесно связано с консервативным буддийским образом жизни. Картины и скульптуры, изображающие жизнь и учение Гаутамы, широко распространены, особенно в древних храмах Багана. Когда-то их рисовали или вырезали прямо на камне. Когда в стране появилась бумага, искусство и живопись, связанные с религиозными верованиями, стали более сложными и выразительными.
Традиционная одежда в Мьянме
Лонги — самый распространенный вид традиционной одежды, которую носят регулярно. Это большая ткань, напоминающая саронг, которую носят как мужчины, так и женщины.
Мужчины завязывают переднюю часть узлом, который свисает наружу, в то время как женщины заправляют его в бок. Единственное, что различается между полами, — это узоры и способ ношения. Типичная мужская лонги имеет простой клетчатый узор на ткани темного цвета, в то время как женские лонги более пестрые.
В Мьянме вы увидите практически всех, кто ежедневно носит такую одежду, которая часто сопровождается сандалиями или шлепанцами. Даже люди, отправляющиеся в офис или в более официальную и профессиональную среду, выбирают лонги с рубашкой. В Мьянме лонги — это подходящий предмет одежды практически для любого случая.
Традиционная одежда для официальных случаев, таких как национальные мероприятия и свадьбы, немного отличается. Мужчины носят лонгчи, похожий на лонги, с официальной рубашкой. Женщины, с другой стороны, носят тумми. Это очень похоже на традиционную одежду, которую носят в Таиланде.
Традиционная еда в Мьянме
Myanmar Food – Laphet ThokeFood значительно варьируется в зависимости от того, какую часть страны вы посещаете и какие этнические группы преобладают.
В Мьянме насчитывается 135 различных этнических групп, которые имеют свои собственные стили приготовления пищи. Страна граничит с тремя основными кухнями региона, включая индийскую, тайскую и китайскую. По этой причине посетителям предлагается широкий выбор блюд и особое эклектичное сочетание.
Одним из блюд, которые обычно пробуют туристы, является салат из чайных листьев. Он состоит из измельченных чайных листьев, смешанных с капустой и подаваемых с орехами, горохом и помидорами. Люди едят его как закуску или как гарнир к рису. Вы сможете найти его в продаже практически во всех районах страны, так как это любимое блюдо многих местных жителей.
Традиционные праздники и фестивали в Мьянме
Один из крупнейших фестивалей, который наилучшим образом представляет бирманские обычаи, — Thingyan. Это Новый год, который празднуется в апреле и характеризуется тем, что вся страна принимает участие в огромной водной битве. Каждый, кто побывал в Таиланде и пережил Сонгкран, знает, что это за событие.
Бирманский Новый год отмечается по лунному календарю, и каждый год даты немного отличаются. Празднование обычно начинается после дня соблюдения строгих буддийских обрядов и совершения подношений в светлое время суток в первый день. Затем следуют четыре дня вечеринок, пьянства и обливания друг друга водой.
Phaung Daw U — еще один большой фестиваль, который проводится на озере Инле. Четыре больших золотых изображения Будды проплывают по озеру на лодках, и люди приезжают со всей страны, чтобы присутствовать и выразить свое почтение. Это сильно связано с консервативными буддистскими верованиями Мьянмы, которые доминируют по всей стране.
Фестиваль света (известный на местном языке как Thadingyut) начинается вскоре после Phaung Daw U. Местные жители зажигают свечи, лампы и фонари и используют их для украшения религиозных зданий в честь возвращения Будды на землю. Оба фестиваля — прекрасные места для посещения, чтобы получить большее представление о местном образе жизни и культуре.
Заключительные замечания
История и культура Мьянмы в значительной степени основаны на консервативных буддийских верованиях и раннем королевстве Паган. Сочетание этого с большим количеством этнических групп и традиций делает Мьянму уникальным туристическим направлением в Юго-Восточной Азии. И помните, чем больше вы узнаете о каком-либо месте, тем больше это улучшит ваши впечатления от путешествия.
История религиозно-этнического конфликта в Мьянме
Мьянма (до 1989 года — Бирма) обрела независимость от Великобритании в 1948 году.
Мьянма — многонациональное государство. Порядка 70% ее населения — собственно бирманцы (самоназвание «бама»), а более четверти — представители других коренных этнических групп.
В семи национальных областях, превышающих по площади половину территории страны, сосредоточены небирманские этносы. На протяжении всего периода независимости именно эти национальные области служили ареной сепаратистских движений и мятежей.
Мьянма — буддистская страна. Тем не менее в ней живут и мусульмане, в основном потомки переселенцев из современных Индии и Бангладеш.
В 1962-2010 годах власть в Мьянме была в руках военных правительств, которые силой подавляли сепаратизм и этнический национализм. Система военного правления ограничивала и антиисламское крайне националистическое движение собственно бирманцев, основной национальности Мьянмы, созданное в 1980-е годы экстремистски настроенными буддийскими монахами.
Приход к власти в 2011 году первого за 50 лет выборного правительства ослабил давление государства как на национальные меньшинства, так и на крайних националистов.
Крайне националистические организации коренных народностей Мьянмы, точка зрения которых очень популярна в стране, требуют изгнания из Мьянмы всех «нелегальных мигрантов», особенно мусульман по вероисповеданию.
Особую остроту в Мьянме имеет проблема рохинджа — этнических бенгальцев, живущих в основном на севере мьянманской Ракхайнской национальной области на границе с Бангладеш. Бенгальцы были переселены в Ракхайн британской колониальной администрацией еще в XIX — начале XX веков. По словам бирманских историков, название народности «рохинджа», образованное от названия штата Ракхайн, появилось только в 1950-х годах. Так выходцы из Бенгалии стали называть себя, претендуя на то, что они являются коренным населением штата. Конфликты между местным населением и вновь прибывшими мигрантами начались еще в XIX веке и продолжаются до сих пор.
В 1940-х годах возникло движение рохинджа, стремившихся присоединиться к государству Пакистан, которое британцы собирались сформировать на территориях колониальной Индии, населенных мусульманами.
В 1948 году получившая независимость Бирма официально объявила военное положение регионе. В результате серии спецопераций рохинджа были загнаны в джунгли на границе с Восточным Пакистаном (позже Бангладеш).
К 1961 году бирманская армия подавила большую часть моджахедов в штате, однако в 1970-х, после создания экстремисткой Партии освобождения рохинджа и Патриотического фронта рохинджа партизанская война вспыхнула с новой силой.
В последующие десятилетия война между рохинджа и бирманскими войсками то вспыхивала, то угасала.
Международные гуманитарные организации осуждали военный режим за ограничение прав рохинджа и оказывали им разностороннюю помощь, что прибавляло рохинджа уверенности в противостоянии с мьянманскими властями и мьянманцами в целом.
В Ракхайне или, как его еще называют, Аракане сейчас живет около миллиона рохинджа. По закону о гражданстве от 1983 года, рохинджа не признаются гражданами страны, следовательно, лишены всех гражданских прав, в том числе и возможности получить медицинскую помощь и образование. Значительная их часть насильственно содержится в специальных резервациях — центрах для перемещенных лиц.
Ситуация в регионе обострилась в 2011-2012 годах.
Погромы 2012 года привели, по официальным данным, к гибели 200 человек (половина из них была мусульманами, а половина — буддистами). По данным ООН, примерно 5,3 тысячи домов и культовых сооружений были разрушены. В регионе было введено чрезвычайное положение. К весне 2013 года погромы переместились с западной части страны в центр. В конце марта беспорядки начались в городе Мейтхила. В июне 2016 года конфликт вспыхнул в провинции Пегу, 1 июля — в Хпаканте.
После нескольких нападений вооруженных групп рохинджа на пограничные и полицейские посты в штате, вооруженные силы Мьянмы проводили регулярные операции по «зачистке» ряда территорий штата от боевиков. В марте 2017 года в докладе экспертной комиссии ООН по вопросу рохинджа было заявлено, что в штате Ракхайн «с большой вероятностью могли быть совершены преступления против человечности, вплоть до этнических чисток». Мьянма отказалась признавать достоверными выводы доклада.
Кризисы, связанные с гонениями на рохинджа, приводили к массовому исходу беженцев.
В частности, 2015 году почти 25 тысяч рохинджа были вынуждены покинуть страну, они устремились в Бангладеш, Таиланд, Индонезию и Малайзию.
В 2017 году произошло обострение конфликта в Мьянме. 25 августа 2017 года в стране начались боевые действия между силами безопасности и боевиками-рохинджа. Причиной послужило нападение радикалов на несколько полицейских постов и армейские казармы в штате Ракхайн. В заявлении армии Мьянмы, опубликованном 1 сентября, говорится, что с 25 августа произошло 90 боестолкновений, в ходе которых было уничтожено 370 боевиков. Потери среди правительственных сил составили 15 человек. Мьянма также обвинила боевиков в убийстве 14 мирных жителей.
Операция против рохинджа, вызвала массовое бегство мирного населения из районов боевых действий. Правительство Мьянмы эвакуирует из опасных зон местных буддистов, а мусульманам-рохинджа приходится искать себе убежище в соседней Бангладеш.
Материал подготовлен на основе информации РИА Новости и открытых источников
Буддизм в Мьянме | Религия и общественная жизнь в Гарвардской школе богословия
ГЛАВНАЯ / FAQ /
Сегодня около 90% жителей Мьянмы исповедуют буддизм, и практически все они исповедуют буддизм Тхеравады.
Эта ветвь буддизма наиболее точно придерживается древнейших текстов буддийской традиции и в целом подчеркивает более строгое соблюдение монашеского кодекса, чем другие школы буддизма. Буддисты Тхеравады в конечном счете стремятся освободиться от цикла страданий, самсара , а для достижения нирваны . Чтобы достичь успеха в этом мире и продвинуться к просветлению в последующих перерождениях, они должны создать положительную карму, или заслуги.
Миряне накапливают заслуги, делая подношения буддийской монашеской общине, или Сангхе. Это делается во время утреннего шествия монахов по окрестностям для сбора милостыни или в виде пожертвований храмам и монастырям. Сангха также способна придавать легитимность государственной власти, а иногда и противодействовать государственной власти. В частности, способность монахов отказываться от пожертвований — отрицать чьи-либо заслуги — дает им мощное символическое право вето, которым они воспользовались, чтобы выразить свое недовольство бирманским правительством.
Буддизм был государственной религией Бирмы, начиная с Королевства Пакан в 1044 году, и был ненадолго восстановлен в качестве государственной религии при премьер-министре У Ну в 1961 году до военного переворота в 1962 году. Поскольку буддизм тесно связан с бирманской идентичностью, особенно бирманской идентичностью , национализм взял на себя конкретные буддийские ассоциации. Бирманцы-буддисты сплотились под такими лозунгами, как «Быть бирманцем — значит быть буддистом». Буддийские монахи, выступавшие против колониализма, некоторые из которых умерли в тюрьмах, стали мощными символами националистического движения. Хотя оппозиция никогда не была единой среди Сангхи, тысячи монахов занимались политической деятельностью за последнее столетие, совсем недавно во время Шафрановой революции 2007 года.
Наконец, уникальным аспектом буддизма в Мьянме является рост медитативных движений среди мирян. Традиционно практика медитации была предназначена для монашеской элиты; религиозная практика мирян в основном состояла из подношений монахам, ходившим за подаянием.
Однако во времена британского колониализма медитации впервые стали обучать большое количество мирян, и эта практика продолжается и по сей день. Выдающиеся бирманские учителя медитации также оказали влияние на практику буддизма в Америке и Европе, особенно на стиль медитации, известный как 9.0005 випассана , или медитация прозрения.
Источники
Джулиан Шобер, Современные буддийские конъюнктуры в Мьянме (Гонолулу: University of Hawai’i Press, 2011).
Дэвид Стейнберг, Бирма/Мьянма: что нужно знать каждому, (Оксфорд: Oxford University Press, 2010).
Дэвид Стейнберг, «Легитимность» в Бирме/Мьянме: концепции и последствия», Мьянма: государство, общество и этническая принадлежность , ред. Н. Ганесан и Чжо Инь Хлаинг (Сингапур: ISEAS, 2007 г.), стр. 109.-142.
Стивен Маккарти, «Потеря моей религии? Протест и политическая легитимность в Бирме», Griffith Asia Institute Regional Outlook Paper, № 18 (2008 г.
).
Не игнорируйте религиозные аспекты
( Примечание редактора : эта статья является частью серии Just Security о перевороте 1 февраля 2021 года в Мьянме. переворота и его более широкого контекста. Сериал представляет собой совместную работу 9 0006 Just Security и Международная клиника по правам человека при Гарвардской школе права).
Демократическое восстание 2007 года в Мьянме сильно отличалось от нынешнего сопротивления перевороту. Вызванные ростом цен на топливо, который создал дополнительное экономическое бремя для и без того борющегося населения, тысячи буддийских монахов и монахинь по всей стране вышли на улицы, бросая вызов военным. В стране, в которой религиозные деятели, институты, обычаи и идеи имеют большое влияние, так называемая Шафрановая революция, самая последняя массовая мобилизация, предшествовавшая нынешней, имела сейсмические последствия, способствуя решению военных перейти к квази- демократическое правление в следующем году.
На этот раз не буддийские монахи, а молодые миряне находятся в авангарде массовых акций протеста в Мьянме, а их примеру следуют священнослужители всех конфессий. Хотя религиозные деятели и символы могут быть менее заметны, чем в 2007 году, они все еще присутствуют. Это не удивит никого, кто знаком с тем, насколько глубоко религия укоренилась в социальной, политической и экономической жизни Мьянмы. И действительно, именно из-за этого изучение религиозных аспектов нынешних протестов позволяет получить критическое представление о перевороте и его последствиях. Среди прочего, меняющийся характер то, как религия пересекается с протестами и влияет на них, говорит нам кое-что о том, как меняется страна в целом и каким может быть ее будущее.
Религия в прошлых политических движениях
Религия, и особенно буддизм, уже давно является важным культурным фактором, определяющим национальное государство, формирующим его политическую культуру и временами способствующим напряженности между различными сообществами.
В то время как подавляющее большинство населения страны — более 85 процентов, включая этнические общины, — исповедуют буддизм, значительное число христиан, мусульман, индуистов, сикхов, бахаи и практикующих коренные народы nat традиции также составляют нацию. Многие представители небуддийских конфессий одновременно являются представителями этнических меньшинств, которые чувствуют себя вдвойне маргинализированными государством из-за своей этнической и религиозной идентичности.
До британской колонизации буддийские монархи правили в тесном контакте с буддийскими институтами. В то время как британские власти стремились отделить сангху (буддийскую монашескую общину) от государства, государство после обретения независимости восстановило определенную степень взаимной зависимости между государством и буддизмом, в том числе путем создания министерства для «защиты и распространения буддизма». », к разочарованию небуддийских общин. В более широком смысле буддийские монахи часто чувствуют себя обязанными обеспечить соблюдение государством и его лидерами определенных буддийских принципов и обязанностей.
Это чувство долга среди сангхи иногда прослеживается в отказе государства от своей обязанности контролировать и поддерживать сангху в колониальный период, что побудило многих монахов возглавить антиколониальные усилия в середине двадцатого века.
Взаимодействие между сангхой, политикой и государством не было однозначно определено, а вместо этого по-разному проявлялось на протяжении многих лет и среди разных действующих лиц. Например, в предыдущую эпоху военного руководства значительное число монахов продолжало агитировать в поддержку демократии, участвуя в восстании 1988 года в дополнение к восстанию 2007 года. Буддийские демократические лидеры Бамара, такие как Аунг Сан Су Чжи и ее отец, генерал Аунг Сан, утверждали, что демократические принципы и практика полезны для здоровья буддизма, и эту идею поддерживают некоторые лидеры буддийских монастырей. Даже военачальники стремились с помощью театральных актов буддийской благотворительности представить себя праведными буддийскими правителями, выполняющими свои буддийские обязанности, и иметь своих сторонников-монахов.
Это разнообразие интерпретаций и политических позиций среди монахов частично связано с тем фактом, что сангха, насчитывающая около 500 000 монахов (примечательно, что эта численность соперничает с количеством солдат в вооруженных силах), вряд ли является монолитным телом. Многие монахи и монахини предпочитают оставаться политически нейтральными и незаинтересованными, в то время как другие предпочли более четко присоединиться к определенным политическим движениям, иногда ценой больших затрат. На самом деле, три видных монаха, критиковавших военных, были среди арестованных в первый день попытки военных захватить власть в начале февраля.
В общем и целом, монахи и монахини играли менее активную роль в нынешнем протестном движении, чем в 1988 или 2007 годах. В той мере, в какой они были явно вовлечены, они были преимущественно на стороне протестующих. Несколько известных монастырей выступили с заявлениями о солидарности с протестами, а монахи и монахини по всей стране, особенно в буддийском символическом центре Мандалай, вышли на улицы.
Некоторые организовали пожертвования еды, в то время как другие предложили протестующим ежедневно воспевать любящую доброту.
буддийских символа и сети также сыграли важную роль в самих протестах. Как это было характерно для прошлых движений, протестующие во время марша держат перевернутые чаши для подаяний, сигнализируя о духовном изгнании военачальников. А буддийские храмы, такие как пагода Суле в центре Янгона, снова служат символическими местами сбора протестов. Тем временем протестные сети взаимопомощи, поддерживающие государственных служащих, участвующих в забастовке, созданы по образцу традиционных религиозных благотворительных сетей Мьянмы 9.0005 парахита . Таким образом, протесты пропитаны моральной, культурной и институциональной силой буддизма, что перекликается с прошлыми движениями.
Порвать с прошлым
Но именно различия — некоторые тонкие, некоторые существенные — в том, как буддизм и религия в целом проявляются в нынешнем движении, показывают, как меняется нация и ее демократическое видение.
Три из этих различий заслуживают особого внимания.
Во-первых, динамика между духовенством и мирянами, а также между старшими и молодыми поколениями в рамках этого различия проявляется таким образом, что это отходит от прошлого, особенно от 2007 года. Традиционно духовенство, и особенно буддийские монахи, получали значительные социальное уважение и привыкли действовать как культурные лидеры. Точно так же существует большое уважение и почтение к старшему поколению. Хотя это уважение все еще явно существует, в этом движении также произошел отказ от традиционных форм лидерства, поскольку духовенство, включая старейшин, проявляло почтение к молодым мирянам. Это не движение недавнего прошлого; это движение возглавляет новое поколение молодых людей с разными представлениями об инклюзивной демократии, и эти изменения в значительной степени поддерживаются духовенством и старшим поколением, о чем свидетельствует тот факт, что они следуют, а не стремятся руководить.
Во-вторых, движение намеренно и явно возвышает различные религиозные выражения, а не только буддийские.
В то время как представители всех конфессий участвовали в протестных движениях в прошлом, в этом движении примечательно то, как члены небуддийских конфессий участвуют в них с гордостью и отличием — они носят свою религиозную одежду и заявляют о своей религиозной принадлежности во время маршей и демонстраций. Не менее удивительно, что за это их прославляют другие протестующие. Отходя от прошлого, имамы по всей стране появились в исламской одежде. Мусульмане из этнической группы рохинджа носят таблички, идентифицирующие себя как таковые. Христианское духовенство надевает свои рясы, а христианская молодежь пишет библейские отрывки на щитах, которые они держат, чтобы защитить себя от пуль во время маршей по улицам. Буддийские участники отмечали отчетливое религиозное самовыражение небуддийских общин как отражение разнообразия движения и его видения.
И в-третьих, хотя Шафрановая революция была поддержана некоторыми формальными институтами, в основном это была монашеская низовая мобилизация.
Напротив, некоторые важные буддийские институты занимают «политическую» и формальную позицию в отношении текущего переворота и дистанцируются от военных. Возможно, наиболее важным является то, что просочилось письмо из Совета Маханайеке (МаХаНа), монашеского органа, назначенного и управляемого государством для регулирования дел сангхи, в котором выражается его собственное осуждение военных и поддерживается потенциальное участие некоторых членов в забастовке. Если бы это было подлинным, это было бы важным первым; MaHaNa никогда не порывала с военными во время предыдущих восстаний. Не менее поразительно и то, что монахи из монастыря, в котором проживает печально известный антимусульманский монах Ашин Вирату, заметно и в большом количестве участвовали в разнообразном движении. Монастыри, которые исторически стремились оставаться политически незаинтересованными, в том числе те, которые особенно воздерживались от участия в Шафрановой революции, также выступили с заявлениями, осуждающими переворот и поддерживающими протестующих.
Пророчество о будущем
Что предвещают эти отличительные черты этого протестного движения? Во-первых, как и в других странах мира, разочарование молодежи в связи с недавней неспособностью традиционных религиозных институтов и акторов отстаивать справедливость может означать потерю традиционного авторитета, которым они обладали в обществе. Результатом может стать трансформация религии вообще, можно даже сказать, демократизация религии. Подобно движению Black Lives Matter в Соединенных Штатах, хотя институциональная религия не играет той роли, которую она играла в прошлых протестных движениях, это не означает, что религия не проявляется среди протестного движения. Религиозные символы, практики, сети и ценности присутствуют как в сущности, так и в процессе протестов таким образом, что они отражают и стимулируют трансформацию религии в обществе и государстве Мьянмы.
Ясно, что традиционные и формальные религиозные институты и их подставные лица находятся в состоянии реагирования, а не помощи в формировании и руководстве движением в Мьянме.
Это может означать, что в будущей Мьянме традиционная и институциональная религия не будет играть той важной роли, которую она играла раньше, хотя религия и духовность, вероятно, продолжат формировать и вписывать социальную, политическую и экономическую жизнь осмысленными, хотя и менее формальными способами.
Во-вторых, доминирование буддизма в прошлых демократических движениях всегда было палкой о двух концах. С одной стороны, это помогло обеспечить моральную легитимность демократическому движению и сплоченность подавляющего большинства бирманцев разных национальностей, исповедующих буддизм, и в то же время подорвало легитимность военных, которые утверждали, что правят в соответствии с буддизмом. Но это также, по понятным причинам, вызвало опасения у небуддистов, которые беспокоились, что демократическое видение и движение с сильным буддийским уклоном приведут к их маргинализации. Сегодня коллективное прославление христианского, мусульманского и другого небуддийского религиозного самовыражения и участие в самом движении, как мы надеемся, предвещает более всеобъемлющее чувство национализма.
Если эта инклюзивная национальная идентичность будет взращена и институционализирована назначенным правительством национального единства, она может способствовать созданию демократического государства, в котором почитается и прославляется многообразие, а представители небуддийских верований не сталкиваются с такой степенью институциональной и социальной дискриминации, как в прошлое. Это потребует значительной трансформации государственных, религиозных и культурных институтов и процессов, которые исторически имели привилегированное положение для буддистов Бамара.
И в-третьих, если движение в конце концов добьется успеха, есть основания полагать, что институционально и бюрократически новое государство будет «управлять» религией по-другому. Вместо того, чтобы государство кооптировало сангху через махану, у тела или подобного ему есть возможность быть в творческом и демократическом напряжении с государством. Это создало бы более здоровые отношения между государственными и религиозными институтами и субъектами, при которых ни один из них не обязан другому; вместо этого оба будут критически взаимодействовать друг с другом в рамках демократического процесса, помогая гарантировать, что и общество, и государство действительно живут в соответствии с лучшими идеалами и принципами религиозных и демократических ценностей.