Центр китайского языка и культуры
Центр китайского языка и культуры (语言文化中心) был создан в 2014 году как структурное подразделение Института филологии и языковой коммуникации. Деятельность центра направлена на содействие изучению китайского языка, внедрение в процесс обучения современных методов преподавания, создание современной библиотеки по истории и культуре Китая, а также на организацию проектов, направленных на интенсификацию академического, научного и культурного взаимодействия между университетами России и Китая.
Цель создания Центра- Курсы для населения Красноярска
- Подготовка к международному экзамену HSK
- Переводческая деятельность
- Традиционная культура Китая
развитие международного сотрудничества с ведущими высшими учебными заведениями КНР, а также с Канцелярией по распространению китайского языка за рубежом при Министерстве образования КНР (Ханьбань) для расширения участия в мировой системе образования и совместного осуществления образовательных проектов
содействие изучению китайского языка
внедрение в процесс обучения современных методов преподавания
создание современной библиотеки по истории и культуре Китая
осуществление консультационной деятельности: предоставление актуальной информации о культуре и общественной жизни Китая
осуществление квалифицированной переводческой деятельности в соответствии с запросами юридических и физических лиц
- участие в заключении соглашений с вузами КНР
- создание совместно с сотрудниками профильных вузов КНР методической продукции
- проведение научных семинаров, дискуссий, культурных мероприятий, а также языковых конкурсов
- разработка и внедрение в образовательный процесс специализированных программ подготовки, переподготовки и повышения квалификации в области китайского языка как иностранного, в том числе на платной основе
- организация преподавательской деятельности, включая привлечение на договорной основе иностранных преподавателей; организация курсов повышения квалификации для преподавателей китайского языка как иностранного совместно с вузами-партнёрами из КНР на платной основе
- организация стажировок в вузах КНР, включая летние школы и программы повышения квалификации на платной основе
- оказание переводческих и консультационных услуг организациям и частным лицам на платной основе
- организация учебной переводческой практики студентов китайско-английского направления отделения иностранных языков Института
- иные виды культурно-образовательной деятельности
На сайте Центра китайского языка и культуры собраны полезные статьи, обучающие материалы для изучения китайского языка.
Здесь выставлены учебники, аудиозаписи, словари и прочие сборники. Материалы найдутся и для тех, кто только начал изучать китайский язык, и для тех, кто хочет улучшить свои знания и углубиться в данном направлении.
Кроме того, не стоит забывать, что помимо обучающих материалов, здесь представлены развлекательные материалы, и фото с мероприятий. Хотите стать частичкой Поднебесной – приходите к нам в Центр китайского языка!
- Положение
- Презентация
Контакты
Адрес: 660041, г. Красноярск, пр. Свободный, 82а, офис 3-36
E-mail: [email protected]
Сотрудники:
Бабешко Екатерина Викторовна
Бирюлина Екатерина Андреевна
Бутанаева Екатерина Владимировна
Сунь Даньдань
Каданцева Мария Александровна
Моргун Виктория Геннадиевна
Мутасова Александра Петровна
Нагибина Ирина Геннадьевна
Садовская Екатерина Юрьевна
Чжан Юй
Щуревич Александра Олеговна
Полезные материалы
«Китайский язык – это не что-то заоблачное, как многие думают»
В начале 2022 года отношения между Россией и западными странами резко обострились.
На фоне новых санкций и осуждения Западом российской спецоперации на Украине многие международные компании покинули Россию, возникли трудности для россиян с поступлением в европейские и американские университеты. Некоторые россияне, планировавшие карьеру на Западе, стали задумываться о смене стратегии. Одной из альтернатив западным странам считается Китай – нейтральная по отношению к России страна с мощной экспортноориентированной экономикой и развивающейся наукой, где есть место множеству иностранных специалистов.
Тарас Ивченко, директор Института Конфуция при РГГУ, отмечает, что сейчас изучение китайского языка не представляет такой сложности, как во времена СССР или в 1990-е годы.
«В наше время возможностей учить китайский много. Количество материалов таково, что чем-то усложняет обучение, поскольку ставит проблему выбора. То же самое касается обучающих курсов: они есть на любой вкус: утром, вечером, платные, бесплатные, разного уровня, любые. Нынешнюю ситуацию не сравнить с тем, что было несколько десятилетий назад», – сказал директор.
Институт Конфуция внес существенный вклад в популяризацию китайского языка в России. Это – сеть международных культурно-образовательных центров, созданных государственной канцелярией по распространению китайского языка за рубежом («Ханьбань») Министерства образования КНР. В России отдельные институты открываются при существующих образовательных учреждениях, и в 2007 году был создан первый в стране Институт Конфуция при РГГУ. В задачу этого и других подобных центров входит организация курсов китайского языка и культуры, проведение научных конференций об этой стране, организация стажировок в Китае и проведение экзамена на знание китайского языка HSK.
Ивченко считает, что изучение китайского самостоятельно, без помощи преподавателей, подходит далеко не всем, и эффективность этого сильно зависит от обучающегося. Человеку без лингвистической подготовки потребуется системное преподавание. В целом, эффективность самостоятельного обучения зависит не столько от таланта, сколько от понимания, как именно подходить к чужому языку.
В среднем, утверждает китаист, если человек когда-то учил английский в школе, а потом всю жизнь работал, например, в сфере продаж, то для китайского ему лучше найти учителя.
При изучении китайского языка важна системная работа, а неоправданные ожидания могут навредить.
«Вы не должны думать: «Я хотел бы учить только разговорный язык, ничего другого мне не нужно. Ну, и желательно месяца за три, а, может быть, пять». Так подходить к языку нельзя, это мифы, и когда они столкнутся с реальностью, у вас могут опуститься руки и вы сдадитесь»,
– сказал директор.
Институт Конфуция предупреждает учеников, что они должны быть готовы не только к систематической, но и к долгой работе. Для изучения китайского языка с нуля требуется несколько лет, минимум – два года, лишь тогда появится какая-то база.
Занятия с носителем языка нельзя считать однозначным плюсом для новичка. На средних и поздних этапах обучения без общения с китайцами обойтись тяжело, но для начинающих важно, чтобы их учитель когда-то прошел тот же путь, что предлагает ученику, и знал все трудности на нем.
Алена Борунова, руководитель департамента международных проектов в компании Elite&Alliance, первоначально не планировала переезжать работать в Китай.
После окончания магистратуры девушка устроилась работать помощником руководителя в Санкт-Петербургской Школе китайского языка «Конфуций». Это не было осознанным выбором, она просто искала работу. Знание языка там не требовалось, но Алена попала в китайскую среду. Спустя год работы у девушки возникло желание общаться с приходящими в школу китайцами – из сферы образования, из бизнеса, из консульства и из других мест.
«Начала учить с фонетики, сочетать это с работой было очень сложно, но в 2014 году появилась возможность бесплатно поехать учиться в Китай на краткосрочную программу через «Ханьбань», организацию при Министерстве образования Китая.
У нее были различные гранты, от двух недель до полного обучения по программе бакалавриата. Я воспользовалась поездкой на один семестр, и с нулевым знанием китайского приехала учиться в Пекин», – рассказала Алена.
Тот грант покрывал обучение, проживание и даже выплату стипендии. Единственный минус программы заключался в том, что жить приходилось с другими иностранными студентами, и потому английский выходило практиковать чаще, чем китайский.
После этого Алена вернулась в Россию и продолжила работать в том же месте, но курсы дали мощную языковую базу, и девушка начала улавливать смысл разговоров китайских коллег. Спустя два года Алена вновь вернулась в Китай, где сначала около года изучала язык по гранту, а затем начала работать.
«В самом начале, когда ты пытаешься учить фонетику, учить китайский лучше в группе, поскольку необходимо слышать не только себя и учителя, но и одногруппников, слышать, где они ошибаются, а где говорят правильно. Спустя 3-4 месяца, после фонетики, мне кажется оптимальным индивидуальный подход, поскольку иначе будет мешать разница в скорости прогресса», – посоветовала Алена.
Сложнее всего девушке давались тона – в китайском языке один и тот же слог, произнесенный в одной из четырех тональностей, совершенно меняет смысл слова, и научиться правильно их использовать можно лишь на практике.
Наталья Левитина, оперная певица и педагог по вокалу, прошла совсем иной путь и изучила китайский язык в России в удаленном формате.
Долгое время Наталья преподавала пение ученикам из Китая, но, поскольку рядом всегда был переводчик, знать язык для этого не требовалось. Певица пробовала изучать китайский с педагогом и самостоятельно, из любви к языкам. Купила самоучитель, но к значительному успеху это не привело.
«Потом началась пандемия COVID-19, и все мы оказались заперты по домам. Я утратила возможность преподавать очно, а в онлайн-формате мы не могли пользоваться услугами переводчика. Поэтому я нашла онлайн-курсы HSCAKE, и за время локдауна, около шести месяцев, прошла базовую программу», – рассказала девушка.
После окончания локдауна Наталья записалась на экзамен по владению китайским в Институт Конфуция и сдала его на третий уровень, а спустя еще четыре месяца – на четвертый.
Наталья отмечает, что на занятия в HSCAKE первоначально пришла не с нулевым уровнем знаний, поскольку успела составить общее представление о языке по самоучителю и недолгим занятиям с педагогом.
«Каким-то образом информация о том, что я начала говорить по-китайски, дошла до факультета искусств МГУ. Меня пригласили туда в качестве педагога, и я начала вести уроки вокала с китайскими студентами и одновременно читать им курс по русской опере. То есть я в дополнение к своей основной профессии изучила что-то еще. Это оказалось не так сложно, китайский язык – это не что-то заоблачное, как многие думают», – рассказала Наталья.
«Увольнение гомосексуалистов будет политикой»: в чем уличили экс-главу NASA
В NASA полвека назад действительно увольняли работников нетрадиционной сексуальной ориентации, выяснилось.
..
27 марта 13:20
Девушка отмечает, что для овладения языком важно грамотно управлять своим временем и заставлять себя работать. Для выбора правильных онлайн-курсов Наталья рекомендует подписаться на них в соцсетях и проследить какое-то время. Необходимо смотреть, какую информацию выкладывают в сеть, как занимаются со студентами, как работают педагоги, в идеале – пообщаться с ними, и лишь потом платить. Несбыточные обещания мгновенно научить языку и другие безответственные утверждения должны насторожить. Во многом оценить качество курсов Наталье помог педагогический опыт, но в целом, считает она, ей просто повезло, и выбрать хороших учителей можно лишь путем проб и ошибок.
Тарас Ивченко также считает, что не стоит верить разнообразным «тайным методикам» по ускоренному обучению. При выборе курсов китайского, как и любого другого популярного языка, есть риск наткнуться на недобросовестных преподавателей.
«Те, кто предлагают вам безо всякого труда, без выполнения домашних заданий, просто так освоить язык в естественном потоке речи – скорее всего, шарлатаны»,
– сказал китаист.
Среди мест с хорошим уровнем преподавания, помимо институтов Конфуция, Ивченко назвал МГУ, СпбГУ и МГИМО, как учебные программы для студентов, так и курсы для всех желающих. Отдельно эксперт упомянул бесплатные онлайн-курсы при СпбГУ, где платить нужно лишь за проверку знаний.
Китайский язык | Общество Азии
Мало что в китайской культуре вызывает более широкое неправильное понимание за пределами Китая, чем китайский язык. Китайцы пишут совсем не так, как мы, да и вообще от всех других письменных обществ современного мира, за исключением Японии и Кореи (которые продолжают частично использовать письменность, давным-давно заимствованную из Китая). Даже для неподготовленного глаза китайские иероглифы не являются алфавитом, хотя многие американцы, которые хотят спросить о них, не знают, какой термин использовать для них, и часто задают такие вопросы, как: «Правда ли, что китайский алфавит… , письмо… Я имею в виду картины, ну… вы понимаете, что я имею в виду… они очень живописны, не так ли?»
Из-за очевидной радикальной разницы между тем, как пишут китайцы, и тем, как мы пишем, возникло множество мифов не только вокруг китайской системы письма, но и вокруг его языка в целом и вокруг китайского народа.
Действительно, часто говорят, что китайцы пишут картинками. Многие считают, что китайский язык является односложным, что, по-видимому, означает, что каждое слово в китайском языке состоит из одного слога, как и английские слова, но, цель, быстро, работа, преступление, смех, и в отличие от слов, хотя, объективно, быстро, занятость , нарушение, хохот. Многие считают, что, поскольку они пишут одинаково (частично), японцы, корейцы и китайцы связаны между собой. Многие предполагают, что из-за своего языка китайцы думают совершенно иначе, чем мы. Что касается современного китайского языка, распространен миф о том, что коммунистическое правительство покончило с китайскими иероглифами и заменило их совершенно новым алфавитом, который все люди теперь используют вместо иероглифов. Далее считается, что это предполагаемое изменение было равносильно отказу от самого китайского языка. Кроме того, некоторые считают, что коммунистическое правительство уничтожило различные китайские диалекты.
Каждое из этих убеждений и предположений ложно.
Каждое из них по-своему возмутительно, поскольку, взятые вместе, они предполагают, что способность к языку у крупнейшей в мире национально-этнической группы каким-то образом отличается от способности всех других человеческих групп, предположение, для которого нет никаких доказательств. Тщательное исследование этих бесполезных мифов потребует большего размаха, чем позволяет это короткое эссе. Но на следующих страницах я изложу некоторые основные факты о китайском языке. При этом я попытаюсь исправить только что перечисленные мифы.
Китайский язык принадлежит к сино-тибетской языковой группе. Китайско-тибетский — это крупная генетическая группа языков, подобная индоевропейской семье, к которой принадлежит английский язык (наряду с немецким, французским, индуистским и т. д.). Китайско-тибетское языковое сообщество простирается от северо-восточной Индии до северо-восточного Китая, а его более миллиарда носителей находятся в Юго-Восточной Азии, Южной Азии и Восточной Азии. Сам по себе китайский язык — это не отдельный язык, а языковая семья, подобная романской языковой семье, к которой принадлежат французский, испанский, итальянский, румынский и швейцарский ретороманский языки.
Как и романские языки, китайские языки взаимно непонятны (вот что делает их разными языками). Но поскольку у них общая история и много общего словарного запаса и грамматики, носителю одного китайского языка гораздо легче выучить другой китайский язык, чем совершенному аутсайдеру. Опять же, это относится и к романским языкам. Упомянутые здесь китайские языки — это знаменитые китайские «диалекты»: кантонский, шанхайский, фукиенский и т. д. Поскольку носители одного из этих «диалектов» не могут понимать носителей другого из них, «диалекты» являются в такой же степени реальными языками, как и романские языки.
Однако есть два способа, в которых аналогия с романскими языками неверна. Большинство романских языков отождествляются с отдельными независимыми странами и носят название, связанное с местом их «происхождения». В Китае нет такой политической идентификации нации с языком. В политическом и этническом плане Китай сохранял идеал единства на протяжении более двух тысячелетий. Хотя время от времени Китай был разделен завоеваниями и гражданской войной, разделение никогда не выделяло части Китая в отдельные нации, а языковые группы Китая никогда не были точкой сплочения политического или военного сепаратизма.
Другое важное различие между романскими языками и китайским заключается в системе письма Китая. После распространения римской цивилизации в годы экспансии Римской империи романские диалекты выросли до положения, очень похожего на положение китайских «диалектов». В каждом регионе римского мира был язык, который был романским по происхождению, по лексике и грамматике, но который стал непонятным для носителей других романских «диалектов» из-за лингвистических изменений и влияния языков народов, предшествовавших римлянам в этом регионе. область. Тем не менее, хотя языки различных областей были такими разными, письменный язык был относительно однородным. Этим письменным языком была, конечно же, латынь, стандартный язык Рима. Латынь очень долго сохраняла свою стандартную форму из-за престижа Рима сначала как политической, а затем религиозной столицы, а также из-за низкого уровня грамотности, распространенного в дотехнических обществах. Когда могущество Рима начало падать, а независимость окраин возросла, люди все больше и больше писали так, как говорили, используя символы латинского алфавита, чтобы отразить свое собственное произношение и способ образования слов вместо тех, которые были свойственны латыни.
Отражение речи — естественная вещь для алфавита, поскольку алфавиты — это фонетический способ письма. Поскольку китайский язык не является алфавитным, его написание не отражает различий и изменений в речи. Даже несмотря на то, что два человека, говорящие на разных китайских языках, не могут понять друг друга (и, таким образом, им, возможно, придется прибегнуть к иностранному языку, такому как английский, для устного общения), они могут писать друг другу и, таким образом, понимать друг друга. Способы прочтения написанного ими вслух будут почти совершенно различаться, но смысл написанного будет одинаково понятен каждому. Письменный китайский отражает словарный запас и грамматику наиболее широко используемого устного китайского языка. Носители нестандартных китайских языков изучают этот словарный запас и грамматику, часто произнося слова по-своему, когда учатся читать и писать. Короче говоря, письменный язык Китая един, несмотря на фактическое языковое разнообразие Китая и взаимную неразборчивость нескольких китайских языков.
Самая ранняя система письма возникла в виде рисунков. Ранние иероглифы, датируемые, возможно, три тысячи лет назад, иллюстрируют, как зародилась китайская письменность.
Но от раннего начала живописного письма быстро отказались. Картинкам трудно передать абстрактные мысли, и рисунки одного и того же объекта разными людьми могут сильно различаться. Просто громоздко выражать длинные сообщения картинками. По мере того, как письменность становилась все более распространенной, а природа письменного материала становилась все более разнообразной, китайское письмо становилось все более и более стилизованным и менее изобразительным. В третьем веке до н. э. китайское письмо было официально стандартизировано до формы, не слишком отличающейся от сегодняшней китайской письменности. С тех пор изобразительное происхождение китайской письменности было в значительной степени затемнено из-за единообразия, наложенного на письмо, чтобы сделать его более эффективным.
Изображения видны только тем, кто был проинформирован о наличии изображений.
Гораздо более важным, чем графическое представление в письменных символах, было сочетание элемента в иероглифе, предполагающего произношение во время создания иероглифа, и элемента, указывающего на семантическую категорию значения (например, человек, механическая жидкость). , насекомое и др.).
Китайские иероглифы в их современной форме остаются сегодня единственным в мире обычным средством записи стандартного китайского языка. В современном Китае некоторые из наиболее сложных или часто используемых символов были упрощены за счет уменьшения количества «штрихов» или строк, чтобы их было легче научиться читать и писать. Кроме того, некоторые из наименее часто используемых символов были объединены в один символ. Это упрощение письменности в Китае сопровождалось огромными усилиями по обучению грамоте и интенсивной кампанией по продвижению мандаринского диалекта, стандартного диалекта, в качестве национального языка. Результаты этих кампаний были выдающимися. Уровень грамотности в Китае вырос с двадцати-тридцати процентов до восьмидесяти-девяноста процентов, что является выдающимся достижением для страны с одной из самых сложных систем письма для изучения.
Наряду с распространением грамотности в Китае произошло расширение использования мандарина в качестве национального разговорного языка и принятие стандартной системы правописания под названием пиньинь, в которой для произношения китайских иероглифов используется латинский алфавит. Пиньинь, официально заменивший множество старых нестандартных систем латинизации, используется в качестве справочного пособия в словарях, как дополнение к иероглифам на знаках и титулах, а также как средство введения стандартного произношения иероглифов в первоклассники начальной школы. В 1979 китайское информационное агентство начало использовать пиньинь для написания имен и мест в депешах, и американцам пришлось привыкать к Мао Цзэдуну и Чжоу Эньлаю вместо более привычных Мао Цзэ-дуна и Чжоу Эньлая. Некоторые американские газеты ошибочно сообщили о принятии системы пиньинь как о решении отказаться от символов в алфавите. Хотя некоторые в Китае выступают за такой шаг, и хотя такое изменение рассматривается планировщиками очень долгосрочной политики, маловероятно, что оно произойдет в ближайшее время.
Таким образом, Китай не последовал примеру Японии в реорганизации своей системы письма. Японская письменность включает в себя как китайские иероглифы, так и символы, которые имеют такое же звуковое значение, как и алфавит (называемый слоговым письмом). Из-за своего слогового письма японцы могут гораздо быстрее, чем китайцы, научиться писать на своем языке разборчиво, хотя и не изящно. (Элегантность и стиль требуют использования японских иероглифов.) Японский язык отличается от китайского не только своим письмом, но и почти во всех других аспектах. Наряду с корейским, японский относится к алтайской языковой семье, в которую входит турецкий, но не китайский. В японском языке существует тщательно разработанная система иерархического выражения для общения с людьми разных социальных уровней, чего нет в китайском языке. В японском языке глаголы стоят в конце предложения; в китайском они идут посередине. В японском языке иероглифы могут быть прочитаны словами из нескольких слогов. В китайском языке каждый иероглиф читается одним слогом.
Подводя итог, можно сказать, что хотя в обоих языках используются письменные знаки, их различия перевешивают их сходство, и американцам не следует предполагать, что у этих двух языков много общего.
Каждый китайский иероглиф произносится как один слог. Это источник мифа о том, что китайский язык односложный. Правда в том, что большинство китайских слов многосложны и записываются группами символов. Большинство слов в современном китайском языке состоят из двух слогов (двух иероглифов). Таким образом, мин означает «ясный, яркий», а бай означает «белый, пустой». В совокупности mingbai означает «понимать, прояснять», а onlymingbai может использоваться для обозначения «понимать». Мин никогда нельзя использовать отдельно, а бай означает что-то другое, когда оно используется отдельно.
Самый неприятный миф, с которым приходится иметь дело, это тот, который утверждает, что, поскольку их язык устроен иначе, чем наш, китайцы обязательно думают иначе, чем жители Запада. Одна из самых глупых версий этого мифа, которую я слышал, — это утверждение, что наука не может практиковаться на китайском языке, потому что этот язык не является «научным».
(Поскольку все языки примерно одинаковы в своих несоответствиях и неправильностях, трудно понять, что означает слово «научный» применительно к языку.)
Мысль о том, что китайцы и жители Запада думают по-разному из-за языковых различий, на мой взгляд, неубедительна. Действительно, я нахожу очень мало веских доказательств того, что язык и мышление переплетаются в любой культуре. Конечно, наши индивидуальные мысли и специфический язык, на котором мы их выражаем, неразделимы. Но это не означает, что то, что мы говорим на нашем родном языке, может не иметь прямых эквивалентов в другом языке, если то, что мы говорим, произносится кем-то, преследующим те же цели.
Некоторые неправдоподобные утверждения о том, как китайский язык заставляет китайцев думать, включают: китайцы не различают между одним и многими, потому что их слова не отмечены для единственного и множественного числа; китайцы не знают разницы между определенным и неопределенным, потому что в их языке отсутствуют артикли; китайцы не всегда понимают разницу между прошлым, настоящим и будущим, потому что их глаголы отмечены для изменения и завершения, а не непосредственно для ссылки на время; китайцы плохо понимают разницу между контрфактуальными утверждениями и возможными (например, «Если бы я был на вашем месте, я бы…» против «Если я пойду, я буду…», потому что в их языке нет никаких формальных способов различения 2.
Если бы какое-либо из этих утверждений было правдой, маловероятно, чтобы китайская раса пережила три или четыре тысячелетия, поскольку они всегда оказывались бы не в том месте с неправильными объектами и совершенно не знали бы, были ли они там или нет.0003
Большинство подобных недоразумений возникает естественным образом из-за недостаточного понимания со стороны некитайцев, пытающихся анализировать китайский язык. Некоторые из них также исходят от носителей китайского языка, которые неадекватно понимают западные языки.
Однако существует одно отношение между мыслью и языком, которое не является мифом. Примером этой связи в китайском языке является тенденция простых китайцев преуменьшать или косвенно передавать смысл. Мало того, что китайцы не разделяют нашей склонности к ругательствам в превосходной степени, таким как «Потрясающе!» «Большой!» «Фантастика!» и тому подобное, но они часто описывают ситуации с помощью преуменьшения, двойного отрицания, очевидной расплывчатости, эвфемизмов и намеков.
В переговорах согласие на предложение может быть выражено как венди буда, что буквально означает «проблемы невелики». Эта тенденция связана с шаблонными выражениями в китайском языке, такими как bucuo «без ошибок» = «вы правы», busao «не мало» = много, chabuduo «не сильно» = «приблизительно». форма «Возможно, это неудобно» или «Возможно, не время» для отказа ответить на предложение, которое считается невыполнимым. Критика часто дается косвенно, но эффективно. Часто используется историческая аллюзия, чтобы описывают ситуацию, которая не нравится критику, а читателю или слушателю остается сделать вывод, кого в современной жизни подвергают критике. Бывший глава государства Лю Шаоци был назван «китайским Хрущевым» за несколько месяцев до того, как он был публично Покойный премьер-министр Чжоу Эньлай отождествлялся с Конфуцием в движении против Конфуция/Анти-Линь в начале семидесятых годов. Естественно, политические ярлыки и символы составляют большую часть словаря как критики, так и одобрения, хотя кажется, что словарный запас для идентификации девиантов (правых, правых уклонистов, капиталистических бродяг, ультралевых, тех, кто использует красный флаг, чтобы противостоять красному флагу и т.
д.) намного больше, чем для определения образцовых граждан (как в равной степени относится и к использованию языка в христианской церкви).
Важно понимать, что эти обычаи не новы в китайском обществе; новыми являются лишь отдельные термины, например термины марксистско-ленинского содержания. Склонность к косвенности и аллюзиям — древние культурные черты китайского общества, и политики и переговорщики использовали их сотни лет назад так же, как и сейчас. Такое использование языка является выражением культурного предпочтения гармоничного и позитивного общения между людьми. Это культурное выражение, а не контроль над мыслью с помощью языка. Язык — это просто один из инструментов, с помощью которых общество выражает свой характер, и следует ожидать, а не удивляться тому, что китайское общество выражает через язык те же характеристики, что и в других культурных формах.
Поскольку акцент в американских отношениях с Китаем переместился с дипломатического урегулирования на деловые связи, есть одна область культурного самовыражения в языке, о которой следует упомянуть в заключение.
Это касается использования специального языка в юридических целях. В нашем обществе юридический язык настолько специализирован, что только он часто определяет разницу между удовлетворенностью одной стороны и другой в горячо спорном споре. Наша юридическая профессия — это огромная группа технократов, обученных в основном владению инструментом юридического языка. Часто отмечается, что в Китае очень мало юристов (как и в Японии) по сравнению с Соединенными Штатами. Это происходит в первую очередь не потому, что уголовное судопроизводство в Китае не обеспечивает достаточной защиты обвиняемых (хотя это часто было правдой), а потому, что обязывающие отношения, связанные с обменом деньгами, товарами и услугами, не закреплены в неизменном виде в Китае. Скорее, контракты излагают основные пожелания обеих сторон и основные намерения; с нашей точки зрения, по крайней мере, многое остается на здравый смысл и взаимное доверие заинтересованных сторон. Эта процедура не вызывает возражений до тех пор, пока ожидания и предположения обеих сторон совпадают.
Но проблемы могут возникнуть, когда одна сторона отличается от другой. Различные ожидания, конечно, более вероятны, когда стороны принадлежат к разным культурам и когда основные участники плохо знают языки друг друга.
Китайский закон о совместных предприятиях 1979 года тому пример. Этот закон просто устанавливает общие принципы и не содержит подробностей, которые американские и другие западные бизнесмены считают нормальными в своих обществах. Из-за расплывчатости используемых формулировок многие компании, надеющиеся на сделки в Китае, воздерживаются от создания совместных предприятий, опасаясь потерять свои инвестиции, если произойдет что-то незапланированное.
Непонимание, связанное с языком, особенно те, которые приводят к неприятным проблемам, происходят из-за культурных неправильных представлений и языковой некомпетентности, а не из-за различий в структуре двух языков, на которых говорят два народа. До тех пор, пока мы в Америке помним, что китайский язык является одним из человеческих языков в мире, и принимаем разумные меры для обучения достаточного количества американцев использованию этого языка, мы сталкиваемся с небольшой проблемой из-за уникальности того, как китайцы говорят и пишут.
Но если мы продолжим наше историческое незнание как культуры, так и языка Китая, мы обрекаем себя на очень противоречивые отношения.
Автор: Тимоти Лайт.
Как китайский язык модернизировался
Во время брожения начала двадцатого века реформаторы столкнулись и с более широким вопросом: когда китайские традиции были низвергнуты, какие культурные нормы должны прийти им на смену? Большинство людей, о которых пишет Цу, смотрели на Соединенные Штаты. Многие из них учились в американских университетах в девятнадцатом веке, субсидируясь деньгами, которые Соединенные Штаты получили от Китая в качестве контрибуции после разгрома антизападного боксерского восстания. Чжоу Хоукунь, изобретатель китайской пишущей машинки, учился в Массачусетском технологическом институте. Ху Ши, ученый и дипломат, который помог превратить родной язык в национальный, отправился в Корнелл. Линь Юйтан, изобретатель китайской пишущей машинки, учился в Гарварде. Ван Цзинчунь, проложивший дорогу китайской телеграфии, сказал скорее с жаром, чем с точностью: «Наше правительство — американское; наша конституция американская; многие из нас чувствуют себя американцами».
Внимание к США может понравиться американским читателям. Но в последние годы правления династии Цин и в ранний республиканский период Япония была гораздо более влиятельной моделью современных реформ. Как ни странно, Цу почти не упоминает об этом в своей книге. Япония, чья военная победа над Россией в 1905 году была воспринята всей Азией как знак того, что современная азиатская нация может противостоять Западу, была главным проводником концепций, изменивших социальный, политический, культурный и языковой ландшафт Китая. . Более тысячи китайских студентов присоединились к Чжоу и Ху в качестве стипендиатов Boxer Indemnity в США между 1911 и 1929 г., но к 1905 г. в Японии уже обучалось более восьми тысяч китайцев. И во многих школах Китая работали японские технические и научные учителя.
Карикатура Далии Галлин Рамирес
Это правда, что промышленные, военные и образовательные реформы Японии после Реставрации Мэйдзи 1868 года сами были основаны на западных моделях, включая художественные течения, такие как импрессионизм и сюрреализм.
Но эти идеи были переданы в Китай китайскими студентами, революционерами и интеллектуалами в Японии и оказали прямое и длительное влияние на письменный и устный китайский язык. Многие научные и политические термины в китайском языке, такие как «философия», «демократия», «электричество», «телефон», «социализм», «капитализм» и «коммунизм», были созданы в японском языке путем сочетания китайских иероглифов.
Требования радикальной реформы достигли апогея в 1919 году, когда в Пекине прошел студенческий протест, сначала против положений Версальского договора, позволившего Японии завладеть немецкими территориями в Китае, а затем против классических конфуцианских традиций, в которые верили. стоять на пути прогресса. Весь спектр политических ориентаций объединился в так называемом движении «Новая культура», начиная от вдохновленного Джоном Дьюи прагматизма Ху Ши и заканчивая ранними обращенными в социализм. Как отмечает Цу, протестующие против «Новой культуры» могли согласиться с критической важностью массовой грамотности.
Понижение классического китайского языка и поощрение разговорного письма было шагом в этом направлении, даже если отмена иероглифов в китайском языке оставалась слишком радикальной для многих, чтобы обдумывать ее. Тем не менее, как говорит Цу, некоторые националисты, правившие Китаем до 1949 года, были за то, чтобы хотя бы упростить символы, как и коммунисты. Националистические попытки упрощения натолкнулись на сопротивление консерваторов, которые хотели защитить традиционную китайскую письменную культуру; коммунисты были гораздо более радикальными и никогда не отказывались от идеи перехода на латиницу. В Советском Союзе латинский алфавит использовался для того, чтобы навязать политическое единообразие многим народам, в том числе мусульманам, привыкшим к арабскому письму. Советы поддерживали и субсидировали попытки Китая последовать их примеру. Для коммунистов, как отмечает Цу, цель была проста: «Если бы китайцы могли легко читать, они могли бы радикализироваться и обратиться к коммунизму с помощью новой письменности».
Длительный конфликт с Японией с 1931 по 1945 год временно приостановил языковую реформу. Националисты, участвовавшие в боевых действиях в основном, боролись просто за выживание. Коммунисты тратили больше времени на размышления об идеологических вопросах. Радикальная языковая реформа началась всерьез только после того, как в 1949 году националисты потерпели поражение и были вынуждены отступить на Тайвань. В последующее десятилетие Мао возвестил две лингвистические революции: пиньинь, латинизированную транскрипцию, ставшую стандартом во всем Китае (а теперь и почти везде), и так называемый упрощенный китайский.
Комитет по реформе письменности, созданный в 1952 году, начал с выпуска около восьмисот переработанных символов. В последующие десятилетия было выпущено больше, а некоторые были пересмотрены. Новые персонажи, нарисованные гораздо меньшим количеством штрихов, были «верны эгалитарным принципам социализма», — говорит Цу. Коммунистические кадры радовались тому, что «голоса народа, наконец, стали слышны».
Среди бенефициаров были «рабочие и крестьяне Китая». В конце концов, «Мао сказал, что массы — настоящие герои, и их мнению нужно доверять».
Цу справедливо приписывает коммунистическому правительству повышение уровня грамотности в Китае, который, по ее словам, достиг девяноста семи процентов в 2018 году. волнение. «Ничего подобного никогда не предпринималось в мировой истории», — пишет она. Японцы могут не согласиться; девяносто процентов японского населения посещали начальную школу в 1900 году. Мы также можем задаться вопросом, сыграли ли упрощенные иероглифы такую большую роль в высоком уровне грамотности Китая, как склонен думать Цу. На Тайване и в Гонконге традиционные иероглифы практически не пострадали; если есть доказательства того, что детям там гораздо труднее научиться читать и писать, было бы неплохо знать об этом. Просто сказать, что «голоса людей наконец-то были услышаны», недостаточно, чтобы доказать это. И даже если есть преимущества в изучении радикально переработанного сценария, есть и потери.
Новые персонажи не только менее элегантны, но и книги, написанные в старом стиле, становятся трудными для понимания.
В этом была часть смысла. В 1956 году Тао-Тай Ся, в то время профессор Йельского университета, писал, что усиление коммунистической пропаганды было «главным мотивом» языковой реформы: «Мысль об избавлении от частей культурного прошлого Китая, которые коммунисты считают нежелательными, посредством языкового процесса всегда присутствует в сознании коммунистических деятелей культуры». Это было написано во время холодной войны, но Ся, безусловно, был прав. В конце концов, как указывает Цу, «те, кто выразил недовольство реформой пиньинь, будут поглощены последовавшими за этим годами преследований», а те, кто ворчал по поводу упрощенных иероглифов, жили немногим лучше.
Цу усердно связывает историю языковой реформы с технологиями — мы многое узнаем о героических усилиях по адаптации современного набора текста к системе, основанной на символах, — и эта история продолжается в эпоху цифровых технологий.
Скорость, с которой были достигнуты эти успехи, действительно впечатляет. В семидесятые годы более семидесяти процентов всей распространяемой печатной информации в Китае печаталось горячим шрифтом. Сегодня, как взволнованно пишет Цу, временами ее стиль напоминает журналы периода Мао, такие как China Reconstructs — обработка информации — это «инструмент, открывший дверь в будущее, основанное на передовых технологиях, которое, наконец, удалось открыть десятилетиям лингвистической реформы и государственного планирования в Китае».
Tsu отмечает эти технические инновации, рассказывая личные истории ключевых лиц, которые часто читаются как традиционные конфуцианские нравоучительные сказки об ужасных трудностях, преодолеваемых упорным упорством и упорным трудом. Чжи Бинъи работал над своими идеями о китайском компьютерном языке в убогой тюремной камере во время Культурной революции, записывая свои расчеты на чашке после того, как охранники забрали у него даже туалетную бумагу.
Ван Сюань, пионер систем лазерного набора текста, был так голоден во время катастрофической кампании Мао «Большой скачок вперед» в 1919 г.60, что «его тело распухло от усталости, но он продолжал неустанно работать». Такие анекдоты добавляют красок техническим объяснениям фонетического письма, пишущих машинок, телеграфии, систем карточного каталога и компьютеров. Предложения вроде «Наконец, с помощью обратного процесса распаковки Ван преобразовал векторные изображения в растровые изображения точек для цифрового вывода» могут утомить.
Сегодня, в эпоху стандартизированных текстовых процессоров и китайских приложений для социальных сетей, таких как WeChat, пиньинь и иероглифы легко связаны друг с другом. Пользователи обычно набирают пиньинь на своей клавиатуре, в то время как на экране отображаются упрощенные символы, предлагая множество вариантов для разрешения омонимов. (Пожилые пользователи могут рисовать персонажей на своих смартфонах.) Китай, по словам Цу, «наконец-то получит возможность общаться с миром в цифровом формате».
Старые споры о письменных формах могут показаться излишними. Но языковая политика сохраняется, особенно в том, как правительство общается со своими гражданами.
В «Королевстве персонажей» упоминаются все основные политические события, от боксерского восстания до прихода к власти Си Цзиньпина. И все же может сложиться впечатление, что развитие языка было в основном историей гениальных изобретений отважных людей, преодолевающих огромные технические препятствия. Ее отчет заканчивается на триумфальной ноте; она отмечает, что письменный китайский язык в настоящее время «все более широко используется, изучается, распространяется, изучается и точно преобразуется в электронные данные. Он настолько бессмертен, насколько может надеяться получить живой сценарий». Продолжая в том же духе, она пишет: «Революция китайских сценариев всегда была подлинно народной революцией — не «народа», как это определяла коммунистическая идеология, а более широких масс, которые приводили ее в действие с помощью новаторов и пехотинцев».